Механический гитлер

Механический Гитлер. TruePac
1.
Типичная городская свалка раскинулась до горизонта словно супермаркет под открытым небом. Отдел вино-водочных изделий, галантерея, бытовая техника… Мусоровозы опорожняли свое нутро, заполняя все вокруг зловонной пестрой массой, отходами человеческой жизни. На холмике, у домиков, построенных из картона и фанеры, стояли два человека. Сейчас немногие зовут их людьми, гораздо удобнее детерминатива «бомжи», несущая на себе все прелести их жизни, в результате которых они и стали этими самыми бомжами. Прямо как два богатыря из сказки, они возвышаются над своими владениями, готовые отразить натиск врага. Такие же бородатые, взгляд строгий и сосредоточенный, только вот вместо кольчуг заляпанные грязью, потертые жизнью и не только ей, тряпки.
 - Богаче люди жить, однако, стали.
 - Почему ж это богэаче?
       - А ты посмотри, однако, сколько всего привозят каждый день. Так глядишь скоро этими, как их
 - Олигэархами .
 - Да, точно, олигархами станем, однако.
 - Да шо нам толку от тогэо, что больше привозят? Одну пластмассу привозят. А помнишь как раньше было?
 - Да. Стеклянные бутылки, однако.
 - Вот то-то и оно, что стеклянные. А что ты выручишь за пластмассу-то эту погэаную?
 - Надо, однако в глубь уходить. Дмитрич-то, вона, мужик не дурак, уже давно ямы роет. И говорят, что мешок меди нарыл с дедушкиных времен, однако.
 - Как бы ему самому яму кто не вырыл. Меди мешок он нарыл! Везет дуракам, однако. Тьфу ты! Чукча ты проклятый! Теперь ко мне это «однако», будь оно неладно, привязалось. Уж сколько лет здесь живешь, а все равно чукчей был чукчей и остался.
 - А ты сам-то что Хохол, одним словом! Постоянные твои «шо» и «гэ» слушать опротивело.
 - Граждане, ик, главное блюсти регламент, ЦК уже решило национальный вопрос, ик.
 - А тебе-то шо здесь надо, гэолубь долбанный твою лысину обгэадь! Нет больше твоего ЦК и партии вместе с ним.
 - Попрошу не оскорблять, ик, депутата государственного собрания СССР. Я, ик, выпить принес.
Плешивый мужичек протягивает бутыль с жидкостью светлого цвета Хохлу.
 - Это…почему…это…как егэо…
 - Почему выпить принес спрашиваем?
 - Молчи, Чукча, не тебе принес. Хохол, ик, значит так, поздравляем тебя с пятидисетитялетием, тьфу долбанный язык, ик. И от партии, ик, а также от твоих товарищей по трудной бомжарской жизни дарим тебе бутылку чистого технического спирта!
 - Во блин! Помните. А я сам уже забыл.
 - Люди мы, ик, аль нелюди какие! Всегда рады другу плечо подставить, ик.
 - Спасибо, Плешина. Пошли шо ли у хату, выпьем по дружески.
 - Твою жизнь! Все ноги сломаешь по буреломам вашим ходить! С холмика скатывается мужчина на вид лет шестидесяти, такой же лохматый как и «богатыри» с бутылью. Одежда не порвана и грязная скорее от спуска по покрытым мусором склонам.
 - А это Вы, Алексей Степаныч! Чукча, помоги старому человеку подняться.
Чукча хоть и мал ростом, но силу имел богатырскую. «У нас так, однако. Ежели оленя пятигодовалого поднять не можешь, значит рано тебе еще жизнь самостоятельную вести, однако. - говорил Чукча. - А ежели до смерти поднять не сможешь, то уйдешь в другой мир не оставив потомства, однако.»
 - Как козел этот как его гэорный скачешь.
 - Козел животное умное, однако. Давайте Алексей Степанович помогу, однако.
 - Ухххх. – выдохнул Алексей Степанович - стар я стал для таких переходов. Ну что, старатели, накопали мне что-нибудь?
 - А как же Алексей Степаныч, с утра уже Вас дожидаемся с Чукчей. Вот мешок целый насобирали, кило на двенадцать тянет.
 - Ты же знаешь Хохол, что мне не вес нужен. Ну ладно, давай сюда посмотрю. А что воняет-то так от мешка?
 - Да тут одна микросхема от унитаза японскогэо.
 - От японского говоришь? Верю на слово, дома разберусь. Больше сотни дать не могу – зарплату задерживают.
 - Ай, забирай за сотню, в честь праздника. У меня ведь сегэодня день рождения, может зайдешь, выпьешь с нами?
 - Из-за алкоголя отмирают клетки головного мозга.
 - А зачем Вам мозгэ-то этот? Живите, да радуйтесь.
 - Ты извини конечно, но я пойду, дела да и не пью я…
 - Ну шо поделаешь. Коли не пьете, значит не пьете. Заходите на следующей неделе, обещали брак с завода привезти.
 - Зайду обязательно. Опускаться легче – не надо помогать.
 - Пошли уж, шо стоять-то.
Внутри домик был весьма просторным, может в следствие отсутствия мебели или цвету стен и потолка, как говорят дизайнеры, увеличивающему пространство. В центре стоял пень, выполняющий роль стола. Вместо кроватей валялись тряпки, полок и шкафов не имелось. Казалось, войдешь в такое помещение, вдохнешь полной грудью и пить не надо – настолько он был пропитан парами зеленого змия. Аскетизм – ничего не скажешь. Вот только вынужденный ли он или просто от чувства эстетизма? Неизвестно.
 - Вот сколько лет я тебя, ик, Хохол знаю, – начал разговор Плешина – а твое прошлое, ик, остается для меня скрытым во мраке, ик, так сказать.
 - А шо мое прошлое? Вспоминать-то особенно и нечегэо.
 - К примеру как попал сюда, однако?
 - Кгхм. Эх! Хорош спирт. Как попал-то? Да очень просто – приехал на заработки, выпил после первой зарплаты, проснулся без документов и денегэ.
 - Даааа. А я раньше большим человеком в партии был…
 - Все мы раньше кем-то были. Теперь только вспоминать осталось.
 - Дак давайте же выпьем, однако, чтобы мы быстрее сдохли уже!
2.
 Микросхема и правда от японского унитаза, дюжина транзисторов, пять модулей и два фоторезистора. Не плохой улов. И все эти сокровища за какие-то сто рублей!
Просторная комната, освещенная люминесцентной лампой. Свет трепещется в серости бетонных стен как заяц в мешке деда Мозая. Полки, заваленные грудами кинескопов, микросхем, светодиодов, тускло блестят металлической поверхностью. Кладбище бытовой техники? Возможно. В центре помещения стоит конструкция, отдаленно напоминающая многоножку. В следствие ли отростков-щупальцев, покрывающих округлый торс, либо непонятного отвращения. Отвращения самой формой, раннеосенним грязевым цветом, когда после бесконечной мороси дорога становится непроходимым болотом, в котором ноги вязнут как в трясине. А вот и мужчина пришел на могилку вспомнить умерших. Седые всклокоченные волосы, сутулые плечи, густая скомканная борода висит как отрубленная тупым топором конечность.
Глаз совсем плохо видеть стал, эх годы свое берут как ни барахтайся. Надо менять на зрительный модуль на основе транзисторно-транзисторной логики. Держись, Леха, немного осталось.
 - Ну что, Роб. Принимайся за работу. Включение мехатронного модуля «Хирург». Удаление глаза с его последующей заменой на зрительный модуль путем лазерной сварки.
 - Использование наркоза подтверждается?
 - Да.
 - Принято. Приступаю к операции.
3.
Я ненавижу людей и все что с ними связано. Вы любуетесь грудой металла гордо именуемой «автомобиль», живете в бетонных мешках-небоскребах, верите в счастливое будущее, втаптывая его в грязь с довольной миной на лице, делаете из себя святых, уничтожая все вокруг, спешите жить, не замечая самой жизни. Уродливый электрический свет фонарей мешает наслаждаться ночным небом, тарахтение автомобилей заглушает шелест листьев на ветру, ароматы канализации и выхлопных газов заполняют муравейники-города, химические отходы пропитали некогда кристально чистую воду.
Вот уже долгие тридцать лет я иду к своей цели и надеюсь, что моей жизни хватит на ее осуществление. Умрут все. Пьяные тупые, обкуренные довольные, трезвые озлобленные, откормленные свинячьи, изможденные усталые рожи. Я хочу чтобы все умерли. Для многих эта цель недостижима, ведь человек вцепился в этот мир безумной хваткой утопающего и разжать ее может только еще более сильный. Роботехника. Вот что поможет мне добиться уничтожения людей. Всю свою жизнь я ковыряюсь в бесконечных микросхемах, фотоэлементах и прочих составляющих искусственного разума. Роб – это всего лишь мой первый шаг, шаг который знаменует начало конца человечества. Роб – это робот, оснащенный системой структурированного мировосприятия на основе унифицированных мехотронных модулях. Второй и заключительный шаг я сделаю уже после смерти – мой мозг станет основой центра управления роботами. Деньги, деньги. Мне нужны деньги. Квартира и машина, оставшиеся в наследство от родителей уже давно проданы, зарплаты мастера по ремонту бытовой техники не хватит даже на покупку столь нужных типовых модулей. «Тестер» утверждает, что мне осталось жить не более двух месяцев. За это время мне нужно еще многое успеть сделать.
«Дзинь», «дзинь» - звонит телефон.
 - Здравствуйте, Алексей Степанович.
 - А, это вы, Марина Михайловна.
 - Как у Вас дела?
 - Да ничего, нормально вообщем.
 - У меня к Вам странное на первый взгляд предложение.
 - Слушаю.
 - Можно вас пригласить в ресторан? На ужин.
 - Нет, спасибо. Я занят.
 - Может быть я могу прийти к Вам в гости?
«Пииииииииии».
А она ведь меня любит. И я ее люблю, наверно. Может быть люди не столь плохи как мне кажется? Если они могут любить, то … То что? Знаю я их любовь. Нет, к черту эти мысли, пора приступать к работе. А может ну его все это! Уйти в лес, жить одному и радоваться. Да, жить. Осталось два месяца. Глупо прожить жизнь и осознать, что все, чем ты жил на самом деле не имеет смысла. Ладно, дерево я не посадил, дом не построил, но сына ведь вырастил. Роб для меня как сын. А у меня ведь мог быть органический сын. И сейчас бы он пил, курил, гулял по клубам. А может быть нет, может быть он бы занялся наукой и добился бы на этом поприще успехов. Люди. Люди непредсказуемы и нелогичны в отличие от роботов. Но может именно эта нелогичность, а не выдуманная душа, и является единственным отличием искусственного разума от органического.
4.
 - Все шмаляешь?
На меня уставился замутненный гашишем взгляд программиста, а по совместительству хакера Дэда. Дэд хороший мужик, талантливый программист, но убитый наркоман. Как он сам выражается – плюшка лучшая в мире подружка. Но мне это в принципе и не важно, главное чтобы работу вовремя выполнял.
 - Шмаляю, скоро ведь в БТ идти.
 - Куда?
 - В Black Temple, инст такой в WoW есть.
 - А, ты все про игру свою. Дэд, ты ведь умный человек, устроился бы программистом куда-нибудь, писал бы программки, а попутно пополнял бы антивирусные базы. Деньги бы неплохие зарабатывал.
 - А на кой мне деньги? За нэт заплатить хватает, деньги на шмаль есть, что мне еще надо! Да и скучно так жить – сидеть в кабинетике, пить кофе и разговаривать с сослуживцами о бабах и дискотеках.
 - Тебе разве весело живется?
 - Еще бы! Ты знаешь сколько у меня килов, каждый день рейдим, скоро еще новый экспешн выйдет. Да тут еще ты со своими запросами. Ты хоть понимаешь, что аналогов моему программному комплексу в мире не существует?!
 - Знаю, знаю. Молодец ты конечно. Вот деньги за работу.
 - Все, бегу железки покупать. Да тут еще и на полку останется!
 - Сколько ты курить-то можешь! По всем моим расчетом твой мозг уже пять лет тому назад должен был разложиться.
 - Но ведь не разложился! А даже еще лучше стал работать. А че у тебя с глазом?
       - Линзу вставил. Пошли что-ли, нам ведь по пути?
 - Да ща только добью, погоди.
Бессменный бульбулятор уже который раз наполняется дымом. Дэд резко опустошает его содержимое. Пауза.
 - Эй, ты там живой?
«Иди на хрен. Жди две минуты.» - появляется надпись на мониторе компьютера.
Квартира сральник сральником, а системному блоку позавидовала бы Пентагон, с его очень мощной и суперинтеллектуальной железякой. Штукатурка с потолка осыпается, обои, давно сползшие со стен, валяются грудой бумаги на полу.
 - Я отлить.
А вот туалет шикарный. Японский, блин. С системой управления сливом и гидравликой. Все равно мне больше советская дыра в полу больше нравится, сидишь бывает и кажется что под тобой черная дыра, будь она неладна, и фекалии пропадают в ней словно космические корабли.
Дэд уже стоит у порога. Бесформенные джинсы, батин свитер, являющийся единственным напоминанием о давно усопшем отце, разбитые гады.
 - Ну у тебя и легкие! Столько времени не дышать. Может тебе в пловцы податься?
 - Я воду с детства не люблю. Пошли уж, что булки мять, у меня дел еще много.
 Теплый весенний ветер бьет в лицо, серое небо нависает как крышка гроба над головой.
 - Посмотри как на улице-то хорошо!
 - Улица как улица, обычный день. Какой кстати сейчас месяц?
 - Апрель.
 - Апрель уже, значит до экспеншна еще два месяца как минимум. Ладно, Леха удачи тебе в ограблении банка.
 - Откуда ты узнал?
 - А на кой тебе тогда понадобилась программа по взлому банковских кодов? Да ладно, не переживай ты так, я может и наркоман законченный, но не крыса.
 - Верю, верю. Прощай чувак.
 - Подожди, как это прощай?
 - Помру я скоро, может если только на том свете свидимся.
4.
Все, программный комплекс установил. Осталось всего ничего – отправить Роба на задание и себя туда же. Неспокойно как-то на душе, волнуюсь как первокурсница на экзамене. Но это и понятно, ведь это событие, к которому я шел всю жизнь.
 - Ну, Роб, давай, с Богом так сказать. До банка доедешь автостопом, а там… Зачем я тебе это говорю, вся информация ведь уже внесена в твою базу данных. Будь осторожен, ты мне еще понадобишься.
Гул метро, еду до станции «Приозерная», самая крайняя по черной ветке. Фосген – бесцветный газ с запахом сена или фруктов, поражает организм при вдыхании его паров, при этом ощущается слабое раздражение слизистой оболочки глаз, кашель, стеснение в груди, тошнота. Отек легких длится несколько суток и заканчивается смертельным исходом. Люди живучие твари. Они корчатся на улицах города от спазмов, выплевывают свои легкие, дохнут. Я буду травить их как тараканов, осталось только купить газ. Вот моя станция. Не люблю метро. Искусственный ветер, несущий запахи города, сообщения по громкоговорителю, эскалаторы, совершающие подъем вверх и опускающиеся вниз. Им никогда не подняться и не опуститься, они как Эдип прокляты на бесцельное существование.
Ночь выдалась прохладной. Не сказать что свежей, какая уж свежесть может быть в промышленном районе города. Черное небо, черная земля. Лишь смущенные фонари пытаются разогнать тьму. В парке и вовсе темно хоть глаз выколи, спасибо моему фотодиоду, не подвел. Принцип его действия основан на радиоволнах, а им отсутствие света не помеха. А вот и барыга, у которого я договаривался купить газ. Лицо спрятано под капюшон, сгорбился как Баба Яга.
 - Я за фосгеном.
 - Деньги принес?
 - Да, в сумке, ровно двести тысяч, можешь не пересчитывать.
И понеслось как в набившем оскомину американском боевике – свет фонарей, люди в масках, вы арестованы и так далее. В камеру меня посадили после долгих допросов уже на утро. Ничего такая камера, чистая, с нарами даже.
Ну вот, это конец. Нет, ну что-то я ведь могу еще сделать?! Дом уже точно обыскивают, так что прощайте нажитые непосильным трудом микросхемы. Центр управления без моего мозга работать не будет, да и нет его больше, этого центра управления.
«Роб, на тебя последняя надежда. Меня не ищи. Отправляйся в Академию наук, координаты найдешь в справочнике.» Отправляю сообщение через передатчик, слезы так и норовят сорваться с глаз. Словно сына на казнь отправляю.
Люди сами себя убьют, в этом им только надо чуточку помочь.
Эпилог.
«Новая усовершенствованная модель робота УРТК станет надежным спутником жизни. Возьмет все обязанности по дому – от мытья посуды до воспитания детей. Его совершенно новая система управления позволяет моделировать различные поведенческие сэмплы – от заботливого друга до брутального «мачо». – вещал голос симпатичной блондинки с приклеенной улыбой с телеэкрана – «В постели он просто отпад! У меня никогда такого не было с мужчинами!» - радостно выкрикивала счастливая обладательница механического чуда.
Проклятые роботы. Уже в кровати нас заменили. Работать негде, есть и пить не на что. На заводах – роботы, в офисах – роботы, в полях – роботы. Скоро еще жена купит себе этого УРТК и я ей совсем не нужен стану. Пособие все урезают, жилую площадь уменьшают. А все из-за этого перенаселения, будь оно неладно. И так ютимся с супругой на пяти квадратных метрах.
Тьфу, противная водка стала. Синтетическая, блин еще бы модифицированная на генном уровне написали бы. Водка она и в Африке водка, так я думал раньше пока отраву эту не попробовал. Ай и черт с ним, скорей бы уже сдохнуть. Теперь по-человечески умереть-то даже не дадут. Кремируют всех подряд и вся недолга. Некуда будет детям-внукам прийти родственника вспомнить, слезами облиться. Да какие собственно говоря дети? На это еще разрешение нужно, а его никто не даст. Вода по талонам, хлеба вообще не найти, Жуем круглыми сутками бобы, заливаем все это водкой или водой если повезет.
А как раньше было, еще до этого Роба, будь он проклят. С работы домой пришел, жена радостным взглядом тебя встречает, детишки под ногами снуют. На выходных с мужиками на рыбалку, а то и в лес за грибами-ягодами. Бывало таких рыбин вытягивал… Эх, где все это теперь. Нет ни лесов, ни рыбы, ни мужиков нормальных, все или педерасты или робофилы. И детей моих уже нет, десять лет прошло как убили. Нецелесообразными они показались человечеству. Энергии много потребляют, а толку от них с гулькин нос. Вот и остается мне водку глушить да гемморой на диване зарабатывать.
Во истину, неисповедимы дела твои, человек разумный.