Трудный пациент

       Из газеты “****”: «Врачи-убийцы – правда или миф? Читайте газету “****” и вы узнаете всю правду об истории двух терапевтов…»
       Из журнала “*****”: «…Смогут ли обычные люди не боясь посещать клиники? Есть ли гарантии того, что, придя на приём к врачу, вас…»
       Еженедельник “***”: «… найдены сотни трупов, замученных насмерть теми, кто клялся когда-то помогать людям…»
 


       
       Олег Тигренко никогда не любил больницу. Впрочем, он не любил любые проявления медицины в жизни, начиная обычными витаминами и противопростудными средствами, вплоть до неприязни к врачам. Однако эта нелюбовь диктовалась отнюдь не личными соображениями, а была обусловлена строением его организма. Да-да, именно так. Дело в том, что у этого юноши было довольно распространённое заболевание, о нём многие слышали не раз, и не два. Аллергия. Однако то была не просто повышенная чувствительность к какому-либо веществу, а крайне агрессивная аллергия, которая не позволяла любого чужеродного вмешательства в организм. Ещё с малых лет чета Тигренко заметила, как их малыш бурно реагирует на всякие детские смеси, каши и другие искусственные продукты. Врачи называли это таинственным «экссудативно-катаральный диатез», выписывали разные микстуры, таблетки и другие лекарства, но вот беда – эти самые снадобья организм маленького Олега не выносил ещё больше, чем искусственную пищу. И всплыло слово «идиосинкразия» – то есть повышенная болезненная чувствительность организма к определённым веществам. Даже несильный запах лекарств вызывал аллергию у Олега. Однако этим не ограничилось заболевание, ибо, как известно, беда никогда не приходит одна, а заглядывает в дом добрых людей с прочей нечистью. Даже легкий насморк, не говоря о простуде, вызывал страшную реакцию в теле мальчика, и тогда нос его увеличивался в размерах просто на глазах, просвет горла становился узким и трудно проходимым даже для воздуха, а по телу ползли разноцветные пятна, различные пузырьки и красные точечки. А поскольку он не мог пить ни «Панадол», ни «Фервекс», ни даже аспирин, то лечиться приходилось горячим чаем. Естественно, без лимона и варенья, так как все кислые продукты тотчас же вызывали реакцию. Однажды, когда Олег сильно заболел, ему сделали укол с ампициллином (как акт отчаяния, ничего другое не помогало), и через полминуты он сначала покраснел, затем начал хрипеть и задыхаться. Ещё через две минуты его уши и губы приобрели фиолетовую окраску и, благо он находился в больнице, его отправили в реанимацию. Как всегда в подобных случаях, при развитии описанных явлений следует вводить адреналин, эуфиллин, димедрол и некоторые другие препараты – что реаниматологи и сделали. Однако каково же было их удивление, когда при введении в вену первых капель адреналина кожа над веной стала покрываться мелкой розоватой сыпью, а состояние пациента лишь продолжало ухудшаться. Тогда врачам ничего не оставалось, как инъекционно ввести гормон со страшным названием «преднизолонгемисукцинат», и после этого состояние его с трудом возвратилось к нормальному. Правда, в течении нескольких часов у него держалось высокое давление – около 160/100 мм рт. ст. Так или иначе, врачи выходили маленького мальчика, и с тех самых пор Олег не пьет ничего, что имеет искусственное происхождение, ему не делают прививок, а кровь из пальца берут только по очень большой необходимости. К тому же после того случая парень стал замечать, как при виде врачей или их инструментов его сердце начинает усиленно колотить по рёбрам, ладони покрываются потом, и весь он становится раздраженным. Конечно, подобная повышенная чувствительность, в конечном итоге, не привела бы ни к чему хорошему – любой человек, в конце концов, умер бы от обычной простуды – или от инфекционно-аллергического шока, или от попыток лечения, но Олег выжил. Он просто не болел. После того случая в больнице организм, очевидно, понял, что у него нет другого выхода, кроме как убить бактерию или другой микроорганизм в самом начале, пока не развились все признаки заболевания. Так с шести лет мальчик перестал болеть. Более того, он занялся спортом, и к окончанию одиннадцатого класса добился прекрасных результатов, выступания на соревнованиях по кикбоксингу. Но, как говорилось ранее, беда не приходит одна, и если она всё-таки заглянула к вам в одиночку, не радуйтесь – позже придут и другие несчастья.


       Все ребята уже прошли комиссию в военкомате на пригодность к службе в армии. Большинство из них разошлись по своим делам, в основном – в бары и кафе, где можно посидеть и выпить бутылочку пива. Разве не повод, когда целый учебный день можно прогулять вполне официально и без проблем? Все были вполне довольные и уверенные в себе, но никто из них и представить не мог, что случится в течение этих суток.
       Двое парней стояли у ворот военкомата и дожидались своего одноклассника, который почему-то задерживается. Это было странным, ведь у их друга никогда не было проблем со здоровьем и, ко всему, он имел прекрасное телосложение – все девчонки тайком подглядывали, когда он, играя в футбол или баскетбол, снимал майку.
- Ну, наконец-то! – проговорил один их них, когда Олег Тигренко вышел из серого неприметного здания. – Чего так долго?
- Та, - махнул рукой Олег. – Мне надо ехать в больницу и делать какое-то ЭКГ.
- Тебе? – в один голос удивились друзья.
- Угу, придурок терапевт что-то расслушал у меня в сердце, и ему не понравилось. Чего он там услышал?
- Так не едь туда. Мы хотели зайти пивасика раздуть, а?
- Какой пивасик, блин? Ты же знаешь, мне нельзя.
- Ну, ты бы чайку попил, – хохотнул одноклассник.
- Спасибо... Нет, всё-таки съезжу, спокойнее будет. Сегодня на площадку придёте, мяч покидаем?
- Та да, наверное, давай часов в шесть. Ещё нужно химию сделать, а то химоза опять пи…деть будет.
- Хорошо. Тогда до вечера.
       Обменявшись рукопожатиями, друзья разошлись. Но вечером так и не встретились.
       Олег направился на остановку, что-то насвистывая себе под нос. Настроение у него было на пять баллов, и он не собирался расстраиваться из-за каких-то пустяков.




       Было около двенадцати часов, когда Олег вошел в здание терапевтического отделения городской больницы.
       Едва переступив порог, он почувствовал больничный запах. Резкий, острый – пахло лекарствами и болезнью. От подобного амбре у парня слегка закружилась голова, но он заставил себя не обращать внимания на все эти неудобства. Главное, всё побыстрее закончить и больше не вспоминать об этом.
       Вытащив из кармана сложенное вдвое направление, он заглянул в кабинет с надписью «Ординаторская».
- Здравствуйте. А меня направили из военкомата… – проговорил Олег, обращаясь к высокому мужчине в белом халате.
       Врач внимательно посмотрел на Тигренко, словно что-то оценивая, кивнул и проговорил:
- Военкоматом у нас занимается заведующая Сомова Ольга Сергеевна. У неё обед до часа, а там можешь подойти.
- Гм-м… – промычал Олег, ему явно не хотелось ждать ещё целый час. – А мне сказали, нужно ЭКГ сделать. Что, сейчас нельзя?
       Врач не отрываясь от чтения газеты ответил:
- Молодой человек, я же ясно сказал – как только она освободится, решит все ваши вопросы. Это понятно? Ещё есть вопросы?
- Да нет, спасибо, – ответил Олег и нарочито громко хлопнул дверью.
       Проклятые военкоматы и врачи! Призывник пнул в стену ногой и посмотрел на время. Как было двенадцать, так и осталось. Не прошло и пяти минут, а он уже начинал злиться, а это случалось очень нечасто. Все свои отрицательные эмоции Олег оставлял в зале на тренировках по кикбоксингу. Однако ничего не поделаешь, придется ждать эту Ольгу-как-её-там. Целый час.
       Решив, что свободное время не стоит оставаться в здании, он вышел на улицу и медленно побрёл по дороге, ведущей к остановке. Кажется, там он видел кафе, можно зайти туда и выпить чашечку чая с булочкой. Если повезёт, где-то здесь может продаваться газета. Он купит «Арт-Мозайку» и скоротает время.




       Ровно в час Олег снова заглянул в ординаторскую и на этот раз увидел там двух женщин. Одна была постарше – лет пятьдесят, с добродушным взглядом, другая помоложе – лет тридцать пять, и в её глазах никаким теплом и не пахло. На ум Олегу пришло нехорошее слово, связанное с собакой, и он подумал, что эта молодая, должно быть, ненавидит старшую – ведь она, по всему, и есть заведующая.
- Здравствуйте, – проговорил Олег, проходя в кабинет.
       На его приветствие ответила только старшая. Она же и спросила, кто ему нужен.
- Э-э… Я из военкомата. Я уже заходил, тут мужчина сидел, он сказал, что мне нужно к заведующей…
- А-а, – протянула старшая. – Ольга Сергеевна, это к вам.
       Молодая посмотрела на Олега и усмехнулась краешком рта – не нужно быть психологом, чтобы в тот момент прочесть удивление в глазах юноши. Призывник явно не ожидал в молодой женщине увидеть заведующую, и он сделал вывод, что она или купила это место, или её сюда кто-то устроил… за определенные услуги.
- Давай, что там у тебя, – проговорила заведующая приятным нежным голосом. – Хм, так тебе нужно провести полное обследование. Лучше всего, чтобы ты лёг к нам на пару деньков, и мы тебя спокойно обследуем.
       Молодая протянула Тигрову направление из военкомата и достала какой-то бланк.
- Сейчас я тебя оформлю, места у нас пока есть…
- Не буду я ложиться сюда, – перебил Олег.
       Он чувствовал, как жар начинает окутывать голову, сердце быстрее обычного стучит в груди, а ладони предательски потеют. То ли его раздражал здешний запах, то ли это заведующая в белом халате так на него влияет – но, в любом случае, ему необходимо побыстрее отсюда уйти. Ещё не хватало, чтобы его упекли в больницу. Уж лучше в тюрьму.
- Это почему? Я же тебя не на месяц кладу, а всего на пару дней. Утром посдаешь все анализы, а к обеду будешь уже свободен.
- Да у меня аллергия на запах больницы! И на белые халаты тоже, – ответил Олег. – И вообще я здоров, напишите мне справку, и я уйду.
       Заведующая недоверчиво посмотрела на Олега и покачала головой.
- Первый раз такое слышу. Ну, хорошо, давай хотя бы сделаем ЭКГ. И дай-ка я тебя послушаю, раздевайся до пояса.
       Тигренко с облегчением вздохнул и вроде бы почувствовал себя лучше. Он снял свитер и рубашку, обнажив идеальное телосложение.
- Занимаешься спортом? – спросила молодая, прикладывая к груди Олега прохладную мембрану стетоскопа.
- Да, кикбоксинг.
- А сердечко у тебя, действительно, стучит.
       Так оно у всех стучит, подумал парень, но вслух ничего не сказал.
- Вот, держи направление, тебе сделают электрокардиограмму, потом с результатами придешь ко мне.
- А это больно?.. У меня аллергия.
- Нет, не больно. На это у тебя точно аллергии нет. Значит, сейчас выйдешь из кабинета и направо. В самом конце – кабинет с железной дверью, тебе туда. Давай быстро, – заведующая улыбнулась, и её улыбка пробудила в Олеге определённые чувства. Красивая она.
       Тигренко вышел из ординаторской и быстрым шагом направился в конец коридора.




       С результатами ЭКГ он постучал в дверь ординатоской, но ему не ответили. Парень легонько толкнул дверь, но она оказалась запертой на ключ. Значит, заведующая куда-то вышла. Придется подождать.
       Олег присел на ободранный стул, вытянул ноги и от нечего делать принялся смотреть по сторонам. Только теперь он обратил внимание на обветшалость интерьера этого здания. Пол был покрыт потёртым грязным линолеумом, местами потрескавшийся и вовсе отошедший от основы. Стены, когда-то кремового зеленого цвета, окраской своей походили на цвет болота, то тут, то там виднелись черные разводы грязи, которые, наверное, уже и не отмывались. В некоторых местах краска взялась пузырями и отслоилась, обнажив голую стену. Подняв глаза вверх, Олег обнаружил потолок с осыпавшейся штукатуркой, по углам виднелась паутина с налипшими на неё мелкими насекомыми. По-над стенами тянулись тонкие змеи ржавых труб. Кругом грязь и нищета. И это городская больница – как здесь можно лечиться и выздоравливать? Да только вид этого коридора убивает всякую надежду на победу над хворью! Это было выше понимания Олега, и он слегка помотал головой. А ещё этот противный запах. Как здесь люди работают? Если бы Тигренко сделался заведующим этого отделения (фантастика – но всё же), то он бы обязательно собрал с каждого работника хотя бы по полтиннику и перекрасил стены и побелил потолок. Разве для этого так много нужно средств? Скорее всего, это молодая руководительница до такой степени стерва, что ей абсолютно всё равно, что здесь творится. От этой мысли парень ощутил некоторую враждебность к этой женщине. Красивая, сексуальная и холодная – опасная смесь… Между прочим, уже без пятнадцати два. Где её носит? Он мог бы давно уже быть дома и обедать.
- Извините, а где заведующая? – спросил Олег у пожилой медсестры, спешившей в какую-то палату.
- Ольга Сергеевна на консультации, скоро будет, милок, обожди маленько, – и она ушла дальше по коридору.
       Олег сжал ободранные подлокотники сидения и скрипнул зубами. Он всё больше и больше начинал злиться. Это уже совсем наглость. Почему она не дождалась его и ушла на какую-то консультацию? Где это видано такое? Парень резко встал со стула и принялся ходить взад-вперед по коридору, рассматривая картинки на доске информации. О вреде курения, о вреде алкоголя, об отравлении грибами, о повышенном давлении, о туберкулёзе – все эти плакаты висели здесь вот уже лет десять, если не больше. Да и какая, впрочем, разница, сколько им лет? Тигренко вдруг поймал себя на том, что он рассуждает совершенно о пустых проблемах, и это разозлило его ещё больше. Ему попросту не было чем заняться. Он взглянул на часы – два пятнадцать. Тихо выругавшись, вышел на улицу.
       Снаружи моросил дождь, и поднялся легкий ветерок. Совсем хорошо, теперь и в футбол не погоняешь. В такую погоду только сидеть с друзьями в баре и пить пиво, на которое у Олега так же развивается аллергия, правда она проявляется не сыпью и удушьем, а жутким поносом и болями в животе. Одно хоть радовало – водка усваивалась прекрасно, правда Тигренко не очень любил употреблять огненную воду, однако иной раз приходилось. Олег припомнил все праздники, когда он опрокидывал по сто – двести грамм, и ему вдруг жутко захотелось сейчас выпить.
       Ну, нет, это уж совсем плохие мысли, подумалось ему, так и спиться можно. В семнадцать лет становится алкоголиком не хотелось никому. Передернув плечами, словно сбрасывая с себя невидимый груз, парень вернулся в здание. Здесь хоть и воняло, и стены были грязные, однако было сухо и тепло.
       На часах без четверти три. Классно, просто офигеть можно. Других слов уже нет. Олег около минуты следил за плавным движением секундной стрелки и решил подождать до трёх. Если молодая наглая стерва не явится до этого времени, он уйдёт домой, и его ничего не волнует.
       Когда настал четвёртый час, Олег с решительным видом вышел из больницы и направился к остановке. Наверное, если бы он увидел сейчас заведующую, то у него бы нашлось пару ласковых слов для неё. Но горе-призывник её не встретил. По крайней мере, в тот момент.
       Он дошёл до остановки и спрятался под навес, где стояли две бабушки и пожилой мужчина. Олег покопался в кармане, выудил оттуда мелочь на проезд и задумался. А может, всё-таки, стоило дождаться врача? Ведь всё равно ему нужна от неё какая-то справка, и прийти придётся опять. Не лучше ли дождаться её сегодня, коль день и так испорчен? Ещё немного постояв в нерешительности, парень с неохотой двинулся обратно. Время – половина четвёртого, и Олег был зол, голоден, да ещё начинал замерзать в своём тонком свитере, который эффектно подчёркивал его тренированные грудные мышцы, но не защищал от ветра и дождя.
       Когда Олег снова оказался в здании, то дверь кабинета по-прежнему было закрыта. Вздохнув, парень присел на стул и уже без каких-либо эмоций стал ждать врача.
       Время медленно текло плавным потоком, за окном начинало смеркаться. Вот с зонтиком вышла из отделения пожилая медсестра. Наверное, отправилась домой. Сейчас придет, разогреет борщ или суп. При этой мысли в животе заурчало, а рот наполнился слюной. Давненько Олег не был так голоден. В воздухе даже запахло, кажется, жареным мясом. Галлюцинация. Однако запах не исчез, а, напротив, усилился и более походил теперь не на мясной, а на дамские духи. Какой странный запах. Откуда он исходит? Тигренко принюхался и почувствовал, как начинает кружится голова. В носу защипало. Что же это такое? Уши вдруг начали полыхать жаром, а во рту пересохло. Стало тяжелее дышать. Кажется, у него начинается аллергия. Только не это. Он с трудом встаёт на ноги и пытается кого-то позвать, но в длинном тёмном коридоре ни души. Каждое движение даётся нелегко. Вот и дождался, молодец. Зря он сюда вернулся. Олег идёт к выходу, но каждый шаг для него становится всё труднее и труднее, а воздуха уж совсем не хватает. Ко всему жутко хочется спать. Может, упасть прямо посреди пола и уснуть? Но нет, нужно выйти на улицу, нужно просто дойти до двери. Свежий воздух спасёт. Его ноги подгибаются в коленях, а голова пудовым шаром предательски опускается на грудь. Он падает на пол, бьётся лбом о плинтус, но почему-то не чувствует боли. И так хочется спать. Олег, не в силах противиться этому странному состоянию, закрывает глаза и засыпает. Так впервые он испытал на себе действие наркотического сна.




       Олег видел прекрасный сон и не хотел просыпаться. Но мир сновидений уходил прочь, и его место занимала реальность.
       Сначала пришла боль. Это неприятное чувство начиналось где-то во лбу и расплывалось по всей голове, пульсируя в затылке и висках. Вслед за тем пришло ощущение озноба. Оно начиналось со спины, особенно зябко было лопаткам и пояснице. Ещё что-то неприятно сдавливало руки – у кистей и ноги – у стоп. Всё тело затекло, в нём чувствовалась странная слабость, будто Олег вернулся с тренировки после долгого перерыва в занятиях. Мышечная радость – он так называл это ощущение. Но с ним уже давно такого не бывало. Чтобы стряхнуть с себя усталость, он потянулся, чтобы вытянуть руки над головой – и не смог сдвинуть руки с места. Что-то их удерживало, и это что-то больно впилось в запястья. Что же происходит? Олег попытался двинуть ногами, но и здесь его ожидало разочарование – от холодной поверхности ему удалось слегка приподнять бедра, а голени остались неподвижными. Очень странная ситуация. Помнится, он потерял сознание от необычного дурманящего запаха, упал и ударился головой – поэтому она сейчас и болела. А что было дальше? Вероятно, кто-то увидел лежащего на полу Тигренко, затем его отнесли и положили на кровать и, наверное, хлопали по щекам, пытались привести в чувство. Очевидно, привести в сознание не удалось, и врачи куда-то вышли (за лекарством) – поэтому никого нет рядом. Почему же его тогда связали? Олег приподнял голову, и перед глазами тут же замельтешили сотни разноцветных мушек, а во лбу взорвалась маленькая бомба. Но он привык к боли – на тренировках бывало и не такое. Сейчас главное разобраться в ситуации. Олег осмотрелся.
       Взору предстала средних размеров комната с матово белыми чистыми стенами, белым потолком и темным кафелем на полу. Помещение освещалось пятью яркими лампами, вкрученных, казалось, прямо в потолок. Слева виднелась массивная металлическая дверь. Справа, метрах в двух – трёх от стены, стоял столик, какой Олег однажды видел в реанимационном отделении, правда теперь сверху содержимое скрывала мятая желтовато-коричневая простынь. В дальнем от двери углу разместился умывальник, под ним ведро, совок и веник, на полу валялась швабра. Рядом с ведром – длинный свернутый шланг. Чуть в стороне расположилось странное оборудование, снабжённое сверху двумя затемненными банками, соединёнными между собой трубочкой; из крышки правого сосуда словно змея выползала ещё одна резиновая трубка – она бала скручена вокруг аппарата и имела металлический наконечник. Над головой Олега стояло сооружение, чем-то напомнившее парню торшер, только более массивный и с толстой шарнирной ножкой.
       Окинув взглядом комнату, призывник посмотрел на свои руки и ноги. Их стягивали тонкие прозрачные ленты, своими концами продетые в отверстия в металлической кровати, на которой лежал Олег. Одновременно с этим открылся и ещё один факт – Олег оказался раздетым. Странно, что его положили голым на холодную железную поверхность да ещё и связали. Зачем? Возможно, он начал дергаться – с ним однажды было такое. Тогда, помнится, Олег съел пару красивых вкусных яблок, выросших на нитратах, и через несколько часов его обсыпало, начались подергивания мышц, рвота, он потерял сознание и в судорожном припадке прикусил язык. Неужели всё повторилось? Парень подвигал языком, проверяя его целостность, и не заметил никаких неприятных ощущений, разве что во рту немного пересохло. Хорошо, допустим его привязали, потому что у него случился приступ. Тогда остается ещё один вопрос – почему его раздели догола? Между прочим, в этой комнате было не так-то тепло, и кончики пальцев на руках и на ногах начинали замерзать. Тигренко попытался объяснить для себя свою наготу, но не нашёл ни единой причины, по которой с него сняли всю одежду.
       «Не нравится мне всё это», – подумал он и почему-то покосился на столик, накрытый простынёй. Под тонкой мятой тканью проступали очертания каких-то предметов.
       Олег попытался освободиться от стягивающих руки и ноги пут, но эти ленты было не порвать. Нехорошо как-то всё это.
- Аллё, кто-нибудь! – громко произнёс призывник. – Я проснулся, развяжите меня.
       Несмотря на то, что голос его был не из тихих, звук странно утонул в этой комнате. Как будто стены проглотили все колебания воздуха. Тигренко вспомнил один из фильмов, где была комната с звукопоглощающими стенами. Комната предназначалась для пыток.
- Эй! Я проснулся! – повторил Олег, почти криком.
       Он прислушался, но никто ему не ответил. За дверью вообще не различалось никаких звуков. На миг мелькнула мысль, что все разошлись по домам и об Олеге забыли. Но это маловероятно. Даже если о нём и забыли, то существуют, в конце концов, больные, дежурные. Парень снова прокричал, но лишь безмолвие было ему откликом. Вот дурацкая ситуация! Кто вообще додумался его связать и раздеть? Тигренко с раздражением начал крутить руками и ногами, пытаясь освободиться, но лишь до боли натёр кожу. Яркий свет лампочек до боли слепил глаза, и парень сомкнул веки. В желудке вдруг что-то сердито заворчало, и Олег только теперь вспомнил, как он хочет есть. Наверное, он ещё никогда в жизни так не хотел есть. Ведь он завтракал утром, часов в семь. А сейчас уже… Сколько же теперь времени? Олег покосился на левое запястье, но часов там не было. Не было и золотой цепочки с распятием. А их зачем снимать? Олегу всё меньше и меньше нравилось происходящее. Но более всего его заботила нелепость и туманность этой ситуации. Почему никто сюда не заходит? Может, они решили, что он вообще умер? Зачем тогда связывать труп?.. Да что это за глупые мысли? Нужно решать, как выбираться отсюда. Парень вновь начал звать хоть кого-нибудь, и кричал до тех пор, пока не охрип. Однако по-прежнему было тихо. Кажется, о нём действительно забыли. Чёрт возьми, после того, как он выйдет из этой треклятой больницы, Олег этого так не оставит.
       «Я, конечно, не истерик какой-нибудь, но выскажу им всё!» – размышлял Тигренко и уже придумывал слова, которые выскажет всем, кто его сюда упёк.
       Время шло, а за призывником по-прежнему не являлись. Может быть, это какой-то дурацкий розыгрыш? Или опыт? А может, ему вообще всё это снится? Ну, не может такого быть, чтобы человека раздели, привязали к кровати и забыли о нём. Интересно, что об этом скажут Серёга и Макс, когда обо всём узнают? «Такое может случится только с тобой» или – «а я почему-то не удивился», ну, и дальше в таком роде. Олег улыбнулся этим мыслям. Интересно, где сейчас пацаны? Наверное, не пошли они ни на какую площадку, а сидят себе в баре и глушат пиво. Может, вообще уже по домам разошлись. Сколько же сейчас времени всё-таки? Может, он тут лежит целые сутки? А что, если он уснул надолго-долго и проспал лет пять, а теперь очнулся. Вполне возможно, Олег о таком даже где-то читал или слышал. Это, кстати, вполне реальный вариант. Наверное, в первые недели и месяцы за ним наблюдали, приходили каждый день смотреть, не очнулся ли он, а потом стали приходить всё реже и реже – раз в неделю или в месяц. Возможно, как раз вчера приходили посмотреть, не очнулся ли он, и в следующий раз заглянут сюда дней, эдак, через двадцать. Как раз он успеет умереть от голода и жажды. Олег судорожно сглотнул. Теперь он не на шутку испугался. Наверное, всё так и есть. Он проспал несколько лет и о нём постепенно забыли. Боже, что же делать? Тигренко нервно засуетился на кровати. Его руки и ноги бешено заплясали под тугими путами. Мышцы вздулись, а на теле проступил пот. Призывник вертел руками и ногами до тех пор, пока не почувствовал, как кожа под лентами стерлась, и проступила кровь. Жутко разболелась голова, во лбу пульсом отдавалось ушибленное место… Стоп! Если он давно здесь лежит, то почему же не зажила шишка на лбу? Ответ один – Тигренко всё выдумал. Его положили сюда совсем недавно. Чёрт, да ему впору книги придумывать! Сочинил же такое…
       В замочную скважину двери вставили ключ. Слышатся чьи-то приглушённые голоса.
- Слава Богу, – пробормотал парень, почему-то несказанно радуясь человеческим голосам.
       Дверь отворилась с тихим скрипом, и в комнату вошли двое знакомых. Сначала показался высокий мужчина – врач, который первым принял Олега в ординаторской. Вслед за ним вошла молодая заведующая и зачем-то заперла на ключ дверь.
- Я тут уже замерз! – с раздражением произнёс Олег, стараясь не выдавать свою радость. – Вы что, забыли обо мне?
- Извини, пожалуйста, – ласково проговорила заведующая.
       Она была облачена в короткий белый халат, обнажавший симпатичные ножки. Очень эффектно. Врач-мужчина одет в длинный халат, доходящий почти до самого пола. Олег встретился взглядом с доктором, и что-то в его глазах обеспокоило парня.
- Сейчас Николай Иванович всё приготовит, – сказала молодая, и её слова встревожили Олега.
       Николай Иванович прошел вглубь комнаты и остановился у столика, накрытого простынёй. Врач бережно поднял тонкое покрывало и аккуратно его сложил, однако что было под тканью, Олегу не удалось разглядеть, так как доктор загородил столик своей спиной. Но призывнику без труда удалось понять ненормальность происходящего. Кажется, его никто не собирается отпускать.
- Может, развяжете меня, а? – спросил Олег. – Руки затекли.
- Не-а, – просто ответила заведующая и мило улыбнулась.
       В иной раз от такой улыбки хочется улыбнуться в ответ, но призывнику вдруг стало страшно. Когда он лежал здесь один, то боялся, что о нём забыли, что умрёт от голода, и ждал, когда же за ним придут. Кажется, это было не самое страшное и лучше бы оставаться ему одному и дальше.
       Врач возле столика чем-то звякнул и произнёс фразу, очень не понравившуюся Олегу:
- Всё готово, Ольга Сергеевна.
- Развяжите меня! – потребовал Олег.
 - Извини, не могу, – спокойно ответила молодая. – Я посмотрела твою кардиограмму и ничего серьёзного там не нашла. Твоё сердечко хорошо работает. Но ты очень плохо себя вёл, поэтому я решила тебя наказать. Противный мальчишка.
       Олег приподнял голову и дёрнул руками.
- Что ты несёшь, дура? Развяжи меня!
       Врач подкатил металлический столик к кровати. Пока он катился по кафельному полу, там позвякивали металлические предметы, и Олег решительно отгонял от себя догадки о том, что же это там звенит.
- Ай-яй-яй! – покачал доктор головой. – Разве можно так с женщиной?
       Доктор приблизился вплотную к заведующей, вдруг резко обхватил её за талию и поцеловал. Его правая рука спустилась на бедро женщины и поползла вверх под одежду. Молодая застонала и вдруг с неожиданной прытью запрыгнула на доктора. Короткий халат заведующей задрался, и оказалось, что под ним лишь кружевные чёрные трусики.
       Олег смотрел на это проявление страсти и не мог поверить своим глазам. В иной раз он, конечно, с удовольствием понаблюдал за этой парочкой, но сейчас почему-то был уверен, что ему не позволят вынести за стены увиденное. Значит, врачи собираются его убить. При этой простой мысли Тигренко прошиб холодный пот.
- Ладно, хватит, нужно работать, – сквозь протяжный выдох сказала заведующая и слезла с доктора.
- Вы, извращенцы! Отпустите меня! – прорычал Олег.
       Николай Иванович подошёл к Тигренко и посмотрел ему в глаза.
- Ты ещё ничего не понял?
       В следующую секунду оглушительная затрещина обожгла призывнику левое ухо, висок и щёку.
- Чё ты творишь? – закричал Олег, ощущая, как сердце бешено колотится в груди.
       Ему всё ещё не верилось в происходящее (или он не осознавал этого). Призывник отчаянно дёрнулся на кровати.
- Заткнись, сучонок! – прокричал врач в лицо Олегу и ударил того кулаком в солнечное сплетение.
       Тигренко закашлялся, но быстро пришёл в себя – он часто отрабатывал такие удары.
- Да меня уже ищут, козёл! – прохрипел Олег и хотел сказать что-то ещё, но тут его взгляд упал на столик.
       Теперь ничто не скрывало от взгляда содержимое, но лучше бы Олег никогда не видел лежащих на столике предметов. Это были чистые блестящие инструменты, разложенные в безупречном порядке. Некоторые из них он видел раньше, другие – нет. На столе лежали скальпель с тоненьким поблескивающим лезвием, справа – нечто вроде больших щипчиков, плоскогубцы, небольшой молоточек, какие-то крючки, лопаточки, что-то наподобие долота или зубила, кривые иглы, ножницы с изогнутыми лезвиями, вата, бинты, склянки с прозрачной жидкостью и неразличимой надписью, несколько ампул и шприцы. Отдельной стопкой лежали марлевые тампоны. Зачем всё это? Олег всё ещё надеялся, что всё происходящее не по-настоящему, а эти инструменты предназначаются вовсе не для него, но с каждым мигом эта надежда таяла словно кусочек масла на раскаленной сковороде. В тело скользким слизнем заползал страх.
- Николай Иванович, а отсос? – с укоризной проговорила заведующая, и врач прикатил к кровати странный аппарат с банками и трубками.
       Николай Иванович вытащил откуда-то сбоку шнур с электрической вилкой на конце и подключил аппарат в розетку. Затем щелкнул включателем, и что-то тут же зашипело. Олег с боязнью наблюдал за всем происходящим и вдруг ощутил, что хочет в туалет.
- Работает, – удовлетворенно кивнул врач. – Ну, что, начнём с андреналинчика?
- Да, коллега.
       Эти слова издалека доносились до слуха Олега. Взгляд его был прикован к столику с инструментами. «Что они будут с этим делать? Что они будут со мной делать? Что они будут со мной делать? Что они будут со мной делать?..» – эти вопросы словно заезженная пластинка застряли в голове, и ничего другого не было в мыслях.
- Так, больной в ступоре, – с недовольством проговорила заведующая и принялась немилосердно лупить больного по щекам. – Эй, посмотри на меня! Олежек! Олеженька!
       «Что они будут со мной делать?..»
       Тысячи иголочек вдруг начали колоть щёки, а левую руку что-то до боли перетянуло в плече. Олег, наконец, оторвался от столика с инструментами и увидел, как Николай Иванович набирает в шприц какое-то лекарство. Неужели эти извращенцы собираются сделать ему укол? У него же аллергия!
- Мне нельзя ничего колоть! – прокричал Олег.
- Больной вышел из ступора, – заметила заведующая, и оба засмеялись.
- Да нельзя мне колоть ничего! – истерически завопил Олег.
- Все так говорили, – пожал плечами врач и поднёс иглу к руке больного.
       Тигренко дёрнул рукой. Игла скользнула по коже, оставив неглубокую царапину.
       Врач прицокнул языком, покачал головой, отложил шприц в сторону и нанёс несколько ударов кулаком по животу больного. Однако ему показалось мало, и он со всей силы ударил Олега ладонью по правому и левому уху. Это были жёсткие сильные удары.
       Тигренко закашлялся и обмяк. На несколько секунд мир перед глазами померк, а когда он очнулся, врач вытаскивал из вены иглу. Заведующая сняла с плеча призывника жгут и до боли сдавила ватой место укола.
       Олег замер в ожидании признаков аллергии. Может, это и к лучшему – он умрёт от удушья и не доставит удовольствия этим маньякам поиздеваться над ним живым. Однако аллергия почему-то не начиналась. Олег был бы очень удивлён, если бы знал, что в первый раз, когда ему вводили адреналин в возрасте шести лет, это лекарство использовали в виде гидротартрата – и именно эта форма вызвала реакцию. Теперь же использовался адреналина гидрохлорид, а это вещество оказалось практически безвредно для Олега. Но подобные медицинские подробности были неизвестны парню, и ему оставалось лишь удивляться, почему же с ним всё в порядке.
- Ну, вот видишь, маленький, всё в порядке, – проворковала заведующая, погладив Олега по бедру. – М-м, а какой у тебя большой.
       В следующий миг Тигренко ощутил прикосновение теплых женских рук к своему члену, и от этого прикосновения он вздрогнул.
- Ах, ты гадёныш! – зло проговорил врач и взял со стола скальпель. – Чужих женщин совращаешь? Ну, так я тебе отрежу сейчас твоё достоинство!
       Олег закричал.
       Врачи засмеялись.
- Ну, что ты, сладенький, мы не будем трогать твоё достоинство, – пообещала заведующая. – Пока мы займемся твоим носом. А вот потом… Так, приступим к операции.
       Тигренко перестал кричать. Он повернул голову к столику и увидел, как врач-мужчина достает откуда-то снизу – пожалуйста, только не это! – паяльник.
- Нужно же тебе чем-то кровотечение останавливать, – пояснил доктор будничным тоном.
       Тигренко замер. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание лишь слегка отставало от сердца, мышцы свело судорогой. Страх уходил, перерождался. Вместо него липкий ужас заползал через глаза внутрь и холодком распространялся по телу. С каждой секундой становилось страшнее, а происходящее казалось всё более нереальным.
- Ну, паяльник нагрелся, – сообщил Николай Иванович, но Олег не понял смысла этих слов.
       Он видел, как заведующая поднесла правую руку к столу, взяла ножницы, продела в отверстия пальцы, пощелкала лезвиями и начала медленно приближаться к пациенту. Он чётко видел каждое её движение, и с каждым сантиметром ужас всё глубже пробирался внутрь. Олег буквально ощутил, как шевелится каждый волосок на теле, как каждая клеточка кожи испускает пот.
       Ольга Сергеевна развела ножницы и одно из лезвий ввела в левую ноздрю больного.
       Олег почувствовал, как холодный металл прикоснулся к коже, защекотал волоски внутри носа. Захотелось чихнуть.
       В следующий момент заведующая одним резким движением свела вместе большой и указательный пальцы. Лезвия ножниц сомкнулись, разрезая ноздрю. Звук был чем-то похож на тот, который бывает при разрезании картона, но немного мягче. Алая кровь тут же потекла из раны, заливая лицо.
       Олег жутко закричал и замотал головой, разбрызгивая по сторонам капли крови, а врачи засмеялись. Цепкие пальцы заведующей обхватили голову больного и прижали к кровати. Николай Иванович поднёс паяльник к носу Олега и погрузил раскаленную головку в рану. Как только горячий металл соприкоснулся с кровью, раздалось шипение, и густой дым с запахом жженой плоти пополз по помещению.
       Тигренко забыл обо всём. Он уже не ощущал себя как личность, лишь БОЛЬ заполнила всё его естество. Он смутно ощущал, как солёная тёплая жидкость попала ему в рот, как запахло жареным мясом, а потом вдруг всё исчезло, и мир померк. Он уже не чувствовал, как обмочился, и моча потекла под ноги, спину и руки, а врачи дико хохотали.
       Олегу казалось, что минула вечность, прежде чем он очнулся, тогда как на самом деле прошло лишь несколько минут. Боль утихла. В самом начале он ощущал себя сплошной большой раной, теперь же обжигающее чувство было только в носу. С каждый ударом сердца будто что-то распирало изнутри ноздри и тонким остриём впивалось в кожу лица. Дышать носом стало невозможно – кровь и слизь забили носовые раковины, поэтому Олег лежал с открытым ртом, и уста его до неприятного пересохли. В уголках глаз что-то до боли стягивало кожу (запёкшаяся кровь?) – словно он не умывался целую неделю.
       Призывник повернул голову налево, откуда доносились странные звуки, и ощутил невероятную слабость в теле. Пожалуй, таким бессильным он себя ещё никогда не ощущал. Руки и ноги едва слушались, было тяжело даже дышать. Но он смог отчаянно дёрнуть руками, когда увидел, как на полу, перепачканные кровью, в акте извращения совокупляются врачи.
       «Господи! Им нравится трахаться в чужой крови… Они же садисты!» – с отвращением подумал Олег, и вслед за омерзением вернулся страх. Что они сделают с ним? Уж точно не отпустят. В конце этой мрачной пьесы его убьют, потому что таких свидетелей нельзя оставлять в живых… Заведующая застонала, её напарник промычал что-то невнятное… Нужно срочно выбираться отсюда, только сейчас есть такая возможность, пока он оставлен без внимания. Олег подвигал правой рукой и потянул её на себя. Ремешок уперся в основание большого пальца и не желал дальше пропускать руку. Парень начал двигать кистью вверх и вниз, пытаясь растянуть и хоть как-то ослабить связывающие его путы. Кажется, ремень немного поддался…
- Мы боги, – проговорила молодая заведующая и рассмеялась.
       Олег вздрогнул и усилил свои движения.
- Вернёмся к нашим баранам? – тяжело дыша, спросил врач, и они вдвоём поднялись с пола. – О, а пациент наш очнулся. Ну, что, живой? Видишь, всё не так страшно, а ты боялся.
       Олег с ненавистью и страхом взирал на врачей.
- Да, ты, наверное, думаешь, почему так ослаб, – заботливо проговорила заведующая, и по её нежному голосу ни один призывник никогда бы не распознал сумасшедшую. – Мы ввели тебе дитилин, это миорелаксант такой, мышцы расслабляет, так что не волнуйся, теперь ты не сможешь нам сильно мешать…
       Заведующая говорила что-то ещё, но Олег её не слышал. Так вот, почему он бессилен. Ему снова что-то вкололи. Но почему же нет аллергии? Ответ только один, но почему это случилось именно сегодня? Конечно, есть на свете лекарства, которые не вызывают реакцию у Олега, но неужели так совпало, что это именно те препараты, которыми потчуют его теперь? Что за чёрное везение? Сейчас они опять начнут своё тёмное дело, а он не сможет даже толком сопротивляться. Опять боль. Но он не хочет больше страдать, это невыносимо, невозможно испытывать такие мучения. Умирать и знать, что ничего не сможешь поделать. Как же плохо.
- Нет, пожалуйста, не надо, – прошептал Олег.
       Заведующая подошла к столику с инструментами и взяла скальпель. Второй врач взял молоточек и маленькое долото.
- Ну, я прошу вас, ради Бога, – проговорил Олег, и голос его дрожал.
       Молодая взяла в свободную руку склянку с какой-то жидкостью и направилась к Олегу.
- Пожалуйста, не надо больше ничего делать… Ну, пожалуйста, – голос его стал тонким, и с глаз покатились слёзы, хотя он их не замечал. – Ну, не надо… Не делайте… Что вы, изверги?.. Не надо!..
       Молодая что-то выплеснула на лицо Тигренко, и ему почудилось, будто это кислота. Кажется, он даже почувствовал во рту кисловатый привкус. Жидкость зашипела на лице, в носу, у глаз и даже во рту.
- Да не ори ты! – криком проговорил доктор. – Это всего лишь перекись водорода, нос тебе отмываем.
       Заведующая вытерла лицо Олега чистой тряпкой, и он вдруг понял, что может дышать одной половиной носа… Как будто это его сейчас спасёт.
- Теперь можно, – кивнула она.
- Нет, нет! – прокричал Олег, и в следующий момент что-то острое впилось внутрь носа.
       Врач сделала глубокий надрез в перегородке носа больного и промокнула выступившую кровь.
       Призывник попытался дёрнуть головой, но вместо этого получилось слабое медленное движение.
- Твоя очередь.
       Заведующая уступила место врачу, и тот не заставил себя долго ждать. С вожделенным блеском в глазах он подступил к школьнику и резким движением вставил свободный конец долота в рану носа.
       Олег отчаянно дёрнулся – снова слабое движение – и закричал. Новая боль раскалённым железом впилась в тело. Понимание происходившего вновь ускользало от него, растворяясь в чёрной бездне страдания. Перед глазами размытым пятном маячили руки доктора. Казалось, будто повсюду темнота, и кружатся вокруг два белых призрака, испивая из Олега жизнь…
       Врач примерился, немного покрутил головой, определяя наилучший угол удара, и сильно ударил молоточком по рукояти долота. Инструмент на сантиметр продвинулся внутрь, лезвие вошло в хрящ. Сначала раздался хруст, и этот звук проник в самую глубину сознания, тысячу раз отозвавшись эхом. Вслед за ним сотни шипов впились в плоть лица и разбежались по всему телу. Пациент обмяк. Темнота вокруг него сгустилась. Зубастая тварь до боли впилась в нос, а рядом всё также кружили призраки в белых одеяниях.
       Олег ничего не слышал, но врачи смеялись. Они стояли над извивающимся от боли телом и наслаждались этим зрелищем. Тело постепенно теряло силы, а разум в глазах сменялся животным страхом. Хирургам нравилось смотреть, как пот по росинке выделяется из пор, собирается в капельки и течёт по бледной холодной коже. Это вытекали страх и боль. Врачи наклонялись к больному и обнюхивали его, словно звери, глубоко вдыхая воздух и получая не меньшее удовольствие, чем во время секса. Вид чужой крови ласкал их взор, и они знали – жизнь этого человека сейчас принадлежит только им. Их умиляло это представление, и они хотели ещё больше боли, ещё больше страха – и получали желаемое, ведь легче всего доставить страдание беспомощному.
       Врач потер ладоши одна о другую и снова стукнул по рукояти долота молотком. Оно вошло в нос ещё глубже и упёрлось в кость, со скрипом скользнув по твёрдой поверхности. Больной продолжал кричать, и ор его становился всё тише. Мир совсем исчез, и постепенно возникло ощущение крутящегося падения вниз. Олег вдруг понял, что он – маленький лист, который оторвался от самой верхней ветки на дереве и теперь, кружась, опускается на землю. Где-то вдалеке кружит ещё один лист, с другой стороны – ещё, ещё и ещё. Это большой-большой листопад, и он частичка этого красивого танца умирающих листьев.
- Ладно, подождём немного, пока он успокоится, – проговорила заведующая. – А то он, по-моему, уже ничего не понимает. Я не вижу страза в его глазах.
       Доктор выдернул из носа Олега инструмент и в кровавую рану впихнул раскаленную головку паяльника, чтобы остановить кровь. Вновь запахло паленым… Кто-то поджёг сухие листву. Ветви деревьев поймали луч заходящего солнца, и оставшиеся листочки окрасились багрово-красным светом. Как красиво… Но почему исчезает дерево? И куда делось ощущение падения?.. Нет, не надо! Опять тьма возвращается, и белые демоны вновь стоят здесь, рядом. Лицо… у него есть лицо, и оно пылает огнём – то меньше, то сильнее. Как больно. И что это за странное чувство в груди? Тоска, ощущение беспомощности и ожидание неизвестного, которое, на самом деле, где-то в глубине уже известно… Страх. Он боится этих белых призраков, они причиняют боль. Это их он боится…
- Как ты думаешь, он уже чокнулся? – спросил доктор, двигая паяльником вперёд-назад и вдыхая сладковато-резкий запах кипящей крови.
- Думаю, нет. Он сильный, – ответила молодая.
       Врач, очевидно, довольный своей работой, перестал орудовать паяльником и уступил место заведующей. Она подошла к пациенту и схватила его за голову, пытаясь заглянуть в полуприкрытые глаза. За долгие годы своей неофициальной хирургической практики она научилась видеть многое, глядя в эти зеркала души, и могла точно сказать о пациентах, насколько те ещё в твёрдом уме.
       Когда доктор отошёл от Олега, он снова начал понимать происходящее и сквозь боль почувствовал цепкие пальцы молодой на своих висках. Призывник открыл глаза и увидел над собой заведующую. Она смотрела прямо на него и, кажется, глядела в самую глубь души. В её глазах он увидел своё маленькое отражение и – ему почудилось или на самом деле? – но его отражение превратилось вдруг в кровавое месиво, маленькую красный комочек плоти. Олег отвёл глаза. Тигренко уже ничего не помнил про падение и про маленький листик, который опускается наземь. Но как близок он был к тому, чтобы навсегда остаться в том огромном листопаде.
- Беня уже ищут, – прогнусавил призывник. – Дузья здают, что я в боднице.
       Женщина довольно хмыкнула. Чутьё не подвело её и на этот раз. Хотя, какое чутьё? Это всё – годы практики и напряжённого труда. Не так-то и легко заполучить хорошего больного, а работать с бомжами кто ж захочет?
- Я же говорила, что он в порядке. Этот мальчик будет в сознании до самой смерти, – проворковала молодая и похлопала призывника по щекам.
- Я выбегусь отсюда, – прохрипел Олег и в следующий момент закричал.
       Заведующая невидимым движением что-то ухватила щипцами внутри носа пациента и с хрустом-треском выломала часть кости носовой перегородки. За ней полупрозрачной красной прожилкой тянулась длинная ниточка слизи.
       Для человека, лежащего на операционном столе, в те минуты исчезло всё. На миг сознание превратилось в прах. Осталось лишь воспоминание… Но потом суровый мир вернулся, и призывник понял, что до этого момента боли не существовало. Это всё было так, неглубокие царапины. Когда из носа выломали кость – вот тогда, действительно, стало ясно, что значит пройти все муки ада. Разве может быть пытка быть ещё жёстче? Откуда-то сквозь пелену крови пришла глупая мысль – если бы он был разведчиком, то теперь, точно раскололся бы… Что это там показывает эта женщина?
- Посмотри, это твоя кость, – ласково проговорила молодая, крутя перед Олегом щипцами.
       В металлических губах инструмента был зажат маленький кусочек чего-то кроваво-белого, а снизу свисал небольшой клочок плоти. Он почему-то напомнил Олегу процесс приготовления супа. Точно такие же мелко нарезанные куски мяса, светло-красные и блестящие, лежали на разделочной доске, когда мама готовила обед. Тигренко никогда не любил вида крови или освежеванных животных и старался не смотреть на сырое мясо. Теперь часть его тела болталась перед глазами, и с этого кусочка кровь капала ему на губы. Разве он когда-то ел мясо? Как он мог есть мясо – оно такое отвратительное, слегка солоноватое, мягкое и не разжёвывается. Если сейчас этот шматок плоти упадёт ему в рот, он закричит. Но у него уже не было сил кричать. Кажется, боль такая огромная, что сейчас съест его заживо и ничего не оставит. Тогда всё уйдёт. Придёт покой…
- Он теряет сознание, а ну-ка, вколи ему адреналин, – распорядилась заведующая, и врач умелым движением вскрыл ампулу с лекарством и набрал жидкость в шприц.
       Олег немного расслабился, и это было блаженство. Боль понемногу уходила, и стены исчезали. Голоса размывались, сливаясь в монотонный гул. Вот оно, совсем близко, успокоение… Но почему вдруг сильнее стучит сердце? Мир вновь обретает чёткость, и возвращается боль. Боже, как же больно! Всё опять горит внутри огнём. Нет! Дайте умереть!
       Призывник извивается на операционном столе. Тело его то выгибается дугой, то опадает, стуча по металлической поверхности. Руки и ноги до крови стёрлись в местах стягивания лентами.
- Пустите! – хрипит он. – Пустите!
- Ну, что, перейдём к животу? – спрашивает доктор и получает утвердительный ответ.
       Эти слова достигают сознания Олега, и он с ужасом понимает, что сейчас разрежут его живот, будут вырезать внутренности. Убийцы вытащат кишки и будут их наматывать себе на руки, рвать их и грызть зубами, словно людоеды. Кажется, он даже уже чувствует прикосновение ножа к своему телу. Эта новая боль будет несравненно большей по сравнению с предыдущей. Нельзя! Нельзя! Испытать новые мучения, в сто крат сильнее прежних, и не умереть? Это невозможно. Это хуже смерти. Было ли кому-то хуже в чистилище? Олег вновь начинает бешено вращать телом, кидает его то вверх-вниз, то вправо-влево. Кажется, кого-то зацепил. Главное, не останавливаться. Быть может, у него иссякнут силы, и он погибнет?
- Что-то он совсем разошёлся. Ну-ка, вколи ему ещё дитилинчика, – говорит заведующая.
       Доктор послушно идёт к столику и копается в лекарствах.
- Дитилин закончился. Откуда-то осталась ампула мелликтина. Пойдёт?
- Давай мелликтин. Только сначала…
       Заведующая не спеша подошла к врачу, страстно поцеловала своего помощника в губы и, когда он просунул свой язык в её рот, она прокусила его до крови. Доктор застонал и схватил заведующую за волосы, наматывая их себе на ладонь.
- Да… – прошептала она, чувствуя, как волосы до боли оттягиваются рукой доктора, и ни с чем не сравнимое удовольствие растекается по всему телу…
       Но надо работать. Сначала – дело, потом – всё остальное. Молодая с трудом оторвалась от своего любовника и вернулась к пациенту.
- Давай коли ему мелликтин.
       Врач поймал бедро больного, прижал ногу к кровати и резким умелым движением воткнул иглу в мышцу и впрыснул содержимое.
       Олег ощутил едва различимый укол в ногу и вслед за тем – странное распространяющееся жжение по бедру, как будто кто-то водит льдинкой по разгорячённой коже. Знакомое ощущение. Когда-то он нечто подобное испытывал. Но разве это имеет теперь значение? Сейчас его брюхо вспорют как какой-нибудь скотине на бойне, и он умрёт в страшных муках. Как странно об этом рассуждать и уже не ощущать страха. Наверное, его рассудок уже начинает терять свою целостность и распадается. Он сходит с ума. А жжение в ноге растёт, вот становится трудно дышать, и он перестаёт двигаться, бессильно лежа на столе. Слышится довольный голос заведующей, позвякивание каких-то инструментов. К нему подходят, только это теперь не главное. Боже, но как же тяжело дышать! Совсем невозможно. Олег пытается втянуть воздух, но чувствует, как в горло словно напихали ваты. Грудь бесполезно пытается вдохнуть. Это невыносимо, это хуже, чем боль. Когда рвали кость, можно было хотя бы вдохнуть, закричать, выругаться. Неужели он умрёт от нехватки воздуха? Нет, только не это, пожалуйста. Пусть его режут, но лишь бы дышать. Где-то в груди разрастается нечто горячее, оно давит изнутри, сжимает горло, дерёт глотку. Внезапно он вспоминает, когда происходило подобное. Конечно же! Это уже было однажды. Как раз тогда ему сделали инъекцию какого-то лекарства. Неужели всё-таки теперь у него начинается аллергия?.. Очень тяжело дышать… Совсем невозможно. Руки Олеги сгибаются с такой силой, с какой никогда не сгибались и никогда больше не согнутся. Ремешки натягиваются до предела, прорезают кожу и впиваются в плоть. Наконец, не вытерпев напряжения, одна из лент лопается, и правая рука освобождается, взметнувшись кверху. Но Олег это уже не ощущает. Свободная рука безвольно опадает.
       Несколькими секундами позже врачи замечают, что тело пациента покрывается сыпью, а его лицо наливается синим оттенком. Грудь конвульсивно дёргается, из горла вырывается свист и густая вспененная слизь.
- Что за чёрт?...
- У него началась аллергия… Наверное, на мелликтин…
- Но этого не может быть. Мелликтин…
- Да он сейчас умрёт от асфиксии! Что делать? Мы так долго ждали этого…
- Давай коли ему адреналин…
- Последняя ампула была.
       Заведующая громко ругается и начинает бить врача. Однако это длится недолго, и они склоняются над столиком, перебирая ампулы, пытаясь найти хоть что-то противоаллергическое.
       Проходит около двух минут, когда Олег открывает глаза. Он не знал, почему остался в живых и как организм справился с чужеродным веществом, но объяснил себе свое возвращение просто – после перенесённых испытаний тело без затей переварило снадобье и выжило (а врачи назвали бы это естественным метаболизмом лекарства). Так или иначе, а это – дар судьбы, который нужно использовать с умом. Осмотревшись, в стороне призывник видит врачей. Они стоят к нему спиной – значит, не видят его. Хочется сделать глубокий быстрый вдох, но вместо этого парень медленно втягивает воздух, стараясь делать это как можно тише. Нельзя сейчас шуметь, нельзя обнаружить, что он очнулся. У него появился шанс. Попытаться освободиться. Разве мог кто-нибудь предположить, что аллергия когда-то спасёт человеку жизнь? Какое везение, невесело отмечает парень. Он крутит руками и – о чудо! – правая свободная… Врачи звенят склянками и кричат друг на друга. Хорошо-хорошо, главное не смотрите сюда. «Мне нужно совсем чуть-чуть времени», – думает Олег и тянется к левой руке, не отрывая взгляд от врачей. Если они увидят, то всё пропало. Но они…
- Ладно, ладно, хватит, – примирительно говорит заведующая, будто почувствовав неладное. – Чего мы ссоримся, а?
       Олег свободной рукой пытается освободить левую, но, нащупав защёлку, не может понять, как же её открыть… Ага, вот и основание фиксатора. Главное, дотянуться до кончика металлической застёжки…
- Умрёт, так умрёт. Нового возьмём, – решает молодая.
       Она поворачивается к пациенту и видит, что произошли некоторые перемены.
       Олег едва-едва успевает принять прежнее положение, стараясь при этом не шуметь. Но, кажется, они всё равно заметили, что его рука свободна. Или нет?
- О, да ты посмотри! Цианоз прошёл. Порозовел, – радостно произносит заведующая, ни о чём не подозревая.
- Тогда давай приступим, может, он придёт в сознание? – потирает ладоши доктор.
       Врачи не спеша приблизились к пациенту. Заведующая вооружилась паяльником и мотком марли. Врач в правой руке зажал скальпель. После небольшой перепалки врачи стали ещё более возбуждённей, чем прежде. Сегодня у них особый пациент.
       Олег чуть-чуть приподнял веки, пытаясь рассмотреть, что происходит. Увиденное его не обрадовало, но он уже не испытывал страха. Одна рука свободна, а с правой он бьёт ох как хорошо.
- О, да ты посмотри на нашего шпиона! – радостно воскликнула молодая. – Мы за него тут переживаем, а он подсматривает за нами. Ай-яй-яй.
       Олег открыл глаза. Если бы в этот момент заведующая заглянула в очи больному, она не увидела бы там страха и, возможно, остановилась. В этом взгляде отразились гнев и готовность. Но заведующая с вожделением смотрела на то, как доктор подходит к призывнику и подносит скальпель к бледной коже живота. Сейчас врач сделает пару движений, и петли тонкой кишки выползут наружу. А когда они выползут, с ними можно будет делать много чего интересного. Правда, пациенты не выдерживают этого и быстро отключаются, уже никогда не возвращаясь обратно. Но это не беда – те несколько минут мучений и боли стоят того, чтобы их созерцать и чувствовать себя богом. Олег с ненавистью взирал на это мерзкое действо, ожидая, когда врач подойдёт ближе. Тогда он выскажет ему всё, что думает о подобных опытах. Тело Олега дрожало от холода и возбуждения, все мышцы напряглись до предела. Слабость ушла из организма, хотя он был измучен болью и голодом. Желание жить превыше всего, и измученное тело сделает последний рывок к спасению.
       Доктор вплотную подошёл к пациенту и поднёс руку со скальпелем к животу Олега.
- Доктор, лучше не надо, – спокойно проговорил Тигренко.
       Врач-терапевт, мнящий себя хирургом, приостановился. Никогда ранее он не слышал такого тона от пациентов, находящихся на этом операционном столе. Неужели он не боится? Или он уже сошёл с ума? Но голос его прозвучал чётко и уверенно. Очень странно. Что, если он…
- Ну, что ты застыл? – с нетерпением спросила заведующая. – Давай же!
       Врач мотнул головой, прогоняя плохие мысли, и произвёл лёгкий надрез. То, что произошло в следующий момент, толком не понял никто из присутствующих в этом помещении. Всё вышло так быстро и стремительно, что случившееся трудно было осмыслить. После того, как на животе Тигренко появился небольшой надрез, события для врачей и пациента с неимоверной скоростью и неожиданностью понеслись вперёд.
       Олег закричал. Его правая рука невидимо метнулась в сторону врача. Сжатая в кулак, кисть со всей возможной силой врезалась в нос доктора. Сначала послышался хруст, затем брызнула кровь. Доктор не успел даже охнуть. Отлетая назад, он уже был без сознания. Олег рассчитывал перехватить руку этого лже-хирурга и выхватить скальпель, но не успел – слишком быстро врач оказался на полу. Одновременно с этим заведующая с воплем бросилась к призывнику. Пока последний тщетно пытался ухватить врача за халат, молодая подскочила к Олегу и ударила того раскалённой головкой паяльника по виску. Тигренко моментально среагировал на этот выпад и, не обращая внимания на боль в голове от новой раны, ухватил запястье заведующей. Через полсекунды он вывернул руку молодой (при этом раздался еле слышный хруст), выхватил у неё инструмент и оттолкнул в сторону. Пытаясь удержать паяльник, он взялся за раскалённую поверхность и ожёг ладонь. Но на такие мелочи теперь не стоит обращать внимания. Прошло не более десяти секунд с того момента, как доктор получил отпор. Долго не раздумывая, Олег расплавил с помощью паяльника пластмассовую стяжку на левой руке. Ему повезло, что путы оказались не металлическими. Теперь у него свободны две руки. Освободить ноги. Олег с лёгкостью расплавляет ремешок, стягивающий правую ногу, и принимается за левую. Однако в этот момент он не видит, как заведующая тихо берёт со стола ножницы с изогнутыми лезвиями и бежит к пациенту. Он оборачивается только тогда, когда слышит над самым ухом женский крик, полный ненависти. Поздно. Молодая вонзает ножницы в спину призывника, и лезвия проходят сквозь кожу и слой мышц, упираясь в лопатку. При обычных обстоятельствах человек, наверное, потерял бы сознание или перестал действовать разумно. Но это не относится к тем, у кого из носа выломали кость и чуть не вспороли брюхо. Олег кричит, выгибается дугой и роняет паяльник, пытаясь вытащить ножницы. Это за него выполняет заведующая. Она резко выдёргивает инструмент, чтобы нанести новый удар. Однако напасть не получилось. Тигренко хватает её за волосы и с силой бьёт головой о ребро кровати. Молодая падает на пол, на лбу из рваной раны проступает кровь. Олег, шепча слова ругательства, подбирает паяльник и освобождает левую ногу. Наконец, он встаёт с кровати. Голова слегка кружится, руки и колени подрагивают, но в целом он себя чувствует нормально (и это удивительно). Во рту всё пересохло, язык, кажется, распух и даже не помещается за зубами, горло нестерпимо жжёт, и Олег бежит к умывальнику. Он открывает кран, и губы его жадно обхватывают металлический носик. Сделав пару глотков, Олег закашливается и чувствует, как желудок протестует, пытается вытолкнуть обратно жидкость. Но парень делает усилие и удерживает воду внутри. Он снова делает несколько глотков и, чем больше он пьёт, тем сильнее его мучает жажда. Забитый нос не позволяет напиться вдоволь – приходится отрываться от крана, чтобы сделать выдох и вдох. Какое же это счастье – просто напиться воды!
       В это время за спиной больного доктор открывает глаза. Он бросает взгляд в сторону пациента и тихо подымается на ноги. Затем без шума берет склянку с перекисью водорода, выплёскивает себе на лицо, при этом морщится, потом хватает со столика маленький стеклянный коричневый пузырёк с надписью «Нашатырный спирт», отвинчивает крышечку и подносит горлышко баночки к носу заведующей. Она вздрагивает и открывает глаза. Врач зажимает ей рот, когда она пытается покашлять. Он глазами указывает ей на Олега, который стоит около умывальника и бережно моет лицо, пытаясь отмыть кровь. Терапевты бесшумно встают на ноги и берут в руки операционный инструментарий. Заведующая – ножницы, её помощник – скальпель. Они целуются – жадно, страстно, буквально впиваются друг в друга. Давно не испытывали такого возбуждения. Пациент сбежал, что ж – так даже интереснее, больше задора. Игра тем занимательнее, чем неожиданней, и терапевты это прекрасно понимали. Врачи о чём-то шепчутся, а затем медленно и осторожно двигаются вперёд.
       Олег прикрутил винт крана, и стало тихо (если не считать шума в ушах). Однако призывник сразу ощутил что-то неладное. Слишком тихо. Пугающе тихо. И почему у него ощущение чужого пристального взгляда на себе?..
       Чёрт! Как же он забыл? Ведь сзади оставлены без присмотра эти сумасшедшие. Они могли очнуться и… Мысли вихрем проносятся в голове, и Олег резко поворачивается, одновременно отступая к стене. Он смотрит на пол, туда, где лежали врачи. Их там не было. Они стояли в трёх шагах от Олега и, похоже, отступать не собирались. Парень мгновенно оценил свое положение и зафиксировал свой взгляд на скальпеле и ножницах. На тренировках он часто отрабатывал методы защиты от холодного оружия, ему приходилось обороняться сразу от трёх противников и выходило вполне удачно. Да только ножи тогда были деревянными, а противники… их и противниками нельзя назвать. Теперь же перед бойцом стояли два одержимых маньяка, и у них нет пути назад. Они знают, куда нужно бить, и знают, что из этой драки выйдут живыми или он, или они. Иного пути нет. Главное, вспомнить всё, чему учил тренер. Правила обороны за доли секунды всплыли в памяти Олега. Теперь он узнает цену себе и своим победам.
       Призывник принял боевую стойку и слегка наклонился вперёд. Врачи разошлись в стороны и переглянулись. Заведующая едва заметно кивнула, и оба тут же, без единого слова, бросились на пациента. Если бы Тигренко смог видеть это со стороны, он бы очень удивился тому, как правильно и слаженно было произведено нападение. Доктор легко подскочил к своему пациенту и нанёс скользящий удар в шею – туда где проходит сонная артерия. Одновременно с этим заведующая резко прыгнула вперёд с вытянутой рукой, оканчивающейся, словно жалом, ножницами. Она метила в сердце – именно в ту часть, где легче всего нанести смертельный удар. Олег знал, что и на шее, и на груди слева существуют две опасные зоны, куда нельзя допускать удар противника. Но как защищаться, если бьют сразу в две опасные точки? Олег смог отклонить удар скальпелем, при этом лезвие чиркнуло по правой ладони, разрезав кожу и мышцы. С заведующей ему повезло больше, ведь её правая рука была вывихнутой, и ножницы были зажаты в левой. Именно поэтому удар получился неуклюжим и не таким быстрым, как того хотелось бы молодой. Олег сумел перехватить её левое предплечье, затем рывком развернул женщину спиной к себе. Секундой позже он оттолкнул молодую на доктора, и терапевты попятились назад. Олег мельком посмотрел на пораненную ладонь, и от вида кровоточащей зияющей раны ему вновь стало страшно. Как же отличается татами от этого кафельного пола! Он не сможет с ними справиться, ни за что. Нужно бежать. Или его зарежут.
       Олег бежит к двери, хватает за ручку и тянет на себя. Ничего. Он толкает вперёд, но дверь по-прежнему заперта. Она заперта! Парень смотрит вниз и видит замочную скважину. Тут же сзади слышится тихое металлическое позвякивание. Призывник обернулся. Двое врачей стояли у противоположной стены, и доктор держал в руках связку ключей, покачивая их из стороны в сторону.
- Нужны ключи? – улыбнулся врач. – Попробуй их забрать.
       Он опустил связку в карман халата.
- Да я вас тут замочу! – кричит Олег, и в голосе его звучат нотки паники. – Я занимаюсь кикбоксингом. Я серебряный призёр…
- Ну, давай, боксёр, – спокойно говорит молодая, и от этой невозмутимости призывник всё больше терял решимость.
       Врачи смотрели на него почти спокойно, даже с задором. Для них всё происходящее не более чем игра, и страх сейчас неведом им. Они уверены в себе. Их двое, а он один. Обессиленный, напуганный. Как же ему хочется домой, в тепло, чтобы ничего этого не было. Вернуться бы назад, в то счастливое доброе утро, когда Олег выходил из здании военкомата. Уж тогда бы он ни за что не отправился в больницу… Но всё это мечты, а в настоящем он стоит изрезанный и голый перед врачами-сумасшедшими, которые сошли будто с экрана телевизора, из ужастика, которые так не любит Олег. Что ему теперь делать? Может, позволить себя зарезать, чтобы не мучаться больше, не испытывать этот скользкий ужас, который всё больше овладевает его телом и разумом?
- Не подходите, – тихо произносит Олег. – Ну, что вы, изверги? Ради Бога, ну, отпустите… Отпустите меня, я никому не скажу, честно.
- Ты и так никому не скажешь, – ответила заведующая и сделала шаг вперёд.
       Она по-прежнему сжимала ножницы в левой руке. От неё не отставал высокий мужчина со скальпелем. Они вдвоём снова наступали. Двигались плавно, не спеша. Пациента и врачей разделяли металлическая кровать и столик с инструментами.
       Олег попятился назад, но наткнулся спиной на холодный металл двери. Назад пути нет. Что же делать? Главное не терять разум. Олег смог освободиться, он ушёл прямо из-под носа смерти, значит, он сможет уйти и теперь, когда его руки и ноги не скованы. Нужно маневрировать, как любит говаривать тренер. «Танцуй на поле боя, и врагу труднее будет тебя сломить». Олег обвёл взглядом комнату, и тут ему на глаза попался предмет, который мог бы очень и очень помочь. Может, у него снова появился шанс?
       Призывник сделал шаг вперёд, и доктора переглянулись.
- Что ты задумал, проказник? – спросила заведующая и в голосе её промелькнули нотки сомнения.
       Олег не ответил, он продвинулся ещё на метр. Теперь от терапевтов его отделяло всего метров пять. Они могут броситься в любой момент. Парень неотрывно следил за врачами. Сердце усиленно билось в груди, на лбу выступил пот, руки слегка подрагивали.
       Врачи побежали совершенно неожиданно, даже не сговариваясь. Олег тут же отреагировал. Он прыгнул навстречу врагам, левым плечом толкнул в грудь заведующую – при этом она оцарапала его лицо ножницами, задев изувеченный нос. Молодая попятилась и, не устояв, упала. Сквозь вспышку острой боли призывник уклонился от выпада скальпелем, перепрыгнул через койку и толкнул её навстречу доктору. Кровать поднятым изголовьем довольно сильно ударила врача в живот, и тот согнулся, ухватившись за ушибленное место. Это дало время Олегу. Он в два прыжка достиг умывальника и схватил деревянную швабру. С лёгкостью отломав т-образную перекладину на конце, он получил довольно неплохое приспособление для защиты. Конечно, палка получилась лёгкой, но это лучше чем ничего. Если повезёт, он сможет кому-нибудь из них выколоть глаз.
       Врачи снова поднялись на ноги и озлобленно посмотрели на пациента. Доктор оттолкнул к стене кровать и процедил сквозь зубы:
- Пора заканчивать с ним.
       Заведующая кивнула, и они вдвоём в третий раз начали медленно, с опаской приближаться к больному. Олег крепко ухватил палку посередине двумя руками, левый конец орудия слегка выдвинул вперёд. Давайте, подходите.
       На этот раз врачи действовали по отдельности, и это стало их ошибкой. Первым напал врач. Он даже не успел приблизиться и на пол метра, как правый конец палки врезался ему в горло – ровно в кадык. Доктор выронил скальпель и захрипел, схватившись за шею. Он склонился, опершись на одно колено и пытался вдохнуть. В это самое время заведующая со звериным рыком бросилась на Олега, но её ждала подобная участь. Промелькнув в воздухе размазанной линией, палка выбила ножницы из рук женщины. Ножницы ещё не успели приземлиться, а Олег присел на левую ногу и, опираясь руками о пол, правой ногой ударил заведующую сзади по голеням. Она взмахнула руками и упала на спину, с глухим стуком ударившись затылком о кафель. Роскошные тёмные волосы рассыпались по полу, а из-под головы потекла тоненькая струйка крови. С этой готово, подумал призывник и, не теряя ни секунды, подскочил к доктору, схватил его за волосы и коленом левой ноги нанес прямой удар в лицо. Парень буквально ощутил, как его надколенник и бедро проломили нос врача.
- Это тебе за мой нос, падла!
       Он снова нанёс удар и бил по лицу доктора до тех пор, пака не заболело колено. Когда Олег отпустил волосы врача, тот упал на пол и остался там лежать без движения. Вот так. Теперь можно уходить. Парень бросился к двери. Остановился, вспомнив, что ключи в кармане халата лже-хирурга. Тигренко без труда отыскал связку и вернулся к двери. С третей попытки он подобрал ключ и дрожащей рукой, наконец, вставил язычок в скважину. Повернул несколько раз ключ по часовой стрелке, и дверь приоткрылась. В комнату ворвался сырой холодный воздух. Неужели свобода? Олег обернулся, проверяя, не очнулись ли врачи. Но они всё так же лежали на своих местах. Сегодня им крепко досталось. Олег распахнул двери и вышел из комнаты, однако после недолгих раздумий вернулся, снял с доктора халат и натянул его на себя.
       Выйдя из помещения, он оказался в тёмном сыром коридоре, который тянулся одинаково далеко и вправо и влево. Куда же идти? Олег повернул направо, затем передумал побежал в левое крыло. С пораненной ладони капала кровь, но какое ему дело до таких пустяков?
       Прошло около минуты с того момента, когда пациент вышел из операционной. Заведующая пошевелилась и открыла глаза. Она приподняла голову и осмотрелась. В затылке пульсировала боль, по шее что-то текло, обе руки невыносимо болели, и это явно не то, что она хотела получить сегодня. Но нужно вставать и идти. Нужно найти этого гадёныша и завершить начатое. С трудом женщина поднимается на ноги, стонет, плетётся к столику с лекарствами и что-то там ищет. Через полминуты она вкалывает себе в бедро какое-то лекарство, затем набирает из другой ампулы и снова делает себе укол. После этого ей становится значительно лучше, и боль почти уходит. Она идёт к своему коллеге и производит ему три инъекции. Затем даёт понюхать нашатырь, и врач приходит в себя.
- Вставай. Нужно закончить дело.
       Они подбирают скальпель и ножницы (уже без былого запала) и выходят из комнаты. Без труда угадывают направление, в котором ушел их больной – по каплям крови на полу. Он пошёл налево. Это хорошо, это очень хорошо.
       Олег бежал минуты две. Миновав три поворота, он оказался в тёмном дурно пахнущем помещении. Ноги его по колено увязли в воде, под босыми ступнями перекатывался гравий, камни и какой-то мусор. Кажется, это явно не выход наружу. Нужно было бежать направо – не зря же говорят, что первым принятое решение всегда верно... Но почему же так воняет? Запах падали. Когда-то возле дома на глазах Олега машина сбила собаку. Пёс умер не сразу, а ещё некоторое время полз по дороге, истекая кровью, струившейся тонкой струйкой из носа и открытой пасти. Собака ползла по дороге, волоча за собой обездвиженные задние лапы, и тихонько скулила. Она доползла до большого дерева на другой стороне и там тихо умерла. Олегу было лет семь тогда, и он плакал, глядя на то, как пёс ползёт по дороге. Он хотел побежать и помочь ему, но мать завела мальчика в дом и принялась успокаивать. Вскоре это событие бы забылось, но стояли тёплые дни, и труп животного никто не убирал. Так оно и гнило, распространяя по улице резкий запах разлагающейся плоти. Труп не убрали до тех пор, пока у мёртвой собаки из живота не вывалились опарыши. Олег хорошо запомнил источаемый мёртвым телом запах. Вот и сейчас подобный дух мертвечины витал в воздухе. В полутьме были видны плавающие в воде не то мешки, не то какой-то мусор. Под потолком, кажется, висела лампочка. Олег пошарил по стенке в поисках включателя и вскоре наткнулся на пластмассовый рычажок. Как только выключатель щёлкнул, помещение осветилось тусклым светом, вырвав из тьмы плавающие в воде раздутые трупы, которые теперь мало напоминали людей. Выпученные глаза, сливающаяся с лицом шея, скрюченные пальцы… Тела слегка колыхались в воде, и складывалось впечатление, что останки людей словно малые дети плещутся в воде. Только ничего хорошего в этой мёртвой игре не было. Сколько же здесь трупов? И не кости ли то шуршат под ногами? Как же это мерзко! Олег склонился, схватившись за живот. Желудок предательски дернулся в утробе, и выпитая вода вырвалась наружу, оставив во рту кисловатый привкус. Секундой позже – и это невозможно – за спиной раздался голос заведующей.
- Тебе нужно было идти направо, дружочек. Ты ошибся.
- Угу, – поддакнул доктор, теперь он тоже гнусавил. – И ты здесь будешь гнить.
       Олег со злобой и непониманием смотрел на врачей. Как они могли такое делать? Как можно погубить столько жизней ради удовлетворения своей грязной прихоти?
- Вы… – задыхаясь, прошептал Олег. – Что вы наделали?..
       Врачи прошли в комнату. Вода заплескалась под их ногами, будто недовольная нарушением её покоя. Волны докатились ног Олега, и он вдруг понял, что сейчас всё закончится. В этой комнате, при молчаливом свидетельстве всех замученных насмерть жертв. Врачи двигались вперёд, а Олег стоял в мрачном ожидании своих мучителей, и всё это напоминало ему сцену из какого-нибудь фильма. Один он – герой с голыми руками, и плохиши с оружием. Что ж, как говаривал один небезызвестный герой, сила в правде. Олег вдруг ощутил спокойствие и уверенность. Он должен выжить и отмстить за всех погибших здесь. Хватит бояться и ждать. Нужно действовать.
       Олег напал первым. Он бросился на доктора, пытаясь ногой ударить того в лицо. Но врач успел уклониться, выкинув вперёд руку со скальпелем, и лезвие глубоко впилось в стопу пациента. Олег рефлекторно подался назад, не удержался на ногах и упал в холодную зеленоватую воду. Тут же к нему подскочила заведующая и со всей ненавистью нанесла удар ножницами. Она метила в сердце, но Олег смог оттолкнуться от пола назад, и удар пришёлся в бедро. Лезвия ножниц наполовину впились в ногу, и призывник закричал. Он встал на колени, царапая ноги о неровное шершавое дно, схватил заведующую за голову и, не особо понимая, что делает, с силой впился зубами в её шею. В рот тут же брызнула тёплая солёная жидкость. Женщина пронзительно закричала, замотала головой, пытаясь освободиться, и, наконец, вырвалась из объятий больного, оставив у него во рту часть кожи. Секундой позже сзади на пациента напал врач. Он резанул Олега по спине наискосок, оставив глубокий кровавый след. Выгнувшись дугой, призывник развернулся и ухватил врача за колени, пытаясь повалить того в воду. Мужчина, не удержавшись, упал. Падая, доктор воткнул скальпель в левое плечо Олега. Но тот уже не обращал внимания на боль. Он схватился за скальпель левой рукой – при этом порезал ладонь – и выдернул инструмент из рук доктора. Всё это время он уже полностью не контролировал себя, а действовал так, будто все эти движения были им когда-то выучены до автоматизма.Олег перехватил скальпель правой рукой и всадил металлическое жало в левый глаз доктора. Но за миг до этого в глазах сумасшедшего призывник увидел страх и понял, что победил (если это можно считать победой). Доктор упал в воду с нечеловеческим криком, а Олег выбегал из жуткого помещения, служившего теперь гробницей замученным насмерть.
       Парень без труда выбрался на улицу, и обнаружил, что он находился в подвале недостроенного дома, расположившегося неподалёку от больницы. Да, хитро придумали, всё под боком – и лаборатория, и материал. Олег выбежал на дорогу и побежал в противоположном направлении от здравницы. На ходу он спотыкался, несколько раз падал, вставал и снова бежал. Когда он оказался на трассе, вышел на середину дороги и побрёл вперёд, подняв правую руку. Несколько машин пронеслись мимо, оглушительно сигналя. Из окна одной донеслось что-то о наркоманах и пьяницах. Парень продолжал идти вперед, и с каждым шагом силы оставляли его. В глазах темнело, а звуки вокруг плавно переплавлялись в глухое безмолвие. Сейчас он упадёт, и какой-нибудь грузовик переедет по его телу и даже не остановится. Какой дурацкий конец после всего… Пятая или шестая машина, белая девятка, затормозила прямо перед Олегом, и из салона вышел молодой парень. Если призывнику не показалось, водитель был пьян.
- Э-э, братуха, ты чё? Давай я тебя в больничку подкину, здесь же близко.
       Олег упал на колени. В глазах у него всё больше темнело, и мир вокруг начинал кружится в ослепительно чёрном вихре.
- Не надо в больницу, только не в больницу, я только оттуда… Милицию, вызови милицию… Меня… ох… меня врачи…
       Олег упал. Мир для него потух.




       Прошло полгода с тех пор, как в городе сенсацией прозвучало громкое дело о сумасшедших врачах, убивавших своих пациентов. Было много вопросов, много версий и предложений. Наконец-то стали понятны случаи исчезновения людей в городе. Все телевизионные программы новостей около месяца вещали о случившемся.
       Недостроенный дом, служивший мрачной операционной, полностью обыскали и обнаружили там около ста двадцати трупов людей, погибших в результате насильственных действий. Среди них оказались около ста человек в возрасте до двадцати лет, семеро из них – дети до десяти лет. Возраст остальных не превышал тридцати лет. Однако ни в комнате с плавающими трупами, ни в каком другом месте так и не удалось обнаружить заведующую терапевтическим отделением и врача-клинициста, которые на протяжении пятнадцати лет творили свои чёрные дела. Был объявлен всеукраинский розыск, развёрнута операция «перехват», но два маньяка словно в воду канули. Их негде не было.

       Олег очнулся в больнице только на третий день, и пришлось приложить немало усилий, чтобы вывести его из депрессивного психоза, сочетанного с психозом навязчивых состояний. Каждые сутки вместе с ним находились родители, а у палаты дежурил милиционер. Врачи приходили к нему без халатов и могли проводить осмотр и перевязки лишь во время наркотического сна. Это было трудное время. Но время лечит. Постепенно парень отходил от воспоминаний событий той страшной ночи, через месяц героем он вернулся в школу, а через три месяца практически не вспоминал о происшедшем (или успешно старался не вспоминать). После тех дней Олег больше никогда не посещал больницу и не встречался ни с одним из врачей.
       Время шло, события о врачах-убийцах постепенно забывались, людей заботили новые проблемы, и Олег так же всё реже и реже вспоминал об этом. Но временами случались кошмарные ночи, когда он просыпался в холодном поту с криком на устах, ожидая, что сейчас за ним вернутся врачи и завершат свой ритуал лечения этого трудного пациента.