Блокпост 113

Зона отчуждения.
(текст написан в силу глубокой иронии над компьтерной игрой Сталкер в частности, и над теми произведениями, которые вышли в веяниях этой игры. Это стеб, тешь и сарказм, иногда не прикрытый)

 ВНИМАНИЕ. В тексте использованы слова: жопа, говно, дерьмо, гандон, писец, елда и другие слова с ярко выраженной, по мнению Микрософтовского Ворда (и лично знакомых интеллигентов) экспрессивной окраской. Так что Автор искренне извиняется за те нецензурные выражения и грубые высказывания, которыми изобилует речь его героев. В силу того, что он (автор) над ними (героями) не имеет никакой власти. А так же писака, то есть я, в смысле неподдельный графоман приносит искренние извинения за нецензурные выражения в описании происходящих в означенном месте событий. Ибо по другому и не скажешь.
Начнем потихоньку.

Часть 1.
Что у нас там? Нехоженый густой лес пересекала высокая железобетонная стена высотой в два с половиной человеческих роста. Словно ножом разрезали. И не сказать, что от горизонта до горизонта, нет. Но как-то похоже. Выныривала эта преграда из зарослей ивняка в километре до блокпоста и уходила в тугую трясинистую топь через пару километров за означенным строением.
На высоте пяти метров, где неровной кромкой обрывались железобетонные плиты стены, густыми витками змеилась егоза. Местами проржавевшая, кое-где обвисшая колючка все одно выглядела внушительно и воинственно. Нечего и думать перелезть через преграду. Даже если умудришься с лестницы накинуть на петли колючей проволоки ватное одеяло или матрац. Зацепит, запутает и порвет мясо до костей. К гадалке не ходи.
Иногда в сером мареве пасмурного утра над колючкой поблескивали окуляры камер наблюдения. Их расставили не скупясь, добротно и со знанием дела. Так что охватывали они своими беспристрастными объективами и стену, и колючку, полосу вырубки перед стеной. Не широкую, метров десять всего, заросшую зеленой сочной травой. Но такой полосы хватало, чтобы обнаружить незваного гостя, если он вздумает перебраться через преграду в окрестностях сто тринадцатого.
Какие еще секреты скрывала полуметровой толщины железобетонная преграда, знал очень ограниченный контингент людей. Те, что черным трафаретом на сером бетоне намалевали несколько загадочных знаков и пару надписей на двух языках. «Опасно», та же надпись на английском. Значок радиационного заражения. Кругляш биологического заражения и совсем непонятный символ – похожий на трезубец в круге. Пси-опасность.
Не особенно надеясь на сознательность и здравый смысл обывателей, создатели стены разместили в глухом непролазном лесу блокпост. Да-да, именно этот. И хоть таких сторожевых бастионов по всему необъятному периметру насчитывалось не боле десяти, не будем упоминать о военных базах и научно исследовательских комплексах, их тоже порядочно, получил этот блокпост порядковый номер сто тринадцать. С какой-то военно-бюрократической прихоти.
Здание блокпоста строили военные инженеры, так что о причудливости форм и изысканности архитектурных решений этого сооружения говорить не придется, ни сейчас, ни в последствии.
Перед стеной забетонировали площадку в половину квадратного километра, поставили недлинный барак из железобетонных плит квадратного (а какие еще в почете у фуражек?) сечения. Помещения для личного состава, гараж для бронетехники, каптерку, оружейную комнату, кубрик и санузел упрятали под защиту бетона.
Это на бумагах пестрели красивые и лаконичные названия. Личный состав представлял собой небольшую группу военнослужащих в треть взвода, начальника блокпоста и прапорщика-снабженца. Отбывающих то ли воинский долг, то ли наказание в этой глуши. Из бронетехники блокпосту полагался только старенький БТР веселой серо-зеленой расцветки. Машинка хоть и вышла из военной моды в незапамятные времена, но благодаря усилиям прапорщика, по совместительству механика, еще бегала. И довольно резво.
Каптерка, кубрик и уж тем более оружейная комната сооружались по военному, спартанцы и те бы не позавидовали условиям службы. Единственная дверь полагалась только сортиру. И то, по причине глубокой любви к санитарии в войсках Сдерживания.
Да-да. Именно так. Гордо и с вызовом. ВС РФ ВС. Вооруженные силы Российской Федерации Войска Сдерживания. Пограничники внутренней границы.
Второй этаж блокпоста строили уже не то чтобы сильно служивый люд, но с учетом пожеланий узколобых и близоруких ученых. Расщедрились на белый кирпич и сносно загудроненную крышу. Ну еще бы. На втором этаже располагались личные и, так сказать, по совмещению рабочие апартаменты командира блокпоста. А так же комната слежения, утыканная разнообразной, иногда даже весьма секретной аппаратурой и забитая скорее всего благополучно списанными компьютерами со старенькой Вистой пятой редакции. Может быть даже и лицензионной.
Но не место унынию в столько унылом месте. У блокпоста имелись и плюсы, которые, как надеялось начальство с широченными звездами на погонах, вполне скрасят суровый и скучный быт личного состава. Огромный генератор под железным навесом рядом с гаражом, свободно обеспечивающий энергией все имеющиеся на территории электроприборы. Начиная от электробритв (три штуки на личный состав и одна командирская) и чайников (две штуки на личный состав и командирская микроволновка) заканчивая компьютерами, весьма непонятными приборами в комнате слежения, спутниковым телефоном и дальнобойной дуракостойкой рацией, ус которой, растянутый на железных тросах, возвышался над блокпостом. Вторым огромным плюсом отметим скважину к пласту артезианской водицы и насос, доставляющий оную кристально чистую и жутко холодную субстанцию на поверхность. Приятно испить такой воды в знойный июльский полдень, но не очень-то на скорую руку мыться в крещенские морозы.
Вода есть, свет есть, провиантом забита каптерка до потолка. Чего еще желать бравому защитнику доблестного отечества?
Но служба в зоне отчуждения никогда не стояла списке самых почетных и значимых для родины. В перечне нужных и грязных, оно конечно на первом месте. Но вот с почетом кто-то недоглядел. Набирали в войска сдерживания не то чтобы совсем негодных персонажей, хотя и такие встречались, которым автомат руки никто бы и не доверил, но в большинстве случаев контингент вооруженных сил внутренней границы комплектовался при помощи военной прокуратуры или дисциплинарных батальонов.
На каторгу гнали.
В Зону Отчуждения.


- Михалыч! – дозвался до сонного и от того порядком мутного сознания капитана требовательный вой прапорщика. Продравшись сквозь густую пелену похмелья этот зычный рязанский бас запустил какие-то шестеренки в голове, мозг прорычал что-то на холостых оборотах и с неуверенность старенького мотора наполовину списанного БТРа выпустил через пересохшее горло струю ставленого мата.
- Михалыч!! – настойчиво повторял прапорщик, отбивая дробь стертыми подошвами армейских ботинок о железные ступени наружной лестницы.
Капитан собрал волю в кулак и трудом неимоверных усилий совершил героический в этот предрассветный час подвиг. Да-да, именно. Он таки разлепил глаза, и мало того, оторвал голову от подушки.
«Точно! – родилась первая, пока еще тупая до безобразия и примитивная как мамонт мысль. – Михалыч!»
Больно ударившись о стенки пустой головы собственное отчество скатилось по пищеводу в желудок и отозвалось там ощутимой резью. Великий и могучий русский… не-а, не язык, орган пищеварения встрепенулся и решил посмотреть, кто же так настойчиво требует хозяина. Следом напомнил о себе переполненный мочевой пузырь. И что-то обиженно прогнусавила печень.
Русский офицер он и с похмелья русский, и дважды офицер. Сделав еще один, менее героический, но тоже подвиг, Колядов поднялся с кровати, раздумывая над очередностью дальнейших действий. Хотелось ссать и блевать.
- У-у, - хрипловато имитируя гудок паровоза времен первой мировой войны в приоткрытую дверь заглянула небритая физиономия Митяя. Прапорщик давно и выгодно променял собственный стыд, стеснительность и субординацию в придачу. – Че, тяжко?
- Угу, - отозвался капитан, натягивая расшнурованные берцы.
- Командир? – позвал прапар.
- Ну че те надо? – прохрипел Михалыч.
- У тебя десять минут, - отрапортовал Митяй, - Едут.
- Бля-я-я, - прогнусавил капитан Войск Сдерживания, по совместительству занимающую мелко козырную должность начальника одна сотня тринадцатого блокпоста и в ускоренном темпе, наплевав на головную боль и полный писец во всем теле, принялся натягивать защитный комок.
- Да, - согласился Митяй. - Похмелье, оно похоже на нашу гребанную жизнь. Сначала вроде даже как-то хорошо, потом становиться бесконечно хреново, а в конце уже все пох…й.
- А че они так рано? – выдавило горло капитана, когда он застегивал верхнюю пуговицу на камуфляже.
- Вот у Исы и спроси, - пожал плечами начальник снабжения, вытаскивая из объемистых набедренных карманов собственного комбеза две бутылки жигулевского пива. – А я не секу.
- Отставить алкоголь, - рефлекторно рыкнул капитан. - Начальство грядет в гости.
- А ты ща думаешь, - заржал прапорщик, - шо цветами благоухаешь?
Калядов схапал протянутую бутылку, сбил пробку о подоконник и высосал пол-литра пива одним залпом.

***
Из-за поворота лесной грунтовой дороги, поросшей по обочинам неимоверно густыми и наглыми кустами, вырулил УАЗик привычной серо зеленой расцветки камуфляжных полос и с усом длинной антенны, что торчал на крыше. За головной машиной, довольно урча могучими моторами, явил себя миру бронетранспортер, миролюбиво задрав дуло тяжелого пулемета верх, и от того напоминая солдата-срочника, который нашел через полгода интеллектуального голода кроссворд с обнаженной бабой на обложке.
На бугристой броне вытянутой восьмиколесной машины, схватившись покрепче за тощие вещмешки с личным имуществом сидели пятеро хмурых парней с бритыми почти на голо макушками. Настороженные недоверчивые глаза пацанов зорко и пристально осматривали подступающую густую зеленку, то ли привычка, то ли непреодолимый и непонятный страх перед Зоной Отчуждения.
- Эка глянь на них, - хмыкнул прапорщик, вторя мыслям Калядова, - того и гляди обосруться через одного.
- Значит в первый раз на побывку, - грустно резюмировал капитан.
Они вдвоем стояли на бетонной площадке перед корпусом блокпоста, сверкая начищенными ботинками и звездами на погонах. Автоматы безвольно повисли за плечами, понуро уперев вороненые стволы в плац. На щеках во всю колосилась двухдневная, а именно столько продолжался запой личного состава на сотня тринадцатом блокпосту, офицерская щетина. А в глазах выпестованный, взлелеянный пох..изм ко всем требованиям начальства и родины.
       УАЗ завернул с дороги на плац и остановился в трех метрах от встречающей делегации. Коротко рыкнув мотором, подкатил БТР. Бойцы не дожидаясь приглашения посыпались с брони, словно в любой миг по технике кто-то серьезно намеревался шмальнуть из АГСа.
Исайкин. Это который полковник Войск Сдерживания, такой толстый лысеющий мужик с вечно уставшими, но хитро прищуренными глазами, и повадками отожравшегося хорька. Он выпрыгнул из автомобиля и скорым шагом вечно торопящегося, делового начальника устремился к демонстративно зевающим подчиненным из делегации встречающих. В руках, помимо душ новоприбывших зеленых пацанов, он держал еще и папочку с их личными делами.
- Здравия желаем, товарищ полковник, – сообщил капитан, прикладывая ладонь к козырьку форменной кепки. Прапорщик молча отдал честь, даже не подумав подтянуться и стать по стойке «смирно».
Исайкин приложил ладонь к фуражке и скептически осмотрел помятых и изжеванных офицеров.
- Н-да, полный пи…дец, – прокомментировал он в полголоса, покосившись на кучку жмущихся к БТРу пацанов. - Какого, извиняюсь, куя?
Колядову в этот утренний час хотелось решительно и с большой долей армейского цинизма на все наплевать. Удачно прополоскав желудок от остатков митяевского самогона и свежего пива, он заглотил пару колес обезболивающего и наслаждался легкостью и совершеннейшей пустотой, образовавшейся в голове.
- Не могу знать, товарищ полковник, - пожал он плечами.
- Вы, мать вашу, мне такие фокусы прекращайте, - настойчиво попросил полковник. – Ну, этот осел, - кивок в сторону ухмыляющегося прапорщика, - это понятно. Но ты, Колядов?
- А что я?
- Ну, ты-то знал, что на блокпост приезжает пополнение. Мог бы и ограничить себя в употреблении.
- Так доложили, что к обеду. А щас, извиняюсь за каламбур, утро.
- Сам знаю что утро. – Исайкин вгляделся в мутные глаза подчиненного и совершенно точно определил безмятежное и совершенно не восприимчивое к нравоучениям состояние капитана. – Ты ж боевой офицер.
- Это я там боевой, а здесь я куй знает какой.
- Так, - принял решение Исайкин, - Я этого так не оставлю. Я уже устал смотреть сквозь пальцы на всю эту херню. Еще раз такое повторится, я вам повешу обоим по строгому выговору.
- Так висят уже, - услужливо подсказал Митяй.
- И применю материальные и дисциплинарные санкции. – Закончил свою злобную мысль Исайкин.
- Че? – удивился прапорщик. – И че же за вапхнушку ты собираешься нам вапхнуть? Лишишь отпуска? Отнимешь премию? Спишешь по состоянию здоровья? Отправишь на гауптвахту, или под трибунал? – Митяй в притворном испуге округлил глаза. – А может в дисбат? Или того хуже, охранять периметр Зоны? Иса, я тебе докладываю как прапорщик полковнику, мы уже тут! И ниже некуда.
Морозин веселился во всю. Было бы немного больше алкоголя в старой офицерской крови, он бы и барыню перед полканом сплясал. Не постеснялся.
- Сам знаю, что некуда. – Фыркнул Исайкин. – Но это не повод, чтобы жрать ханку сутками. Точка. Принимай щенков, размещай и готовь к несению службы. Через неделю к вам приедет сам. – Толстый низенький полкан указал своим коротким мясистым пальцем в пасмурное небо. – И проверять вас будут на совесть.
- Товарищ полковник, - немного подтянувшись, перебил Калядов. – Мы уже полтора года даже профилактического медицинского обследования не проходили. Не говоря уже о положенных санитарно-курортных мероприятиях. Да, екарный буй, в отпуск второй год не попадем.
- И?
- Где положенные по предписанию инвентарь и оборудование? Средства личной защиты три месяца не меняли, противогазы уже сдохли наполовину, в СРЗ резина гнить начала. Где средства личной гигиены?
- Продовольствие есть? – срубил полковник.
- Так точно, но…
- Оружие и боеприпасы имеются?
- Так точно.
- Связь и вверенное вам оборудование функционирует без сбоев?
- Все приборы работают в штатном режиме, - вздохнул Колядов. Этого толстого лысого хорька на жалость не возьмешь.
- На складе есть только тушенка, гречка с перловкой вперемешку и сахар-соль. А жрать-то че? – встрял Митяй, - Запчастей для БТРа шо мышь нагадила. Из десяти личных раций работают тока три. Аккумуляторов для ПНВешек отродясь не завозили. Все есть, товарищ полковник, но всего не хватает. Ты проверкой мне грозился? Давай, гони сюда своего генерала, а уж я молчать не буду.
- А поило ты где достаешь? На какие шиши? А может, ты сталкеров на государственный объект пропускаешь? За бутылку водки?
- Соляру пьем, - тут же нашелся Митяй. – Ну, так что с проверкой?
Исайкин пожевал нижнюю губу, с неподдельной злобой в глазах рассматривая зарвавшегося подчиненного. Этот сам пойдет на дно и весь теплоход за собой утащит.
- Составь список недостающего инвентаря и перешли мне. – Наконец изрек полковник. – А там решим. Колядов?
- Я!
- Принимай новобранцев. – Из рук в руки перешла черная папка с копиями личных дел и бумагами на перевод.
- Иса, они ж с утра приехали? – решил дожать начальника Митяй. – А где сухой паек? По штуке на рыло положено.
- Тебе он за каким буем? У тебя в каптерке тушенки столько, что роту прокормить можно.
- В сухпае печеньки есть, - расплылся в детской улыбке Митяй.
Полковник молча развернулся и скорым, но почему-то немного вороватым шагом направился к своему автомобилю. Открыв заднюю дверцу, Исайкин, не говоря не слова, выгрузил две картонные коробки на бетонный плац.
- Вот крыса, - прошептал Митяй.
- А что ты хочешь? – меланхолично поинтересовался капитан. – Блокпосты финансируют по остаточному принципу.
 - Да я знаю, - прапорщик кивнул в сторону полковника, - Он же зуб за сто даю, мысленно эти сухпаи уже продал и деньги пропил.
- Не, - мотнул головой капитан, наблюдая как полковник дал отмашку бронетранспортеру и уселся в свой УАЗик.- Не пропил. У него дача под Тулой, строит помаленьку.
Когда сизый выхлоп бронетранспортера растаял в мареве пасмурного утра, Колядов подтянулся, поправил ремень и рыкнул на весь плац:
- В шеренгу по одному стано-вись!
Пять тщедушных тел, подхватив тощие вещевые мешки, поспешили выполнить приказ нового командира.
- Я капитан гвардии Колядов приветствую вас на этом уе…щном блокпосту! – хорошо поставленным командирским голосом отрапортовал Михалыч.
- Здра… жела… товарищ… капитан, - нестройными голосами отозвались бойцы.
- Буду предельно краток, но боюсь, не получится. С этого момента я, и только я, ваш командир, отец и бог! – Капитан утер испарину со лба. – Здесь не армия и не дисбат. На минном поле в десять раз спокойнее. Если вы вдруг захотите выжить, то выполняете мои приказы быстро, четко и не задумываясь. Все без исключения приказы. Это ясно? Отлично. Службу несете по распорядку блокпоста. Отгулы и увольнительные отбываете на территории. Без моего приказа или приказал прапорщика Морозина за означенную территорию не на шаг. Это если хотите выжить.
- Вас уже списали, по этому вернетесь вы живыми или по кускам, зависит только от вас, - вставил Митяй.
- Товарищ капитан, разрешите вопрос? – Это один из бойцов, что стоял с краю шеренги. Судя по надломленному носу и кривому шраму над левой бровью, попал этот парень в дисбат не за примерное поведение.
- Валяй, - скомандовал Михалыч. – Но только один.
- То, что нам рассказывали про Зону Отчуждения в учебке… это правда?
- Не-а, – мотнул головой Колядов. – Правда еще страшнее.