Мертвая голова Дарьи Тунцовой Глава 4

Элек Роугли

Мертвая голова Дарьи Тунцовой.

(стильный иронический бред)

Глава 4

Москва постанывала, подвывала каждому порыву снежного бурана, как собаки в её подворотнях, тощим своим телом пытающиеся укрыть неразумных щенят. Тверской бульвар напоминал вагон, с которого содрали всю теплоизоляцию, всю обшивку, но оставили висеть это все на каких-то гвоздиках, шурупах, ремешках и тросах. Эта мишура гудела, скулила, скрипела и махала железными крыльями и, казалось, готова, была развалиться, а, на самом деле, хотела улететь на свою историческую родину – Тверской вагоностроительный завод.
Но вьюга была за стеной. Я сидел в уютном кафе «Читальня-таун». С некоторых пор его облюбовала московская богема. Кафе было оформлено под тридцатые годы прошлого века, но в его оформлении ничего не было от советской деревенской избы- читальни, ничего от «Чайна-тауна», как это слышалось в омониме его названия и вызывало определенные аллюзии. Здесь по стенам висели штурвалы древних самолетов, пропеллеры. С потолка на ниточках свисали макеты аэропланов и другой летательной фауны, в которой я не разбирался. В полумраке лампадок (естественно электрических, естественно стилизованных под то время), казалось, что находишься в тайном клубе первых, гонимых властью, авиаторов. Этакое подполье, где они скрывались, преследуемые за крамольные мысли, что человек может летать. Их распинали на пропеллерах, совали в жопу элероны, катали по ним раскаленные, на инквизиторских кострах, самолетные шасси – «а вы не летайте».
Читальню напоминало только одно место - возле бара находились стеллажи с книгами по космонавтике, воздухоплаванию и авиации.
Книг Дарьи Тунцовой не было. Я недавно присоединился к немногочисленным в этот час посетителям. Они, в основном, пили пиво и тихо разговаривали. Это было не похоже на основной контингент и то, какой репутацией пользовалось это кафе, «какие» здесь устраивали перфомансы. Вадик опаздывал, и я заказал второй коктейль «Полет в стратосферу». Бармен седоусый, скорее всего, крашенный брюнет, настоятельно рекомендовал коктейль «Ковровое бомбометание».
Интересно, что у него крашено, - подумал я, - усы или волосы?
Но расспрашивать не стал, а взял оба коктейля, так как «Полет в стратосферу» был изумителен. В нем не чувствовалось спирта, но была какая-то крепость, которая бралась вроде бы неоткуда и после нескольких глотков появлялось ощущение подъема, почти полета.
Я забыл уже о своих «Жигулях». Перестал думать, что их занесет снегом.
Появился Вадим, как всегда, лохматый, не бритый, но в нем ничего не было от неухоженности, наоборот, чувствовался стиль. Это была продуманная в мельчайших подробностях лохматость и небритость. Из чего становилось ясно, что это не свободный от всего художник, творец, а наоборот компилятор – человек зависимый. Но к Вадику это не относилось. Он был свободный журналист, да - не художник, но зато и не компилятор. Может быть летописец, хотя вряд ли. Не его характер. У него всё больше на злобу дня и по мелочам.
Небрежно поздоровался со мною и без всякого разрешения схватил коктейль с «Ковровым бомбометанием»:
- Спасибо, как ты узнал, что это мой любимый коктейль? Это ведь «бомбометание»? Обожаю. Его готовят только здесь. Правда, после него чувствуешь некоторую опустошенность, как после хорошего, но долгого секса.
- Вадик, у меня к тебе есть дело.
- Слушаю, - небритый Вадик теперь был весь внимание.
Не удивительно, ведь он не раз хорошо зарабатывал, выполняя мои поручения.
- Собери мне всю, какую сможешь, информацию о Дарьи Тунцовой. Официальную, неофициальную, с сайтов, сплетни – всё, всё. Количество квартир, желательно с адресами и телефонами. Имена, фамилии любовников, если есть, кто они по профессии, чем занимаются?
- Неделя и полштуки баков, - Вадик, на удивление, был краток.
- День и семь сотен.
Почувствовав любимый запах денег, Вадика прорвало:
- Три дня и штука. У тебя будет все, что знают про неё и то, что даже она не знает про себя. Что натворила девушка, если великие детективы взялись за неё? Она убивает только в книгах, правда много и изощренно.
Это было уже хорошо. Даже волк журналистики, по совместительству великий сплетник, ничего не знал о её смерти и посмертных приключениях. С другой стороны это настораживало, так как чувствовалась рука профессионалов.
- Знаешь, говорят, что ты один из её прототипов. Может что-нибудь личное?
Я поперхнулся «полётом». Вадик «по-дружески» ладонью с наманикюренными пальцами постучал по моей спине, но так, что сразу вылетели все «обломки самолета, не вернувшегося из полета в стратосферу».
- Тысяча и сутки на работу, - оживился я. Надо быстрее, а то все преступники из её книг убегут.
- Всех она уже изловила, значит этот будет из новых, следовательно: полторы тонны и полтора дня, плюс накладные расходы.
- Только сутки, и только тысяча плюс на расходы, - торговался я.
На этом и сошлись. Вадик был профессионал в добывании информации, и я был рад за удачную сделку.
Клятвенно заверив меня, что мадам Марина будет довольна, он взял пятьсот авансом, церемонно со мной раскланялся и убежал, по его словам, работать. На столе остался недопитый им коктейль. Я не вытерпел, воровато оглянулся по сторонам – вроде никто не наблюдает, и отпил глоток. Это была вещь! После глотка на долю секунды глаза застлал туман, но мгновенно все прошло, осталось пресное послевкусие – ясно чувствовалась текила. Появилось чувство пустоты и горечи на душе, как после мексиканской ночи с любимой, которая к тому же оказалась неверна, и всё это сменилось приступом желания куда-то бежать и что-то делать. В успехе дела я сразу перестал сомневаться.
Сказав бармену спасибо, я побрел, на не твердых ногах, к своему автомобилю, надеясь, что автор не подсунул мне очередную экзотику. (Прим. автора: не подсунул.)

Продолжение следует…