Мое сердце в твоих ладонях

       Был холодный декабрьский вечер, шел густой пеленой снег, очень необычный для этого южного города. И все было необыкновенно в этот сказочный вечер, хотя он и поражал своей обыденностью, хотя бы тем, что это был вторник.
       
 
       Она
       Она устраивала в ресторане вечеринку для своих близких друзей в честь своего дня рождения, а также ей хотелось поздравить всех с принесенным перестройкой ветром перемен и падением железного занавеса между Западом и Востоком такого праздника, как Рождество. С утра у нее было предчувствие, предвосхищение какого-то очень важного для нее события.
«Сегодня, это будет сегодня!», разговаривая сама с собой, она шла вечером в ресторан. Темные улицы еле освещались тускло мерцающими придорожными фонарями, но и эта тусклость не могла скрыть радостное торжественное сияние падающих крупных снежинок, медленно кружащихся в хороводе, заставляя останавливаться и наблюдать за этим танцем. Она не выдержала и, оглянулась: не наблюдает ли кто-нибудь за ней, и закружилась медленно под только ей слышимую музыку.
       Какая эта была мелодия, такая печальная, она слышала ее, девятилетней девочкой, когда лежала в больнице перед операцией на сердце. Медленные печальные звуки саксофона проникали в ее маленькое сердечко, заставляли его биться сильнее, а потом замирать от предчувствия потери или разлуки? Слезы медленно катились по ее бледным щекам. Что это было, откуда неслись эти чудесные звуки, зовущие куда-то. Только утром она поняла, что это был чей-то зов. Умерла девочка в соседней палате.
       Но это было давно, прошло много лет, за плечами у нее было замужество без любви, рождение ненаглядного ребенка, тихий незаметный развод и жизнь , наполненная повседневными хлопотами как у всех. Эту мелодию она не слышала больше никогда и вдруг сегодня – куда ее зовет судьба и кто взывает о помощи?
       Войдя в ресторан, она придирчиво оглядела себя в огромном зеркале: она очень нравилась сама себе сегодня. Строгое, облегающее стройную с высокой грудью фигуру, серо-жемчужное платье, сшитое младшей сестренкой за одну ночь, подчеркивало смуглую матовость тонкого лица. В глубоком вырезе просматривалась трогательная родинка. Тонкая, еле видимая золотая цепочка уходила куда-то в глубь, завораживая и притягивая к себе взгляды находившихся в холле мужчин. Она почти не пользовалась косметикой, лишь слегка подкрашивала, как она сама, смеясь, говорила девственно розовой помадой губы.
       Друзья уже ждали за накрытым столом. Вечер начался необычно. Она попросила у своего друга, тамаду всех их мероприятий, первое слово. Тамада, удивился, у него были обычные заготовки, она сбивала привычный уклад всех застолий. Но просьба именинницы – закон. Это был необычный тост, который потом все вспоминали, со смыслом. Она говорила о начале новой жизни, возможности грядущих изменений. Потом из большой сумки стала вытаскивать какие-то маленькие безделушки: подарок каждому с наступающим Рождеством. Все было ею продумано заранее, а так как они дружили уже много лет, то вкусы друзей она знала. Она знала, чем их порадовать. В сумке остался один подарок, лишний. Одна из проницательных подруг прошептала на ушко другой «Значит, кто-то еще будет. Возможно, она хочет познакомить нас с кем-то. С кем она встречается сейчас?». Сама именинница недоуменно посмотрела на лишний подарок, вдруг внезапно побледнела и присела за стол. По лицу пробежала какое-то легкое облачко волнения, гладкий лоб покрылся мелкими бисеринками пота, по телу пошла противная дрожь.
       Потом пошли тосты один за другим. Друзья любили ее: за широкую натуру, доброту, за то, что к ней можно было позвонить в любое время- она откладывала все свои дела, чтобы выслушать своих друзей. Они не нуждались в ее советах, главное было, чтобы она выслушала, а это она умела делать. Никто из них не умел так слушать: внимательно, проникая в самую сущность, сопереживая, участвуя в этой проблеме. Она была умна, интереснейший собеседник, с ней можно было поговорить обо всем. С ней было интересно и мужчинам и женщинам. Мужья подруг удивлялись : как это такая необычная и красивая женщина не замужем? Подруги давно уже перестали ее ревновать к своим мужьям – она была надежной.
       Он.
       Он впервые приехал в этот город за компанию со своими друзьями, имевших здесь какие-то дела, связанные с поставкой запасных частей для автомобилей. Зачем он, сорокалетний мужчина, почти примерный семьянин, изредка лениво изменяющий своей жене, с которой прожил двадцать два года, приехал сюда? Этот вопрос крутился беспрестанно в его голове. Что его погнало за пять тысяч километров в этот, по его мнению, провинциальный город? Неизбывная тоска по далекому счастью или жажда развлечений? Он не мог понять себя. После звонка близкого друга, он покидал какие-то вещи в дорожную сумку, взял паспорт, деньги, позвонил жене и сообщил, что едет в командировку в другой город и даже в другую страну.
       Услышав привычно равнодушную фразу «Когда приедешь, к Новому году ждать?», он вскипел.
«Почему ты никогда не скажешь мне тех слов, что ждет мужчина от жены?», он горько прошептал. В шепоте его чувствовалась угроза, как будто сейчас стоящая в боевой стойке безжалостная кобра яростным рывком кинется в сторону врага, а врагом была жена. Чужая ему, нелюбимая, незапоминающаяся: он никогда не мог ее описать, какая она, не было в его памяти места для нее.
       Пока был жив отец, а мать он потерял еще ребенком, он боялся огорчить его своим уходом от нелюбимой. «Теперь отца нет, неужели так и пройдет вся жизнь в сожалениях – если бы?».
       Он уходил в это утро из дому, еще не зная , что впереди его ждет чудо, сладкое и горькое одновременно.
       Самолет прилетел с опозданием в заснеженный южный город, с красивым названием, напоминавшем о первозданном грехе Адама, и это было предзнаменованием. Из окна гостиницы он вглядывался в прохожих и искал кого-то в толпе людей, снующих по мокрым скользким тротуарам. Где-то здесь бродила его судьба, он это знал уже точно!
       На вечер был назначен деловой ужин в ресторане, который находился на первом этаже гостиницы. Повязывая галстук, в отражении зеркала за своей спиной вдруг он увидел фигурку женщины, поправлявшую тонкой рукой воротник его пиджака. Он отпрянул в страхе от зеркала, испугался, но быстро взял себя в руки.
 «Это перелет и разница во времени, акклиматизация, не волнуйся. Показалось», успокоил друг.
Ресторан был обычный, полон уже подвыпившего народа, музыка гремела, танцевали в основном, женщины всех возрастов и калибров. Мест не было, столик им накрыли почти в центре зала. Еда была обычная, не очень вкусная. Он не участвовал в общем разговоре, а наблюдал за танцующими женщинами. Они были очень разными: молодыми и не очень; разодетыми в последние модные турецкие вещи, как одевался весь Союз, и в джинсах. Очевидно, многие из них были одинокими: только мужчина может увидеть и разгадать одинокую женщину по выражению глаз: печальные прекрасные женские глаза в поиске. В самозабвенном быстром танце они пытались забыться хотя бы на миг, не думать о том, что все равно придется возвращаться в холодную одинокую квартиру, где никто не ждет кроме, если повезло, детей.
       По диагонали стоял стол, за которым гуляла компания, во главе стола сидела девушка. Он был близорук, она кого-то ему напоминала. Он стал вспоминать всех своих женщин, но в этом городе он был впервые, может быть виделись в Москве, где он бывал часто, не менее раза в месяц.
       В этот момент объявили песню по заказу и по тому, как зааплодировали за этим столом, он понял, что заказ шел оттуда. Заиграла странная восточная музыка, привлекшая его внимание. Компания поднялась, встала в круг и начала похлопывать в такт, а та самая девушка начала танцевать. Что это было – видение или явь? Тонкие пальцы прищелкивали, руки изящно изгибались, тело послушно двигалось в такт музыке, черные густые вьющиеся волосы змеисто метались по спине. Это было так чувственно! Как самозабвенно она танцевала, отрешившись от всего, слушая только себя, разговаривая с собой, черные бездонные глаза с данными природой густыми черными пушистыми ресницами случайно взглянули на него мечтательно…
       Его ошпарило как кипятком. Это была она, видение в зеркале. Перехватило дыхание, заныло сердце, стало горячо где-то в желудке, глаза увлажнились слезами. Такое было с ним много лет назад, когда он впервые влюбился. Неужели Бог подарил ему любовь? Он должен с ней познакомиться, чего бы это ему не стоило. Это она, его судьба.
       Она.
 Таких ошеломленных глаз она никогда не видела! Он пытался с ней заговорить, но у него все время перехватывало дыхание, кашель душил его. Она вглядывалась в него и пыталась угадать, что он хочет сказать. Он стоял перед ней с роскошным букетом роз : именно такой цвет она любила больше всего на свет – цвет опавшей осенней листвы, багряного желто-красного цвета. Как он угадал? Никто не мог понять ее пристрастия – ни муж, ни бывший друг. Какой необычный мужчина, очень надежный и сильный!
       Он.
 Они конечно познакомились. Он не мог выговорить сразу ее необычное имя и называл ее очень трогательно «Милая». Она не возражала, они договорились созвониться и встретиться на следующий день, но в спешке расставания забыли, что нужно записать какие-то адреса. Он не позвонил, она тоже. Он , сажая ее в такси, просто запомнил адрес- перекресток улиц и на этом пересечении ждал ее три дня, иногда он обращался к случайным прохожим, не знают ли они такую красивую девушку, самую красивую в мире с необычным для его слуха именем. Прохожие шарахались от него как от безумца. А он решил: пусть он проведет на этом перекрестке оставшуюся жизнь, но найдет ту, которая явилась ему в видении.
       Она
       Это был предновогодний вечер. Она не спешила домой – сын уехал со своим отцом на лыжную базу. Она шла и ногой подпинывала затвердевший комок снега. Вспоминала ли она своего случайного знакомого из ресторана? Думала ли она о том, что предчувствие ее обмануло, и в следующем году жизнь будет течь так же, без изменений, однообразно и скучно. На ней было так идущее ей черное пальто с шикарным меховым воротником, в который она прятала от мороза свое лицо.
       На перекрестке стоял какой-то мужчина и обращался к проходившим мимо людям с вопросом, но никто не обращал на него внимания. В последнее время в городе появилось много иностранцев, а она довольно сносно знала разговорный английский. Подойдя к нему, она тронула незнакомца за плечо.
       Он
Он обернулся, он сразу узнал ее незабываемый голос, низкий с красивым тембром и замер. Свершилось, он нашел ее, все закричало в нем! Радость и восторг, нежность и желание прижать ее к своему сердцу и никогда не отпускать от себя. Он забыл о том, что женат, он даже не знал, свободна ли она. Он знал, что он должен завоевать ее, как добычу на войне. Это был его трофей, его Елена, за нее он был готов воевать со всем миром.
       
       ***************************************
       Им пришлось многое пережить, чтобы быть вместе. Их пытались разлучить: разные гражданства, разные вероисповедания, его семейный статус, и наконец, самое главное, дети. Люди пытались казнить их разлукой, не понимая самого простого, что только Бог имеет право разлучить их. В те редкие моменты, когда они были вместе, они были счастливы, они тосковали друг по другу в разлуке и боялись потерять эту тоску.
       В один из осенних дней она сидела на работе, смотрела на молчащий телефон и читала свою, только ей известную молитву. Она просила Создателя превратить ее тоску в птицу и отправить ее к нему, он нужен был ей именно сегодня. Она не знала, как он примет новость, так заполнившую всю ее. Она получила известие от Бога – она ждала ребенка, от него, любимого, данного ей Богом в ту сказочную рождественскую ночь. Он был ее рождественским подарком.
       Он сидел у окна и вдруг услышал какой-то стук по стеклу – это была птица, смотревшая на него напряженным взглядом и стучавшая клювиком. Это был знак от нее. Непослушными пальцами он набрал ее номер телефона, услышал голос и все понял. Он не мог говорить от радости и волнения. У него будет ребенок от нее, от самой любимой и желанной. Сумевшей в короткие встречи подарить ему столько радости и наслаждения, с которой можно было говорить обо всем, которая так умела молчать.Только она умела так любить и дарить любовь!
       Последнее объяснение с женой повергло его в ужас – она прокляла его и запретила встречаться с детьми, с его мальчиками.
       Он прилетел в этот же вечер и заметил, что любимая очень бледна, похудела, ее глаза стали еще больше, но светились такой радостью и любовью, что проклятия бывшей жены забылись сразу. Надо начинать новую жизнь.
       **********************************
       Время пролетело быстро. Приближалось время появления на свет их ребенка. Он хотел девочку, похожую на любимую. А ей было все равно, лишь бы он родился, их ребенок - это их новое воплощение.
       Наступил этот день. Она собиралась в больницу и оглядывала эту комнату, в которой все светилось от счастья и любви. Что-то кольнуло ее в сердце, опять зазвучала та далекая мелодия, с которой было связано так много печального и счастливого.
       Он нежно обнял ее на пороге дома, ребенок требовательно пихался ножкой: пришло время. У нее повлажнели глаза от счастья. «Нельзя быть такой счастливой, можно сглазить», она одернула мысленно себя.
       По дороге в машине она почувствовала страшную боль, но не хотела его беспокоить, молчала, прикусывая до крови губы. Скорей бы доехать, что-то в глазах темнеет, с первенцем не было так, было легче. Вот и больница. Приемный покой. Врач, увидевший ее бледное лицо, кровь на губах, стал звонить наверх, чтобы прислали каталку, он чувствовал, что происходит что-то страшное. Его опыт подсказывал, что она уходит.
       *************************************
 После осмотра его вызвали в кабинет главного врача.
       «Что они говорят? У нее больное сердце? Она никогда не говорила мне об этом! Как сделать выбор между ребенком и матерью? Конечно, жить должна она!», он кричал, его успокаивали, давали попить какую-то остро пахнущую жидкость.
«Какие шансы у нее, если спасать и ее и ребенка?», успокоившись, тихо спросил он.
«Двадцать на восемьдесят».
Врач подошел к нему и стал говорить ему , что она хочет его увидеть сейчас, перед операцией. На него надели какой-то голубой костюм, маску, и он вошел в палату. Она лежала, уже готовая к операции, ждала его. Видимо, начинало действие какое-то лекарство перед погружением в полный наркоз. Взгляд ее обычно сияющих глаз был уже затуманен, она поманила его взглядом и прошептала:
«Запомни все, что я хочу тебе сказать сейчас. Даже, если меня и не станет, я всегда буду с тобой, потому что у тебя от меня останется ребенок. Я с тобой была так счастлива, что никогда не позволю убить то, что пришло ко мне от тебя. Когда-то я читала, что каждый новорожденный – это весть от Бога, по замыслу которого кто-то когда-то предстанет перед людьми в том или ином обличии. Дай мне возможность родить этого ребенка для тебя»
«А я , что я буду делать без тебя, как я буду жить, я только тебя нашел, я столько лет тебя искал», он почти кричал.
Она уже слабела от укола и шептала: «Я всегда буду с тобой». Нечеткие силуэты медсестер , везших каталку, казались ей нереальными и пугали ее. Она смотрела на его родное лицо, как будто пытаясь запомнить.
       Он цеплялся за каталку, медсестры отрывали его руки, а он неотрывно смотрел в ее глаза, уже теряющие всю живость и яркость.
       ******************************************
       Кому он молился в эти долгие часы ожидания – ее богу или своим языческим богам? Или просил ли за нее своих покойных родителей походатайствовать перед Всевышним?
       Она умерла ночью, внезапно остановилось сердце. Она единственный раз не сказала ему правду, да он и не спрашивал, что у нее очень больное сердце: первого ребенка она родила вопреки запретам врачей. Этот ребенок родился живым и здоровым, это была девочка: даже умирая, она воплотила в жизнь все его мечты.
       Он попросил показать ему дочку. Вглядываясь в сморщенное красное личико только родившейся малютки, он, может, впервые постигал божественную суть появления на свет ребенка как замысел вечности. Медсестра вложила в его огромные руки новорожденную. От страха, что он раздавит эту вестницу от любимой, у него замерло сердце, он приблизил беспомощное тельце ребенка к своему сердцу и почувствовал, как стучит его сердце, и понял, что она хотела сказать ему своими последними словами: мое сердце в в твоих ладонях - этот ребенок в твоих руках.
       Он плакал, а его слезы капали на девочку, их дочку. Какая горькая сладость была в его мимолетном счастье! Эту чашу ему пить до дна до конца жизни. Только одно было в его силах – вспоминать и воскрешать все заново, подробно, до каждой детали. Ему идти по долгой жизненной дороге с этими бесконечно близкими родными, незабываемыми воспоминаниями о короткой счастливой жизни с той, которой уже нет, воспоминаниями о прощании в последнюю встречу. Он знал, что ничем нельзя было заменить этой утраты, ничем и никогда…
Это - правда, с которой ему придется жить всю жизнь.
       *********************************
       А дочку он назвал странным, по мнению всех знакомых и друзей, именем Дарра. Когда его спрашивали, почему он выбрал такое имя, он всем говорил, что этот ребенок – дар Бога и той, терпеливо ожидающей его там в небесном доме.
       Каждый год в день ее ухода он украшает квартиру розами ее любимого цвета. Подросшая дочка, а ей сейчас шестнадцать, тоже любит этот багряно-красный цвет и других роз не признает. Она похожа на маму не только внешне, она также умеет слушать и молчать.