Adbersa Fortuna

Произведение, если это можно назвать произведением, еще не закончено и до ума не доведено. все замечания и пожелания прошу высказывать :)

Vive ut potes,
si non potes ut vis


Прелюдия.

Факелы, развешанные по периметру залы, освещали алтарь в ее середине и стол в дальнем углу. На столе лежала груда книг с названиями на языках, которые знает не каждый Смертный, амулеты, кинжалы с рунами на рукоятях и клинках. В довершении творческого беспорядка поверх книг лежали черепа различных размеров и конструкций.
       Миарон стоял за алтарем. Все его мышцы были напряжены. Маг три раза глубоко вздохнул и расслабился, закончив Ритуал Релаксации.
       -- Ну что ж… - проговорил Миарон. – приступим-с.
       Он повернулся лицом к востоку, затем плавно начертил пальцами в воздухе пентаграмму. Пентаграмму Духа.
       -- Экз-ар-пи, - эхом прокатился по всей зале вибрирующий голос Миарона.
       Маг глубоко вздохнул, чувствуя, как в него входит энергия, как тепло разбегается по всем жилам.
       Миарон вычерчивал шагами пентаграмму, растянувшуюся по всей зале. И только когда пентаграмма была закончена, выдохнул воздух из легких.
       Маг выделывал пассы руками, чертил колесо – знак Духа.
       -- Э-хе-йе, - вибрировал его голос под потолком.
       На «йе» Миарон выбросил руки вперед, посылая энергию в центр начерченного в воздухе колеса.
       Ритуал пентаграммой повторился, теперь уже не в таких масштабах и знак Духа сменили две волны – знак Воздуха.
       -- О-ро… И-ба-ха… А-о-цод-пи…
Миарон выбросил руки вперед, посылая заряд.
       -- Йуд-Хе-Вав-Хе…
Маг двинулся на юг, проводя белую линию.
       -- Би-то-эм…
       Миарон сотворил еще одну небольшую пентаграмму – активную уравновешивающую пентаграмму Духа.
       -- Э-хе-йе…
       Далее последовала пентаграмма Огня.
       -- О-й-пе… Те-а-а… Пе-до-ке…
       -- Эл-о-хим…
       Маг рисовал знак Льва в центре пентаграммы… Закончив с пентаграммой Льва, Миарон двинулся на запад… Уравновешивающая пассивная пентаграмма Духа.
       -- Хе-ко-ма…
       Маг повернулся на запад, над уже изображенными фигурами начертил заклинательную пентаграмму Воды.
       -- Эм-пе-хе… Ар-зел… Га-и-ол…
       Белая линия на север. Заклинательная пентаграмма земли.
       -- И-мор… Ди-ал… Хек-те-га…
       Знак Тельца.
       -- А-до-най…
       Линия на восток, завершающая цикл.
       Маг вернулся к алтарю, повернулся лицом на восток.
       -- О благородный Дух Баэль, приди! Приди ко мне, ибо я вызвал тебя с помощью Господа, создателя небес и земли, и всех существ, ибо ты повинуешься воле Господней и моей собственной воле; появись сейчас здесь. Той же силой, что я вызвал тебя, я обязываю тебя появиться и обрести видимость, доброту перед этим кругом и внутри треугольника – я жду твоего присутствия, не уходи до того, как я отпущу тебя, - пока ты должным образом не исполнишь мою волю…
       В ответ на эти слова изо всех щелей и углов, не освещаемых факелами, поползли нити мрака, поползли к центру пентаграммы, сгущаясь в очертания кого-то, кто имел черты кота, жабы и человека сразу.
       -- Второй раз ты вызываешь меня, - прозвучал в сознании Миарона рык со стороны сгустка тьмы. – Первый раз ты только-только освоил Ритуал Пентаграммы и приступил к изучению заклинания Призывания. Силы накапливались в тебе. Священные Древа с удовольствием делились с тобой своей мощью. Таких Духов, как я, ты вызывал одной мыслью. А если ты прибегал к Ритуалу Пентаграммы, на помощь тебе приходили Свергнутые Боги, Великие Маги Прошлого. Чуть сами Архангелы не вставали пред тобой на колени. Что же случилось, что ты, прибегнув к Ритуалу Пентаграммы, вызываешь всего лишь Духа Баэля?.. Вопрос риторический. Можешь не отвечать.
       -- Вопросы здесь задаю я… - мрачно напомнил Миарон.
       -- Мы беседуем. Ведь именно для этого ты вызвал меня, Миарон, Хранитель Северной Священной Рощи? – полувопросительно полу утвердительно сказал Дух.
       -- Можно сказать и так, - буркнул Миарон. Он не любил, когда ему напоминали о былых днях. Об утраченной мощи.
       -- Позволь, я куда нибудь присяду, так сказать…
       -- В соседней комнате небольшой зверинец. Можешь подыскать себе тело там. Только не очень заметно.
       -- Спасибо, - поблагодарил дух, всасываясь в стену.
Вскоре в той же стене засветился небольшой огонек портала, откуда с кряхтением вывалился бурый медведь.
       -- Задавай свои вопросы, - прорычал Дух в теле медведя.
       -- Сотню лет назад была война… - начал было Миарон, но медведь перебил его.
       -- Да знаю я, знаю, - махнул тот лапой. – Дела шли к уничтожению Северной Рощи. И вся ответственность легла на тебя, Миарон. В те годы ты был Хранителем. Деваться некуда. Схватил своего сынишку за шкирку, да и потащил прямёхонько к жертвенному камню. Высвободившейся Силы хватило, чтобы спасти Рощу от уничтожения. Роща спасена, всем хорошо… Только вот от законов не убежишь. За убийство Ночного Эльфа Ночным Эльфом лишают Сил. Ну, а так как ты все это делал на благо народа, Силы у тебя забрали не все. Немного оставили.
Медведь расплылся в ехидной улыбке.
       -- Все ведь знают, а… - проговорил Миарон.
       -- Во-первых, я Дух. И старше тебя на добрую тысячу лет. Во-вторых, это событие историческое. Его сейчас дети по истории учат, - самодовольно объявил медведь.
Миарон вздохнул. Такая популярность его совсем не радовала.
       -- Ну так что там у тебя? – спросил медведь, наблюдая за переменами в лице мага.
       -- Хочу получить свои Силы обратно, - ответил Миарон.
       -- Эх ты как… - изумился его собеседник. – Кто ее тебе вернет-то?!
       -- Я. С твоей помощью. Деревья Северной Рощи не отвечают мне. Но возможно ответит Запад, Восток или Юг.
       -- Четыре сотни лет живешь на свете, а ума не прибавилось ну ни на грамм! – в возмущении прорычал медведь. – Кто тебя туда пустит?! Что, думаешь, тамошние обитатели к тебе с поклоном выйдут. Мол, бери Силы, сколько тебе надо, а нам можешь не оставлять. Мы щедрые… Щас прям!
       -- Если бы я думал что все так просто я бы тебя не вызывал, - буркнул в ответ Миарон. – Ты поможешь мне вернуть Силы.
       -- Силенок не хватит удерживать меня здесь больше часа и не дальше чем на три фатома, - напомнил медведь
       -- А я тебя и не прошу таскаться за мной во все четыре части материка…
       -- Да тебя на одну-то не хватит… - перебил Дух.
       -- Я лишь прошу совета, - договорил Миарон, усаживаясь в кресло возле стола.
       -- Совет… - проворчал медведь. – Могу, конечно, посоветовать, но ты же сделаешь все не так как надо. Либо не поймешь, либо не посчитаешь нужным следовать моему совету. Вобщем натворишь делов, да еще каких… Елки-палки… Придется мне с тобой идти…
       -- У меня же силенок не хватит, - напомнил Миарон.
       -- А я добровольно пойду. Только два условия.
       -- Какие? – обреченно спросил Миарон.
       -- Как Силой завладеешь, заплатишь мне за помощь. И второе. Найди мне тело поудобнее. Желательно более приспособленное к речи и прямохождению.
       -- И где же я его тебе найду? – задумчиво проговорил маг. Платить Духу за помощь не хотелось. Притом тот, скорее всего, потребует огромную цену. Но Сила была нужна. Нужна для осуществления давней мечты…
       -- Сейчас что нибудь придумаем, - обрадовано прорычал медведь. – Давненько я не Жил.

       Солнце светило ярко, но совершенно не грело. С севера потягивал холодный ветер. Погода стояла по-нояборьски противная. Лужи покрылись тоненькой корочкой льда. На серых листьях, устилавших тракт и открытую местность вокруг, серебрился иней.
       Народу на тракте было полным-полно. Приближались очередные ярмарки, и народ стремился в ярмарочные центры. По всему тракту стоял грохот и неимоверный гул. Телеги дребезжали, подпрыгивая на разбитой дороге, люди ругались, радовались, орали песни; напуганная всем этим тарарамом живность дополняла шум кудахтаньем, мычанием, хрюканьем, ржанием…
       Трактиры были забиты народом, деревни опустели – крестьяне спешили продать излишки урожая.

       Идис открыл глаза, почесался и с превеликим трудом встал с кровати. Сквозь мутные оконные стекла просачивался яркий солнечный свет. С первого этажа доносился хохот, прерываемый короткими фразами… А еще с первого этажа доносился запах завтрака. От этого запаха у Идиса желудок свернулся и тихо проурчал. Парень поспешил одеться и спуститься вниз, на кухню.
       -- С добрым утром, Идис! – прокричала хозяйка дома – старая знакомая собравшейся за столом компании.
       -- Ну, ты и соня, - заметил Арак. – Сколько тебя ждать можно? Есть хочется кошмарно!
       -- Подождите еще немного, - улыбнулся Идис. – Сейчас вот приму водные процедуры…
Все четверо человек, сидящие за добротным дубовым столом, измученно вздохнули. Хозяйка поспешила к печке, из которой доносился запах молочной каши. Вскоре стол скрылся под белоснежной скатертью, а скатерть – под тарелками и горшочками. Наконец показался мокрый Идис и все шестеро приступили к еде.
       -- Куда направляетесь-то? – поинтересовалась хозяйка у уплетавших за оби щеки завтрак мужчин. – Вчера ничего толком не сказали – спать завалились.
       -- Так… это… как и все… - проговорил Зенд, у которого рот был более-менее свободен, - на ярмарку. В стольный град Sehnsucht.
       -- Оой… Не протолкнетесь ведь на тракте-то, - покачала головой хозяйка. - Народу там сейчас тьма-тьмущая. И далась вам эта ярмарка. Погостили бы еще у меня. Sehnsucht от вас никуда не убежит.
       -- Нет. Сейчас надо. На ярмарку, - прогромыхал Азарас. – А вот возвращаться будем – к тебе заедем. На несколько деньков.
       -- Как же! – обиженно буркнула хозяйка. – Вы всегда только обещаете. И не приезжаете на обратном пути. Да оставались бы здесь, пока спокойно. Ярмарка закончится, все обратно потянутся. Опять на трактах не протолкнутся будет, да и в деревне народу будет полно. А сейчас у нас спокойно. Половина торговать уехала. Зачем вам-то эта ярмарка? Чем торговать собрались? Что покупать?
       -- Купим сувенирчик, какой-нить, - улыбнулся Идис. – А торговать мы не собираемся. Уже поторговались.
       -- Так, - нахмурила брови хозяйка. – Признавайтесь. Кого вам заказали? Пять лет уже этим ведь не занимались. Одумались, думала. Наконец-то. Благими делами занялись. То купца в путь дальний провожают, то еще что-нибудь в этом роде. Ан нет! Не успокоятся никак!
Мужчины, собравшиеся за столом, молча переглянулись и разразились хохотом.
       -- Да с чего ты взяла, что мы резать кого-то идем? – спросил Барог, когда все успокоились. – Дочь одного купца до дому проводить нам надо.
       -- Ну вы ее только проводите, - не унималась хозяйка. – В том виде, в котором…
       -- Издеваешься?! – возмутился Азарас. – Девчонке десять лет! И не будем же мы репутацию свою подрывать…
       -- Да кто ж вас знает-то?! – улыбнувшись, сказала хозяйка.

Кони брели по листве, засыпавшей старый, заброшенный два года назад тракт. Деревья стояли темной стеной с двух сторон. Тракт пустовал. Лишь пятеро всадников угрюмо двигались вперед, закутавшись в теплые плащи.
Стена деревьев постепенно редела, и вскоре всадники выехали в степь. В лица дунул холодный северный ветер.
Обширные луга, простирающиеся до горизонта, снова сменили деревья. Но не обычные дубы да тополя мрачной стеной нависающие над путниками, а яркие, светлые деревца Священной Рощи.
Всадники молча остановили коней. Перед ними разверзлась неглубокая канавка, на дне которой картинно раскинулся труп.
       -- Добро пожаловать в Священную Рощу, - хмуро сказал Арак.
       -- Не повезло мужику, - проговорил Зенд.
       -- Если это еще мужик, - отозвался Азарас и сглотнул.
       -- Судя по штанам – мужик, - сделал предположение Барог, сплюнув на серый камень тракта. – Не нравится мне это…
       -- Может, по главному поедем… - жалостно протянул Идис.
       -- Хорошо эльфы повеселились… - сказал Зенд, проигнорировав просьбу Идиса. – Корнями, похоже, задушили. Вот это вот, когда-то бывшее человеком, скорее всего предупреждения не поняло и сунулось когда не надо и куда не надо.
Зенд сделал паузу. Остальные молча ждали продолжения рассказа.
       -- Священных Рощ всего одиннадцать. И у каждой есть свой Хранитель. Хранители – представители расы друидов. Обладают высокими магическими способностями. В чем вы можете убедиться, посмотрев на эту картину.
       -- Может, все-таки по главному тракту поедем, - повторил просьбу Идис.
       -- Успокойся, – прервал его нытье Арак. – Продолжай, Зенд.
       -- Может, хотя бы отъедем подальше, на время лекции, - не унимался Идис.
       -- Ничего с тобой не случится, - буркнул Зенд. – Тебя сначала вежливо попросят уйти. И то – если ты заявишься в тот момент, когда листья на деревьях светятся, а на горизонте горит крест – символ эльфьей веры. Случается это обычно в полнолуние, как и полагается всяким гадостям. А по моим наблюдениям солнце не добралось еще даже до зенита. Луна вылезет еще не скоро. И то, возможно, не совсем полная… Так что осторожно огибаем ямку и…
Он не успел договорить. Лошади, до этого просто недовольно фыркающие, заплясали, поднялись на дыбы и помчались в сторону Рощи.
       -- Прыгайте!!! – заорал Азарас, пытаясь выпутаться из стремени.
Идис свалился со взбешенного коня и остался неподвижно лежать возле самых стволов Священных Древ с неестественно вывернутой шеей.

Шелест листвы… Пение птиц… Луч солнца… Медленно, настойчиво прорывались в сознание.
Арак открыл глаза. Кроны деревьев над головой, сквозь которые иногда проглядывало яркое холодное осеннее солнце.
Арак приподнялся на локте и более пристально оглядел местность. Вокруг лес. Странные деревья. Странные птицы выводили ни на что не похожие трели. Странные зверьки заинтересованно выглядывали из-под корней.
Превозмогая боли в спине, ушибленной во время падения с лошади, Арак поднялся и огляделся еще раз. И встретился глазами с медведем, деловито наблюдающим за ним из-за странных кустов. Арак потянулся было к поясу за ножом, на тот случай если медведь вздумал полакомиться человечиной, но его рука замерла на полпути – медведь заговорил.
       -- Добро пожаловать в Северную Священную Рощу, человече, - торжественно провозгласил-прорычал медведь, до этого казавшийся памятником обыденности в этом странном лесу. Зверь тем временем продолжал. – Что? Удивлен? Впервые увидел говорящего медведя? Ничего, мы это исправим. Вот сейчас перед тобой будет валяться самый обыкновенный дохлый медведь. Хочешь, подарю его тебе. Хотя вряд ли ты сумеешь войти в тело зверя. Да и в любое тело не сможешь войти. Не по силам тебе это. Да и знаний нету. А тело у тебя хорошее - молодое, крепкое, - оценивающе прорычал медведь, как обычно говорит юный рыцарь, выбирая меч подстать себе. – Позволь-ка примерить…
Тут Арак понял, что его собираются убить. Лишить дух телесной оболочки и не помогут никакие ножи и прочие оружие Смертных. Хотелось бежать, кричать о помощи – страх парализовал его.
А медведь издох.
Арак понял, что настали последние мгновения его жизни.
Земля стала уходить из-под ног. Нет. Ног он не чувствовал. Он уже не чувствовал ничего. Мир посерел, потерял краски. Очертания стали размывчатыми.
Он видел, как падает когда-то бывшее его тело и через несколько секунд изгибается как бы в жестоких муках. Как когда бывшее его лицо расплывается в ужасной улыбке, полной триумфа, улыбке, еще никогда не появлявшейся на этом лице за все двадцать три года служения ему. Он слышал смех, вырывающийся из его тела…
Хотелось закричать – не получилось, на это способно только тело. Хотелось бессильно разбиться о ствол дерева – безрезультатно, он ничего не чувствовал. Грусть и тоска навалились тяжким грузом, который придется тащить веками. И с этим не смириться, понял он.
Оставалось только парить над Священными Древами и наблюдать за Живыми. И тосковать по Жизни.

Миарон брел среди Священных Древ едва заметной тропинкой. Он с наслаждением ловил каждый луч солнца, проникающий через серебристую листву Древ, вдыхал полной грудью свежий воздух, наполненный ароматами трав. Впервые за девяносто восемь лет он покинул свой мрачный замок…
Когда-то эта темная, сырая крепость была Дворцом Хранителя Рощи, дышащим жизнью. Белый камень стен скрывался под побегами плюща и лиан. На лианах восседали разнообразные птицы, радующие слух хозяев Дворца своими песнями.
Чуть ли не каждое утро начиналось с просьб маленького Алиора: «Папа! Папа! Пошли, покажешь мне новое заклинание! Папочка! А покажи, как ты руками огонь зажигаешь! А как ты с животными разговариваешь?..» И Миарон рассказывал, показывал, Учил сынишку магии. Эдара с улыбкой наблюдала за возней мужа и сына из-за деревьев Сада.
А через несколько десятков лет в Рощу вторглось Войско Тьмы под предводительством Нер-Зула. Загорелись Священные Древа. Роща гибла.
Сил не хватало на то, чтобы остановить Нер-Зула, остановить гибель Рощи.
И тогда сорокалетний Алиор вошел в кабинет Миарона и протянул отцу жертвенный нож. Молча, без слов. Слова были не нужны.
Понимая, что жертвоприношение – возможно известное последнее средство, Миарон все-таки всеми силами пытался отговорить сына от такого поступка. Но все же, когда солнце клонилось к закату, Роща сотряслась от огромного выброса Силы Света. Нер-Зул пал. А когда Эдара вбежала в заклинательный чертог мужа, она увидела плачущего Миарона над телом сына. Телом без крови, без энергии. Слабое сердце Эдары не выдержало столь сильного удара. Душа ее вознеслась в рай.
А потом был Суд, отнятие Сил Миарона. Дворец умер. Некому было больше подпитывать его жизнь энергией…
Миарон вернулся из мира воспоминаний в реальность и заметил, что уже дошел до одного из мест, где сотню лет назад прошелся Колдовской Огонь. Старые Древа, завораживающие своей мощью, здесь заменили Молодые Деревца, стройные, завораживающие своим изяществом.
Среди Молодых Древ стоял крепкий, красивый юноша. Длинные светлые волосы волнами спускались чуть ниже плеч. Юноша обернулся к Миарону.
       -- А. Наконец-то! О, Миарон, бывший Хранитель Северной Священный Рощи, тебя приветствует Арак, наемник, - Арак, наемник, согнулся в глубоком поклоне. – Ну? Как я тебе? А?
Миарон молча наблюдал за ужимками Блаэля в теле какого-то Арака, наемника. И магу стало тоскливо. Когда-то в этом теле жил совершенно другой дух, сейчас витающий где-то над Древами. Дух не знающий жизни между небом и землей…
Миарон отогнал дурные мысли и вернулся к обычным думам.
       -- О как… - проговорил Арак, рассматривая боевой обоюдоострый нож. – А ножик-то не хухры-мухры. Что у меня там еще есть?..
С этими словами Арак обшарил все свои карманы. Результатом поисков оказались несколько золотых монет. Монеты, после тщательного осмотра отправились обратно в карман.
       -- Благодать… - протянул Арак, потягиваясь. – Какое же это счастье – Жить. Я вот не Жил уже пятьсот лет. А в теле человека я не был ни разу… Сколько красок, сколько ощущений… В последний раз помню Жил в теле этого… как его… ну вобщем дриада, только мужского пола и с телом лошади…
       -- Кентавр? – подсказал Миарон
       -- Он самый. Так вот…
       -- Потом расскажешь. Нам идти надо, - напомнил маг.
       -- Ладно, ладно… пошли, - пробурчал Арак. – До заката надо отсюда выбраться… Не любят меня Древа. Да и тебя, думаю, тоже… После событий столетней давности… Хе.

       -- Эй! Девка! Прислуга, мать твою! Еще пива! – в который раз прокричал высокий мускулистый светловолосый молодой человек. И в который раз молодая служанка ставила перед ним пинтовую кружку пива.
В темной общей зале трактира кроме Зенда никого не было. И это обстоятельство его очень угнетало. Парень никак не мог привыкнуть к одиночеству, которые последние два дня заливал огромными порциями пива.
…Дверь таверны распахнулась. Резко и с грохотом. Зенд от неожиданности чуть не пролил содержимое пинтовой кружки на себя и заодно на чистый стол.
В зал вошли пятеро довольно-таки веселых людей в плащах, покрытых толстым слоем пыли. Вся компания дружно проследовала к столу, расположенному по соседству со столиком Зенда, и в разнобой потребовала водки.
Водка, в количестве пяти графинов, тут же появилась на столе, занимаемом компанией. Служанка же, посодействовавшая этому появлению, быстро скрылась за трактирной стойкой, заметив на себе плотоядные взгляды двоих из «пятерки».
В трактире сразу стало шумно.
Зенд, потихоньку трезвея, стал разглядывать новых посетителей. Первым делом он отметил отсутствие у членов «пятерки» оружия. Возможно, у кого-то в голенище сапога прятался небольшой нож. Может, были другие «секреты». Но так называемой «показухи» здесь не устраивали.
Компания состояла из трех парней и двух девушек. Самым старшим было около двадцати пяти. Не больше.
       -- Ээээх… Ребята… - сказала высокая брюнетка, потянувшись на стуле. – Как хорошо-то, а! Все составляющие хорошего настроения перед нами… Выпивка. Тепло. И стул под задницей вместо конского седла.
       -- Не помешало бы еще одно составляющее, - мечтательно произнес длинноволосый брюнет. – Корыто с горячей водой…
       -- Ага, - согласился хор их четырех голосов.
       -- Клянусь Предвечным Ясенем! Самый лучший трактир из всех, которые я посетил, - ни с того ни с сего провозгласили еще один представитель компании. Коротко стриженый блондин с ярко-синими глазами, что являлось признаком эльфа во втором или третьем колене его родословной.
       -- Эй! Мужик! – окрикнула Зенда вторая девушка, очень похожая на первую, только младше года на два-три. – Что один там сидишь, скучаешь?! Присоединяйся к нам!
Зенд весело улыбнулся и направился к столику компании.
       Азарас остановился у небольшого ручья, вьющегося среди Древ Священной Рощи. Он не помнил, или не знал совсем, как оказался в самом сердце Рощи. Но он знал, что его преследуют, знал, что это дриады. Знал что в кампании дриад был оборотень. Азарас зачерпнул пригоршню воды из ручья, жадно выпил и кинулся дальше. Над головой пропела стрела. Преследователи и не думали отставать. Азарас кинулся в какие-то непонятные кусты и оказался на краю глубокой пропасти без признаков дна. Парень не успел остановиться. Падая, он успел увидеть одну из дриад. «Красивая…» - успела промелькнуть в голове глупая мысль. Страха не было. Падение казалось бесконечным полетом. Прошло, как казалось Азарасу, несколько минут, прежде чем он увидел конец пропасти. Дно. Это была небольшая комната. Стены были увиты плющом. Почти всю площадь занимала кровать. А в кровати лежал он, Азарас. И тут страх овладел им. Азарас закричал…
       …И проснулся. Свет падал на лицо, бил в глаза. Азарас сделал попытку отвернуться от света. Но попытка оказалась неудачной – при малейшем движении тело начало ломить. Дикая боль. Азарас застонал.
       Послышались шаги. Сначала тихие, издалека. Потом звук шагов нарастал. «Женщина», - отрешенно подумал Азарас. Он почувствовал ее присутствие. Она стояла рядом. Потом ушла. Недалеко. Наверное, к окну. Послышался шорох задвигаемых занавесок. Свет перестал бить в глаза. Азарас приоткрыл глаза. Боль…
       Он ожидал это увидеть, поэтому не сильно удивился, увидев стены увитые плющом. У окна стоял эльф. И смотрел на Азараса. Смотрел, скрестив руки на груди и склонив голову к правому плечу. Смотрел с явным интересом, который и не собирался скрывать.
       Эльф улыбнулся.
       -- Проснулся, - тихим приятным голосом проговорил эльф. – Надеюсь, беготня по Роще тебя не сильно утомила.
       -- Так это было наяву? – только и смог сказать Азарас.
       -- Нет. Это тебе снилось, - ответил эльф и подошел к кровати, то есть сделал небольшой шаг – почти всю площадь занимала кровать, как и видел Азарас в своем сне. Эльф продолжал. – Подобное сниться всем, кто попал в Священную Рощу в первый раз. Погоня. А потом бездонная пропасть и плавное перемещение души обратно в тело. А иначе никак не вернуть душу. Пробовали. Разные варианты пробовали. Но ничего не получалось. Только через погоню и пропасть в конце. Не очень приятно, но куда ж деваться… Витать в облаках тоже занятие не из приятных. И длиться оно вечность.
       -- То есть я умер? А вы меня оживили? – недоуменно спросил Азарас.
       -- Почти, - ответил эльф. И замолчал. Дальше говорить на эту тему у него похоже не было желания. – Поговорим на более интересные темы. Тебя не интересует где ты, зачем и что с тобой собираются делать? Вижу по глазам – интересует. То что ты в Северной Священной Роще Zwanglos, тебе, наверное, известно. А вот более точное место нахождение, к сожалению – нет. Могу просветить тебя. Это дворец Хранителя Рощи. Оказался ты здесь благодаря, в первую очередь, бывшему Хранителю Рощи, некоему Миарону. Но с историей тебя ознакомят чуть позже. Как выздоровеешь. Ты наш нежданный гость. Не пленник. А то я смотрю, ты уже успел испугаться. Тебя вылечат. А что дальше с тобой будут делать – это мне не известно. На совете все решиться. На главные твои вопросы я ответил. Не слишком распространенно. Но это все, что я знаю. Теперь познакомимся. Я – Суи’гэнэрис. Целитель. А ты, как я понял, Азарас. Человек. Наемник.
       Суи’гэнэрис замолчал.
       Азарас переваривал информацию.
       Тишину нарушил целитель.
       -- Отдыхай, Азарас. Не буду мучить тебя своим присутствием.
       Эльф улыбнулся и мягкими, еле слышными шагами вышел из комнаты.
       

       Суи’гэнэрис вышел из комнаты занимаемой Азарасом в мрачном настроении. Как это всегда с ним случалось перед встречей с Хранителем. Приняв из рук прислуги свои посох, сумку и плащ, целитель поднялся в кабинет Хранителя.
       Суи’гэнэрис толкнул дверь кабинета. За столом, склонившись над пробиркой с серебристой жидкостью, склонился Хранитель Северной Священной Рощи Ахрар. Древний старик с бородой до пояса и скверным характером.
       Ахрар поднял глаза и осмотрел вошедшего.
       -- А! Суи! – проскрипел старик, - Ну как наш гость поживает?
       Суи'гэнэрис ругнулся про себя, еле сдерживаясь, чтобы не сказать все, что он думает о Хранителе вслух. Вместо этого он натянул улыбку и произнес, выражая всем своим видом почтение к Ахрару:
       -- С Божьей помощью нам удалось вернуть его к жизни, господин, - Суи'гэнэрис нашел в себе силы на поклон. Он терпеть не мог старого Ахрара и считал, что Миарон был лучшим Хранителем на его веку. Даже после того, как лучший Хранитель принес в жертву собственного сына. Суи'гэнэрис понимал поступок Миарона. И ненавидел Ахрара.
       -- Отлично, Суи. Как долго он будет реабилитироваться?
       -- Месяц. Не меньше, - Суи'гэнэрис терял последние капли терпения. Иссушала эти капли манера Ахрара называть целителя Суи.
       -- Мда… - Хранитель причмокнул, тем самым еще больше раздражая стоящего перед ним целителя. – Долго, однако. Хотелось бы увидеться с ним побыстрее. Можешь быть свободен, Суи.
       Суи'гэнэрис поклонился и вышел из кабинета Хранителя, оставив того наедине с его пробиркой.


Глава 1

       Тучи затянули небо, закрыли солнце. Заморосил легкий дождик, задул ветерок, несильный, но холодный. Миарон зябко поежился и сильнее закутался в теплый плащ, добытый Баэлем. Каким образом, Миарону даже думать не хотелось. Да и сейчас его голову занимали более приятные мысли. А именно – мечты о теплой комнате в каком-нибудь постоялом дворе, мягкая кровать и вкусная еда. Вообще еда. Мысли о вкусной еде исчезли полдня назад, когда желудок в первый раз за время похода подал голос. С утра удалось только пожевать немного ягод, собранных в обычном лесу. От кролика, опять таки добытым Баэлем, Миарон принципиально отказался, о чем на данный момент жалел.
       Шли в молчании. Баэлю, который до этого напоминал Миарону о днях минувшей славы, о том, каким он, Миарон, был нерадивым учеником и о том, каким мудрым друидом был его отец, похоже, надоело говорить впустую – Миарон если и отвечал что-то, то ответы его были краткие, а именно – «угу» и «ага». Изредка – «Я знаю. Заткнись». Конечно в более мягкой и уважительной форме.
       -- По моим подсчетам, - вдруг проговорил Баэль. – скоро на горизонте должны появиться шпили города Sehncucht. А за ними и внушающая уважение крепостная стена. По моим подсчетам это случится завтра, ближе к полудню. А сейчас я предлагаю посетить вооон тот трактир. По моим подсчетам мы дойдем до него минуты за две. А может даже и меньше.
       Это сообщение Миарона очень обрадовало. Сам он не очень глядел вдаль, больше смотря себе под ноги. Ноги, кстати сказать, очень устали и жутко болели. Баэль этого не учитывал. А, скорее всего, не хотел учитывать. Не хотел он помнить, что последние двадцать лет Миарон дальше высохшего фонтана рядом со своим дворцом не ходил.
       Поэтому минута ходьбы показалась целым часом. Зато сколько радости, сколько блаженства почувствовал Миарон, завалившись на мягкую кровать. Для полного счастья осталось провести ритуал релаксации. Самый первый ритуал изучающийся будущими магами.
       Миарон представил золотой шар. Шар, приносящий мир и полную релаксацию. Друид почувствовал ногами тепло, золотой жар и полное расслабление. Золотой шар поднимался по ногам и далее по торсу, спустился на руки, к пальцам. Затем поднялся по шее и вошел в мозг. Тепло. Релаксация…
       Миарон лежал на кровати в состоянии полного расслабления до тех пор, пока не открылась дверь в комнату, и не вошел Арак. Он же Баэль, Дух Познания.
       -- А. Начальный ритуал релаксации? – с ухмылкой проговорил он, когда Миарон соизволил открыть глаза и повернуть голову в его сторону. – Правильно. Расслабься. Ибо ты это делаешь в последний раз. Я про теплую комнату в трактире и мягкой кровати, полную клещей и блох. Потому как денег у нас практически не осталось. Арак оставил нам не очень-то много монет…
       -- Знаю о чем ты, - недовольно буркнул Миарон. – Взял я все «золотые ненужные побрякушки». Как ты и просил.
       -- Замечательно. К этому мы вернемся в Sehnsucht’e. А пока будем отдыхать. То есть ты будешь отдыхать. Мое тело более выносливое. Наверное, привыкло и не к таким походам, - Баэль, а точнее Арак, гадко ухмыльнулся. Настолько гадко, что Миарон отвернулся к стене, не желая более смотреть на все эти баэлевские ужимки.
       -- А знаешь ли ты, друг мой Миарон, историю прекрасного города Sehnsuht? – продолжал действовать на нервы друиду Баэль. – Не знаешь, - сделал он вывод из молчания собеседника. И, кстати сказать, был прав. – А всё почему? Потому что ты, бывший Хранитель Северной Священной Рощи, не слушал своего учителя, Духа Познания Баэля. А между прочим, отец твой призывал меня, тратил свое драгоценное время… Для тебя, Миарон старался! А ты ни черта меня не слушал! Ну вобщем-то как и сейчас… Зря я сказал в прошедшем времени… Ладно. Хоть со стенкой поговорю.
       Баэль помолчал, очевидно, ожидая реакции. Реакции не последовало. Миарон продолжал изучать потеки на стене.
       -- По легенде людской расы, а именно суанельцев, город сей основал Альбрех I, влюбившись в одну красивую до умопомрачения особу… О! Я смотрю, ты очнулся. Ну-ну. Стоило мне сказать о прекраснейшей особе, любви, и всё – Миарон очнулся. Как спящая красавица от поцелуя…
       -- Ты продолжай, - проговорил Миарон, который несколько мгновений назад оторвался от своего объекта наблюдения – стены – и внимательно слушал Баэля, всем своим видом показывая заинтересованность. – Не ехидничай. У тебя жуткая рожа получается, когда ты ехидничаешь и лыбишься одновременно.
       Баэль хмыкнул, немного посмеялся, не понятно над чем, возможно, для приличия. Но рассказ все же продолжил. Вопреки ожиданиям Миарона. А друид ожидал очередных упреков.
       -- Так вот, значит, - проговорил Баэль, изобразив на лице бурное мышление и вспоминание, на чем он остановился. «Издевается», - подумал Миарон.
       Дух Познания издевался не долго.
       -- Как гласит легенда, тогда еще юный Альбрех, было ему что-то около двадцати пяти, любил устраивать утренние прогулки по морю. И, чтобы каждое утро далеко не ездить, приказал выстроить себе дворец в миле от берега. Дворец построили роскошный. По тогдашним меркам. Сейчас таких «дворцов» у каждого рыцаренка-дворянина по десять штук – для жены, любовницы и многочисленных отпрысков. А тогда дворец Альбреха I был пределом роскоши. Наивысшим пределом, я бы сказал. Мы с тобой потом сходим, посмотрим на этот предел. Так вот. Я отвлекся.
       В одно прекрасное летнее утро Альбрех прогуливался по берегу моря в обществе двух телохранителей. Восседал юный король на грациозной пегой кобыле. Ну, это уже излишки истории и людской фантазии. Ближе к делу. Прогулка должна была закончится как и все предыдущие - покатались на лошадке, полюбовались чудесным видом и домой. Но… Всё складывается не так как мы задумываем. В большинстве своем.
       Кобыла перебирала стройными ногами, перемешивая песок под копытами, телохранители о чем-то оживленно болтали. Идиллия продолжалась только до тех пор, пока Альбрех не увидел чей-то силуэт на фоне восходящего солнца. Интересно, что силуэт заметил первым король, а не телохранители. Но это я опять отвлекся. Так вот. Места были безлюдными, поэтому Альбрех не на шутку перепугался, решив, что это по его душу. Потом решил, что лучше проверить. Мало ли, какой путник забрел сюда. И послал кобылу рысью прямо к силуэту. Когда можно было внимательнее разглядеть, кому этот силуэт принадлежит, король влюбился. С первого взгляда. Ибо путником оказалась девушка неописуемой красоты. Девушка, кстати сказать, была одета совершенно не по моде, да и вообще как-то странно. Узкие, облегающие брюки из синей ткани, черная майка из хлопка. Тоже облегающая. И открытая до предела. Короче говоря, девушка была по виду проституткой. Альбрех уже хотел на это наплевать, когда девушка заговорила. Голос у нее оказался необычайно красив, мелодичен. Но дело было не в голосе. Дело было в том, что Альбрех ни хрена из сказанного девушкой не понял. А по легенде сказала она следующее: «Guten Tag. Ich heisse Nelly. Sagen Sie mir, bitte, in welcher Richtung ich gehen soll. Ich habe mich verlaufen». Теперь этот язык знают практически все, потому как на нем названия людских городов, книг… Вобщем названия всего, что имеет имя собственное. То есть название. А всё почему? Потому что Альбрех влюбился по уши и создал культ Нелли.
       Вобщем девушка стала жить-поживать… и детей наживать вместе с Альбрехом в летней резиденции. А так как дворец Нелли очень понравился, то резиденция стала не только летней. Альбрех задумал строительство нового города.
       -- Друг мой Баэль, - пропел Миарон. – Учитель мой. А почему же Sehnsucht? Ведь в переводе с этого самого языка это слово переводиться как «тоска».
       -- А потому, - в тон Миарону ответил Баэль, - что Нелли спрыгнула со скалы. По какой причине – народ умалчивает. Вот и Альбрех, с горя спившийся, додумался до такого названия. И море теперь называется Die Traenen der Shon. То есть Слезы Прекарснейшей. А многочисленные дети Альбреха и Нелли расползлись по королевству. Потому и заполонил все род Быргов. На самом деле всё обошлось без большой любви. Нелли действительно существовала. Но Альбрех с ней знаком не был. По крайней мере лично. Просто местность, где теперь расположен Sehnsucht изобилует полезными ископаемыми. Вот и накопилось тут народу. А назвали его так, потому что слово понравилось. Вот и всё. Но легенда намного красивее, согласись, Миарон, бывший Хранитель Северной Священной Рощи.
       -- Соглашусь, - буркнул Миарон. – Прекрати меня называть Хранителем! Ты меня бесишь…
       -- О-хо-хо! – Баэль был не далек от того, чтобы показать Миарону язык, но сдержался. – Теперь я буду называть тебя так назло. Ибо ты открыл мне свою слабую сторону.
       -- Да пошел ты! – не сдержался друид, вскочил с кровати и вышел на улицу, предварительно хлопнув дверью.
       На дворе трактира пахло сеном, деревом и навозом. Все эти запахи природы пробуждали в голове Миароне мысли о том, что ведет он себя по-детски глупо и вообще не правильно. Друид дал себе обет, что будет вести себя намного спокойнее.
       «Ведешь себя, как будто тебе не две сотни, а двадцать лет, - укорял себя он, вдыхая запахи процветающей природы. – В конце концов, что на него дуться? Он живет так, как ему Богом было указано жить… существовать…»
       Миарон опустился на лавку рядом с конюшней и погрузился в бестолковые размышления о строении мира.
       Из дверей трактира выпорхнул мальчишка.
       Мальчишка. Похож на моего сына. Тем, что мой сын тоже когда-то был мальчишкой. Вот заполучу Силу. А если не заполучу? А вдруг…
       -- Эй, парень! – раздался мелодичный голос откуда-то справа. Миарон обратил свой взор в сторону этого голоса. Как выяснилось, его обладателем была молодая девушка.
       Друид оглянулся. Кроме него на дворе «парней» не было. Значит, обращались к нему.
       -- Парень! – повторила девушка, уперев правую руку в бок. Одета она была, как и все крестьянки, которых Миарон и Баэль встречали в дороге, - какие-то грязные тряпки, отдаленно похожие на юбку и блузу. Черные кудрявые локоны гривой окаймляли ее лицо. – Тебе всё равно заняться нечем. Сидишь тут, размышляешь о чем-то. Помоги, а! У телеги колесо с оси съехало, а одна я ее не подниму. Мужиков никого нету…
       Миарон поднялся со скамейки. Нехотя. Помогать какой-то там крестьянке из людского рода было ниже миароновского друидского достоинства. Но что-то ему подсказывало, что лучше пойти и помочь этой девчонке. Что-то… Может глубокие голубые глаза?

       Телега стояла в безлюдном заднем дворе трактира. Действительно, колесо слетело с оси.
       -- Меня Аликой зовут, - девушка тряхнула кудрями. Миарон не ответил. Молча принялся осматривать сломанную ось.
       -- Да брось ты ее, - проговорила Алика. – Не нужна мне она. Мне с тобой поговорить надо. Миарон.
       Друид чуть не подпрыгнул.
       Девушка явно заметила его удивление, но оправдываться и не думала.
       -- До нас дошли слухи…
       -- До кого это «до нас»? – перебил Алику друид, глядя в самые голубые глаза. Девчонка отвела взгляд.
       -- Так я и знал, - буркнул он. – Обольстительница. Что глаза-то отвела? Не нравлюсь я тебе? А?
       -- Не в этом дело, Миарон, - прошептала Алика, опустив голову. – Я бы с удовольствием тебя загипнотизировала. Но нельзя. Не могу я!
       -- Почему не можешь? – уже более лояльно проговорил друид.
       -- Мне не позволено.
       -- Кем?
       -- Старшим. Не спрашивай кто он. Я не знаю.
       -- А…
       -- Я с тобой не обо мне поговорить хотела, - прервала его Алика. – Я о тебе хотела поговорить. Миарон. Послушай. Ради всего для тебя святого.
       -- Слушаю.
       -- Тому, кто в теле молодого наемника людского рода не доверяй. Корысть его окажется для тебя существованием без чувств, которых заменит тоска. Тоска. Бойся тоски. Она заведет тебя не в нужную тебе сторону. А эта сторона приведет к существованию без чувств. Смерть придет смерчем черным. Сожрет всё и всех вокруг. Всех. Не доверяй тому, кто в теле наемника людского рода. Покинь его. Если ты так сделаешь, найдешь тех, кто бескорыстен. Ему можно доверять. Но если нет – тебя ждет существование без чувств.
       Молчание. Алика так и не подняла глаз.
       -- Что это? – проговорил Миарон, уставившись в землю. Что это, он понимал. Просто вопрос поумнее не приходил в голову, а молчание давило.
       -- Твоя судьба, - прошептала Алика. Обольстительница всё же осмелилась поднять глаза, но смотрела как бы сквозь Миарона.
       -- Кому понадобилось меня предупреждать? – сказал Миарон, нахмурив брови.
       -- Не ты один заинтересован в том, зачем ты идешь на Traum.
       -- Traum? – Миарон был искренне удивлен. - Неисследованный материк? Я не собирался туда. И, я так думаю, не соберусь.
       -- Не бойся Мечты, бойся Тоски, - проговорила Алика. – Ты отправишься на Traum Миарон. Так захотят они.
       -- Кто «они»?
       -- Один из тех, кто хочет помочь тебе. Кто-то из корысти, а кто-то просто так.
       -- Просто так ничего не бывает.
       -- Ему ничего не надо кроме действия.
       -- Кому «ему»?
       -- Не знаю.
И снова молчание.
       -- Я высказалась, - прошептала Алика. – Я ухожу.
       -- А телега? – Миарон натянул на лицо дружелюбную улыбку.
       -- Мираж, - Алика улыбнулась в ответ.
       В подтверждение ее словам телега начала расплываться и исчезла совсем.
       -- Никто не видел. Я знаю, - заверила друида обольстительница. Развернулась и, покачивая бедрами, ушла. Растворилась в воздухе.
       Миарон смотрел в ту точку, где недавно была обольстительница. Вспоминал голубые глаза и голос. Пророчество.
       «Со мной никто не говорил из Живущих, - появилась в голове мысль. Уходить в одиночестве эта мысль явно не хотела. За ней последовали мысли другие, - никто не разговаривал. Только Духи, пользующиеся телами других, чтобы разговаривать, да всякие обольстительницы, пользующиеся миражом. Только они. Только не имеющие собственного тела, умершие давно, оставшиеся без тела, либо Возникшие. Сто лет. Сто лет я не слышал голос Живой эльфийки, Живого человека, которые обращались бы ко мне. Никто из них не задал мне вопроса, никто не интересовался как у меня дела. К черту! К черту такое существование! Когда никто о тебе не помнит, никто не интересуется тобой. А если и интересуются, то только тем, что я собираюсь делать, либо сделал. Нет. Я так больше не могу. Быстрее достать Силы. Быстрее. Только. Только Алика говорила что-то про Баэля. Именно его она имела в виду, когда говорила о корысти. Именно ему мне не надо верить. Баэль хитер, что верно, то верно. А еще ему надо заплатить. Заплатить. Если я покину его сейчас, то чем заплачу? Он найдет меня везде. Он все проникающий. Расставшись с телом, он может найти меня в любой точке этого мира. Даже на Traum. Не бойся Мечты, бойся Тоски. Sehnsucht. Тоска. Что ждет меня там? А вдруг она имела в виду не город. Вдруг это что-то другое? А вдруг это предупреждение, что не надо идти за Силой. Не бойся Мечты, бойся Тоски. Traum и Sehnsucht. А может, не бойся мечты, бойся тоски. Ай! Ладно! Черт бы с ним. Что будет, то будет»
       Миарон угрюмо поднялся в комнату. Баэля нигде не было. Этот факт не мог не радовать. Еще полчаса покоя друиду обеспечены.
       Он упал на кровать, не раздеваясь, и тут же заснул.

       Когда Миарон проснулся, шел дождь. Сначала друид решил, что он проспал оставшиеся полдня, и солнце скрылось за горизонтом, опустились сумерки. Но он расслышал, как капли барабанят по натянутому на раму бычьему пузырю…
       Миарон поднялся с кровати и вышел на крыльцо.
       Небо затянула сплошная стена серых туч. И такая же стена начиналась за порогом трактира – дождь разошелся не на шутку.
       Миарон вытянул руку, подставляя ее под тяжелые капли. А потом шагнул в стену падающей с неба воды.
       Он с наслаждением подставлял дождю лицо. Он ловил ртом крупные его капли. Так же, как и в детстве. Миарон снова ощутил себя мальчишкой, выбежавшим во время ливня из-под прикрытия Священных Древ на большую людскую дорогу. Проезжающие мимо люди, ищущие укрытия под зонтами косились на маленького мальчика, стоявшего на обочине. Как и сейчас косились на него посетители трактира. Миарон чувствовал их взгляды. Он чувствовал взгляды проезжих, слышал шум Священных Древ.
       Маленький мальчик тряхнул головой. Улыбнулся падающим каплям. Он стоял под ливнем, запрокинув голову, разведя руки – бей меня, дождь, бей!
       А за спиной шумели Священные Древа. И если пройти три сотни шагов по узкой тропинке, извещающейся между тысячелетними Древами, ты выйдешь к роскошному дворцу, увитому плющом. Там мама в легком голубом платье сидит на ковре из листьев, никогда не увядающих, и шьет Миарону рубашку, а у ее ног примостился бурый медвежонок. Там отец, в библиотеке склонился над очередным древним фолиантом.
       Маленький мальчик стоял на обочине дороги, запрокинув голову и разведя в стороны руки. Ливень хлестал по его пухлому лицу. Мальчик улыбался.
       Задул ветер, унося в стороны тучи. Ливень сменился обычным дождем, а затем и вовсе мелкой моросью.
       Миарон открыл глаза. Не было никакой дороги, а за спиной не шумели Древа. Да и не было уже тех Древ. Друид стоял посреди трактирного двора. Друид… Тот, кем стал маленький мальчик, стоящий под ливнем на обочине дороги. Длинные темные волосы облепили худое, чуть вытянутое лицо. С тонких губ медленно, как бы нехотя, уходила блаженная улыбка.
       Друид тотчас обратил внимание на наблюдающего за ним трактирщика. Миарон посмотрел на него, казалось, обычным взглядом, но тот как-то понимающе и грустно кивнул и удалился в глубь общей залы. Старый трактирщик уже столько повидал всякого рода людей и нелюдей, что сумел рассмотреть в глазах Миарона душевную грусть, тоску, которую друид старался затолкать поглубже, в самые утаенные уголки души своей.
       …Миарон угрюмо зашел в здание трактира и под заинтересованные взгляды небольшого числа посетителей, собравшихся в общей зале, поднялся наверх в комнату.
       Баэль все еще отсутствовал. Именно на данный момент Миарон не хотел его видеть, а тем более слышать, более всего.
       Друид подошел к зеркалу, висевшему на стене. Сквозь толстый слой пыли на него смотрели карие глаза. Миарон стер рукой пыль с зеркала, непонятно как оказавшемся в этом бедном трактире.
       Прошлое, навалившееся на Миарона вместе с ливнем, еще не окончательно ушло, поэтому он немного удивился, увидев в зеркале карие глаза, полные укора, длинные темные волосы, обрамляющие чуть вытянутое лицо, спадающие на неширокие, узкие плечи и грудь.
       «Эдара, чтобы ты сказала, увидев меня теперь? Ты так любила мои глаза. Ты говорила, что они наполнены любовью к этому миру, что они настолько глубоки, что можно в них утонуть… А теперь… Теперь это все равно, что два шарика, вставленные в глазницы моего черепа, для того, чтобы я мог видеть, как меняется этот мир без тебя, Эдара… Ты так любила мою осанку. Когда-то она была величественной и гордой. Сейчас же я – старик с молодым лицом. Что бы ты сказала, Эдара, увидев меня теперь?..»
       Миарон отвернулся от зеркала и опустился на кровать. Он старался забить как можно глубже, в дальний пыльный угол памяти, лицо Эдары, лицо своего сына, все те воспоминания, которые принадлежали ему до войны. Но воспоминания никак не желали оставаться на заднем плане.
       И снова он заносил руку с жертвенным ножом над телом Алиора, снова лилась алая кровь… Снова Эдара падала на белые плиты дворца, испуская последний вздох…
       Миарон зарычал, не в силах больше ничего с собой сделать уже было нащупал на поясе нож, холодная сталь коснулась его кожи…
       От необратимого действия его избавил скрип двери – на пороге стоял Арак.
       Миарон поспешно сунул нож обратно за пояс.
       - Ты где пропадал? – только для того, чтобы нарушить вновь повисшую тишину, спросил друид. Где Баэль пропадал, его совершенно не интересовало.
       - Играл в кости, - мрачно ответил Баэль и выложил на стол горсть монет. Среди серебряников сверкали и два золотых. У духа были Силы для того, чтобы постоянно выигрывать в таких играх, как кости.
       Миарон равнодушно посмотрел на лежащие на столе деньги и перевел взгляд на Баэля.