El Ritual

Я не могу назвать себя традиционным человеком. И надо заметить, что моя отчуждённость от церемоний всегда поражала мою маму, которая любила семейные праздники и придерживалась заведённых обычаев.

В 16 лет я категорически отказалась справлять свой день рождения. И вечернее обтягивающее платье цвета сакуры, что мама купила мне, долго ждало своего часа. Я не принимала установленную систему, и отрицание патриархальных обрядов было моей молчаливой революцией. Я не жаловала ни тоталитарных парадов, ни религиозных торжеств, ни школьных вечеринок, включая пром.

Я видела, что и для брата моего, – тремя годами младше меня, – это было прокрустово ложе также, хотя мы оба не осознавали это тогда. Он любил кухню, откуда я бежала на каток. Он играл с моей заброшенной куклой Катей, шил для неё одежду и тайно примерял мою джинсовую расклешённую юбочку. Мне казалось это трогательным, и я любила брата. Привлечь его, однако, к спорту, который меня привлекал, было практически невозможно. Он жаловался маме, когда я заставляла его залезать с собой на дерево.

Мне удалось вырваться из тенет нивелировки. Брат же мой застрял в них, как многие молодые мужчины и женщины поколения. Соглашение с системой источило его силы и подорвало и без того не могучее здоровье.

       ***

Эльмиса несла шоколадное сооружение осторожно, боясь соскользнуть с каменных ступенек, мокрых в сезон дождей. Она то и дело приподнимала торт над железными перилами, и я могла видеть из машины каллиграфию Tatianita, выведенную белым кремом.

Тропический букет цветов – всех оттенков радуги – уже был на столе. Шестеро gagnans во главе с Реймундой приблизились ко мне в ресторане «Вкус океана» в Кабарете. И я впервые услышала поздравление, исполненное по-испански с завидной энергией жителей острова: “Cumpleanos feliz!” Рафаэль зажёг спирт в медном сосуде, и пламя поднялось голубым огнём, осветив лица моих доминиканских друзей и фрукты на большом блюде, что они принесли с собой.

По природе своей я не люблю сюрпризов, особенно если они вменяются в обязанность обслуживающему персоналу в каком-нибудь Мак-Дональдс. Тут было совсем другое: меня узнали после лекции в местном университете и устроили спонтанную фиесту. Музыканты Лоренсо и Мигель из Quitavita спросили как пишется моё имя и тут же сочинили куплеты. Зажигательная меренга сорвала меня с места в танец.

Доминиканцев этим не удивишь – они всегда готовы присоединиться. Марисоль, Кармела и Сюсана щёлкали камерой. Потом все расцеловали меня в обе щеки, разгорячённые от возбуждения. Даже полный шеф Одало вышел из кухни и получил мои экзальтированные комплименты за волшебный ужин, который включал ensalada con camaron b langosta con yucca.
       
       ***

С годами, когда структура общества стала интенсивно меняться, я всё больше и больше начала приобщаться к заведённым формам – ритуалам. Ибо они перестали быть сурово-ограниченными рамками пола, возраста и нации. Навязанные роли отпали. Травеститы – прежде маргинальные – вышли на арену и дали возможность мужчинам носить макияж, юбки, делать косметические операции.

Старые мизоджинистские поговорки утеряли свой смысл. Длина волос перестала быть решающим фактором, и “ум короток” теперь применяется независимо от внешних данных. В новом тысячелетии я чувствую себя комфортабельно. Всё, о чём я мечтала, пришло быстрее, чем я могла представить. В конце концов, мы можем быть самими собой нынче.

Карнавалы, ярмарки и фестивали всегда привлекали меня своей раскрепощённостью, но я держалась в стороне, не желая быть поглощённой традиционной толпой. Теперь же я могу присоединиться к ним хотя бы на время, одевшись экстравагантно, если не эксцентрично. Высокие каблуки, розовые воланы, широкополые шляпы. Нередко мне аплодируют.

Это стало частью театра жизни для меня – весёлым балаганом после урожая, языческим гуляньем, индейским слиянием с природой, отрывом от повседневности, свободным от нелепых правил. Майя Борисова призналась мне как-то: “Вы – единственный настоящий нонконформист из всех, что я встречала”. От поэта к поэту передалась эстафета поколений: я пришла к традициям на ином уровне, в ином измерении, ином качестве.

Даже мама успела порадоваться моему преображению и отметила, что я выгляжу как молодая Гурченко – актриса, популярная в её время: сильная и женственная. Я научилась красить губы и носить чулки в сеточку, так что юноши и девушки в возрасте моего сына заглядываются. Благо, мне удалось сохранить свежесть кожи, подвижность и ту же талию, что у меня была в 19 лет.

Я люблю движение – кататься на велосипеде или коньках, даже просто ходить километр за километром в городах и селениях мира. Плавать также – особенно бросаться в солёные волны океана после заката – совсем голой. Это рискованно, но я ценю это даже больше оргазма. Как и творчество – чистое наслаждение. Без примесей, конфликтов, недоразумений.

Я и бархатное небо. И песок, впитывающий воду и возвращающий её обратно к океану. И мерцание вечных звёзд.