Котенок

     Передохнув (удалось-таки оставить Магистра без одной на семерике), Дмитрий принялся за четвертую страницу. На макете – материал на всю полосу о войне. (Это был из года в год повторяющийся ритуал – к каждой энной годовщине этого события выпускать посвященную ему "толстушку".) Наверху аккуратно вычерченные прямоугольники под фотографии с размерами в квадратах и пунктах, под ними во всю ширину заголовок: "Они убивали лучших". Дмитрий бросил взгляд на текст, речь шла о погибших "наших", и фотографии, соответственно, – их же. Он живо представил, как будет выглядеть готовая полоса, и расхохотался. Анна, корректор и по совместительству жена Дмитрия, оторвав взгляд от уже сверстанной белиберды, удивленно на него посмотрела.
     – Сказать или а ну его? – спросил Дмитрий, показывая макет.
     – Нет, ты что?! Класс!
     Всевозможные ляпы корреспондентов и ответственного секретаря, который считал себя корифеем по части заголовков и писал их сам, разнообразили их серые будни. В коллекции у них были: "игрушки, сделанные из пресс-папье", "восьмиугольные кресты", "душераздирающие запахи", "слет погибших туристов" и многое другое. Конечно, Анна чаще всего их исправляла, но иногда хотелось похулиганить.
     На этот раз не получилось. Смех привлек ответственного секретаря – длинного, тощего уже немолодого человека, со стриженной "под ноль" головой, щетиной на щеках и в очках со сломанной дужкой, крепившихся по этой причине с помощью резинки для трусов.
     – Митя, что вас так развеселило? – вежливо поинтересовался он.
     Пришлось колоться. Гилятулин (а именно такую фамилию носил ответственный секретарь) переменился в лице, видимо ясно представив себе тот раздолбон, который ему светил, если бы полоса вышла в таком виде. Выхватив макет, он побежал к себе в кабинет переделывать.
     "Никто не забыт, ничто не забыто" – ну а что он еще мог придумать.
     Сверстав эту полосу и еще две, остававшиеся кроме нее, Дмитрий всё распечатал и положил на Аннин стол.
     Анна, у которой на лице было написано высшее филологическое образование, сосредоточенно водила шариковой ручкой по строчкам, время от времени быстрым движением прорисовывая "вожжи" с правкой.
     – Я сгоняю, – деликатно вмешался Дмитрий в процесс.
     Анна, не отрываясь от работы, кивнула головой. Друг друга они понимали с полуслова. В отношениях их с окружающими всё было скорее наоборот.
     Повеселев, Дмитрий спустился на первый этаж и вышел на улицу. Хорошо! Небо ясное, дома утопают в зелени, голуби разгуливают. Собственно, он выскочил перекусить. Анна перекусывала печеньем и готовила себе растворимый кофе. Он не любил ни того, ни другого. "Так, к Вике или в «Кактус»?" – привычно размышлял он, идя мимо собора. У Вики – пирожки, но недоливает, в «Кактусе» нет пирожков – приходится покупать по дороге. На этот раз он выбрал второй вариант. 100 грамм ему наливали просто при появлении, разница была лишь в том – с маслинкой или без. Выпив положенное и закусив пирожком, он ощутил, как гармония возвращается в мир.
     К его приходу Анна уже всё прочитала, и он сел вносить исправления.
     Вошла Снегурочка – автор "душераздирающих запахов". Вряд ли она читала эссе Венички Ерофеева о Василии Розанове. Поэтому когда случилось назвать ее так в ее же присутствии, она просто удивилась, расширив глаза больше обычного. Она хотела внести какую-то правку в какой-то свой материал – можно подумать, это что-нибудь изменило бы. Дмитрию пришлось ее аккуратно послать, сказав, что всё уже сверстано и правке не подлежит.
     Всё действительно было сверстано, Дмитрий распечатал кальку, Гилятулин ее просмотрел, и они с Анной были свободны.
     Можно было сесть на троллейбус, но они решили пойти пешком. После дня сидения хотелось прогуляться.
     Они шли вдоль одной из самых оживленных улиц города. Машины неслись одна за другой. Вдруг откуда ни возьмись (из частных дворов, наверное) к ним подошел котенок. Он подошел и сказал "мяу".
     Котенок был черным, с белым пятнышком на груди. Дмитрий взял его на руки, черный комочек ткнулся мордочкой в ладонь. Какие-то давние-давние – из детства – ощущения проснулись в Дмитрие.
     – Мы ведь возьмем его, – сказал он Анне.
     Анна кивнула.