Мертвая голова Дарьи Тунцовой Глава 2

Элек Роугли

Мертвая голова Дарьи Тунцовой.

(стильный иронический бред)

Глава 2

Только к двум часам ночи я подкатил на своём черном «Пежо» к папиному дому. На третьем этаже в его окнах горел свет. Мои надежды, что он уже спит, не оправдались.
- Ты зачем отключил мобильник, сукин сын? – с актёрской наигранной истерикой в голосе закричал он, когда я вошел в дверь его квартиры.

- Тише, папа, зрителей нет – все спят. И не отключал я его, в нем сдохла батарейка. В чем у тебя проблемы?

Несколько слов о моем папе.
Во-первых, играть героев-любовников до семидесяти лет, а потом выходить из этой роли на сцене и в жизни очень тяжело. Остается склонность к театральным эффектам, барским замашкам, а отсутствие молодых поклонниц очень сказывается на самочувствии. Актеры – это дети, которых надо любить, иначе они хиреют и увядают, как цветы.

Во-вторых, хоть и остались старые, заслуженные поклонницы …
Но они надоедают - про них все знаешь. А отвязаться от них невозможно. И приходится держать марку великого актера перед ними. А вы видели актера, который не считал бы себя великим?
Когда папа переехал с Тверской в этот дом, в тихом районе Замоскворечья с зеленым двориком, мы держали в тайне его адрес. Первое время он преобразился, даже посвежел, начиная новую жизнь. Но потом его начала съедать хандра, и я догадался сообщить одной из его поклонниц новый наш адрес. Папа воспрянул духом и помолодел – опять стал, как энергетический вампир подпитываться восторгом старых поклонниц, которые помнили все его роли. И, которым, он, в свою очередь, возвращал их молодые восторги – вот такая взаимоиндукция омоложения, которая иногда пышно расцветает в домах престарелых.
- За стенами мыши, сынок! – с трагизмом короля Лира в голосе, воскликнул папа.

 Читатель, я просто улыбнулся своим мыслям о театральных актерах, но, тем не менее, участливо спросил:
- За всеми сразу или за какой-то одной?
- Ты опять издеваешься надо мной! – он никак не мог отделаться от театрального пафоса, даже в три часа ночи, даже наедине с сыном.
- Нет. Но, чем скорее мы узнаем конкретное место их локализации, тем быстрее сможем от них избавиться. А, тем более, если они за одной стеной – мы можем применить один метод, а если за всеми, то, естественно, тактика поменяется.
Высоким слогом легко подавить сопротивление, начало спора или разногласий (возьмите на вооружение) у женщин, детей, актеров и других малообразованных слоев населения. Но не стоит злоупотреблять, а то перестанет действовать.

- Нет, кажется, за кухонной стеной, – извиняющимся тоном сказал па.
       Я не стал (все-таки был примерным сыном) расспрашивать отца о том, как мыши своим шорохом помешали ему спать аж, через всю квартиру. Видимо, прочитав мои мысли, а у артистов проявляется иногда дар интуиции и другие паравозможности, па сказал:
  - Было очень тихо, сынок.
Это была победа, но её надо было закрепить. Сообразив, что к чему, я быстренько оделся, сказав отцу, что узнал новое средство от мышей, буквально вчера, на семинаре о домашних животных, куда меня посылала моя хозяйка.
- Я сейчас вернусь. Куплю и вернусь. Поможет сразу. Патентованное средство.

Моё серое «Вольво» стояло внизу и дожидалось такого беспокойного хозяина, как я. Москва, конечно, огромный город. Одна из мировых столиц. Помните, был такой слоган: «Москва – лучший город Земли!» Скромненько и со вкусом. Но где в три часа ночи в этом огромном мегаполисе, в котором должны быть миллионы и миллионы грызунов, где в три часа ночи найти одну дохлую мышь за любые деньги. А лучше двух или трех. Подсунуть папе и убедить его, что они только что пойманы или отравлены и больше нет проблемы – он сможет спать спокойно.

Я медленно ехал по Садовому кольцу. В ресторанах, казино, гостиницах спрашивать бесполезно. Уборщицы приходят рано утром, а ночной персонал посмотрит на меня, как на дурака, и будет прав. Они, конечно, будут все отрицать: «Мыши? Да вы что? Никаких грызунов, никаких тараканов, а, тем более, клопов у нас нет и ничем помочь вам не можем».

Но тут меня осенила идея. Медленно развернувшись, я поехал к магазину «Теремок». На втором этаже здания, где располагался «Теремок», была круглосуточная парикмахерская для кошечек и собак, заодно ветеринарный кабинет и ателье, также круглосуточные. Вы спросите: «Почему круглосуточные?» Правильный вопрос. Отвечаю тем, у кого нет горячо любимых домашних животных. Представьте себе, если вас пригласили в гости, а у вашей собачки чубчик не так лежит или хвостик не совсем красив, потому, что подросли волосики на нем или же у этих людей в гостях вы уже были, с любимым пудельком, в этом собачьем костюмчике, а другие костюмчики в стирке – пожалуйста приезжайте в «Теремок», вас тут же приоденут, все волосики поправят, а так, конечно, у каждого свой мастер. Извините за скрытую рекламу, но денюжку и мне надо зарабатывать.

 На первом этаже «Теремка» был зоомагазин, во всяком случае, так назывались эти заведения во времена моей молодости. Зоомагазин сейчас, конечно, закрыт, но дежурного парикмахера можно уговорить, чтобы открыл или послал кого-нибудь за ключами. Поставив свой серебристый «Мерседес» под светящейся вывеской «Теремка», на которой бурый медведь обнимался, видимо, с Машенькой из одноименной сказки – «Машенька и медведь». Впрочем, девица Машенька была в современном прикиде: высоких сапогах и миниюбке. Поэтому рекламная вывеска «Теремка» напоминала вывеску борделя. Подвыпивший народ часто путал.

Я еле-еле открыл старинную дубовую дверь и, не обращая внимания на охранника, взбежал вверх по лестнице. На втором этаже, почувствовав, что здесь что-то не то, чуткая до безобразия, администраторша встала горой: «Без домашних животных нельзя». «Лучше бы ты, сука, думала о том, что сейчас чувствует твой муж с другой бабой» - подумал, но не сказал я.
Сзади охранник с дубинкой или пистолетом. Оборачиваться нельзя – прихлопнут, как муху. Надо объяснить ситуацию недовольным сотрудникам – их разбудили. Но тут мне повезло. На шум вышла парикмахерша Светочка. Я к ней не раз возил нашу болонку «Элизабет».

- А, Иван Иванович, здравствуйте! Это наш клиент – господин Раскладушкин, – выручила меня Светочка.
 Светочка неподражаемая девочка, особенно в постели. Шустрая, но натуральная блондиночка с несколько большой попкой, что её нисколечко не портит, а добавляет пикантности.
Охранный персонал расслабился. Вкратце объяснив, в чем дело, я сказал:
- Выручайте, братцы. За ценой не постою.
Мышки, крысы, попугаи, крокодилы, чего только не было на первом этаже! Бродя, между мяукающего, шуршащего, прыгающего, качающего автопоилку, этого живого пестрого великолепия с жалкой судьбой вечного, приговоренного пожизненно, арестанта я искал простых серых мышек, чтобы вскоре они обрели настоящую свободу. Мышки не совсем серые, но нашлись. И тут, я понял, что хозяйка «Теремка», а зовут её, как нашу болонку – Элизабета Викторовна, всегда давала мне лишний шанс выкрутиться из разных сложных и запутанных ситуаций. Она ли, её персонал ли или её бизнес, как в данном случае, но помощь всегда, хотела ли она этого или нет, приходила. Пользуясь возможностью, я передаю ей свой привет:
- Эля, я обязательно тебе позвоню. Ты мой спасательный круг. Мы ещё встретимся, если ты не вышла замуж. Я скучаю по тебе. По твоим рукам, губам и бедрам.

Сев в помятую за бурный вечер неказистую «Тойоту», хотя я был помят ещё больше, двинулся в обратный путь. Всю шло, как нельзя, лучше. Я, даже, перестал злиться на автора этого произведения, некого Элека Роугли, который подсовывает мне, каждый раз, новые автомобили, даже такие, которые не умею водить. (Прим. автора:
Стараясь следовать не только стилю Дарьи Тунцовой, так как книга касается её посмертных приключений, я, иногда, заимствую её писательские находки, что хорошо путает читателя в детективном романе, сбивает со следа, а заодно (сбивает) спесь вместе с перхотью. Э.Р.)

Я приехал к папе с клеткой, дизайн которой напоминал мышеловку.
Мыши хранились со всеми удобствами в отдельном контейнере. Их нужно было подсадить в «мышеловку» после того, как её увидит папа. Естественно папа уже спал, а с кухни раздавался какой-то звук. Я подкрался к кухонной двери, быстро распахнул, … и чуть было не упал в обморок. Мне стало невероятно плохо. Ухватившись одной рукой за косяк двери, другой я стал нащупывать то место, где должно находиться сердце. Дело в том, что по телевизору, в прямом эфире, шла передача «Ночной разговор». Сегодня там, вокруг «круглого стола», собрались артисты, музыканты и писатели и ещё несколько политиков. В числе писателей была Дарья Тунцова. Да, тут были: рок-музыкант с какой-то хренью в волосах, то ли заколка с пищалкой, то ли навозный жук на аркане, видимо привязанный, ниткой за лапку; дряхлый, но по-детски наивный бард, который заебал своими воспоминаниями о бурных (для него ) шестидесятых; прохиндей депутат, еще вчера сменивший малиновый сюртук на штатский прикид, неприятный, но попсовый певец, в трудовом поту отрабатывающий под «фанеру» свою, якобы, неземную популярность. Честно говоря, если заставить их обменяться одеждой, то никто не разобрал бы, кто есть кто. Депутаты стали так похожи друг на друга и одновременно на бандитов, а бандюганы на наших чиновников – прилизанные и говорят такими обтекаемыми словами; рок музыканты, после смерти рок-н-ролла, стали такие душки бизнесмены; попса она и есть попса, что о ней говорить. Нет, у нас, ярких личностей. На всю страну, всего несколько: президент и Жирик, и то, благодаря своим высказываниям, и хозяйственный Лужков, с темпераментом газонокосилки. Даже настоящих злодеев нет – рыжий Чубайс и пара чеченцев. «Всё обломилось в доме Смешальских» - как говорила моя мама. Но Дарью Тунцову я узнал сразу, благодаря Марине Николаевне, ведь она хорошо описала мне её, показала несколько фотографий и дала пару книг с фотографиями на обложке. В жизни, в смысле по телевизору, она была гораздо лучше. Бывают случаи, когда человек не фотогеничен, но видеогеничен - ну просто любит его видеопленка. К Дарье Тунцовой все это не относится. Просто здесь она была чуть-чуть симпатичней и моложе, чем на виденных мною фотографиях, но, несомненно, это была она. Тут телеведущая обратилась к Дарье Тунцовой:
- Дарья Викторовна, а что вы думаете по этому вопросу?
Вдруг, я обратил внимание, что у прославленной писательницы перевязано горло. Она кивнула головой и показала пальчиком на мальчонку, сидевшего рядом с ней.
 Мальчонка не растерялся:
- К сожалению у Дарьи Викторовны сильный ларингит, но она не смогла пропустить такого солидного мероприятия, как ваша передача. Где Вы, - реверанс в сторону ведущей, - поднимаете не только чисто философские вопросы о проблемах бытия на нашем постсоветском пространстве, но и держите руку на пульсе времени.
- Шустрый молодой человек, - подумал я, - но выражается неграмотно.
- Обсудив, - продолжал он, - возможный круг вопросов с Дарьей Викторовной и, зная моё мировоззрение, хотя оно не всегда совпадает с её собственным, тем не менее, она доверила мне отвечать от её имени. В случае чего она поправит меня.
По окончании этой тирады Дарья Тунцова утвердительно кивнула головой. Это походило на какой-то фарс. Тем не менее, молодой человек бойко отвечал на вопросы. Иногда Дарья Викторовна клала руку на его локоть, он поворачивался к ней и тут же, незамедлительно, исправлял свои слова, на что она утвердительно кивала головой. Это поразило меня, какое было взаимопонимание, на уровне телепатии, как был вышколен мальчик!
Оставив псевдомышеловку на кухне, я пошел в спальню к папе, где он храпел во все актерское горло. Укрыв его одеялом, которое почти сползло на пол и, выполнив, таким образом, свой сыновний долг я поехал домой. Я ехал в полной прострации. Я не знал, будить ли Марину Николаевну сейчас, в восемь утра, или подождать до обеда, выспавшись самому.
31 этаж встретил меня не приветливо. Дверь никто мне не открыл, и пришлось искать собственные ключи, хотя на кухне уже вовсю хозяйничала Александра Ивановна. При моем появлении она стала еще громче греметь посудой на весь этаж. В этой какофонии слышались голоса ревнующих сковородок и негодующие голоса разнокалиберных кастрюль, жужжание электрических приборов напоминало шипение какой-нибудь жены, родом из провинции. Там у них, в провинции, и краски ярче, и чувства неподдельные, не как у москвичек с рыбьей кровью. Я понял, что меня и любят, и ревнуют. Видимо эта миссия была доверена, вместо хозяйки, Александре Ивановне.
Да, она не так уж и стара, да и грудь – настоящая фантастика. Надо проверить на досуге, - подумал я. Но шестым чувством я понял, что сейчас лучше не соваться за завтраком – ни чем хорошим меня не накормят. Со спокойной совестью на голодный желудок я лег спать.