Непонятый

       - Успех – мне кричали: «Успех». Я выл, молил, только не это, только не через счастье, только не через сны. Демон успеха, он двуличен. Он проявляет свои истинные черты не сразу, постепенно - играя с тобой, переливая тебя из сна в реальность, из амфоры в таз, из жизни в смерть.
       - Не Вери успеху – молил я прохожих – это ложное движение, движения,антипод равноускарённого движения, противоположность его точности, целостности, его обоснованности.
       Всякому движению (я знаю, я был по обе стороны рва) приходит конец, наступает агония организма, субстанции, термина, слова. Заблуждение – она бьёт по глазам, по суставам, уносит туда, где бледно-розовый рассвет сменяется безразличной, уничтожающей, жаря¬щей желтизной.
       - Ты проиграл – кричали мне люди. И я смеялся, грезил наяву, учился соответствовать себе, такому неровному, вялому, усталому, раздавленному и оттого по-настоящему счастливому – в тонкостях, без пошлых обобщений, без неблагодарной пытки соответствия стандартам, некой планке заданной тебе другими, через твои же поступки. Я чувствовал себя человеком: свежим, сильным, ясно видящим и понимающим мир. Его многообразие, эйфорию и внутреннее содержание, эту тихую реку затянутую бледным туманом, её естество, её меланхолию и особую, словно кельтскую красоту.
       - Ты забыт – кричали мне люди. Я не слышал их, в моей вселенной была тишина. Я бродил по парку сознания, слушая песни птиц, срывал плоды с деревьев познавания и вкушал их сочную мякоть, и мозг мой искал ключ, крошечный ключ к двери, за которой душа окутанная тайнами и временем, бессмертием и магнетизмом - дарящая особое счастье – покой!
       - Ты сумасшедший, - кричали мне люди. Я швырял стулья, смеясь в ознобе, рвал бу¬магу, бросая её с балконов, холмов, гор, крыш. И вся моя сущность, будто испепелённая выла от непонимания, невнятности тех, кто вокруг, от глупости их обыденной скорлупы, от их убитого времени, от неисполненного предназначения, заложенного в каждом из них, но не выполненного, сгнившего…
       - Тебя любят – кричали мне люди. Я улыбался. Закутавшись в старый шерстяной шарф, я шёл прочь – по бульвару, уводящему меня в темноту, в сырость, в щемящую сердце таинст¬венность. И они не видели меня, кричали, но не слышали ответа. Я шёл медленно, ощущая холод, всматриваясь в густую, почти осязаемую темноту, вдыхая тяжёлый воз¬дух и ощущая блаженство от недосказанности и тайны, окутавшие мою любовь и пода¬рившие тем самым ей сердце.
       - Ты не помнишь добра! – кричали мне люди. Я бил их по лицу, шипел, щепал, таскал за волосы, видел их глаза пропитанные страхом и завистью, глубоко засевшей завистью к тому, что я не боюсь, к тому, что, закрывая глаза и не дыша, впускаю внутрь ветер перемен, что несёт не виданное - наполненное энергией: жаркой и непознанной, но¬вой и неиссякаемой. Я открыт и в этом вечен.
       - Ты мёртв – шептали мне люди, наклонившись над телом, над гробом, над жёст¬ким, холодным куском мяса, заполнившим внимание лю¬дей, поработившим день. Я молчу, мне нечего сказать, ведь всё сказано, всё излито. За руку меня держит ангел. Теперь он мой проводник и рассказчик, не люди и не смерть, а он – белая птица с ликом человека, с великой мудростью в глазах, с миром и теплом, грею¬щим, но не обжигающим. Но и за ним я не пойду, отпущу крыло из руки, и пойду один между небом и землёй, меж Раем и преисподней, к своей индивидуальной, непохожей ни на что свободе!