Бредрождественское

(поросистое)

Они шли голодной ордой! Тупые, нахальные мысли, о жирном праздничном пироге из оранжевого от запекания в литератургическом сне молочно-кислого поросенка с хрен знает чем! Выбрызгивая перед собой слюни и сквернословия, они рвались к заветной высоте, занятой вражеским свинством патологического недоедания, недосыпания и постоянного обвешивания покупателей.
Мрачную картину усугубляли остервенелые рези в желудке, головокружения от успехов и недержание зла на товарищей по трапезе, первыми пытавшихся ухватить теплую, пахнущую счастливым детством плоть от плоти мировой колыбели движущегося и разумного, в меру понимания воинственных, озубевших мыслей.
Но тут, над крепостью Воздержания протрубили гуси сомнений. Опомнитесь мысли, мы не дремлем и не допустим растерзания голодным свинством красоты духовного поросячьего восторга! Загремела посуда, посыпались глупые вилки-ложки и изощренные в острословии ножи. Зашуршали, заволновались салфетки и кусочки льда в разбавленных содовых аперитивах, и булькнул недовольный свалкой майонез из оливье…
Кажется, все только и ждало на столе кулинарных высот лебединого крика
остатков нравственности и судьбопочетания вселенских устоев торжества праздности над трудозатратами! «Водочка, плеснись»! «Елочка, зажгись»!
И Поросенок тоже зашевелился! Мысли, оторопев, отхлынули от желудка, в сторону сердца! «Вставай Поросенок, это же твой гол!»- кричали спартаковские наболевшие мысли; «Это же твой том!»- вопили лирические ипохондрики и литературные маньяки Разночтива.ру; «Это же твой бум, бум, бум…» - вторили куранты Тауэра…
И он развоплотился в белого холеного, изысканных манер, родовитого денди, из под Саратовских глубинных пластов памяти нашей необъятной предновогодней страны. И был бал у новорожденного Поросенка! По волчьи взвыли фанфары! Ударились, в барабанный бой китайские палочки. Кружились в брейке потные снежинки, лихо отплясывали ламбаду капустные сосиски Главпродукта, принаряженные Балтимором и Бадаевским шоколадным Чубайсом, высоко и безвкусно подпрыгивали тупые винные пробки, все слилось в одну посуду общедоступного торжества гуманизма и остракизма.
Ля, ля, ля - подпевал значительно осознавший себя Поросенок! И только одна прямая мысль сидела в сумрачном свете старого выпуклого монитора и прожорливо строчила ла, ла, ла… летопись своего тихого, преисполненного наболевшей бездарностью, чуда…

декабрь 2006