Вне покоя

Вне покоя.


Одиночество давит, гнетет,
высаживает душу.
Хочется так кричать, чтоб
Оглохли уши.
Хочется так смотреть, чтоб
Ослепли очи.
Хочется так уйти, чтоб
Не вернуться точно.
Хочется так забыть, чтоб
Никто никогда не вспомнил.
Хочется волком выть,
И даже биться в агонии.
Одиночество – моя изнанка,
Глядит из глаз в отражениях
Lady Haos.





Part I

«Стихи»

Дочитав последний стих она отложила блокнот и глянула на сидящего рядом. Тот медленно кивнул, лицо его выражало легкую задумчивость. Знаешь, мне больше первый понравился, где про дождь … Вчера на редкость хреновый день получился,- сказала она, - вот и изливала эмоции. А меня ночью подорвало – сон не запомнил, зато строки записал, хотя как продолжить не знаю абсолютно… Ритмичным всплеском мыслей вне покоя я обращен вовнутрь себя, я жду – медленно продекламировал он по памяти, - ночной кошмар пришел палящим зноем, я убегая рухнул в пустоту… Опять про пустоту, - усмехнулась она, - уж это ты точно найдешь как продолжить.Он повернулся к ней, глянув в глаза, - ты можешь представить, что вот сейчас ты идешь по тротуару или по траве в поле, заносишь над землей ногу, а когда опускаешь, она не становится на землю, а проваливается и ты, теряя равновесие, летишь в бездну – вокруг только тьма и нет даже надежды на что-то опереться или на что-то упасть и последняя мысль в голове о том, что у тебя не осталось никаких мыслей? В ее глазах скользнуло удивление, задумавшись ненадолго она закрыла глаза… и спустя еще мгновение утвердительно кивнула. Могу конечно, у меня достаточно хорошее воображение. Рад за тебя, - усмехнулся он, - а я могу так шагнуть…


Part II

«Образ»

Что за черт? – подумал он, - почему постоянно всплывает это: «что я тут делаю?» Живу я тут нах! Криво усмехнувшись, он уставился в окно, заметив краем глаза, что соседние пассажиры пялятся на него … Автобус полз по пригороду и взгляд растекался по полям, наполовину заросшим камышом. Небо крошилось желто-серыми пластинками туч, как выскользнувшая из пальцев слоенка и сквозь них сочилось красно-розовое повидло заката. В груди начала скапливаться непонятная тяжесть – как и каждый раз, когда запечатленный образ пытался найти соответствующую форму. Слова пасовали. А рисовать он не умел. Банальные рифмы, строки, затасканные настолько, что его удивил сам факт их присутствия в голове. Образ давил, толкался под ребрами почти физической болью, но не в силах вырваться из своей клетки, слабел с каждой новой неподходящей формой. Образ презрительно морщился от избитых сравнений и даже от немого, хоть и искреннего восхищения. Образ искал воплощения и не находил, хотел жить, но умирал… Умер, не найдя подходящей формы, не сумев переродиться, чтобы продолжить свою, мало заметную и, в сущности, еле видимую жизнь. Парень почувствовал. Ощущение подобных потерь было хорошо знакомо ему, проявлявшееся в первую очередь исчезновением внутренней боли. Он знал – спустя день-другой в памяти останется лишь костяк увиденного – сотрутся детали, облезет краска, появятся, словно стервятники, какие-то странные, как будто не имеющие ничего общего с первоначальным образом, картины и размышлизмы. Неторопливо текущие мысли представились вдруг парню могильными червями, обсасывающими свежий труп – скоро останется лишь скелет…
Автобус ощутимо качнулся, встряхнув людей в своем чреве, и парень отвлекся. Каждый день из города в город, - подумал он, - а потом обратно. Каждый день эти камышовые поля, эта сочащаяся белесым туманом река и пробка на мосту, постоянно эта душная и резко пахнущая потом и протухающими каплями дождя борьба за место в автобусе, даже если повезло сесть. Такое ощущение, что нить Судьбы перепуталась, переплелась началом и концом, и гоняется теперь по кругу, подобно четкам в руках медитирующего… Ощущение… Он несколько раз часто моргнул, провожая наваждение и, еще успев почувствовать, как опять нарождается в груди тоскливая боль, выскочил из автобуса, остановившегося на его остановке.
Солнце уже село, но сумерки еще не уступили стремительно надвигающейся ночи. Он шел домой. Неспешно, опустив взгляд на ноги, наблюдая, как разлетаются опавшие в успевшую подсохнуть грязь листья. Внезапно в голове прорвалось – мысли отступили на миг куда-то и хлынули обратно приливом, несясь упорядоченными строками в хаос его головы:

Иду. Перегребаю ногами
Мертвые листья.
Втаптываю в грязь
Тонкие скелетики веток.
Грустно, банально…
Как и время втаптывает
В грязь нас.

Он вздохнул, сел на какую-то металлическую оградку и записал строки без рифмы и ритма в блокнот. В груди ворочалось и царапалось так и не вылившееся полностью существо-образ.



Part III

«Сезонная мизантропия»

Отвращение накатывало волнами, как тошнота, но она ничего не могла с этим поделать – когда приходила осенняя депрессия, каждая прогулка по городу заканчивалась одинаково. Город тек вокруг и мимо нее, из-за этого она иногда ассоциировала себя с героиней клипа “Numb” наполняя, правда, картину своим личным смыслом. Потом пришло осознание возможности управлять… Девушка улыбнулась мысли – управлять городом. Конечно же, своим состоянием и настроением. Как будто ныряешь в этот мутный бурлящий поток, а когда устаешь, раз – и ты «на берегу» Смотришь на все это безумие со стороны и собираешься с новыми силами, размышляя заодно: а нужно ли возвращаться? Возвращалась… Выходит, что нужно.
Когда наступало время постоянно хмурого неба и вязких утренних туманов, она начинала бояться города. А может, даже не боятся – просто испытывать какую-то смесь презрения, брезгливости, жалости и НЕПОНИМАНИЯ к окружающему. Чувствовала свою инакость, а глаза постоянно выхватывали в снующих (плавающих) толпах тех, кому нравилось плыть. Тех, кто с наслаждением, с удовольствием бултыхался в грязи, не принимая это как необходимость. От таких ее мутило. От таких она и бежала то в старый полузаброшенный парк, то на засыпанную чернеющими листьями обезлюдевшую в «не сезон» набережную. Одиночество было спасением, но и проклятием, сродни жгучей мази на ране, скрытая, не видимая сразу красота выбранных мест упорядочивала мысли, но зато депрессия брала свое по полной…
Хотелось выть или кричать в полный голос, непонятно даже – почему, просто стояло в груди ледяным комком. Просто рвало горло, когда она сдерживала себя, как будто из последних сил терпела все нарастающую боль, но та обрывалась внезапно и девушка понимала – пора возвращаться, снова окунуться в поток, пока не придет следующая волна. Она понимала, что это бессмысленный и безостановочный цикл, что из него тоже надо суметь вырваться, хоть на миг стать «на берегу», глянуть со стороны, но она не знала как. Искала, но пока что не находила…



Part IV

«Пустота»

…а потом приходишь в себя и понимаешь, что ни монетки не дашь за уверенность в своих поступках, просто не помнишь – шел ли ты куда-то, пока вечер истекал остатками былого тепла или отсиживался в каком-нибудь грязном, но необычайно тихом дворике старого города. Смотришь с удивлением на почти пустую бутылку пива, на исписанный мелкими корявыми строками листок чего угодно бумажного.
Ну не так же все запущено – улыбнулась она – не утрируй. Он покачал головой – так начиналось, причем я не знаю когда и с чего... Сейчас-то уже кажется привычным и воспринимается спокойно – чувствую, когда подступает знакомое ощущение и намеренно его провоцирую, словно лавину спускаю…
Да у меня каждый депресняк с такими заморочками, - просто не так сильно в unreal выбивает. Она тронула парня за плечо – не заморачивайся на этом… Так все дело именно в этом самом анриле – это и есть та пустота о которой я постоянно пишу! Как будто с самого первого раза, как это произошло, часть ее проникла в мое сознание, в тело, лишив покоя. Я словно вычерпываю океан чайной ложкой, выпадаю в это состояние, которое называю творческой депрессией, а возвращаясь, тащу кусок «творчества». Да я даже не знаю, о чем оно будет, это творчество, когда писать начинаю!
Она глянула вскользь и сразу отвернулась, глядя в какую-то абстрактную точку. Потом вздохнула, - я понимаю, о чем ты, у меня тоже так, но ведь без этого невозможно писать. Он усмехнулся – я пробовал как-то… вроде экспромта, игра словами. То, что получилось, стихами сложно назвать…
Ладно, мне пора уже, - девушка встала, закрыла блокнот. Время будет – забегай, я еще что-нибудь напишу.
Пока, - ответил он.



Эпилог

Хлопнула, закрываясь, дверь подъезда, но парень сидел, задумавшись. Если бы кто-нибудь зашел в этот глухой занесенный листвой двор, он бы увидел на одной из лавочек молодого парня, одетого во все черное, смотрящего сквозь ветки в небо и не обращающего внимания на происходящее вокруг. Если бы этот гипотетический кто-то подождал минут двадцать-тридцать, он увидел бы, как парень, словно очнувшись, достает тетрадь и что-то записывает, покусывая кончик ручки или как будто говоря что-то себе под нос…

я, наверное,1000 лет не смотрел в облака,
я, наверное, вечность не летал во сне
я не помню, что такое здесь и когда,
понять не могу для чего я и где…




…08.05 – 07.10.05