сиюминутное. зарысовочка
Я ловлю себя на мысли, что мы идем уже очень давно, долго, и возвращаться будет – еще дольше, и нужно, наверное, как-то детям объяснить, зачем мы здесь так давно и долго идем. Они болтают, они со мной болтают – рассказывают мне, как прошел день, а я киваю и подаю реплики в духе «угу», «вау», «ничесе»… Я не слушаю.
Я знаю, как прошел их день. Добрые люди, которые весь день с ними возились, мне, естественно, рассказали. Во всех подробностях. Но дети рассказывают, и я киваю, киваю. Подаю реплики.
Они рассказывают, и что-то было не так, не правильно, но я кивнула, и теперь не могу сообразить – что не так? Или – нет, это было не сейчас, а давно уже, но было, и я не знала, что ответить.
- Мама, что такое дом?
Это дочка. Я не знала, что ответить. Маленький, я так давно об этом не думала!
- Дом – это где не страшно. Где ничего не боишься.
Сын. Умный. Почти взрослый. Я ничего не боюсь.
Я боюсь странных, совсем фантастических вещей. Боюсь, что в школе будет теракт, а я далеко. Боюсь, что прилетят инопланетяне и что-то сделают с вами. Боюсь, что птичий грипп доползет до Москвы, или – война, а я не успею вас спрятать.. Я ничего не боюсь.
- Дом там, где нет папы?..
Я боюсь, когда моей дочке снятся кошмары.
- Дом там, где нет папы?..
Я ничего не боюсь.
Я боюсь, что вы слишком хорошо меня понимаете. И – радуюсь. Я боюсь очень странных вещей, даже вашей бабушки, когда она ругается. А она приехала и ругалась из-за этой двери, а вы меня сразу выдали, что она – дверь – не вчера и не сегодня, а уже месяц, как не запирается.. То есть, не то, чтоб не запирается, а что-то там в косяке перекосилось, и закрыть ее – выше моих сил, а может, и вообще, сил человеческих..
И она ругалась – не дверь, конечно, а бабушка - и грозилась поставить нам железную дверь, и я заранее ужасалась, а вы смеялись и шептали мне на ухо: «А что будет, когда мы опять потеряем ключи?»
Я боюсь, когда вы точно знаете, что я потеряю эти чертовы ключи, и радуюсь – что вы этому смеетесь. Я боюсь, что не умею вас защитить ни от чего на свете.
- Дом там, где нет папы?..
- Не бойся, его не будет..
Сын. Умный. Почти взрослый.
Я бы убила только за то, что она боится. Если бы это помогло, я могла бы убить. Наверное.
- Дом там, где нет папы?..
Я ничего не боюсь.
Я ничего не боюсь.
Я никого…
Свидетельство о публикации №208072300254
Техника потока сознания использована мастерски. Галузина не просто имитирует хаотичность мыслей - она создает ритм, в котором читатель физически ощущает тревогу героини. Повторяющееся “Я ничего не боюсь” становится мантрой самообмана, которая разбивается о реальность материнских страхов.
Диалог поколений передан с поразительной точностью. Фраза сына “Дом - это где не страшно. Где ничего не боишься” контрастирует с материнскими страхами, показывая, как дети часто оказываются мудрее взрослых в понимании сути вещей.
Социальная острота темы раскрыта деликатно, но честно. Вопрос дочери “Дом там, где нет папы?” - это крик целого поколения детей, выросших в неполных семьях.
Литературное мастерство
Автор использует технику кольцевой композиции - текст начинается и заканчивается отрицанием страха, но между этими точками раскрывается вся глубина материнской тревоги.
Детали быта - сломанная дверь, потерянные ключи - становятся метафорами жизни, вышедшей из-под контроля. Это не просто реализм, это символизм, вырастающий из повседневности.
Что можно было бы усилить
Текст местами тяготеет к фрагментарности в ущерб связности. Некоторые переходы между мыслями слишком резки, что может затруднять восприятие.
Финал “Я никого…” оборван слишком драматично. Хотелось бы большей психологической проработки этого момента.
Универсальное значение
Галузина затрагивает вечную тему - как материнская любовь сосуществует со страхом за детей. Ее героиня одновременно сильна и беззащитна, готова на убийство ради защиты детей и не может справиться со сломанной дверью.
Определение дома через негацию (“где нет папы”) показывает, как травма формирует новую картину мира. Это не просто отсутствие, это активное присутствие отсутствия.
Итог
Это произведение ценно своей честностью и психологической точностью. Автор не пытается приукрасить реальность или дать простые ответы на сложные вопросы. Она показывает материнство таким, каким оно часто бывает - противоречивым, тревожным, но бесконечно любящим.
Текст найдет отклик у всех, кто знаком с опытом воспитания детей в сложных обстоятельствах. В эпоху, когда семейные структуры стремительно меняются, такие произведения становятся особенно важными - они помогают понять и принять новые формы человеческих отношений.
Лиза Галузина создала маленький, но точный портрет своего времени - времени, когда понятие “дом” переосмысливается через боль и надежду одновременно.
Полина Феткович 20.06.2025 17:04 Заявить о нарушении