Николай Басов. Гранит камень строгий. Часть 3

Жизнь пошла своим чередом. Но зато все соседи и знакомые наши удивлялись, охали, ахали и разводили руками. Они не могли взять в толк то, что здоровый и совсем не старый мужик пришел на пятерых ребят.

Мама с отчимом заняли угловую комнату в два окна. Она была им спальней и рабочим кабинетом для дяди Вани. В свободное время он обычно возился с часами, швейными машинками и прочими механизмами, которые несли ему в починку со все округи.

Для работы он приладил у окна небольшой стол-верстак. За ним и просиживал все вечера. А вообще-то дядя Ваня работал в деревенской кузнице.

Однажды он звял меня с собой. Надо было помочь привезти зерно, картошку, мясо и другие продукты, которые он заработал в колхозе.

Дядя Ваня показал мне кузницу. Разжег горно. Дал мне покачать меха. Разрешил постучать по раскаленному железу на наковальне, а потом мы ушли за лошадью, погрузили провизию и отправились домой.

С тех пор прошла целая школьная четверть и все это время я думал только о кузне. Уроки не шли в голову. Я стал пропускать школу.

Дядя Ваня приглядывался ко мне, но молчал. Я видел это. Мне было стыдно встречаться с ним, и я всячески избегал его. Это заметила мама.

- В чем дело? - спросила она как-то. - Почему ты избегаешь Ивана Васильевича? Что произошло?

Что я мог ответить? Я молчал, потупив глаза.

- Теперь, когда Володя с Ниной уехали учиться, ты в доме старший и должен во всем помогать дяде Ване, а не чуждаться его, - увещевала меня мама.

В один из вечеров дядя Ваня позвал меня в свою комнату.

У меня перехватило дух.

- Ну вот, начинается, - подумал я. - Тоже будет воспитывать. Нотации читать. Тогда зачем в комнату? Говорил бы уж здесь, в горнице. А то!

Тяжелыми ногами я переступил порог и уперся плечом в косяк.

Дядя Ваня сидел за рабочим столом и своими толстыми пальцами пытался что-то прикрутить в настенных часах с боем, но у него ничего не получалось.

- Поди-ка сюда, - позвал он. - Изловчись и просунь в ушко вот эту штучку, - показал он на черную пластинку, - и подержи, а я подведу пружину.

Общими усилиями пружина была установлена на место. Отчим повесил часы на стену и толкнул маятник. Часы пошли.

- Сядь, - показал он на стул, - разговор будет.

Я сел на краешек стула готовый в любую минуту сорваться с места.

- Я вижу ты, парень, смышленый и в деле, и так, - прибирая инструмент продолжал он, - а учебу запустил. Это плохо. Но учиться силком тебя никто не принуждает. Придет время - поймешь и одумаешься. А пока, если на то пошло, чем лоботрясничать, шел бы ко мне в помощники. Молотобойцем, - сказал он не глядя на меня и потянулся к кисету с табаком, хотя в комнате курил крайне редко.

От удивления у меня сам собой открылся рот, который забыл закрыть. Я сразу представил полумрак кузницы, горно, клещи, молот и себя у наковальни...

- Ну, чего молчишь? - прервал он мои грезы и с укоризной добавил. - Все ровно в школе не учишься, а тут хоть какой толк будет. И в семье подмога. Решай!

- А я что? Я согласен, - чуть дыша заторопился я, - да мама не пустит.
- С матерью я сам все улажу, не твоя печаль, - уверенно сказал он, - было бы твое желание.

Мама согласилась отпустить меня в помощники к Ивану Васильевичу только при условии, что я закончу седьмой класс.

Оставалась последняя четверть, но я не хотел ждать. Дядя Ваня видел как я мучаюсь, и неожиданно предложил:

- Если даешь слово, что будешь учиться в вечерней школе - могу принести из колхоза справку, что ты работаешь. По этой справке тебя переведут в вечернюю школу. Но знай порядки у меня строгие. Кровь из носу, но чтоб в восемь часов горно горело. Дисциплина - прежде всего.

- А что мне дисциплина - радостно думал я, а сам ответил: Я буду учиться. Неси справку.

С тех пор, вот уже четвертый год, мы работаем в одной связке: он - кузнецом, я - молотобойцем...

(продолжение следует)