Младотурки

RLD

Каменщик, каменщик в фартуке белом!
Что ты там строишь? Кому?
— Эй, не мешай нам, мы заняты делом!
Строим мы, строим тюрьму!

(Валерий Брюсов. Каменщик).

 

Во имя Отца. и Сына, и Святого Духа, аминь.

В своей книге «Вожди белых армий» современный российский историк В.Г. Черкасов-Георгиевский приводит свидетельство белого генерала Н.С. Тимановского, присутствовавшего при кончине «дедушки русской армии» генерала М.В. Алексеева, скончавшегося 23 сентября (8 октября) 1918 г. Перед смертью Алексеев сказал Тимановскому: «Николай Степанович! Если бы я мог предвидеть, что революция выльется в таких формах, я бы поступил иначе». По словам Тимановского, «старика (Алексеева – В.А.) мучили угрызения совести, он жалел...».

О чем же жалел «дедушка русской армии» генерал Алексеев в последние часы своего земного существования? О чем, возможно, сожалели и многие из его соратников, преображенные в памяти потомства благодаря своему мученическому жизненному пути, осененному мечом и терновым венцом, вошедшими в «повесть страшных лет России» символами Кубанского Ледяного и Великого Сибирского походов?

Причин, крайне негативно сказавшихся на подготовке Российской Империи к Великой Отечественной или Второй Отечественной войне (как русские патриоты именовали Великую, или Первую мировую войну, позднее переименованную большевиками в «империалистическую») было немало. Но главными, безусловно, являлись последствия Русско-японской войны 1904-1905 гг. и революции 1905-1907 гг. Русское общество, в том числе и армия, отошло от этих потрясений не сразу.

Только с 1909 г. начало восстанавливаться полномасштабное финансирование Русских Императорских армии и флота – единственных союзников России, по крылатому выражению Царя-Миротворца. Русские армейские круги были твердо убеждены в неизбежности большой войны в Европе, но после окончания Русско-японской войны армия никак не могла выйти на уровень своей прежней боеспособности довоенного периода.

Полковник барон К.Г.Э. Маннергейм, принявший после окончания своей военно-разведывательной командировки в Азию 13-й Владимирский уланский полк, стоявший под Варшавой, был просто потрясен тем, что из войны на тот момент практически не было извлечено никаких уроков. Генерал Ю.Н. Данилов, состоявший с 1908 г. в должности генерал-квартирмейстера Генерального Штаба и прекрасно знавший состояние русской армии в межвоенный период, писал в своих мемуарах: «Я не могу охарактеризовать иначе период времени с 1906 по 1910 год включительно, а может быть, даже и более продолжительный, как назвав его периодом полной военной безпомощности».

Но, начиная с 1908 г., когда в Османской (Турецкой) Империи произошла так называемая «младотурецкая революция», в России усиливается внимание к положению дел в армии со стороны некоторых членов Государственной Думы – в частности, со стороны лидера «Союза 17 октября» (более известного как «партия октябристов») А.И. Гучкова, ветерана англо-бурской войны, сражавшегося в ней – как это казалось совершенно естественным для всякого нормального (даже склонного симпатизировать республиканским порядкам!) русского человека – против англичан. И кто тогда мог подумать, что Гучков в действительности скрывал под личиной «русского патриота» и, соответственно, «врага англичан»!

В своей автобиографической книге «Путь русского офицера» генерал А.И. Деникин позднее писал: «По инициативе А.И. Гучкова и генерала В.И. Гурко (знавших друг друга еще со времен англо-бурской войны, в которой Гучков принимал участие в качестве добровольца, а Гурко — в качестве русского военного агента при бурской армии, как тогда именовались военные атташе — В.А.) образовался военный кружок из ряда лиц, занимавших ответственные должности по военному ведомству, который вошел в контакт с умеренными представителями Комиссии (Государственной Думы – В.А.) по Государственной обороне.

Многие участники кружка, как ген. Гурко, полковники Лукомский, Данилов, Рузский и другие, играли впоследствии большую роль в I Мировой войне. Все эти лица не имели никаких политических целей, хотя за ними и утвердилась шутливая кличка «младотурок» (курсив наш – В.А.)...».

Оставим на совести Антона Ивановича утверждение, что участники кружка «не имели никаких политических целей» и занимались исключительно самообразованием и изучением военной истории. Если бы это было действительно так – тогда совершенно не объяснимы тот интерес и та поддержка, которые оказывал военным кружкам столь опытный политический интриган и тайный республиканец, как А.И. Гучков.

Не случайно не кто иной, как сам начальник охраны Царской Семьи генерал А.И. Спиридович в своих воспоминаниях «Великая война и февральская революция» охарактеризовал Гучкова не просто политическим интриганом, а «величайшим из политических интриганов», подробно описав в своих мемуарах неблаговидную роль «русского бура». Да и само прозвище «младотурки», примененное в отношении кружка, в составе которого было немало военнослужащих, обязанных Государю присягой, являлось в то время отнюдь не шутливым, а весьма многозначительным.

Среди военных моряков организатором и председателем военно-морского кружка, аналогичного «гучковско-гурковскому» кружку, был молодой капитан 2-го ранга, успевший, вопреки своему возрасту, уже снискать немалую известность как талантливый гидролог, исследователь Заполярья и специалист по минным заграждениям – А.В. Колчак, впоследствии адмирал, командующий Черноморским флотом, а в период Гражданской войны – Верховный Правитель России и вождь Белого движения, которому формально подчинялись и А.И. Деникин, и Е.К. Миллер, и Н.Н. Юденич.

В правых, монархических кругах не без основания утверждали, что А.И. Гучков (происходивший из традиционно враждебного «никонианским» Царям династии Романовых старообрядческого рода, дочь которого, завершив закономерную эволюцию отца, уже в эмиграции стала большевицким агентом) проявляет повышенное внимание к армии по политическим соображениям. Именно Гучков, будучи председателем Комиссии по обороне Государственной Думы, предложил генералу Василию Гурко (с которым был знаком еще со времен англо-бурской войны, когда сам Гучков сражался на стороне африканеров-буров в качестве добровольца, а Гурко пребывал в бурской республике Трансвааль в качестве русского военного агента, или, говоря по-нынешнему, военного атташе) собрать группу офицеров Российской Императорской армии для обсуждения вопросов военной реформы. Осторожный Гурко предварительно заручился на то согласием тогдашнего военного министра генерала А.Ф. Редигера.

В круг приглашенных на частную квартиру генерала Гурко входило, в разное время, 10-12 офицеров. Именно этот кружок русская эмигрантская журналистка и историк Нина Берберова, на основании сведений, содержавшихся в статье «вольного каменщика» со стажем М.С. Маргулиеса «Масонство в России за последние 25 лет», обозначила в своем исследовании «Люди и ложи» как «военную ложу». Об этом же писал и русский историк-эмигрант В.С. Кобылин в своем исследовании «Император Николай II и генерал Алексеев», расширенный и дополненный вариант которого увидел свет под названием «Анатомия измены».

Среди членов «Петербургской военной ложи», прежде всего, следует выделить упомянутого в самом начале нашей статьи генерала М.В. Алексеева, занимавшего в описываемое время должность 2-го генерал-квартирмейстера в Главном Управлении Генерального Штаба, а позднее, соответственно, начальника Штаба Верховного Главнокомандующего во время Великой войны. Именно генерал Алексеев являлся одним из организаторов заговора, в результате которого в конце февраля-начале марта 1917 г. у Государя Императора Николая Александровича было вырвано не предусмотренное законами Российской Империи отречение от престола.

Именно генерал Алексеев был фактическим организатором и руководителем корниловского выступления в сентябре 1917 г. (вошедшего в советскую историографию как «Корниловский мятеж», хотя этот «мятеж» был спровоцирован А.Ф. Керенским и его масонской камарильей с целью окончательной дискредитации русского генералитета, офицерского корпуса и, в конечном счете – всей армии!). Именно генерал Алексеев сформировал в январе 1918 г. первую регулярную белую армию (Добровольческую армию).

Среди других членов петербургской «военной ложи» следует упомянуть и боевого генерала А.М. Крымова – также активного участника корниловского выступления осенью 1917 г., покончившего с собой (или, по другим сведениям, убитого или добитого после неудачной попытки застрелиться) перед лицом провала спровоцированного Львовым и Керенским выступления. Входили в ложу также генералы А.А. Поливанов, А.З. Мышлаевский, Н.Н. Янушкевич, офицеры Генерального Штаба Д.З. Филатьев, А.С. Лукомский, а из молодых перспективных офицеров-членов «военной ложи» — полковник А.И. Деникин и капитан 2-го ранга А.В. Колчак (уже упоминавшийся выше будущий Верховный Правитель России в годы Гражданской войны).

В собраниях петербургских «младотурок» принимали участие не только военные, но и штатские лица – ближайшие сподвижники А.И. Гучкова по «Союзу 17-го октября» — члены Государственной Думы Н.В. Савич, П.Н. Крупенский, граф В.А. Бобринский. В воспоминаниях и работах многих авторов, посвященных «петербургской военной ложе», содержится немало противоречивых сведений о ее численности и составе. Однако все непосредственные участники событий и наиболее информированные исследователи сходятся в том, что основу кружка составляли 10-12 человек, наиболее активных членов.

Представляется необходимым подчеркнуть еще раз, что тесное сотрудничество с А.И. Гучковым для кадрового военного могло иметь, прежде всего, политический, а вовсе не военно-научный или образовательный характер (чему боевые офицеры могли научиться у волонтера, очень скоро подстреленного британцами в трансваальском «буше» и прибывшего долечиваться в Россию?). Именно в таком, политическом, контексте это сотрудничество и воспринималось официальными должностными лицами Российской Империи. Так, например, премьер-министр П.А. Столыпин «категорически отказался удовлетворить просьбу генерала П.Г. Курлова о назначении В.И. Гурко на пост начальника штаба Корпуса жандармов именно вследствие близких отношений Гурко с А.И. Гучковым, о чем пишет современный российский историк О.Р. Айрапетов в своем исследовании «Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию» (М. 2003, стр. 9-10).

Несмотря на то, что вопрос о существовании петербургской «военной ложи» именно как регулярной масонской тайной организации все еще однозначно не решен, не подлежит сомнению одно: именно в момент создания «младотурецкого кружка» были установлены и стали укрепляться теснейшие отношения между Гучковым и группой наиболее талантливых и перспективных генералов и офицеров Русской Императорской армии.

Крайне интересным и важным представляется анализ социального состава и послужных списков петербургских «младотурок». Российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов в своих «Воспоминаниях» охарактеризовал генерала А.А. Поливанова – одного из наиболее приближенного к Гучкову «младотурок» — в следующих выражениях:

«Знающий себе цену и честолюбивый, он с нетерпением ожидал благоприятной минуты, чтобы выдвинуться на первый план и занять подобающее ему место. По убеждениям своим он принадлежал к либеральным партиям».

Данный психологический портрет петербургского «младотурка» (перешедшего осле октябрьского переворота 1917 г. на службу к большевикам) следует признать весьма типичным и в отношении остальных участников «военной ложи».

В очень похожих выражениях эмигрантским военным историком Д. Леховичем в его книгах «Белые против красных» и «Деникин» были охарактеризованы политические взгляды другого активного члена «младотурецкого» кружка – полковника А.И. Деникина:

«Для офицера того (царского – В.А.) времени Антон Иванович, несомненно, был человеком с левым уклоном».

При этом Лехович счел необходимым подчеркнуть, что «политические взгляды Деникина сложились в его академические годы в Петербурге (то есть – именно в период его учебы в петербургской Николаевской Академии Генерального Штаба и попутных работ в «военной ложе»). Да и сам генерал Деникин на склоне лет, в своем упомянутом выше «Пути русского офицера» откровенно признавался:

«Я принял русский либерализм в его идеологической сущности, без какого-либо партийного догматизма… Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917 года, не принимая активного участия в политике и отдавая все свои силы на труд армии».

Помимо либеральных политических взглядов, участников «младотурецкого кружка» объединяла общность происхождения и воспитания. За редкими исключениями, они не являлись отпрысками русских аристократических фамилий, а происходили из служилого дворянства и из разночинных, демократических слоев общества – «третьего сословия». Так, например, сам А.И. Гучков, как уже было сказано выше, происходил из семьи потомственных старообрядцев (как правило, традиционно оппозиционных Царям из Дома Романовых – достаточно указать на пример «банкира большевиков» — Саввушки Морозова). Генерал М.В. Алексеев был выходцем из кантонистов (см. статью Вольфганга Акунова «Евреи в русской армии и унтер Трумпельдор» в военно-историческом журнале «Рейтар» № 13/1 за 2005 г.). Генерал А.И. Деникин – сыном офицера, выслужившегося из крепостных крестьян Саратовской губернии, и т.д.

Большинство русских военных-«младотурок» принадлежало к числу выпускников Николаевской Академии Генерального Штаба (окрещенных «черным войском»), презирало всех, кто «академиев не кончал» (в том числе, как мы увидим ниже, даже самого Государя Императора!), проходило службу не в гвардейских, а в армейских частях и в Генеральном Штабе. Единственными исключениями являлись сам генерал В.И. Гурко, отпрыск древнего дворянского рода Ромейко-Гурко, а также тесно связанные с «военной ложей» маститый военный историк-«остзеец» полковник барон П.А. Корф, командир лейб-гвардии Финляндского полка полковник (и активный франкмасон) В.В. Теплов, а также близкий «военной ложе» по духу и воззрениям генерал-оккультист А.А. Брусилов – спирит и страстный поклонник теософки-сатанистки Е.П. Блаватской (в своих воспоминаниях откровенно признававшей своим вождем и владыкой Люцифера!), подобно Поливанову, завершивший свою военную карьеру службой у большевиков и помогавший им создавать «армию нового типа» (хотя и державший при этом «кукиш в кармане» и писавший «в стол», что он действительно думает о своих новых хозяевах!).

Всем интересующихся оккультными увлечениями генерала Брусилова рекомендуем ознакомиться с интереснейшей книгой Г.С. Чувардина «Старая Гвардия» (Орел, 2002 г.). Кстати, в этой же книге содержится немало сведений об антихристианских, языческих взглядах поручика лейб-гвардии Семеновского полка и будущего «красного маршала» М.Н. Тухачевского, открыто поклонявшегося «Молоху-Перуну» и исповедовавшего некий «синтез язычества и марксизма» — ту адскую смесь, которую Православная Церковь с полным основанием именовала сатанизмом. И, наконец, всех их объединяли непомерные честолюбие и амбициозность.

Жандармский генерал Спиридович, по долгу службы прекрасно осведомленный о настроениях военных кругов вообще и их верхушки – в частности, позже писал: «...большей частью, чины Генерального штаба были настроены либерально. Они симпатизировали Государственной думе, считали необходимым введение конституции. В их глазах Государь был лишь полковником, не окончившим Академию Генерального штаба и потому непригодным быть Верховным главнокомандующим. Этот пост должен занимать кто-нибудь из генералов».

Отношение офицеров Императорской гвардии, настроенных, в отличие от генштабистов, гораздо более верноподданнически и монархически, к подобным полуофициальным собраниям было резко отрицательным. В данном случае, с одной стороны, сказывались весьма напряженные отношения, издавна существовавшие между Гвардией и Генштабом («черным войском», которое, по словам одного из гвардейских офицеров, сказанных в самом начале 1917 г., «погубило Гвардию, погубит и Государя»); с другой стороны, для гвардейской элиты, презиравшей даже штабных «моментов», а уже тем более всякого «шпака», сама мысль о сотрудничестве «на равных» со «штатскими рябчиками», политиканами-думцами, (в том числе иудейского вероисповедания или еврейского происхождения) представлялась нонсенсом, таящим в себе реальную угрозу Российскому Самодержавию.

Когда много позже, уже в эмиграции, бывшим гвардейцам предлагали вступить в масонские ложи, обещая за это постоянный источник дохода, они чаще всего отвечали отказом. Вот как, например, описывал попытки масонов вербовать его в свою ложу бывший семеновец и будущий глава Русского Обще-Воинского Союза (РОВС-а) генерал А.А. фон Лампе: «Сегодня Соколов-Кречетов опять уговаривал меня вступить в местную масонскую ложу и довольно красноречиво говорил о том, что налаживаются отношения с немецкими масонами, что де мол именно я как никто другой подхожу для связи с ними, как военный...белый и т.д...любопытство во мне есть, но веры и сознания, что туда идти надо – нет совершенно.» В упомянутой выше книге Г.С. Чувардина, на с. 230 которой приведена эта цитата из фон Лампе, описаны также аналогичные предложения масонов кавалергарду Ф. Юсупову, преображенцу Н. Епанчину и пр., как правило, отклонявшиеся бывшими гвардейцами.

Офицеры-генштабисты планомерно стремились оттеснить более верноподданнически настроенное гвардейское офицерство на вторые роли, стремясь сами играть во всем первую скрипку. А кончили эмиграцией или переходом на службу узурпировавшему, в свою очередь, власть над Россией большевицкому «правительству» – единственному в истории и в мире правительству, преданному анафеме русской Православной Церковью в лице Святейшего Патриарха Тихона (анафема, кстати, не снята до сих пор, и, конечно, снята уже не будет – разве что в дни воцарения Антихриста!).

Что же касается термина «младотурки» применительно к участникам гучковско-гурковской «военной ложи», то его впервые ввел генерал М.М. Бонч-Бруевич (родной брат известного большевицкого деятеля и специалиста по оккультизму), после октябрьского переворота 1917 г. перешедший на службу к большевикам и даже не постеснявшийся написать об этом мемуары под названием «Вся власть Советам»... Но это было потом, а в начале 1910-х гг. Бонч-Бруевич имел репутацию убежденного монархиста и добросовестного (хотя и ограниченного) офицера. По своим политическим убеждениям он «на младотурка не тянул», а был «правее правых», и в период первой русской революции 1905-1907 гг. явился автором целого ряда «махрово-черносотенных» статей, в которых призывал расправляться с революционерами самым решительным и беспощадным образом.

Как отмечалось выше, кличка «младотурки» носила отнюдь не безобидный и не шуточный характер. В 1909 г. А.И. Гучков посетил столицу турецкой Османской Империи Стамбул (Константинополь), где незадолго до того, в результате вооруженного переворота, пришла к власти вышедшая из подполья партия «Единение и прогресс». И здесь представляется необходимым сказать несколько слов о предыстории этой «младотурецкой революции».

Еще в конце XIX века в Османской Империи сложилась оппозиция режиму падишаха (султана) Абдул-Гамида II, сплотившаяся вокруг тайной организации «Иттихад-ве-теракки» («Единение и прогресс»), членов которой — выходцев из Салоникской ложи «вольных каменщиков» — и называли младотурками (подробнее см. статью Вольфганга Акунова «Сто лет борьбы или бойцы армянского невидимого фронта» в военно-историческом журнале «Рейтар» № 6/3 за 2004 год).

Младотурки требовали введения в Турции конституционного правления, создания представительного правительства и равноправия для всех подданных Османской Империи, независимо от религиозной принадлежности (национальный и расовый фактор сам по себе в традиционно-исламской Османской монархии роли не играл). Пока у них имелась такая возможность, они пропагандировали свои идеи в Стамбуле. После изгнания султаном Абдул-Гамидом II, младотурки эмигрировали в разные страны Европы (главным образом – во Францию) и в Египет (чей марионеточный король-хедив формально считался вассалом турецкого султана, но фактически давно уже являлся не более чем удобным прикрытием британского колониального господства над «страною пирамид»!), где продолжали издание подрывной литературы, пересылая ее в Османскую Империю.

В 1908 г. в рядах султанской армии созрел военный заговор. Перешедшие на сторону младотурок турецкие войска восстали, совершили марш из Салоник (в Македонии) на Стамбул и заставили падишаха Абдул-Гамида II ввести конституцию и парламент, положив тем самым конец периоду самодержавного правления султана («танзимата»), и начало — периоду конституционного правления. Первое время султан Абдул-Гамид II оставался на троне, в качестве конституционного монарха, но его попытки восстановить самодержавное правление и расправиться с младотурками окончились провалом, после чего он был вынужден отказаться от престола. Окончательное низложение строптивого султана произошло в 1909 году. Младотурки на некоторое время сослали неуступчивого падишаха в свою цитадель – Салоники, но позднее, сочтя султана более не опасным, дозволили ему жить в Стамбуле, где он и прозябал до самой своей кончины, воочию узрев распад великой Османской державы, веками создававшейся трудами его царственных предков...

Среди членов партии (именовавшейся также в разное время «комитетом» и «союзом») «Единение и прогресс» настоящих, природных турок было на удивление мало. Зато с избытком хватало «новых турок» из числа новообращенных в ислам салоникских сефардов -«денмэ», втайне исповедовавших совсем другую веру, и вообще, выходцев из самых различных этнических и религиозных групп, мало связанных с исторической исламско-османской традицией. Основную роль в руководстве младотурецкого движения играли молодые офицеры турецкой армии среднего и младшего звена, получившие образование за границей и, в меньшей степени, представители гражданской чиновной бюрократии, большинство из которых также были родом из Салоник, являвшихся, по меткому выражению их политических противников, македонским плавильным котлом, в котором варится национально-расовое крошево со всех Балкан.

Среди руководителей младотурецкого движения, наряду с принявшими ислам восточными иудеями (самым ярким представителем которых являлся Мустафа Кемаль – будущий первый президент светского республиканского турецкого государства по прозвищу «Ататюрк», то есть: «отец турок»), был немалый процент исламизированных греков, славян, черкесов и иных представителей северокавказской диаспоры, эмигрировавших в Турцию после присоединения Кавказа к Российской Империи.

По аналогии с корнями сходных по взглядам и задачам организаций – «Молодая Германия», «Молодая Италия», «Молодая Босния» и пр., — корни младотурецкого движения уходили в антимонархическую и антитрадиционалистскую по сути идеологию «Большой Европейской Карбонады», то есть радикального франкмасонства, породившего Мадзини, Гарибальди и прочих идеологов ярого национализма, прикрывавшегося фразами о «братстве всех людей», «любви к человечеству» и «царстве разума, которое непременно наступит после низвержения всех тронов и алтарей». Типичный представитель этих сил – Артур-Риварес — выведенный в романе Э.Л. Войнич «Овод», которым в юности зачитывались Л.Д. Бронштейн-Троцкий, В.И. Ульянов-Ленин — член парижской масонской ложи «Союз Бельвилля» (L’ Union de Belleville) «Великого Востока Франции» /1/ и другие людоеды всех стран и народов – оставил перед казнью записку следующего характерного содержания: «Меня убивают потому, что я внушаю им страх. А чего же еще может желать человек?».

Не случайно прием в «Единение и Прогресс» (если верить воспоминаниям Мустафы Кемаля-Ататюрка, о его посвящении, состоявшемся в Салониках) носил все черты масонского ритуала. Будущего «отца турок», завязав ему глаза, обрядили в рубаху «революционного» красного цвета, после чего он предстал перед тремя незнакомцами в масках и принес на револьвере и Коране клятву «на верность революции». Кстати говоря, Кемаль Ататюрк являлся, «по совместительству», еще и членом масонской ложи «Восставшая Македония и Истина» (Macedonia Resorta et Veritas).

Интересно, что лавным советником младотурецких революционеров-националистов был революционер-интернационалист, так сказать, международного масштаба — А.И. Парвус (Гельфанд), выходец из России, германский агент, видный марксист, миллионер, друг и наставник Л.Д. Троцкого (Бронштейна).

Официальной идеологией младотурок был так называемый «туранизм» или «пантюркизм» (аналогичный нашедшим в описываемый период широкое распространение великодержавным теориям «пангерманизма», «панславизма», «панмонголизма» и т.д., сторонники которых стремились к объединению всех представителей той или иной расово-национально-языковой общности под эгидой сильнейшей державы, в которой у власти стояли представители соответствующего народа или расы: в случае пангерманизма – Германии, в случае панславизма – России, в случае панмонголизма, в конечном счете, – Японии, и т.д.).

Согласно представлениям младотурок (хотя они и использовали порой, в качестве чисто вспомогательного средства, также идеологию панисламизма, в соответствии с которой все исповедующие ислам народы должны были объединиться ради восстановления основанного в VII веке Мухаммедом и его преемниками всемусульманского государства – Халифата – при том, что титул халифа, как духовного повелителя всех «правоверных», сиречь мусульман, присвоили себе турецкие султаны!), конечной целью являлось создание турецкой сверхдержавы от Боснии до Алтая (естественно, включая русские Кавказ и Туркестан, то есть Среднюю Азию и Казахстан). При этом термин «турки» («туранцы») толковался младотурецкими идеологами весьма расширительно (в их состав включали не только центральноазиатских тюрок, но также венгров, угрофинские народности и даже финнов!).

Впоследствии один из лидеров младотурок — Энвер-паша – даже попал в Туркестан, присоединить который к «халифату» он так мечтал всю жизнь. Правда, попал он туда не так, как ему когда-то мечталось, не в качестве предводителя победоносных турецких войск, а как союзник московских большевиков, надеявшихся, разыграв панисламскую карту, взбунтовать с помощью Энвера, мусульманские народы, подвластные Британской Империи. Очень скоро Энвер, порвав со своими большевицкими хозяевами, вздумал начать свою собственную игру, встав во главе среднеазиатских басмачей. Но не преуспел, и сложил голову в одной из бесчисленных стычек с пришедшими усмирять Туркестан советскими коммунистами. Английские ботинки Энвера-паши по сей день можно увидеть в витрине Музея Российской армии в Москве… Впрочем, довольно об этом!

Младотурецкое движение было теснейшим образом связано с Францией, являвшейся главным кредитором не только Российской, но и Османской Империи, и, соответственно – с французскими масонскими ложами – в частности, с ложей «Великий Восток Франции». Популярность республиканской Франции среди младотурок была столь велика, что после провозглашения Турции конституционной монархией в 1908 г. собравшиеся на улицах Салоник и Стамбула толпы демонстрантов, за неимением у турок собственного национального гимна, восторженно распевали французскую «Марсельезу».

Русские кадеты и октябристы приветствовали младотурецкую революцию как «прогрессивное явление». Не меньшей популярностью младотурки пользовались и в либеральной Европе. В европейской прессе постоянно и назойливо проводились параллели между султаном Абдул-Гамидом II и русским Царем Николаем II. В левых кругах Государственной думы, среди русской либеральной интеллигенции, чрезвычайным успехом пользовался тезис, согласно которому «Российскую и Османскую Империи объединяют варварские, азиатские формы правления».

Согласно воспоминаниям дворцового коменданта Государя Николая Александровича, генерала В.Н. Воейкова, «С Царем и без Царя», А.И. Гучков «еще в 1908 году…с восторгом отзывался о работе младотурок и находил необходимым исправить ошибку борцов за свободу в 1905 году (в России – В.А.), не обративших достаточного внимания на армию, верность которой не удалось поколебать. Согласно Воейкову, личность Гучкова настолько мало вызывала доверия у департамента полиции, что за ним было установлено наблюдение, от которого он освободился благодаря товарищу (заместителю – В.А.) министра внутренних дел В.Ф. Джунковскому (видному масону, после октябрьского переворота 1917 г. перебежавшему к большевикам, верно им служившему — не где-нибудь, а в ЧК! — и уничтоженному только в ходе сталинских «чисток» — В.А.)!

Увлечение опытом осуществленного армией бескровного переворота в Турции, приведшего к конституции (на деле же – к диктатуре младотурок) было естественно для лидера российских октябристов, преследовавшего аналогичные цели. Лишь сменивший генерала А.Ф. Редигера в министерском кресле новый военный министр, генерал В.А. Сухомлинов – один из наиболее талантливых русских военных министров, позднее подло оклеветанный и отданный под суд вследствие затеянной А.И. Гучковым сложной и гнусной интриги! – предпринял поддержанные Государем Николаем Александровичем давно назревшие меры к пресечению деятельности петербургской «военной ложи», превратившейся, по сути дела, в некое «параллельное военное ведомство», не подотчетное ни соответствующему, назначенному Императором, министру, ни самому Императору!. Участники «гучковско-гурковского» военного кружка были удалены из столицы Российской Империи и назначены на командные должности в провинции.

В своих увидевших свет уже в эмиграции «Воспоминаниях» бывший военный министр Сухомлинов описал прекращение видимой деятельности кружка петербургских «младотурок» следующим образом:

«Когда я принял министерство, мне и в голову не приходило, что вне этого ведомства находилась еще какая-то комиссия вне ведения военного министра (курсив наш – В.А.), состоящая из военных чинов, под председательством Гучкова, при Государственной думе. Совершенно случайно я узнал об этом, список участников, 8 или 10 человек, был вскоре у меня в руках. В нем, между прочим, значился генерал Гурко, редактор истории японской кампании полковник барон Корф и другие чины военного ведомства».

Необходимо подчеркнуть, что во все времена, в любой армии и в любой стране, контакты подобного рода, мягко говоря, никогда не приветствовались. Военные могли сколько угодно спорить между собой, но обращение к политикам рассматривалось как нарушение всех норм внутрикастовой, корпоративной этики. И вообще, сама идея существования в военной среде неизвестных Верховной власти закрытых, нелегальных и полулегальных, то есть, по существу, тайных обществ, занимающихся – якобы! – исключительно «вопросами военной истории» и «самообразования», всегда была раздражителем и «головной болью» всех европейских правителей. Если обратиться к истории Франции, то мы увидим, что подобных обществ боялся сам Наполеон! Именно о членах таких тайных обществ времен французской Первой Империи итальянский историк Дж. Берти писал в своем труде «Россия и итальянские государства» следующее:

«Это были люди, которым все было по плечу, для которых любой смелый план не казался невозможным, отважные военные и заговорщики, пережившие трагические годы Конвента и кровавые суровые битвы наполеоновского периода, люди своеобразного склада ума. Эти тайные общества были реальной силой, и такой человек, как Наполеон, который никого и ничего не боялся, пасовал перед ними».

Типичными представителями этих заговорщиков были Филипп Буонаротти, Огюст Бланки, итальянские карбонарии и многие другие; из их среды вышли члены тайных обществ «Молодая Италия» (Джузеппе Мадзини, Джузеппе Гарибальди), «Молодая Германия» (Людвиг Бёрне, Генрих Гейне), «Молодая Россия» («Скиф в Европе» и «отец анархизма» М.А. Бакунин), «Молодая Босния» (чей адепт и масонский агент-провокатор Гаврила Принцип своим роковым выстрелом в Сараево развязал величайшую европейскую бойню, в огне которой сгорели Российская, Германская, Австро-Венгерская и Османская Империи и был нанесен сильнейший удар государственному принципу Самодержавной монархии вообще) и…сама логика заставляет нас поставить в этот ряд и общество «Молодая Турция» — младотурок.

Каковы же были итоги деятельности салоникских младотурок, на которых Гурко, Гучков и их единомышленники равнялись, как на пример для подражания? Согласно оценкам тогдашнего американского посла в Турции Генри Моргентау (снискавшего себе впоследствии, по окончании II мировой войны, печальную известность как автор пресловутого, хотя и оставшегося, к счастью, на бумаге, «плана Моргентау», предполагавшего полную деиндустриализацию Германии, разделение ее на четыре зоны и превращение в сырьевые придатки западноевропейских стран-победительниц), младотурки не были правительством; на самом деле они были безответственной партией, неким секретным обществом, которое интригой, запугиванием, убийством достигла большинства постов в государстве. Всего за несколько месяцев после захвата власти в Стамбуле младотурки умудрились совершенно разложить турецкую армию, до той поры, несмотря на понесенные от России поражения на Балканах, продолжавшую оставаться одной из лучших армий тогдашнего мира. Под властью младотурок Османская Империя сразу же, в 1908 г., окончательно потеряла Болгарию, Боснию и Герцеговину.

К 1912 г. Италия, чья армия никогда особой боеспособностью не блистала и ухитрилась потерпеть поражение даже от абиссинцев (эфиопов) в не столь далеком 1895 г., сумела без особых трудностей захватить турецкую Северную Африку (Триполитанию, нынешнюю Ливию) и отнять у некогда столь грозных турок целую группу островов Эгейского архипелага. А к 1913 г., после двух Балканских войн, «Блистательная Порта» потеряла Македонию (в том числе даже очаг и оплот младотурецкого движения – Салоники!), Западную Фракию и Албанию. По оценке замечательного русского военного теоретика генерала А.А. Свечина, в Первой Балканской войне 1912 г. турецкая армия, раньше с большим или меньшим успехом способная помериться силами с русской, после четырехлетнего хозяйничанья младотурок, потеряла свое лицо при первых же встречах с жалкими болгарскими ополченцами… «Младотурки порвали с действительностью, с массами, с реальными основами…; опираясь на твердую диктатуру, на партийный деспотизм, превосходивший деспотизм султана Абдул-Гамида, они начали сооружать в царстве мечты свою Вавилонскую башню…». Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить.

Единственное, что сумели младотурки, так это истребить полтора миллиона турецких армян, а также ассирийцев (айсоров), греков и представителей других христианских меньшинств Османской Империи, не вписывавшихся в их чуждую исторической османской традиции концепцию этнически и религиозно однородного тюркского исламского государства…

А каких же успехов смогли добиться их российские подражатели, наши «отечественные младотурки»? Итоги их непродолжительной, хотя и весьма напыщенной, деятельности, можно разделить на две составляющие: военную и политическую. Лучший ответ на вопрос о первой, военной, составляющей, дал в 1916 г. сам «дедушка русской армии» генерал М.В. Алексеев, назначенный в августе 1915 г. начальником Штаба Ставки Верховного Главнокомандующего:

«Исполнителей разумных нет… Значит, что ни подготовь, там испортят… Отовсюду несется вопль: дайте разумных, толковых, талантливых генералов. Но фабрика была плоха, и теперь удовлетворить запросы, прекратить вопль нечем» (цит. по книге О.Р. Айрапетова «Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронте и на революцию». М., 2003, стр.144-145).

Хотя, справедливости ради, стоит напомнить, что одним из главных начальников на этой «фабрике звезд» был сам «дедушка русской армии» генерал Алексеев!

Не только Алексеев, но и другие выходцы из «военной ложи» оказались на ведущих ролях в Русской армии во время Великой войны. Генерал В.И. Гурко стал главнокомандующим армиями Западного фронта. А.С. Лукомский – генерал-квартирмейстером Ставки Верховного Главнокомандующего. А.В. Колчак – командующим Черноморским флотом. Н.В. Рузский командовал армиями Северного фронта. А.А. Поливанов, после вынужденной отставки очерненного военными и думскими «младотурками» в общественном мнении В.А. Сухомлинова, занимал пост военного министра. Корпусными и дивизионными командирами были А.И. Деникин, А.М. Крымов, В.В. Теплов, барон П.А. Корф. Немало русских «младотурок» приняло весьма активное, весьма неблаговидное участие в февральских событиях 1917 г., поддержав переворот и отречение Государя Николая Александровича.

Разумеется, никто не собирается вычеркивать из истории тот факт, что многие из них очень скоро одумались и раскаялись в содеянном. Так, генерал В.И. Ромейко-Гурко был отправлен Временным правительством в отставку за монархические взгляды (!) и даже выслан за границу, когда А.Ф. Керенскому со товарищи стал известен факт его переписки с отрекшимся Императором Николаем II. После захвата власти большевиками в октябре 1917 г. те же Алексеев, Деникин, Лукомский и Колчак возглавили Белое движение. Все они были, вне всякого сомнения, компетентными, хорошо образованными офицерами, теоретически хорошо представлявшими себе, какими должны были быть современная армия и современная война. К тому же после февральского переворота 1917 г. Россию возглавили люди, близкие им по политическим взглядам. Но практически как Великая, так и Гражданская война подтвердили постулат, что не всякий, даже блестящий, военный теоретик становится хорошим полководцем.

Именно об этом писал генерал В.М. Драгомиров в 4-й книге «Военного сборника», вышедшей в Белграде в 1924 г.: «Вся кампания 1916 г. была доказательством шаблонного и поверхностного строя мысли русского командования…Достаточно отметить тот вред, который могут принести делу люди, может быть, работоспособные, почтенные и могущие принести пользу в других отраслях военной, но только не полководческой деятельности (курсив наш – В.А.). Интересно отметить при этом и заблуждения общественного мнения, судившего таких людей по признакам, менее всего применимым для оценки полководческой (курсив наш – В.А.) деятельности. И до такой степени заблуждение это было велико, что бьющие в глаза факты военных неудач, ненадлежащего военного управления, не изменили настроения общественного мнения».

Величайшая трагедия Русской Армии и всего русского Белого движения в целом заключалась именно в том, что полководцы нового типа, подобные генералам А.П. Кутепову, В.О. Каппелю, барону Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу, появились слишком поздно. К тому же отношение как к их военным методам, так и к их политическим взглядам со стороны высшего командования, состоявшего сплошь из бывших участников масонских и парамасонских «военных кружков», было исполнено крайних подозрительности и недоверия.

Как известно, политические последствия деятельности военных кружков были чрезвычайно тесно переплетены с военными. Безусловно, крайне амбициозные и знающие себе цену генералы и полковники вступали в петербургскую «военную ложу» не только и не столько ради получения возможностей для разработки новых военных концепций (это была только внешняя сторона). Внутренний же смысл существования кружка российских «младотурок» заключался в наведении мостов между генералитетом Императорской армии и либеральной оппозицией Императорской власти. Сама обстановка вдохновляла и «общественность» («злато»), и генералов («булат») к переходу от разговоров и профессиональных дискуссий к решительным действиям. Вопрос о дворцовом перевороте из стадии рассуждений перешел в стадию конкретного воплощения. Генералы Алексеев, Крымов, Рузский и другие внезапно ощутили себя самостоятельными игроками на политическом поле Российской Империи. Самодержавный монарх становился досадной помехой для их политических планов и карьерных амбиций.

По воспоминаниям приближенного к «дедушке русской армии» генерала Борисова, приведенных в сборнике «Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы» (стр. 88), сам Алексеев был чрезвычайно уязвлен тем, что Государь Император «не сумел с достаточной силой привязать к себе Михаила Васильевича и мало оказывал ему особенного внимания, недостаточно выделяя его…из других». Надо сказать, что сходные ощущения испытывали в то же время и германские генералы фон Гинденбург, Людендорф и Гренер…Однако высший генералитет, как Германской, так и Российской Империи, не понимал той роли, какой Монархия и личность Монарха играет в организации общества.

Ни германские, ни русские генералы – «убеленные сединами доблестные вожди» — оказались не в состоянии осознать, что их планы довести войну до победного конца без своих Императоров (которые, как казалось им, были только досадной помехой), были заведомо обречены на провал уже в силу того, что сами генералы не были самостоятельными игроками на политическом поле (как бы этого генералам не хотелось). Как только были отстранены от власти Императоры Николай II и Вильгельм II, то сразу же оказалась битой и карта всех гражданских и военных лидеров, возомнивших себя «самостоятельными политиками» и «творцами истории», но не постигших опасности подобных «младотурецких» переворотов, да еще в разгар Великой войны, в ходе которой решалась не только судьба их нации, но также судьба Европы и всего мира!

Генерал-квартирмейстер германской кайзеровской армии Эрих Людендорф (тоже в свое время вступивший в «вольные каменщики», но затем одумавшийся и ставший, хотя и слишком поздно, их заклятым врагом), задним числом, оценивал в своих «Воспоминаниях о войне 1914-1918 г.» деятельность высшего германского генералитета в 1916-1917 гг. в следующих выражениях:

«Я предостерегал против попыток пошатнуть положение Императора в армии. Его Величество был нашим Верховным Главнокомандующим, вся армия видела в нем своего главу, мы все присягали ему на верность. Этих невесомых данных нельзя было недооценивать. Они вошли в нашу плоть и кровь, тесно связывали нас с Императором. Все, что направлено против Императора, направляется и против сплоченности армии. Только очень близорукие люди могли расшатывать положение офицерского корпуса и Верховного Главнокомандующего в такой момент, когда армия подвергается величайшему испытанию» (курсив наш – В.А.).

К сожалению, «очень близорукие люди» на русской стороне фронта — современные Людендорфу генералы Русской Императорской армии – ни тогда, ни позднее, никого от попыток пошатнуть положение Императора в армии не предостерегали, и признаний, подобных людендорфовскому, не оставили (по крайней мере, в письменной форме). Закосневшие в собственной непомерной гордыне, российские «младотурки» всецело возлагали вину за трагическую развязку российской истории в 1917 г. на тех, кто уже не мог оправдаться перед историей, современниками и потомками – на лишенных ими-же, «февралистами», власти и отданных ими на заклание большевикам Императора Николая II (обладавшего, по пренебрежительному мнению «младотурок» отечественного розлива, «кругозором армейского полковника», и министра Протопопова, на «Гришку Распутина» и «распутинскую клику», на Керенского и большевиков (безусловно, виновных, но пришедших на уже вспаханное и обильно «унавоженное» генералами-«младотурками» поле!) – словом, на кого угодно, но только не на самих себя…

К осени 1918 г. на политической карте Европы больше не существовало ни Российской, ни Османской Империй. На жалких огрызках прежней территории этих империй образовались два совершенно других по форме и духу государства-союзника: Совдепия и Турецкая республика. И этим народы двух стран были обязаны своим «младотуркам».

Здесь конец и Господу Богу нашему слава!

ПРИМЕЧАНИЕ

/1/ См. изданный в 1987 г. в Париже «Франкмасонский словарь» Лигу (Dictionnaire de la franc-maconnairie, P., 1987, p. 693).