Бежать...

Хочется пить, безумно невероятно хочется пить. Все тело жаждет лишь одного глотка, лишь одной капли воды, которую готово впитать в себя. Во рту пересохло настолько, что кажется, будто онемели все нервные окончания языка. Лишь влага может оживить эту сухость, лишь один глоток может оказаться спасительным.
Я бегу, я бегу по полю, отдаляясь от очертаний большого бурного города, который еще продолжает напоминать о себе тысячами ропотных звуков. Я сломя голову бегу прочь, оставляя прошлое позади. И только грязь под моими ногтями оставляет воспоминание о тех событиях, что случились, только быстро бегущая по моим венам кровь оставляет воспоминание о прошлом, которое мгновенно зарастает под тысячами песчинок, остающихся на моих зубах. Песок летит в лицо, но это не остановит меня. Я продолжаю бежать, оставляя прошлое позади, оставляя те тысячи поцелуев, которые обожгли мою кожу, те миллионы слов, сказанных в порыве страсти, те миллиарды взглядов и триллионы прикосновений, и те режущие, как лезвия из нержавеющей стали, чувства. Все это я оставил, все это я покинул, все это стало прошлым.
Я продолжаю бежать, хотя больше не осталось сил, я бегу навстречу слепящему утреннему солнцу, которое освещает мне путь. Руки болят от той ноши, которую я взял с собой. Напряжение мышц вызывает жгучую не остановимую боль во всем теле. Эти сумки с моими вещами стараются удержать меня, вернуть назад к прошлому, напомнить о том, что было раньше. Эта температура заставляет меня остановиться. Ужасно хочется пить. Но нужно идти, иначе я опоздаю на поезд, а значит, мне придется остаться там, где я не хочу быть. Оттого я продолжаю идти, сжимая всю свою силу воли в одном порыве сбежать.
Мне удается преодолеть еще сотню метров, еще одна остановка, чтобы вновь продолжить путь. Я бегу от тех людей, что остались в прошлом, от тех событий, что, напоминая о себе, режут сердце на части, от тех предметов, которые были частью меня. Я бегу сам от себя. А ведь я делал это всегда – просто бежал от самого себя, рвался от того, что было частью меня. И иногда мне удавалось сбежать, укрыться за тысячами масок, за сотнями отговорок и десятками слов, которые спасали, избавляли и заставляли забыть прошлое. Я просто бегу, бегу всегда, бегу на протяжении всей своей жизни, оставаясь безучастным к своему собственному настоящему. Это как бежать впереди стрелок часов: они всегда догоняют, а я всегда бегу впереди и по кругу, пытаясь избежать столкновения.
Так я бежал, когда мне сказали, что мое будущее рухнет оттого, что я не подал одну бумагу в то учебное заведение. Мне сказали, что срок подачи заявления истек несколько месяцев назад. Тогда я впервые увидел Ее красивые черные глаза. Она смотрела на меня из темной бездонной бездны, когда я склонился на подоконнике на восьмом этаже. Она смотрела на меня и тянула руки ко мне. Она звала меня, и было удивительно заглядывать в Ее игривые черные глаза. Тогда Она была еще маленькой, еще совсем молодой, как, впрочем, и я. Мы игрались с Ней: я смотрел Ей прямо в глаза, думая о серьезных намерениях, и Она звала меня, протягивала ко мне руки и шептала, что так будет лучше. Но тогда я сбежал, сошел с подоконника и решил просто бежать. Тогда впервые я стал убегать от самого себя.
Я бежал, чувствуя жажду и боль во всем теле, когда самолет в США отправлялся через несколько часов из Шереметьево. Я просто решил убежать, потому что допустил это. Ее глаза отразились в остекленевших глазах этой молоденькой невинной девочки. Она была молода и безумно красива. Актриса, моя Натали, девушка, которая была столь прелестна, что этот кокаиновый бред и кровь из носа ужасно уродовали ее. И когда я вошел в кухню и увидел ее на полу, мне было даже не больно, мне просто хотелось бежать, бежать от самого себя, допустившего это. Она была молода и собиралась стать актрисой, а потом это ее увлечение и безумное количество денег ее отца. И я смотрел в ее холодные глаза, видя в них отражение все Той же, которая смотрела на меня из бездны несколько лет назад. Смерть. Она повзрослела, стала красивее и элегантнее. Теперь Она тихо улыбалась мне. Но я решил вызвать врача и прекратить эти игры. Через некоторое время после того, как случилась эта передозировка, а затем выкидыш, я решил бежать вновь. Я просто улетел в США. А ведь после той передозировки кокаина мы встретились вновь. Она стала замечательной актрисой, дочка очень богатого человека, и судьба чуть не свела нас…
Бежать иногда приходилось быстрее, чтобы стрелки часов не догнали меня. Я сидел в том самолете, который летел в Аликанте, и упивался виски. Я остался совсем один, думая, что лечу в Испанию к своей судьбе, но на самом деле убегал от самого себя. После четвертого стакана без льда мир приобрел какой-то призрачный смысл. Тогда мне безумно захотелось курить. Вспоминается этот город на восточном побережье, когда я сел на автобус и поехал к ней. А потом ее заплаканные красные глаза, глаза женщины, которая никогда не будет принадлежать мне. Хотя сейчас мне просто противно думать, что она бы принадлежала мне. Она впала в истерику и стала обвинять меня во всем. Безумная истерика этой женщины в тот дивный отпуск стала для меня причиной новых раздумий. Тогда я прикончил ту бутылку виски и вновь заглянул в Ее глаза, которые уставились на меня не моргающим взглядом через стекло балкона. Она смотрела на меня из темноты и звала к себе. Я поставил бокал и вышел на улицу. Я решил бежать.
Иногда я бежал слишком быстро, обгоняя ход стрелок на моих часах. Я безумно захотел ребенка. В целом, и сейчас я мечтаю о нем. Я бежал с тех пор с одной лишь целью – найти свою семью. Оказалось, что нашел чужую. Так сказала очень близкий мне человек, когда я понял, что убежал слишком далеко от самого себя. Сквозь жар сорокоградусной температуры я понял, что не убежал ни на йоту. Я просто вернулся к самому себе. Чужая жизнь с чужой судьбой в чужом городе совершенно чужой личности – вот что я нашел в Санкт-Петербурге. И это была чужая женщина, которая в конце концов сказала мне об этом. И я побежал дальше. Пытаясь убежать от самого себя, стараясь оставить позади все, что мне мешало, я оставил всю свою жизнь позади, бросил все, что у меня было и, изнывая от страшной жажды, побежал на поезд. Это всего лишь этап, всего лишь действие в той пьесе, которая заканчивается и начинается всегда с одними и теми же действиями: надо бежать.
Бежать всю свою жизнь, чтобы находить себя и от себя же бежать. Заглядывать в Ее глаза, в этот красивый взгляд своей Смерти, чтобы подмигивать ей, целовать Ее пухлые розовые губы и бежать дальше. Не остановиться, не прекратить этот вечный бег, потому что нужно бежать, нужно искать самого себя, распушать крылья и лететь, чтобы вновь опять находить себя и вновь бежать.
И сейчас, в этот самый момент, я просто сижу, чтобы перевести дух и перевернуть страницу. Новое действие, новый акт пьесы, новая глава, которая предрешена очередной попыткой сбежать от самого себя.
А вдруг тот взгляд, который я впервые увидел с восьмого этажа квартиры, когда заглядывался вниз и хотел прыгнуть, говорил мне об ином? Вдруг тогда стоило не делать шаг назад? Как в тот момент, когда щипало кожу и бежать уже не хотелось. Просто остановиться и просто перестать бежать. Может, моя судьба и хочет, чтобы я заглянул своей Смерти в глаза и не отверг Ее? Может, бежать не имеет смысла? Думаю, что это я узнаю, когда добегу до следующей остановки и сделаю хоть глоток воды. А пока необходимо сосредоточиться на беге от стрелок часов, которые догоняют. И просто бежать.