Страж. Монтажники

Монтажники

Вот и настал день расставания. Глэр, конечно, знала об этом, но выбрасывала всякие грустные мысли из головы. Для нее окончание университета означало работу в лицее, для Бэрла – долгий полет в космос. Она часто начинала плакать без видимой причины, потому что причина была всегда. Бэрлу опять повезло, а может быть, и не повезло: смотря с какой стороны смотреть. Его направили строить космический корабль на Троувере. Они справлялись со строительством небольших кораблей, но необходимый им сверхтяжелый транспортник сами сделать не могли. Этот проект являлся результатом еще большего сближения Вотара, Лардана и Троувера. Чертежи создавались специалистами Вотара и Троувера, новые реакторы – энергетиками Лардана, монтажом занимались инженеры Вотара. Такое назначение для выпускника – свидетельство его высокой подготовки, но Бэрлу надо было улететь на полгода, а то и больше. Глэр все понимала, но поделать с собой не могла ничего.
Бэрлу одновременно было грустно и радостно. Его тоже беспокоила разлука с любимой, но работа была очень хороша. Труд космического инженера высоко оплачивается, за работу вдалеке от дома плата идет двойная, и, кроме того, власти Троувера обещали доплатить еще. Поэтому, эта работа могла позволить Глэр не работать несколько лет, достаточных чтобы их будущий ребенок, о котором они пока только мечтали, подрос и, может быть, даже успел бы пойти в лицей. Глэр знала и об этом. но продолжала заранее тосковать.
С третьего космодрома на Троувер везли целую партию монтажников. Работы уже шли, но были смонтированы только опорные элементы каркаса. Нужно было смонтировать сначала каркас, затем установить реакторы, а потом докончить монтаж корпуса. Бэрл, как инженер, получил под свое руководство монтажную бригаду из восьми человек. Бригада летела вместе с ним, и он успел познакомиться с ними еще на корабле. Его обрадовало то, что монтажники были гораздо опытнее его: если он что-то и упустит, его вовремя поправят. Он немного побаивался того, как его примут. Все-таки, он был младше своих подчиненных, да и опыта не имел. Но все прошло нормально, и он совсем успокоился.
Во время перелета в гиперпространстве делать совершенно нечего, корабль не предназначен для развлечений, и пассажиры развлекали себя сами. Бэрл сидел со своей бригадой и внимательно слушал байки о разных происшествиях во время работы и об удачных случаях контрабанды запрещенного спиртного. Бэрла немного шокировало слишком частое упоминание о спиртном. Это умудрился заметить Харв Тэвод и снисходительно заметил:
– Ничего, поработаешь в скафандре часа четыре, поймешь, что глоток алкоголя не повредит.
– А почему тогда спиртное не выдают? – заинтересовался Бэрл.
Харв с той же ленивой снисходительностью знающего человека ответил:
– Если выдавать, то будем пить слишком много. А так, с собой много не пронесешь, и приходится здорово экономить.
– Так, выходит, эта ваша «контрабанда» официально разрешена?
– Официально не преследуется! Если у тебя найдут что-нибудь, конфискуют и уничтожат, но последствий никаких не будет.
– Как уничтожат?
Сидящий в углу Танс Патун расхохотался:
– А ты думаешь, те, кто досмотр делают, выпить не хотят? На всех космических кораблях сухой закон! Юридически, этого спиртного не существует. Вот они его вечерами и уничтожают.
Не то, чтобы Бэрл так уж любил выпить, но запретов он не терпел.
– А что, если с ними договориться? Пусть берут себе половину, а половину оставляют нам?
Танс ухмыльнулся.
– Это приходит в голову каждому, кто слышит про наши славные обычаи. Только сначала подумай, когда какой-нибудь разгильдяй в пьяном виде кого-нибудь электронной пушкой насквозь пропорет, кто отвечать будет? Тот, кто вовремя не пресек «антисоциальные тенденции», а, проще говоря, не отнял лишнюю бутылку. В тюрьму, знаешь ли, не охота никому. Вот они и стараются.
Бэрл потряс головой.
– Да, надо бы в университете ввести курс лекций «обычаи и особенности космомонтажа», тогда таких дурачков было бы меньше.
– Ну, через это все прошли, – ласково сказал Танс, который годился Бэрлу если не в отцы, то в дяди, – приспособишься как-нибудь.
Корабль был огромен. Опорные элементы представляли собой несколько десятков громадных балок. Главная сложность при строительстве заключалась как раз в изготовлении их прямо на орбите. Отдельные элементы не сваривались и не скреплялись, а наплавлялись друг на друга. Фактически, опорная система представляла из себя единое целое. Только на это ушло полгода. Этой работой занимались те, кто должен был улететь на корабле, привезшем Бэрла. Пересменка заняла два дня, наполненные суматохой. Станция, у которой строился корабль была достаточно велика, чтобы обеспечить минимум комфорта. За счет вращения обеспечивалась половинная сила тяжести. Не слишком хорошо, но лучше, чем полная невесомость. По крайней мере, можно было без проблем с адаптацией выбираться на Троувер. Четырехместные каюты были также вполне сносны. Инженеров селили вместе, отдельно от рабочих, отдельно размещались конструкторы, под наблюдением которых производился монтаж и энергетики, уже начавшие работу над реакторами.
Работа в скафандре, действительно, оказалась очень тяжелой. Больше четырех часов в сутки работать было запрещено, работали в шесть смен, но и при таком режиме работы Бэрл валился с ног, заходя в каюту. Как всегда, университетских практик на орбите было недостаточно, и ему приходилось бороться с отсутствием привычной силы тяжести. Но уже через пару недель он привык ко всему и даже возобновил занятия боем. Для этих целей выделили небольшой отсек в непременном спортзале. Занятия спортом были частью работы, за тем, чтобы они регулярно упражнялись, внимательно следили.
Бой при пониженной гравитации оказался непривычен, но не сложней обычного. Бэрла заинтересовало поведение Харва, который постоянно приходил в этот отсек, но сам никогда не бился. Вообще, в нем было что-то отличающее его от других. Это не было высокомерием или пренебрежением, но, казалось, он держит себя так, как будто он – нечто более значительное, чем высококвалифицированный монтажник. Харв был лет на пять-шесть старше Бэрла, но временами казался еще старше. Загадка разъяснилась очень скоро.
В один день с утра, перед завтраком, Харв подошел к Бэрлу и сказал:
– Не надоело тебе на резинках драться? Давай на мечах попробуем!
Бэрл с сомнением произнес:
– А не поотрубаем друг другу чего-нибудь, при такой-то силе тяжести?
– Все будет в порядке, – заверил Харв, и добавил: – Гарантирую!
В его голосе Бэрлу почудилась насмешка, но он не придал этому значения.
Вечером они стояли друг перед другом со включенными мечами. Предварительно они выгнали из зальчика всех остальных – чтобы не задеть кого-нибудь. Первый удар чуть не выбил меч из руки Бэрла. Ударов такой силы ему еще никто не наносил. Тем более это было странно ожидать от худощавого Харва. Затем еще несколько секунд Бэрл с трудом парировал удары, наносящиеся с невероятной скоростью. Он уже начал слабеть, когда Харв изящно отпрыгнул назад и выключил меч.
– Мастер меча, зараза! – с чувством сказал Бэрл. Пот лил с него градом.
Харв сиял.
– Ты просто не представляешь, как трудно найти себе хорошего спарринг-партнера. Дома мы бьемся друг с другом, а здесь где? Всякий раз, уходя в космос на несколько месяцев, я теряю свою квалификацию, и дома приходится восстанавливаться. А теперь тут ты... Для меня это – редкостная удача! Не желаешь проводить поединки чаще?
– Да хоть каждый день! – с жаром ответил Бэрл, выключая меч. Теперь ему стало понятно поведение Харва. Если мастеров меча считали элитой планеты, то это не могло не отразиться на нем. Правда, был один не совсем понятный вопрос...
– А почему ты себе такую работу выбрал? Это же не совсем удобно.
Харв развел руками.
– Меня с детства тянуло в космос. А вот с учебой у меня было не все в порядке. Учился я неплохо, но средне. А с такими знаниями космонавтом не стать. Попробовал пойти в космоинженеры – и не прошел по конкурсу. Пришлось идти в монтажники.
– А еще поступать не пробовал? – сочувственно спросил Бэрл.
Харв вздохнул.
– У меня ведь с математикой проблемы, а там где математика – там и физика. Ты как поступал?
– Сдал два обязательных, и все.
– Вот-вот, а я-то сдавал все. Имперский ладно, у меня к нему способности есть. А физику с математикой сдал плохо. Хорошо, хоть ума хватило понять: выше головы не прыгнешь. Пошел в колледж, выучился. Шесть лет летаю. Правда, у чужаков первый раз. Может, если отдохнул, попробуем еще раз? – он поднял меч перед собой.
– Охотно, – ответил Бэрл. Подождав, пока лезвие выдвинется до конца, он первым прыгнул навстречу Харву...
Хотя биться с мастером меча было очень интересно и поучительно, но весьма утомительно. Харв вовсе не годился на роль учителя, да и учиться Бэрлу было нечему: все что надо было знать, он знал, а такой скорости не научишься, таким надо родиться. Бэрл нашел еще одно развлечение. На станции обнаружилась кипа троуверских комиксов. Бэрл, как и любой вотарец, впервые столкнулся с подобными изданиями. Их выпуск объяснялся, по мнению Бэрла, недостаточным общим уровнем образования. Несмотря на первоклассное высшее образование, среди более многочисленного, чем на Вотаре, населения, полуграмотных было слишком много. Ниже была и массовая культура, так что для многих такие комиксы были заменой музеев и театров. Хотя комиксы были отпечатаны на троуверском, кто-то, также страдая от безделья, старательно закрасил все надписи и так же старательно перевел все на имперский. Бэрла поразила старательность неизвестного, переписавшего аккуратным почерком два с половиной десятка не слишком тонких журналов.
Бэрла всегда интересовали подробности жизни на других планетах, но удовлетворить свой интерес ему удавалось редко. Книги больше рассказывали о политике, культуре и науке, в новостях тоже предпочитали говорить о происшествиях. Об Империи было известно больше, но, в основном, информация была негативной. Империи всегда противопоставлялся Вотар, достигших гораздо больших успехов в области социального строительства. Конечно, он был сильно разочарован комиксами, повествующими о фантастических героях и их борьбе с Империей и преступниками, но и в этом чтиве находилось достаточно деталей, из которых складывалась повседневная жизнь Троувера.
К его удивлению, в комиксах то и дело упоминались убийцы. Умышленные убийства на Вотаре случаются очень редко. Да, бывает всякое, и любая ссора может привести к непоправимым последствиям, но это не столько преступление, сколько следствие психической травмы. А заранее, тщательно спланировав... Может, два-три случая на всю планету в год. На Троувере, если судить по комиксам, в полиции были специальные отделы, занимающиеся только розысками убийц. И за убийство наказывали тюрьмой, причем сроки были даже не очень большими: лет восемь-десять, иногда больше. Вотарцы с убийцами не церемонились, за умышленное убийство наказание было только одно – смерть. И приговор в исполнение приводили родственники убитого – это было справедливо. В одном же комиксе муж убитой женщины сам нашел убийцу, расправился с ним, а потом добровольно пошел в тюрьму. И его осудили! Бэрл не мог понять этого. Еще его удивило то, что расследованиями занимались сразу две структуры: местная и общепланетная. И, вместо того, чтобы помогать друг другу, они соперничали. Чем больше Бэрл читал, тем больше удивлялся нагромождению нелепостей. Он не знал, было ли это на самом деле или все прочитанное – плод буйной фантазии авторов.
Какова же была его радость, когда он узнал о возможности посещения Троувера! Хотя он понимал, что выяснить правдивость историй он не сможет, можно было сравнить то, что бросается в глаза с тем, что об этом написано. За небольшую плату транспортники могли взять одного-двух людей вниз, на планету, а потом с другим транспортником можно было вернуться. Но это зависело не столько от доброй воли экипажей, сколько от решения руководителей работ. Бэрлу, как новичку, такое разрешение дали. Более того, так как их бригада работала с опережением плана, всей бригаде дали два дополнительных выходных, чтобы они не слишком выбивались из графика. С Бэрлом увязался Харв, снисходительно объясняя это «заботой о нашем малыше». Другому за такое Бэрл, наверное, дал бы в зубы, но от Харва приходилось терпеть и не такие колкости. Правда, Харв и сам никогда не обижался на шутки и розыгрыши. Вся бригада сбросилась на выпивку. Троуверских денег у них было немного, но для такого дела – в самый раз. Кстати, на троуверском языке «харсты» означали просто «деньги», причем писались всегда с большой буквы, что давало пищу для размышлений о местной шкале ценностей. Предварительно Бэрла разыграли.
Танс всерьез уверил его, что наилучшим способам проноса спиртного на корабль является специальная металлическая капсула, которая герметично завинчивается и вводится в анус: мол, служба контроля в зад никогда не полезет. А так как размеры капсулы, по словам Танса, были немалые, Бэрл приуныл. Успокоил его Харв, порекомендовав Тансу записать свои шуточки на картон и засунуть их туда же.
Космическая техника Троувера была хуже вотарской, поэтому перегрузки были гораздо ощутимей. В здании космопорта Харв удивил Бэрла, убрав меч во внутренний карман куртки.
– Воруют, подлецы, – ответил он на немой вопрос Бэрла.
– Но это же мечи!
– А им-то что? Это у нас за кражу меча могут на месте убить. Здесь – другая история. Зазеваешься – останешься без меча.
Бэрл поежился: меч – вещь очень дорогостоящая. Школы получают их за четверть стоимости, но все равно, на их оплату уходит много денег, полученных от учеников. Потерять или испортить меч – значит выплатить полную стоимость нового – или остаться вообще без меча.
Город здорово отличался от Дотира или Столицы. Вместо монорельса подземка, зелени меньше, дома не в пример выше, на улице плотный поток частного транспорта.
– Ну что, куда сперва? В кабак или к девочкам? – Харв спрашивал совершенно серьезно. Он использовал имперское слово, потому что кабаков Вотар не знал. Бэрл смутился.
– Понимаешь, у меня дома девушка... Я...
– Извиняюсь, – перебил его Харв, – забыл. Ладно, ограничимся кабаком, но хорошим. Жаль, очень жаль...
– Да ты не смотри на меня, делай что хочешь, в порту встретимся.
Харв снисходительно отмахнулся от него.
– Здесь не то место, чтобы ходить поодиночке. Я тебя одного не отпущу.
Бэрл запротестовал.
– Я все-таки не ребенок! Да и ты тоже в первый раз за пределами системы.
– Я, когда строили станцию для разработки астероидов, много разговаривал с троуверцами. Они тогда у нас учились. Я-то здешнюю жизнь знаю не по дурацким сказкам, как некоторые. Мне нарассказывали жуткие вещи. Но зато и научили, как правильно себя вести. Учти, мы, иностранцы, тут легкая добыча для всяких мошенников. Если чего вздумаешь купить, приценись и отойди. Потом подойдем еще к кому-нибудь и у него узнаем цену. Могут просто обмануть.
Бэрл вздохнул.
– И зачем я только сюда прилетел!
Харв расхохотался.
– Как зачем? На мир посмотреть и спиртного привести полную задницу! Пошли...
Бэрл поморщился: уж слишком покровительственно держится Харв. И тут ему в голову пришла одна мысль...
– Харв, ты у родителей один?
– Да, – и, поколебавшись, Харв добавил: – Вообще, у родителей долго детей не было. Им пришлось в Центр планирования семьи обращаться.
Бэрл усмехнулся про себя. Понятно, Харв в его лице обрел отсутствующего младшего брата. Пусть потешится. Сам Бэрл вел себя так же в отношении Торна, даром что тот был на полголовы его выше. Харв, немного подумав спросил:
– А как ты догадался?
Обижать Харва не хотелось, и Бэрл уклончиво ответил вопросом на вопрос:
– А ты что, основы психологии плохо учил?
– Если бы ты знал, парень, как славно дремлется под нее! Значит, и от нее какая-то польза может быть...
За этим разговором они достаточно отошли от здания порта. Если раньше все вывески были исключительно на имперском, то теперь попадалось все больше троуверских надписей.
– Так, – Харв извлек из кармана какую-то бумажку, бережно запаянную в прозрачную гибкую пластмассу, – вот это бар. Давай, заглянем. Больше одной рюмки не брать!
– Это у тебя карта? – удивился Бэрл.
– Нет, мне десяток нужных слов написали.
– А раньше почему никуда не зашли?
Харв с сожалением посмотрел на него, как на умственно отсталого.
– Надписи на имперском видишь?
– Вижу.
– Для кого эти надписи?
– Ну, для приезжих.
– Правильно! А приезжие для местных кто? Источник обогащения. Чего ради там переплачивать за все? А сюда свои ходят. Тут и цены нормальные.
– А не обманут нас, как ты говорил?
– Вот потому-то мы тут по рюмке и пропустим. А потом зайдем в другое место, там и наедимся, и собой возьмем.
Сложность заключалась в том, что у них было только три часа до челнока. Опоздание чревато множеством неприятностей, да и денег было немного, так что особо выбирать или засиживаться им было нельзя.
Местное спиртное было гораздо вкуснее, чем дома. Здесь в нем явно знали толк. В соседнем баре Харв сделал заказ, зачитав названия блюд с другой бумажки. Таких бумаг у него было несколько, его приятели-троуверцы постарались на славу. В первой половине дня посетителей, кроме них, не было, и хорошенькая официантка присела к ним за стол. По-имперски она говорила неплохо, правда из-за произношения ее иногда было нелегко понять. Отчаянно строя глазки более симпатичному Бэрлу, она явно напрашивалась на небольшой роман. Харв заметил это и поспешил ее разочаровать, сказав, что Бэрла дома ждет невеста. Официантка ничуть не расстроилась, и Бэрл перевел разговор о более интересовавшем его: о жизни здесь.
Троувер сильно отличался от Вотара не только внешне, но и своими основами. На Вотаре не было частного транспорта, зато прекрасно развивался общественный. Многое гражданам давалось бесплатно, за многое плата шла ниже себестоимости. Здесь же все было наоборот. В давние времена главным лозунгом планеты был «бесплатный сыр бывает только в мышеловках», и планета негласно следовала ему и по сей день. Деньги на учебу детей родители начинали копить еще до их рождения, плата за лечение производилась по медицинским полисам, и чем чаще человек болел, тем дороже ему этот полис обходился. Плата за жилье могла доходить до трети заработка, и квартиры были, в основном, всего в две-три комнаты. Жители экономили на всем – на на электричестве, воде, даже на использовании канализации! Метро и автобусы были неудобны, а электромобилей выпускалось множество видов, от недорогих, до роскошных. Официантка была студенткой, как несколькими месяцами ранее Бэрл. Но он учился утром, а работал вечером. У нее же тоже было все наоборот: она работала почти десять часов, а потом шла на занятия. Такое обучение было дешевле, но его срок растягивался на семь лет. Через три года она должна была стать маркетологом – что это означает, Бэрл так и не понял до конца. Конкуренция между производителями заставляла производить все более совершенные товары, но уровень технического прогресса оказался выше у Вотара. Видимо, слишком много средств уходило на то, что на Вотаре было общим и экономичным: транспорт, строительство, развлечения. Ко всему этому добавлялась безработица, иногда доходившая до десяти процентов и никогда не опускавшаяся ниже трех. Хотя безработным платили пособие, его размер всегда был меньше зарплаты. На Вотаре не знали пособий, безработицы там тоже не было: тот, кто менял работу, всегда находил что-нибудь за три-четыре недели.
Когда пришло время уходить, Харв купил четыре небольшие фляжки с чистым спиртом.
– Пошли в туалет, сейчас закрепим на себе, чтобы было незаметно.
– Подожди. Давай купим еще по одной.
– Зачем?
– Положим в карманы, пускай их найдут.
– Зачем?
– Вот если бы ты не спал на психологии, не задавал бы глупых вопросов, – теперь настала очередь Бэрла говорить покровительственным тоном. – Если все носят с собой алкоголь, то нас будут досматривать. Когда они найдут фляжки в карманах, подумают, что мы – неопытные новички и пропустят. Если же у нас не будет ничего, они будут проверять гораздо внимательнее и все найдут. Не совать же нам все себе в задницы!
Харв уважительно покрутил головой.
– Ну ты и умен! Все правильно. Им тоже выпить надо. Даже если и догадаются, что это не все, свое они уже получили, и дальше задерживать нас не будут.
Действительно, после конфискации двух фляжек служба контроля враз подобрела и друзья пронесли нужное количество к себе. Реальность не сильно отличалась от шутки Танса: фляжки были прикреплены липкой лентой в штанах. Харв с ходу расписал все преимущества придуманного Бэрлом приема, не скупясь на красочные эпитеты. Теперь авторитет Бэрла значительно вырос, в результате чего он был премирован – целой фляжкой. Новоприобретенное сокровище было тщательно убрано до момента, когда оно будет действительно необходимо. Такой случай представился уже через несколько дней. Крепеж одной из ферм затянулся из-за того, что ее нужно было приварить сразу к нескольким другим. Желательно это было сделать за один раз, потому что другие смены были брошены на монтаж креплений реактора, где работы было гораздо больше. Бригада провозилась больше пяти часов, электронные пушки, с помощь которых производилась сварка, уже почти выпадали из рук. Спирт, разбавленный по вотарским нормам один к четырем, здорово помог. Правда Бэрлу и Харву пришлось отказаться от неизменного поединка. Алкоголь и меч несовместимы, отрубленную руку может пришить только опытный нейрохирург, а где найти такого на корабле? Биться на резиновых прутьях Харв отказывался категорически, заявляя что от таких упражнений он квалификацию теряет быстрее.
Бэрл легко уговорил его поделиться тем, что он услышал от знакомых троуверцев. Картина вырисовывалась еще более безрадостная. Преступность на Троувере была значительно выше, чем на Вотаре. Кроме обычных краж там процветали грабежи и мошенничество. Малообразованное и малокультурное население вызвало к жизни наркотики, а вместе с ними – организованную преступность. Хорошо оснащенная и подготовленная полиция боролась с преступниками, но, не смотря на все успехи, уровень преступности никак не снижался. Из-за многочисленности предприятий, выпускающих товары, была развита настоящая сеть подпольных заводов, выпускавших фальсифицированную продукцию, нередко опасную для здоровья. Процветали подпольные тотализаторы, на проституцию уже не обращали внимания, хотя за это был положен крупный штраф. Само правительство контролировалось группами самых крупных корпораций. Формальные всенародные выборы почти ничего не решали: реальные конкуренты всегда представляли какую-нибудь группу корпораций. Обычному человеку там делать было нечего из-за того, что предвыборные кампании стоили очень дорого, и такие деньги мог выделить только крупный капитал. Но все же, Троувер был хорошим союзником, всегда честно выполнявшим свои обязательства и, как бы не складывалась внутренняя обстановка, проводил политику, согласованную с Вотаром.
Следующей жертвой любознательности Бэрла стал энергетик с Лардана. Сначала тот было отнекивался, но все же Бэрлу удалось его подкупить. Средством платежа послужила все та же универсальная жидкость. И, хотя энергетик все пытался скатиться в область внешней политики, Бэрлу не без труда удавалось перевести разговор на бытовые подробности. А подробности эти были весьма любопытны...
В отличие не только от Троувера, но даже и от Вотара, ларданцы почти не употребляли денег. Вполне можно было прожить месяцы, не задумываясь о них. Государство обеспечивало граждан не только бесплатными жильем, образованием и медициной. Многие продукты, необходимый минимум одежды и разных товаров были бесплатны и общедоступны. За это платить приходилось по-другому. Жизнь ларданцев больше контролировалась государством. Там работали где необходимо, а жили – где указывали. Там в гораздо меньшей степени заботились о личных предпочтениях и желаниях. Совет по труду с помощью компьютеров рассчитывал, где могут понадобиться специалисты, и направлял туда подходящих людей. Совет по планированию определял развитие промышленности на годы вперед и осуществлял это развитие с наименьшими затратами. Благодаря этому, в науку на Лардане вкладывали гораздо больше, чем где-либо. И ученых там тоже было больше. Система выборов там была сложной, многоступенчатой и, как показалось Бэрлу, все решалось не мнением граждан, а решением руководства планеты. Но это не мешало никому быть вполне довольным своим положением, сравнивая свой образ жизни с образом жизни других. Разница в обычаях и государственных устройствах никого не смущала, это воспринималось как должное, собственная планета всегда казалось лучше всех, а если и были несогласные, обычно они улетали искать счастья в других мирах. Правда, не все миры соглашались отпускать своих граждан. В некоторых даже существовали запреты на посещение других планет – чтобы обезопасить население от «дурного примера».
Так, в работе и дружеском общении прошли полгода. За это время корабль уже был почти готов. Строители поработали на славу, и правительство Троувера это оценило. Оценило, как это им свойственно, в денежных купюрах, добавив к обычной заработной плате еще столько же. За полгода Бэрл заработал столько, сколько его отец зарабатывал года за четыре. После шести месяцев в космосе был положен трехмесячный отпуск, и Бэрл наконец-то мог разобраться со всеми делами дома.
Дома его встретила донельзя обрадованная Глэр. За время своего отсутствия Бэрл постоянно переписывался с ней, но это, конечно, не мешало им вывалить друг другу на головы множество новостей и рассказов. Несколько дней они не могли разлучиться друг с другом ни на минуту, но все же надо было когда-то заняться и серьезными вопросами. Одним из них было оформление брака. В связи с этим появлялись проблемы, о которых раньше они не задумывались, но теперь пришло время и для них.
– Денег у нас достаточно. – говорила Глэр, обнимая Бэрла за шею. – Теперь я могу бросить работу и заняться детьми. Я думаю, они скоро появятся?
– Ну, не раньше, чем через девять месяцев, – благодушно ответил Бэрл.
– Но тебе надо будет опять отправиться в космос.
Бэрл посерьезнел.
– Да. Выйдет, что тебе придется волочь все на себе, без моей помощи. На двух жен денег не хватит, да и нет никого.
– А если если взять Торна вторым мужем? Это же не хуже!
– Это, пожалуй, лучше.
Торн еще учился, но уже нашел работу по специальности. Не так давно он выиграл конкурс и поступил лаборантом в генетический центр. Место было очень перспективное, но малооплачиваемое. Бэрл зарабатывал сейчас очень хорошо, но его зарплата не могла вырасти. И сейчас, и через двадцать лет он будет получать одинаково. Премии в расчет не идут, они случайны. Торн же зарабатывал только себе на жизнь, но лет через двадцать он будет получать гораздо больше Бэрла. Эта обычное отличие научной работы от производства. Инженер остается инженером, а лаборант может стать профессором. Для Торна вариант, предложенный Глэр был идеальным, Бэрла он тоже вполне устраивала. Тут у него мелькнула неожиданная мысль, здорово его позабавившая...
– А ты с Торном говорила, или еще нет?
– Говорила. Он не возражает.
– Еще бы, – Бэрл ухмыльнулся, – я придумал одну вещь для него...
Он быстро ушел. На улице Бэрл вытащил телефон и набрал номер Харва. Кратко объяснив, что он хочет, он услышал в ответ только «Ну ты даешь!» и полное согласие. Он кинулся к ближайшему телепортеру, встречать Харва. Харв был первый раз в Дотире, но города Вотара были очень похожи друг на друга, так что ничего нового он для себя не обнаружил. По дороге он прямо-таки подпрыгивал от азарта, только перед дверями школы боя взял себя в руки. Добиться у бывшего учителя разрешения провести тренировку с Торном в малом зале было несложно. Торн недоумевал, но не стал спорить. Когда Харв и Торн встали друг против друга и мечи полностью выдвинулись, Бэрл заговорил:
– Ты знаешь, Торн, я был в космосе. Я изучал обычаи других миров, и нашел некоторые из них более правильными, чем у нас. Почти во всех мирах у мужа одна жена, а у жены один муж. Я полностью согласен с этим. Загвоздка в одном – в тебе. Глэр не откажется от своей мысли, а я хочу, чтобы рядом с ней не было никого, кроме меня. Поэтому у меня есть только один выход. Мой друг – мастер меча согласился мне помочь. Никто не будет обращать внимания на несчастный случай во время тренировки. Харв убьет тебя, и я избавлюсь от всех проблем.
Харв мягкими шагами направился к оцепеневшему Торну и взмахнул мечом. Этого было достаточно, чтобы тот ожил и начал защищаться. Защищался он очень хорошо, но опыта боя ему не хватало. Со стороны казалось, что Харв может убить его в любую секунду. Но Харв почти не поддавался. Отчаянье увеличило силы Торна, убыстрило его движения. Он дрался так, как никогда в жизни. После очередной атаки, с трудом отбитой Торном, Харв отпрыгнул назад и закричал:
– Экзамен закончен!
Торн несколько секунд стоял неподвижно, затем обмяк и чуть не упал. Сил у него хватило только на то, чтобы выключить меч.
– Ну ты и сволочь! – с восхищением произнес он, глядя на Бэрла.
Харв расхохотался.
– Да ты ему спасибо должен сказать, да и мне тоже.
– Спасибо, – выдохнул Торн, – но ты все равно сволочь. Я же тебе во всем верил. А потом, когда твой дружок на меня пошел... А если бы я в штаны наложил, после первого его удара? Подумать только, заставить родного брата драться с мастером меча!
Бэрл улыбнулся.
– А как еще можно было тебе устроить такой экзамен? Ты же должен знать, что сражаешься за свою жизнь.
– А кто меня теперь домой понесет?
– Сам пойдешь, – безапелляционно ответил Бэрл, – Таких, как мы с Харвом, не достаточно, чтобы тебя донести. В тебе весу столько же, сколько в нас двоих.
Торн, на самом деле, все еще продолжал расти и был гораздо выше брата и шире его в плечах. Харв снисходительно хмыкнул:
– Это тебе не под силу. А я, пожалуй, смогу его до дому донести.
Он сделал шаг вперед, и Торн завопил:
– Да пошутил я, пошутил!
В доказательство он сделал пару шагов, но его шатнуло, и Харв подхватил его под руку.
– Нести тебя никто не будет, но до дому дойти мы тебе поможем, – наставительно произнес он. – С тобой сейчас смерть рядом постояла.
– А ты, действительно, не собираешься меня убивать? – жалобным голосом спросил Торн. – Даже из-за Глэр?
Бэрл молча подошел к нему и дал хороший подзатыльник.


Рецензии