Как это делается у них часть третья

После двух лет, проведённых мной в общежитии, где «в тесноте, да не в обиде» проживал эмигрантско-азюлянтский интернационал, трёхкомнатная квартира на четверых мне показалась, воистину, раем!
Однако, всё по порядку, ибо без «порядка» в Германии не делается ничего, настолько всё регламентировано.
Существует два вида жилья: сравнительно недорогое социальное, в строительство которого муниципальные власти вложили бюджетные средства, и жильё рыночного фонда, – всё остальное, что предлагается для продажи или съёма в аренду.
Грозные дяди из социального ведомства предупредили в первый же день по приезду в Германию, что мне лучше не пытаться снять жильё рыночного фонда, ибо, если «припрёт» к стенке нищета, то мне даже мечтать не придётся о получении более дешёвой квартиры.
Я послушался их совета.
Два года, день в день, томился в ожидании звонка или письма, но в ответ на вопрос «когда же?», слышал лишь равнодушное: «ждите, у вас большая семья, квартир для вас нет!».
И вот томительному ожиданию пришёл конец, - мы получили квартиру, согласившись на меньшую площадь, лишь бы поскорее избавиться от кошмара общежития.
Соседкой по левую сторону оказалась пожилая венгерская немка, с которой у нас с первого же дня установились самые дружеские отношения, справа находились три квартиры, где обитали итальянец Рисмондо и две многодетные семьи арабов-палестинцев и пакистанцев.
Несмотря на кажущуюся «дешевизну», аренда восьмидесяти двух квадратных метров обходилась в шестьсот пятьдесят Евро в месяц. И это без затрат на электроснабжение, телефон, интернет. При моей «чистой» зарплате в 1200 Евро сумма выплат была серьёзным испытанием для семейного бюджета. В договоре о найме жилья, кроме всего прочего, был и такой пункт: «жильцы самостоятельно наводят «kleine Ordnung“, то есть, "маленький порядок" – так называется уборка лифтового холла и двух пролётов лестничной клетки на нашем этаже.
«Маленький порядок» следовал каждую четвёртую неделю: в удобный для уборки день я вооружался набором моющих средств, шваброй, ведром с водой и в течение получаса «совершал заплыв по полам», как когда-то называли этот процесс мои армейские остряки-сослуживцы.
Всё шло «по предписанию» до тех пор, пока однажды, во время очередного «заплыва», ко мне не подошёл сосед-итальянец и не спросил, чего это я так надрываюсь?
Видя моё недоумение, он, снисходительно усмехнувшись, объяснил что уже много лет живущие на нашем этаже арабы и пакистанцы то ли по религиозным соображениям, то ли из гипертрофированного чувства собственной значимости участия в трудовой "повинности" не принимают: тряпкой в коридоре машут лишь «русские» да бабушка-венгерка вместе с моим собеседником.
В тот же вечер на нашей кухне состоялись жаркие дебаты: убирать или не убирать? Для освежения памяти был извлечён и ещё раз прочитан договор с хозяином квартиры - организацией под названием «Gewobau». Из документа стало ясно, что за «уклонение от трудобязанности» на первый раз грозит предупреждение, на второй - разрыв договора аренды и выселение. «Серьёзная бумага», - подумал я и дебаты были прекращены.
А вот мой приятель Лео, родом из Харькова, поступил иначе. В аналогичной ситуации он не стал делать уборку и уже через месяц получил первое предупреждение от «Gewobau».
Обиженный Лео пошёл искать правду. Чиновник, принявший моего друга, был предельно краток: «Эти иностранцы - наши гости, а вы приехали к нам навсегда и должны подчиняться правилам».
В этом месте мне придётся обратиться к истории, чтобы вам стало понятно, почему «гости» освобождены от обязанности убирать за собой.
В начале пятидесятых годов прошлого века, когда Германия стала восстанавливать разрушенное войной хозяйство, появился дефицит рабочих рук. И тогда было принято решение позвать на помощь иностранцев. Речь шла о прежних союзниках Германии - Турции и Марокко, откуда и пошла вскоре помощь.
В благодарность за самоотверженный (и не бесплатный!) труд тем из них, кто пожелал, разрешили остаться.
Отцы и деды нынешних «гостей» работали на восстановленных ими предприятиях, жили в общежитиях, обзаводились семьями, покупали или нанимали жильё, не торопясь, впрочем, принимать немецкое гражданство. Каждый из них тогда мечтал поднакопить денег и вернуться к себе на родину богатым человеком.
Их дети решили по-другому: закончив немецкие школы, получив образование и приобретя специальность, они поняли, что в Германии жизнь не так уж и плоха, тем более, что в шестидесятых-семидесятых начался промышленный бум, безработица была сведена к нулю, а социальные завоевания рабочего класса вселяли уверенность в безбедной старости.
Но, как это ни странно, среди рожденного уже здесь поколения тоже оказалось мало желающих получить немецкий паспорт. А зачем это было нужно? Конечно, иметь двойное гражданство заманчиво, но тогда молодым ребятам пришлось бы служить в Бундесвере, участвовать в выборах и по полной немецкой программе нести олтветственность за совершённые проступки. С другой стороны, немецкое государство привлекало их тем, что давало возможность многодетным семьям получать пособие на детей. Для семей, в которых шестеро по лавкам – не новость, это было существенным подспорьем. А ещё было пособие по безработице и множество других социальных доплат, в том числе – оплачиваемое государством жильё.
Вот и живут они до сих пор на правах "гостей", не очень-то интегрируясь в современное общество, не ассимилируясь и не перенимая европейскую культуру.
Но вернёмся к Лео. Знаете, чем закончилась его история? Кто-то рассказал его соседям о том, что он ходил искать справедливости, и однажды утром, выйдя из квартиры, Лео обнаружил у себя под дверью кучу! Да-да, кучу того, о чём вы сейчас подумали! Вот так ответили «засидевшиеся в гостях» на его жалобу.
Конечно, далеко не все иностранцы ведут себя подобным образом. Но те из них, кто с презрением наблюдает за тем, как я еложу тряпкой в коридоре, относятся именно к разряду «гостей». И ничего с ними государство поделать не может – чиновники из госучреждений боятся международных осложнений: вдруг кто-нибудь в Палестине или Пакистане обвинит Германию в насаждении расизма, тем более, что эту карту ушлые защитники «угнетённых народов» разыгрывали уже не раз.
А пока чиновники боятся «топнуть ногой», соседи, что живут справа, спкойно ходят себе по свежевымытому мной полу.
-Молодец, русский, хорошо моешь! – говорят они, «дружески» улыбаясь при этом.