На шахтах

…some of them to remember,
some of them to forget.

 (“Hotel California”,
“EAGLES”)

Этот ребус зациклен.
Мы – с позорными клеймами на лицах – кем-то и за что-то как всегда ос;ждeнные – где-то в глубочайших адских шахтах – и терпим голод, боль и издевательства. Здесь мы вместе – только одно это даёт нам слабую тень надежды. Но она – соблазнила охранника – женщина! – и вырвалась наружу. Спасаемся поодиночке – тогда мне надо уйти на рывок – и бежать – бежать к колючке – под тщательными неумолимыми прицелами – бежать и не останавливаться – бежать, бежать, бежать…
И я, зло, терпеливо и серьёзно, бегу и бегу – уже не первый год. Горький пот заливает глаза, и всё дёргается в уме чёрно-белая картинка – как грациозно орлы-могильники очищают от лишнего наши кости. Победа мелких бесов типа крыс, гиен и прапорщиков. Даже если мне чертовски посчастливится – и я вырвусь – я вряд ли встречу её на свободе – а если и встречу – то уже с другим подозреваемым – такую как всегда счастливую и в обнимку с другим подозреваемым с мерой пресечения в виде подписки о невыезде. Поэтому мне уже нет смысла перед ней рисоваться – в лучшем случае я буду унижен и осмеян – и остается лишь скупо жить нелегально и так и не освободиться – даже по смерти.
Я – доступно объясняю?
Но, оказывается – это всё – это её родной любимый личный ад, её родные чёрные зловонные шахты, её диоптрические прицелы и её наручники, ржавые цепи, потные ремни и её колючая проволока – ей там комфортно – и мои проблемы, что я в этот ад не вписался.
Но мне – плевать на все эти ваши зоновские понятия, судебные определения и прокурорские решения – всё равно у меня своя – персональная свобода и – если понадобится – свой персональный Христос. А если понадобится – и свой персональный ад и содом. Так что – разбежались.
Есть события, которые становятся воспоминаниями, еще не состоявшись. А воспоминания о бывших людях, любимых, родных, знакомых, которые остались такими – только в памяти – это вещи. Свою коллекцию вещей нужно время от времени перебирать. Что-то необходимо видеть каждый день, а что-то – раз в год, по грустной традиции. Некоторые сундуки опечатаны. Они хранят проклятия пирамид.

…
Вчера, например, я проснулся слишком поздно – а сегодня очень рано – даже подозрительно рано – проснулся от того, что во сне меня всего лишь слегка так поцеловала нежно легко освежающе так чуть-чуть даже прохладно проходя пролетая мимо Леночка Леночка в своём коротеньком синтетическом «удобно стирать и гладить почти не надо» белом халатике Леночка с моей бывшей работы бывшая Леночка – чуть-чуть вот так мы с ней.
Чуть-чуть вот так.
А – здорово. Неожиданно.
Или мне приснилась только эта её фотография – когда она выходит с нашего участка напыления на сборку тайком покурить у вытяжки? Или вообще это всё снилось нашим старым уже – четырёхлетней давности – фотографиям? Я подсмотрел сон старой чужой фотографии, которая сейчас лежит где-то в леночкином альбоме среди таких же – уже устаревших на плёнку снятых смешных фото, где она ещё в компании вместе с её бывшим Андреем и детьми где-нибудь в лесу на шашлыках и водки уже выпито столько, что всем пора – фотографироваться…
На самом деле у этой истории нет завершения – всё что угодно может дальше случиться – поэтому нет ни никакой возможности, ни смысла – рассказывать кому бы то ни было продолжение этой истории – оно может быть – смешным и банальным – счастливым и печальным – трагическим и вязко-грустным – интересным и не-интересным. Продолжение этой бесконечной как мир милой любовной истории всегда зависит от меня – потому что если например я сейчас соберусь и выйду из дома – то в любом случае через час я всегда – если захочу – то всегда смогу услышать Леночку – ну хотя бы по телефону…
Но я этого – не сделаю – и у истории всё-таки будет продолжение – продолжение, заключающееся в том, что у нее нет никакого вроде бы продолжения – и это всецело зависит только от одного – от моего бездействия. Но моё бездействие тоже может оказаться нечестным – пишу и разглагольствую одно – а делать могу совсем другое. Поэтому только простая как выпитый наспех водки стакан смерть автора может быть реальным и честным завершением. Но, оказывается, из понятного животного страха – из-за всем понятного скользкого животного страха смерти написанную с натуры литературную историю можно вообще – не заканчивать. Да. И Леночка так же деловито и озабоченно будет возвращаться после обеда – одно из трёх в России предприятий по производству точной электроники и механики для «мигов» и «сушек» терпит жестокие убытки – всех перевели на полставки – и Леночка так же будет четыре раза в неделю возвращаться со своей монотонной измерительной я бы так не вытерпел работы домой – в маленький уютный домик на горе, в свой домик, из аккуратных окошек которого ночью так хорошо видится монумент с летящими журавлями и много-много-много огней, и прекрасное ночью небо, и наверняка, накинув чью-то рубашку – а моя зелёная, с начёсом, помнится, ей очень шла в качестве халатика – накинув мужскую рубашку, Леночка очередной безумной бессонной ночью выходит покурить свой серенький лёгкий «Альянс» на крохотную веранду при входе, и так же как всегда к ней будут приходить разные интересные гости – и вроде бы счастливые семейные пары, и опасно грустные молодые девушки. Будут к ней приходить и оставаться на ночь – друзья и любимые – это когда свекровь забирает к себе, через двор, с ночевой её Пашку и всё понимающую очень молчаливую такую же как Леночка стройную Кристинку – так же она будет встречаться и спать и любить и хулиганить – а она, Леночка, любит спокойно так хулиганить – со своим Сашкой Лешкой Димкой. И ей надо будет всё время серьёзно и грустно обдумывать и строго, по-тельцовски, решать – кто теперь просто уже друг – а кто «любимый мужчина».
Всё всё всё у неё у них там будет по-прежнему – как, она надеется, и должно быть. Острая морковь по-корейски, технический этиловый спирт высочайшей очистки от химиков с первого этажа, салат из печёнки с фасолью под майонезом, дешёвые клюквенные энгельсские настойки «Санэ», сладкое самодельное вино как бы уже бывшей свекрови, селёдочка с маринованным луком под горячее, сухое краснодарское красное в цветных литровых пакетах, маринованные вкуснейшие крохотные маслята – ведь с каждого перед обваркой нужно аккуратно пальчиками снять плёночку это мы ещё с моим бывшим Лёшкой помнишь в прошлом году моего бывшего Лёшку «газель»-тент у него потом ещё у меня Димка был ах да зачем действительно тебе его знать он у меня недолго был – давайте что-ли ещё по одной мне сегодня надо очень хочется мне давайте лучше потанцуем ух как устала как хорошо что ты сегодня хоть и в отпуске а вот именно сегодня пришел пойдем сходим покурим на четвёртый этаж заодно покажешь мне так интересно куда это вы всё ходите включать и выключать вентиляцию какой здесь шум да жарко как а вид из окна красивый вон видна моя гора несколько раз в день пешком хожу вон смотри как хорошо что ты сегодня именно сегодня пришёл а сюда никто не зайдёт да наплевать я хочу тебя… яхочутебя-тебя-пожалуйста-толькотебятебясейчас… …ойсамсамсними… ой……так – бросаем курить… …погодиойещёяхочусделатьсама… …вот весь халат уделала – грязно здесь всё-таки – придётся взять домой постирать… … трусики в карман… …черт! так ведь толком и не покурили… …говоришь – у тебя мастерская в центре – поехали поехали сейчас же быстрее туда да брось ты не надо не надо никакого шампанского ну ладно если хочешь возьми… …кстати пока не забыла тебе наша Житомирская меня просила передать у тебя две последние партии перед отпуском были с хорошим тэкаэс – я сама их ещё у Ольги на минусе померила и на стабильность на первый этаж отдала – ты молодец – у Житомирской за последний год ничего ничего подобного в её партиях не было поверь – ну теперь поехали поехали же быстрее…

……………………………………..…

Хвала вам, о Великие и Всемогущие Боги.
Как – как она красиво…
Как она восхитительно и красиво…
… заоблачная тишина…

…………………………………

По всяким разным убедительным веским идиотским непонятным причинам у нас – не сложилось.
И она изредка звонит мне на мобильный – и плачет – и сама не знает почему – но, видно, это ей самой именно так очень нужно – и приглашает на очередной её день рождения – и там она извиняясь постоянно хочет познакомить меня с её знакомыми красивыми как фотомодели девушками – она очень хочет чтобы мне было хорошо она – как все нормальные женщины – как все нормальные женщины – она хочет чтобы Всем Было Хорошо – но так – не бывает.
Многие из себя изображают жертву – и многие – и на самом деле – этими же жертвами являются. Каждый год – и только раз в год – второго апреля – в день её рождения – и я звоню ей на мобильный – под предлогом поздравить с днем рождения. Она по-прежнему вполне искренне приглашает меня – и вот сейчас же – подъехать – «совсем ещё не всё выпито и совсем ещё не собираемся расходиться» – и приглашает на разные другие по поводу и без повода выдуманные праздники – «будет много народу – ко мне приходят такие красивые девушки – я так хочу чтобы вы познакомились – только пойми меня правильно и не обижайся пожалуйста – как было бы здорово – почему же ты не пришел ко мне на прошлый Новый Год – мы все тебя так ждали – о тебе спрашивали». Так, в который раз перебирая сундуки и пересыпанные тальком и нафталином заботливо и загодя постиранные вещи – мы же с Леночкой очень аккуратны и очень чистоплотны – перетряхивая в наших гробницах наши общие рубашки перед очередным побегом, мы немного поговорим.
Немного поговорим.
Потом я опять пропаду на мой личный целый свободный год.
Мне такого одного адского телефонного разговора на год вполне хватает.