Восточный аполог

Глэдис Абиевой


Малодушный ветер спотыкливой походкой бродит по улицам города.
Приглушая звучание литавр, покрытых кусками сукна, дождь говорит недомолвками.
А душа моя как ребёнок играет в буримэ.
Из соседнего окна плывёт по воздуху запах мясного пирога - кубите.
Я знаю смысл существование лжи. Нет! Я не адвокат лгунов. Я всего лишь сердцем понимаю, что ложь это чья- то плачущая правда. Как ни странно, но ложь - это правда, которая хочет укрыться от суда человеческих глаз. Ибо птиц глаза или даже хищников взгляды не умеют убивать, так как люди чьё-то израненное любовью сердце.
Я – живущая на земле. В моих жилах алые реки. А в сердце красные рифмы.
За спиной настоящего дня – моя первая любовь. Я её сама провожала за руку в прошлое. Первая любовь это дебют души. Робкой моей души, что, не успев нагрешить, сорвала с себя цепи страха. И со сцены жизни не шептала, а пела…
Чем полнится душа? Не понедельниками, вписанными в клеточки календарей словно крестики, вышитые по накрахмаленной канве, яркими ниточками мулине.
А полнится душа разными цветами счастья. Моя бабушка татарка всегда желала мне белого счастья…Белого как молоко молодой верблюдицы, что родилась на рассвете в зальном доме караванов под звучание старого ситара*
Благословляя меня в дорогу, она всегда произносила: «Булсын якты чыраен». Пусть лицо твоё светится…
Бабушка учила меня пускать яблоко по воде и шептать над жидким лицом озера:
 «Да не удержит меня вода». Чтобы водные повелители не затянули меня в свои глубины…
Я из слов рисую картины над неизвестностью. И храню чужие тайны в сердце как когда-то верно хранили медные ключи на груди своей ключари…
Как бы не спорили мои уста с ветрами, знаю я, что у судьбы не выиграть пари.
Я – живущая на земле. Понимаю трав язык и верю цветочным часам.
Просыпаюсь в одночасье с белой кувшинкой и засыпаю в почти с цикорием диким.
Я бываю ревнивой и равнодушной. Любящей, ненавидящей, плачущей и смеющейся. Полюби меня такой земной… Моё имя хранят валлийские рукописи и неприступные стены Кардиффского замка, что зубцами впиваются в небо. Там у Чёрной Башни в полнолуние собираются души умерших лордов. И тогда на чёрном небе луна похожа на ровную дырку, из которой пробивается серебристый свет…
Я – живущая на земле. Моё слово чьё- то спасение или погибель…
На неперовой подушке рисую пальцем неперово число, пока кормит грусть моё сердце по ложечке тишиной, и вспоминаю, как раньше читала мне на ночь мама восточный аполог. В час, когда я остаюсь одна, мне хочется быть услышанной кем-нибудь, и тогда я начинаю разговаривать сама с собой…
Знаю я, что мои белые-белые мысли превращаются в слова. Их обязательно услышит длинноволосый уй иясе,** который по ночам пишет на бумаге со скрипом пера молитву или заплетает мои волосы в косы…

Ситар*- струнный щипковый музыкальный инструмент на Востоке.
Уй иясе**- домовой по верованию татар