4. Пустышка

На утро он забыл её.

"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Профсоюзная".
Отрываю глаза от книжки – уже почти приехала. Сонно ежась, запихиваю увесистый толмут в сумку и, держась за поручень, жду, когда поезд подъедет к месту назначения.
Сегодня самый обыкновенный день самого обыкновенного года. Четыре пары в институте, а потом меня ждет дом и компьютер.
Еще пара минут – и я уже иду мимо длинной череды разноцветных магазинов. Как обычно опаздывая, как обычно с музыкой в ушах: "Расскажи мне о смерти, мой маленький принц, или будем молчать всю ночь до утра. Слушая проколотых бабочек крик или глядя с тоской мертвым птицам в глаза…"
Возле низенького черного заборчика стоит старушка. Как всегда одна и с протянутой рукой. Стоит, никогда не меняя позу, а лишь шепча "Храни тебя Господь" подающим ей людям. Один раз я тоже дала ей денег. Немного совсем.
Привычная утренняя дорога, привычные утренние мысли. Один день сменяется другим, который с некой уродливой благодарностью начинает подражать своему предшественнику.
Сигаретный дым перед институтом как всегда раздражает, и я спешу поскорее в кабинет с очередным трехзначным номером. 302?
Лекция. С трудом поддерживая глаза в открытом состоянии, я стараюсь записать на ровных, чуть сероватых листочках нудное бурчание преподавателя. Сегодня это делать особенно сложно, потому как вчера я, вопреки данному себе же самой обещанию, опять легла спать очень поздно.
Многострадальные последние десять минут до конца пары – и свобода. Опять же на десять минут.
-Мы на улице будем сегодня обедать или в столовой?
-А мне срать, где есть.
Все смеются. Почему-то они находят мои глупые шутки и каламбуры очень смешными. И вообще – почему-то им со мной интересно.
А мне всегда чего-то не хватает. Моя жизнь наполнена всевозможными мелочами, которые просто невозможно собрать в единое целое. Я беру все эти побрякушки в руки, но что-нибудь обязательно да вывалится. Но оставить, бросить на дороге столь увертливую мелочь не могу. И тогда, рассыпая всё, что несла в руках по траве, я сажусь на дорогу и принимаюсь долго-долго разглядывать каждую деталь своей жизни.
Жалея и плача о том, чего мне так и удается получить. Нельзя постоянно думать о том, что тебе и не удастся это сделать. Так жить неправильно, верно?
"Верно, Цапля".
Меня резко бросает в дрожь. Я сижу, судорожно сжав гелевую ручку, над аккуратно исписанной институтской тетрадью. Идет лекция. Даже вполне интересная, не то, что с утра.
Я в первый раз не дописала до конца предложение, не поставила точку. Мое собственное тело меня не слушается, но одновременно в голове начинается судорожное бурление мыслей, которое постепенно складывается в нечто цельное, имеющее форму и цвет. И смысл.
"Верно, Цапля".
-Кто?
В душе тишина, а перед глазами удивленные лица подруг.

Идя по ночным улицам города, так и хочется закричать что-нибудь в темноту. Неважно что, но непременно громко. Но сейчас мне необходимо кое с кем встретиться.
-Доброй ночи.
Сидящая на лавочке девушка кивает мне, чуть покачиваясь из стороны в сторону, - будто напевает что-то про себя.
-И тебе того же. Присаживайся. У нас еще о-го-го сколько времени.
Я опускаюсь рядом с ней на лавочку, инстинктивно проверяя рукой – не грязная ли. Пустышка ухмыляется.
-Столь людские замашки. И почему тебе нужно всё потрогать и всё пощупать? Ты что думаешь – остальные совсем дураки? Сели на грязную лавку и сидят, не нарадуются.
-Я вовсе не…
-Да ладно. Знаешь, а ты вся аж светишься. Белый цвет всегда сверкает в темноте. Тебя можно поставить на какое-нибудь возвышение, и будешь людям путь указывать. Как маяк.
-Какой же у тебя всё-таки злой язык, Пустышка.
-Какая же ты всё-таки обидчивая, Цапля.
Из дома напротив доносятся звуки одинокого ночного телевизора. Если хорошенько приглядеться, то в окне первого этажа можно увидеть неподвижную фигуру, восторженно застывшую перед мигающим ящиком, словно перед некой святыней.
-Давно в пути?
Её тон, её слова заставляют меня недоумевать. Все же она главный проводник на моей дороге, а такие обычно весьма и весьма мудреные. Но интуиция снова показала мне язык и шутливо хихикнула в кулачок: ты слишком многого ждешь от пустышки.
-Почти три месяца.
-Отлично.
И всё. И ни слова больше. Мы застываем в неловком молчании. Или, может, это только мне неловко, а ей от этого ни горячо, ни холодно. Я начинаю прокручивать в голове разные вопросы, слова, которые можно выдать для поддержания разговора. Но как обычно, когда нужно, на ум ничего не идет. Молчание затягивается.
-Бу!
От неожиданности внутри у меня всё подпрыгивает и холодеет. Я удивленно расширяю глаза, смотря в упор на её, внезапно оказавшееся прямо передо мной, лицо.
-Испугалась? Привыкай. Хотя, это хорошо, что ты не вскрикиваешь от неожиданности. В нашем деле всегда важно держать язык за зубами. Даже если это касается простого крика, не несущего в себе никакой информации.
Абсолютно не понимая, о чем она, я отодвигаюсь и скрещиваю руки на груди.
-Хаа, ну ладно. Пожалуй, я всё же обязана тебе рассказать всю эту ностальгическую муть. Называй меня Пустышка. Впрочем, ты это уже знаешь. Так-так.
Она качнулась из стороны в сторону и подняла лицо к небу. Типичное полотно с мелкой россыпью сверкающих звезд. Сколькими людьми оно было воспето, сколько глаз заворожено смотрело в зияющую темнотой даль, скольким оно принесло успокоение, скольких лишило покоя. Но Пустышка сморит в него абсолютно равнодушно, как современный подросток – на "чудо человеческой мысли" - колесо в очередном скучном музее.
-Мне двадцать один год. Я живу в этом районе всю свою жизнь. И мне всегда хотелось счастья.
Я внимательно слушаю её изменившийся голос, отделяя его от всех остальных ночных звуков и обволакивая невидимой пленкой памяти, впитывая в себя каждое слово, не пропуская ни одной детали. Я должна запомнить всё.
-Засыпая вечером, просыпаясь утром, я постоянно думала об одном и том же: как мне стать счастливой. Как мне перестать мучится, страдать, волноваться, боятся. Это ли не счастье – покой и умиротворение. Ощущение легкости и больше ничего, ничего, чтобы омрачало твой новый яркий день. День без столь лишних земных проблем.
Я долго думала, как мне этого достичь – избавления от душевной боли, от постоянного стремления к поиску. Вообщем, обычные заморочки молодого поколения. Но знаешь, я все же нашла ответ. Чтобы прекратить душевные муки, - нужно избавиться от души. Ведь тебе тоже этого хотелось, верно? Избавится от души.
Она оценивающе смотрит на меня, не ожидая никакого ответа, просто зная, что её слова верны.
-Один весьма умный человек сказал, что нужно быть осторожным со своими желаниями, ведь они могут сбыться. Вот и моя мечта сбылась.
Всё произошло так быстро. Один удар, - и мой мир перевернулся, истекая кровью на асфальте. Машина красного цвета, испуганный парень за рулем. И мне предложили выбор: душа или тело. "Что ты оставляешь?" – так меня спросили. Разумеется, я выбрала второе, при этом чуть ни плача от счастья, что моя мечта вот-вот сбудется. Дура. Ведь теперь каждый человек знает, что нет добра – нет и зла, нет боли – нет и счастья. Я не учла этого маленького факта, этой маленькой, но такой важной истины.
И вот теперь я продолжаю жить. Только без души. Знаешь, это весьма странное ощущение, когда ты можешь ощущать боль, но при этом тебе совсем не больно. Не понимаешь, да? И не стоит. Единственное, что преследует меня везде, где бы я ни была – это холод. И ветер внутри. Я стала похожа на огромный покинутый каменный дом, который простоит еще десятки лет, но при этом в нем уже никогда не оживят огнем камин, не включат музыку и не заведут теплую беседу.
-Как же так… я не понимаю. Разве можно жить без души? Как же ты живешь, за счет чего?
Мне становится страшно, будто я стою у края глубокой туманной бездны, где каждый шепот превращается в крик, а каждый крик поглощается и становится подобен шепоту.
-Как? Благодаря воспоминаниям. Я уже не могу приобрести ничего нового, мне нечем впитывать эмоции. Но то, что я помню, мне под силу воспроизвести.
 Пустышка прыжком встает на ноги и наклоняется ко мне.
-Так к чему я веду? Тебе не кажется, что ты тоже что-то упустила? Тоже упустила какую-то мелочь. И еще.
Я смотрю в её потухшие глаза, пустые и спокойные, пытаясь представить, какими они были раньше. Грустными, веселыми, злыми, надменными, добрыми. Неужели они и вправду застыли, и в них вправду больше нет души. И еще? Вопрос бьет меня глубоко в сердце, заставляя крылья дрожать, а клюв сомкнуться до боли. Я не имею право на сомнения.
-Ты уверена, что хочешь исполнения своей мечты, Цапля?