Атрофация

       Слова такого нет. Есть такое ощущение – атрофация. Это когда чувство в тебе – атрофируется. Оно вроде еще есть, и может быть даже не умерило своего пыла и своей силы, но стало каким-то другим, атрофировалось, скособочилось что ли… И приведет это к тому, что чувство исчезнет совсем, навсегда, отомрет, словно слабый росток сильного выносливого растения – за ненадобностью. Разве кому-то хочется жить с инвалидом в душе, когда тысячу раз можно ощутить то же чувство, но новым, ярким, впечатляющим, а не лелеять калеку-влюбленность, едва стоящую на рахитичных ножках. Но смотришь ты на человека, к которому прежде испытывала влюбленность, симпатию, называла его «своим», и чувствуешь – атрофируется… Расползается, как снежная баба на весеннем солнышке, плывет рыдающим воском свечи от жара огня, теряет форму, словно пластилин под сильными пальцами. И становится чем-то, все еще родным и близким, но уже скорее по привычке. И возникает ощущение, словно в гости приехали дальние едва знакомые родственники, и остановились в душе твоей на постой, и так они ощущают свою дальность и ущербность, что ведут себя тихо-тихо, едва высовывают голову наружу, робко так дают о себе знать, и от этого еще сильнее хочется, что бы съехали они поскорей и освободили площадь.
       Атрофация возникает вдруг, ни с того ни с сего. То есть, нет, конечно, для неё причине есть, но не столь явные, как скажем для ненависти, или любви. Сильные, заметные по своей природе ненависть и любовь, всегда имеют свою основу, корень, момент с которого человек ведет отсчет чувству. Вспомните, как почувствовали любовь к другому человеку. «С того самого дня, как я тебя увидел…» «С той минуты, когда ты сказала мне…» «В тот миг, когда ты вышел из машины…» Любовь вы отсчитываете от точки, в которой точно вдруг ощутили эту любовь в себе, хотя она конечно была там и раньше, но для вас необходима эта точка начала, на которой, как ось координат, строится дальше прочное, высокое и красивое здание вашего чувства. Необязательно любви, некоторым приятнее возводить небоскреб ненависти, но он точно так же базируется на определенном моменте возникновения чувства.
       А атрофация – она возникает вдруг. Ты видишь, что человек, который был тебе так дорог, так близок, так любим тобой – он не изменился. Изменился ты сам. Точнее изменилась твоя способность смотреть на него. Посмотрел на любимого, словно бы заново, словно в первый раз – и ужаснулся. Все его недостатки, прежде либо не замеченные, либо прощенные за достоинства, вылезают наружу. Все его достоинства, прежде такие немалые, растворяются в недостатках. И ты видишь – он толстый, она начинает лысеть, у него плохие зубы, у неё кривые ноги, ему давно пора бросить курить, а её неплохо бы сесть на диету… Чувство, заставлявшее тебя восторгаться её неровными ножками, делающими походку такой соблазнительной, или его манерой щурить глаз при курении, атрофируется. И ты понимаешь, человек рядом с тобой – чужой. Та нить, что удерживала вас рядом друг с другом, истончилась, скукожилась, вот-вот лопнет. Словно яд, атрофация сделала свое черное дело, изъела влюбленность, словно старый плащ, и носить его невозможно и выбросить жалко. Привычка – сильная штука. Вот и тянешь за собой свою былую привязанность, как хвостик, таскаешься с ней, не зная, куда её деть и к чему приспособить.
       И только вдруг снова влюбляешься. Потому что свято место пусто не бывает. И атрофированная влюбленность растворяется вовсе, исчезает, как талая вода под сильными лучами весеннего солнышка, а новая влюбленность греет этим солнышком, освещает душу и нет её больше, этой атрофации. Да и слова то такого нет.