Призрачное пламя. Глава 9-10

Глава 9

Эйдана раскрыла скрипучую дверь и вышла во внутренний двор клана Турича. Рассвет едва занимался. В холодном утреннем воздухе слышно было, как с крыш падают последние капли. Дождь, шедший всю ночь, прекратился совсем недавно, наполнив всё вокруг запахами прелых досок и соломы. Она выдохнула, и изо рта её вырвалось облачко пара. Скрытое за густыми тучами солнце не могло пробиться сквозь густой заслон и лишь слабо просвечивало неясным багровым кругом. Эйдана посмотрела на небо. Тёмное, набухшее, оно было так близко, что, казалось, до него можно дотянуться руками. За спиной её скрипнула дверь, и послышался недовольный голос Стана:
- И чего вам вздумалось пускаться в путь в такую мерзкую погоду! Подождали бы, пока не разнесёт тучи.
- Ты ведь знаешь, Стан, что погода не переменится, - не оборачиваясь, отозвалась она.
- Верно, знаю, но мне не по душе то, что ты задумала, - проворчал он, понижая голос, так, чтобы его не было слышно в доме. Стану, единственному, Эйдана открыла истинную причину своего посещения. Вчера, когда Турич спросил её о Ларке, она и вождю ответила, что Ларк отправился разузнать, в чём причина несчастий, обрушившихся на Зартан, и попросила вождя приютить сына на время их отсутствия, повторив ему те же слова, что сказала Руте. Турич, обязанный молодой женщине своим теперешним положением, не решился на дальнейшие расспросы, хотя и остался недоволен уклончивыми ответами колдуньи. Тем не менее, он с радостью согласился оставить Марвина под присмотром Руты, которая с прибытием подруги и её сына словно ожила. Вождь, которому долгое время пришлось управляться со всеми делами клана без помощи главной ворожей, поспешил тут же взвалить на плечи Руты «бабские» заботы. Рута же с новыми силами принялась за обязанности, которые она забросила после гибели своих детей. Поздней ночью, когда все Родовичи мирно спали, Эйдана рассказала Стану, что Ларк пропал, и она не знает, где он, но предполагает, что муж её попал в чьи-то злые руки. Рассказала и о том, как в Золотом лесу нашли тело странного воина с нечеловеческой личиной, и о своей попытке найти мужа, покинув пределы тела, когда она видела, как Ларка увозят куда-то связанного. Только о том, что прочла в книге, она не сказала ни слова. Её охватывала дрожь, едва она вспоминала слова, причудливо выписанные на страницах. Она знала, что должна выполнить полученные указания, но ей было очень-очень страшно. Лишь мысль о том, что сын её останется в безопасности, под присмотром друзей, немного успокаивала её. Она знала, что чем быстрее отправится в путь, тем скорее свершится предсказание, написанное в книге, и потому попросила Турича отпустить её уже утром. Вождь, которому хотелось, чтобы колдунья немного погостила в клане и помогла родовичам своими советами, согласился с явной неохотой. Совершенно неожиданно с ней пожелал отправиться Мих. Услышав, что путь Эйданы лежит в Растию, юноша попросил чародейку взять его с собой. Турич поначалу воспротивился желанию юноши, но Рута, знавшая о причине такого желания, посоветовала вождю не удерживать паренька. К тому же, тот мог защитить Эйдану от мелких неприятностей, не заставляя последнюю прибегать к магической защите, которая привлекла бы к путешественнице ненужное внимание. Эйдана удивилась просьбе Миха, но Рута прошептала подруге несколько слов, и та с лёгкой улыбкой присоединилась к Миху и Руте и вместе они уговорили Турича.
Поднявшись ещё до света, путники быстро перекусили чёрным хлебом и вяленым мясом и собрались в дорогу. Эйдана поспешила выйти во двор первой, чтобы посмотреть, прекратился ли дождь, ливший без перерыва всю ночь. Стан вышел следом за ней, и она поспешила напомнить ему о его обещании.
- Стан, помни, никому не говори о том, что я тебе рассказала.
- Хорошо, хорошо, - он тяжело вздохнул и снова повторил, - не по душе мне то, что ты задумала.
- И мне не по душе, но выхода у меня нет. Я должна найти Ларка, ты ведь знаешь…
- Знаю, - Стан печально посмотрел на молодую женщину. Уж он-то знал, сколько пришлось ей вынести, ей и Ларку, прежде, чем они смогли наладить мирную жизнь в Зартане. К тому же, этих двоих связывала любовь, и он чувствовал, как тяжело сейчас Эйдане.
- Прошу тебя ещё раз, - меж тем продолжала она, - береги Марвина. Если кто-нибудь будет искать мальчика, спрячь так, чтобы не нашли.
- Я знаю, как это сделать, - сказал Стан. – Мы поедем в клан Рина. Мирра давно просит Руту приехать, потому что у них нет ворожей.
- А Турич согласится?
- Да, ведь Рута готовит сейчас его младшую дочь, Деллу, обучает всем премудростям, и та станет ворожей вместо неё.
- Я опасаюсь Ирмы и Форга.
- Не бойся. Я сделаю всё, чтобы защитить Марвина, - он серьёзно посмотрел ей в лицо. – Что-то страшное произошло, Эйдана. У меня тяжёлое предчувствие, - он помолчал, тяжело сглотнул, взял её руки в свои и прошептал, - береги себя…
В этот момент во двор вывалилась целая толпа. Турич, Тун-громобой, Рута, Ордо, Айка, старый Перко, все они возбуждённо переговаривались. Последним вышел Мих, одетый в дорожное платье и вооружённый своим самым лучшим оружием. За плечами его был мешок с широкими лямками.
- Готов? – спросила Эйдана. Юноша кивнул, губы его были сурово сжаты, светлые брови над золотистыми глазами хмурились.
- Эйдана! - окликнула Рута. Она подошла к подруге и крепко обняла её. – Береги себя, - зашептала она, - я буду молить за тебя Добрых духов. За тебя, и за Ларка.
- Спасибо, - растроганно произнесла Эйдана.
- Растворяй ворота! – крикнул Турич караульному у ворот, и тяжёлые створки распахнулись. Все выбрались на широкую раскисшую после многочисленных дождей дорогу. Эйдана, увязая по щиколотку в жидкой грязи, вышла вперёд и, приложив к губам небольшой свисток, издала резкий мелодичный свист. По этому сигналу из ближайшей рощицы выкатила лёгкая повозка с небольшим навесом, запряжённая подвижными желдонами, небольшими созданиями с гибкими телами, длинными ногами и шеями, покрытые золотистой короткой шерстью. Головы их венчали по две пары маленьких рогов. Они ловко ступали по глине широкими лапами с толстыми пальцами. Подтянув повозку к воротам, они остановились, дружелюбно помахивая короткими пушистыми хвостами. Родовичи восхищённо замерли. Нечасто можно было увидеть в их краях желдонов. Пара их стоила сотню золотых циллей на рынке в столице Зартана, и не каждый клан мог позволить себе подобную роскошь. Вездесущие ребятишки, прошмыгнув поближе, принялись гладить животных по вытянутым мордам с большими печальными глазами. Те, в ответ, встряхивали лохматыми гривами и норовили ущипнуть ребят за руки мягкими губами.
- Так мы быстро доберёмся до Растии, - воскликнул Мих, но, взглянув на возницу, что неподвижно возвышался на козлах, невольно нахмурился. Челех, который и был возницей, ответил ему пренебрежительным взглядом, явно давая понять, что он – важная персона. Меж тем, Эйдана в последний раз попрощалась с родовичами, сжала в объятиях Марвина и велела Миху сесть в повозку. Заняв место рядом с ним, она обменялась несколькими словами со Станом, который недовольно хмурился, явно обеспокоенный, и приказала трогаться в путь. Повозка резво покатила по дороге. Обернувшись, путники долго махали руками оставшимся у ворот, и сердце Эйданы сжалось, когда она увидела, что Марвин, за всё это время не проронивший ни слезинки, горько заплакал, уткнувшись в подол Руты. Она увидела, как подруга присела на корточки перед её сыном и принялась утешать его, утирая слёзы. Закусив нижнюю губу, Эйдана из последних сил сдерживала себя, чтобы не броситься обратно, к сыну.
- Мы скоро вернёмся, госпожа, - обернувшись, негромко произнёс Челех, а Мих ободряюще дотронулся до её руки. Молодая женщина глубоко вздохнула и постаралась улыбнуться.
- Верно, - сказала она. – Не стоит расстраиваться раньше времени. Нам нужно торопиться. Челех, мы должны попасть к границам Растии через пять дней.
- Как прикажете, - отозвался Челех и присвистнул, понуждая желдонов бежать быстрее. Через час, когда они, миновав несколько небольших поселений, ехали лесной дорогой меж двумя рядами высоких деревьев, полил дождь. Навес, хоть и защищал от прямых струй дождя, не мог укрыть их от всепроникающей сырости, и путники довольно скоро продрогли. Желдоны тоже вымокли, их гривы и хвосты напитались водой и жалко свисали. Время от времени они издавали жалобные звуки, словно сетуя на непогоду. Начало смеркаться. Здесь, в лесу, ночь наступала быстрее, чем на равнинах междулесье, тусклые краски дня угасали, и всё вокруг становилось тёмным и мрачным.
- Нужно найти место для ночлега, - обратилась к своим спутникам Эйдана.
- Здесь неподалёку есть небольшой охотничий дом, - отозвался Мих. – Я однажды ночевал в нём, когда ходил с отцом на большую осеннюю охоту. Правда, это было лет пять назад, но я хорошо помню, где он находится.
- Где же? – подал голос Челех.
- Скоро справа будет просека. Нужно свернуть на неё и ехать к лесному озеру. Там, на берегу, и стоит дом.
И верно, через некоторое время показалась просека, явно заброшенная, заросшая густыми травами и небольшими кустарниками. Всё это, сгнившее, прелое от постоянных дождей, густо переплетаясь, мешало проезду.
- Похоже, здесь давненько никто не ходил и не ездил, - недовольно проворчал Челех. – Уж и не знаю, госпожа, стоит ли ехать в такую глухомань.
- Ничего другого нам не остаётся, - отозвалась Эйдана, с тревогой вглядываясь в быстро темнеющее небо. – До края леса ещё далеко, а нам нужен ночлег.
Челех хмыкнул себе под нос, но свернул на просеку, и повозка стала с трудом пробираться сквозь путаницу подлеска. Просека была довольно длинной и, изгибаясь, вывела их к озеру, чья чёрная вода издавала резкий запах гнили. Почти у самого берега расположилось небольшое строение, больше напоминающее хлев для скотины, нежели дом для людей. Часть крыши его обвалилась, дверь была сорвана с петель и валялась возле входа. Окна, некогда затянутые тонко обструганными роговыми пластинками, зияли пустыми глазницами. Когда повозка подкатила к дому, из него выпорхнула стая каких-то ночных птиц и с заунывными криками направилась через озеро. Темнота всё больше сгущалась, и дом сливался с лесом, теряясь на его фоне.
- Вот так ночлег! – с досадой вскричал Челех. Обернувшись к Миху, он смерил юношу уничижительным взглядом и открыл, было, рот, чтобы высказаться, но Эйдана одним жестом остановила его и велела:
- Войдём в дом. Каким бы он ни был – это всё-таки кров над головой. Всё лучше, чем ночевать в лесу, под открытым небом. Челех, позаботься о желдонах.
Мих и Эйдана вошли в дом. Крыша сохранилась лишь над одной из комнат, но, к счастью, там обнаружился очаг, и молодая женщина быстро зажгла в нём огонь, негромко произнеся заклинание. Пламя весело запылало в очаге, осветив комнату. В ней стояла две широкие скамьи, застланные сопревшими меховыми одеялами, и колченогий стол. Повсюду на стенах были следы плесени, в углу росли ядовитые грибы. Сырой, затхлый запах наполнял комнату. Мих смущённо переминался с ноги на ногу. Ему было неловко, что он привёл своих спутников в столь неприглядное убежище. Меж тем, дождь усилился, и вовсю барабанил по крышам. Вошёл Челех, неся сумы с припасами и вещами.
- Как желдоны? – спросила его Эйдана.
- Я устроил их под навесом, обтёр и дал зерна, - хмуро ответил слуга, обводя комнату взглядом, в котором явно сквозило отвращение.
- Что же, всё не так плохо. Дождь нам не мешает. Мы сможем переждать здесь ночь и отдохнуть.
- Тут так воняет! – сморщил нос Челех.
- Это легко поправить, - отозвалась Эйдана, думая о чём-то своём. Она достала из-за пояса небольшой кисет, вынула из него пучок каких-то трав и бросила в огонь. Тотчас же по комнате разлился тонкий аромат цветущих асфоделей. Мих достал из сумы хлеб и холодное мясо и, вытерев стол, разложил всё на чистой ткани, которой застелил столешницу.
- Поедим и ляжем спать, - негромко сказал он. Эйдана достала откуда-то небольшой кувшинчик и разлила по деревянным чашкам терпкий напиток, выпив который, путники быстро согрелись. Наскоро поужинав, мужчины устроились на одной скамье, а Эйдана на другой. Перед тем, как лечь, она огладила ладонями меховые одеяла, и те стали пушистыми, словно изготовленными недавно.
Затем они заснули, но сон их часто прерывался криками ночных птиц, воем ветра, налетавшего резкимипорывами, и стуком ветвей, который издавали росшие рядом с озером деревья.


Глава 10

Мона поднялась рано и направилась в зал Серебряных шаров, где её впервые принял Морген. Сегодня, подчиняясь какому-то внезапному порыву, она прихватила с собой голову Крона, которая, как оказалось, была вовсе не прикреплена к постаменту, а покоилась на колу, возвышавшемся посреди некоего подобия блюда. И теперь она, завернув голову вместе с её подставкой в полу своего плаща, шла за Вардолисом по длинным переходам Цитадели. Каждое утро вот уже пятьдесят дней она проделывала этот путь, и ни разу Вардолис не вёл её одинаковой дорогой, так, что она при всём желании не смогла бы вернуться в свою комнату сама. Цитадель была огромна и изобиловала длинными коридорами и галереями с многочисленными ответвлениями, и карлик каждый раз сворачивал в другом направлении. Иногда колдунье казалось, что они ходят кругами, а иногда они шли, то поднимаясь вверх, на следующие этажи, то опускаясь вниз, чуть ли не в подземелье. В глубине души она была уверена, что карлик поступает так по собственной воле, а не повинуясь приказу кого-либо из Избранных, но расспрашивать его было бесполезно, так как Вардолис при каждом обращении к нему колдуньи окидывал её презрительным взглядом и оттопыривал нижнюю губу, всем своим видом выражая крайнюю степень отвращения. Моне ничего другого не оставалось, как следовать каждое утро за своим провожатым в Зал серебряных шаров, а затем возвращаться обратно после целого дня, посвящённого составлению и изучению зелий, чтению старинных книг и заучиванию новых заклинаний.
Иногда в зале появлялся Морген и наблюдал за Моной, но ни разу с ним не случалось такого превращения, как в первый день их встречи. Главный каратель никогда не выказывал своего отношения к занятиям Моны, а лишь холодно и бесстрастно наблюдал за женщиной, но Мону каждый раз пробирала предательская дрожь, и она либо разливала зелье, либо разбивала один из флаконов. Однажды в зале появился высокий мужчина с обилием серебряных украшений на теле и лице. Мона догадалась, что это Нетвал, сын Главного карателя, о котором ей рассказывал Зиго. С того первого раза, как сын Моргена ссорился с другими Избранными, он ни разу не появлялся в большом приёмном зале, и Мона с любопытством исподтишка разглядывала Нетвала. Тот же обратил на колдунью внимания не больше, чем на прислугу, и долго о чём-то негромко разговаривал с отцом. Мона напрягала слух, но не разобрала ни слова.
В тот день вечером Зиго рассказал ей, что Главный каратель отослал Нетвала в далёкие крепости на границе Сопредельных миров, где хранились глиняные фигурки, из которых Морген создавал карателей. С того вечера, как она и Зиго оказались в одной постели, Мона старалась держаться с ним как можно холоднее, и усиленно делала вид, что ничего не произошло. Зиго же не делал больше попыток возобновить их близость и лишь ухмылялся, когда Мона обдавала его холодом. Каждый вечер он сопровождал её на ежевечерний приём, и Мона постоянно ощущала на себе его взгляд. На этих приёмах Мона постепенно знакомилась с обитателями Цитадели, и скоро уже научилась разбираться в сложной иерархии, царящей здесь. Самыми главными, первыми слугами Великого Шунарры были Избранные, которые подчинялись только его воле. Они, в свою очередь, управляли всеми остальными обитателями Цитадели. Далее шли свободные тёмные маги, заслужившие привилегию покидать Цитадель в любое время какими-либо особыми заслугами. Затем тёмные маги, принадлежащие к одному из домов, такие, как Зиго, и как сама Мона, принадлежащая теперь к дому Моргена. Они не смели и шагу ступить без позволения своих хозяев, и должны были являться к ним по первому зову. Каратели подчинялись лишь Главному карателю, а свинолрылые воины своим командирам, которые, в свою очередь, управлялись Нетвалом и Вардульфом. Слуги и рабы Цитадели подчинялись Главному управителю Блоду, тоже Избранному. Они выполняли всю грязную работу. Кроме того, у каждого дома были свои слуги и рабы, носившие такие же ошейники, как Мона, но более тонкие. Таким слугой был и Вардолис, за которым Мона торопливо шла по извивающемуся коридору без дверей. С каждым её шагом голова Крона становилась тяжелее. Она уже пожалела, что взяла её с собой. Коридор, стены которого, покрытые маслянистыми потёками густой жидкости, плавно изгибался, и Моне казалось, что она идёт по нему уже целую вечность. Наконец, Вардолис остановился у маленькой дверцы и открыл её, приглашая колдунью войти. Она низко нагнулась, протиснулась в дверцу и, неизвестно каким образом, очутилась в зале Серебряных шаров. Она резко обернулась, но и дверь и карлик исчезли. Перед ней была гладкая стена.
- Каждый раз одно и то же, - пробурчала себе под нос Мона, вынула из складок плаща голову Крона и водрузила её на стол у стены, на котором стояли каменные ступки и сосуды с разноцветными жидкостями, над столом висели засушенные травы и мелкие создания самых причудливых видов. Крон открыл глаза и обвёл ими комнату.
- Вот, значит, где ты проводишь все дни, - сказал он матери.
- Да, и я узнала много нового. Если бы я умела делать все те вещи, что умею теперь, раньше, то Эйдане не удалось бы убить меня.
- Ты опять за своё! – вскричал Крон. – Пора уже забыть об этой девчонке. Она осталась там, в другом мире, а мы с тобой здесь, можно сказать, почти живы.
- Сынок, я всё ещё чувствую себя виноватой за то, что случилось с тобой, - Мона умоляюще посмотрела на голову. Каждый взгляд на Крона заставлял её вспоминать, как она вернулась в замок Ветров и застала своего сына с отрубленной головой, а затем сражение с падчерицей и гибель, долгие муки и воскрешение. Она ненавидела Эйдану, и готова была на всё, чтобы уничтожить её любым способом. Часто по ночам она не спала, а вела долгие разговоры с сыном, обсуждая различные способы проникновения в Сопредельный мир для встречи с падчерицей. Крон довольно скептически относился к планам матери. С той поры, как крон лишился тела, тёмные силы больше не влекли его, и он предпочёл бы окончательно умереть, а не влачить жалкое существование головы на подставке. Но он ничего не говорил об этом матери. Он по-прежнему боялся её и редко решался ей перечить. Просто каждый раз, когда Мона напоминала ему о сводной сестре, он старался перевести разговор на что-либо другое. Вот и теперь, постаравшись придать лицу заинтересованное выражение, он спросил:
- Что за книги хранятся в том шкафу? – и он повёл глазами в сторону заваленного фолиантами шкафа.
- О, здесь очень много интересного. Я прочла лишь малую часть, но узнала столько…
- Расскажи! – попросил он.
- Немного позже. Сейчас мне нужно закончить то зелье, что я начала готовить вчера, - и она указала на большой дымящийся сосуд вытянутой формы, над которым поднимался лёгкий зеленоватый дымок.
- Что за зелье?
- Зелье забвения. Оно начисто стирает воспоминания и позволяет управлять тем, кому дано. Правда, зелье ещё не готово. Нужно добавить ещё несколько ингредиентов, - с этими словами она достала с полки несколько крыльев блорков и несколько веточек сильно пахнущей флуксы, и поместила в котёл, под которым тут же запылало яркое пламя. Затем вылила из сосуда тёмно-синюю густую жидкость и принялась помешивать её длинной эбонитовой палочкой. Через некоторое время жидкость забурлила и принялась рассыпать золотистые искры. Мона погасила пламя и снова перелила жидкость, теперь уже алую, обратно в сосуд.
- Похоже, получилось, - удовлетворённо сказала она, но тут же добавила, - жаль, что я не могу, как Избранные, добиваться всего с помощью заклинаний.
- На ком же ты хочешь испытать его? – заинтересованно спросил Крон. Всё время, пока мать возилась с зельем, он втягивал ноздрями запахи и косил глазами, стараясь ничего не упустить.
- О, здесь, в Цитадели, достаточно рабов, на которых можно проверить действие зелья, потому что, если оно получилось таким, каким должно быть… - но тут Мона вздрогнула, так как услышала чьи-то тяжёлые шаги. Едва она успела накрыть голову Крона лёгким непрозрачным платком и припрятать сосуд с зельем забвения, как в зал вошли Морген, Нетвал и Зиго. Заметив женщину, они переглянулись, и Морген нетерпеливо дёрнул щекой. Зиго тут же негромко свистнул и явился Вардолис. Карлик выглядел очень испуганным. Он низко и подобострастно склонился перед Главным карателем и его сыном.
- Что она делает здесь? – ледяным тоном спросил Морген. Колени карлика задрожали, подогнулись, и он упал на колени, протягивая руки к своему господину. Из горла его вырвалось невнятное сипение.
- Он забыл, отец, - голос Нетвала напоминал лязганье металла. Вытянув палец в сторону карлика, он заставил того корчиться и извиваться от боли, мгновенно пронзившей тело несчастного. Рот Вардолиса раскрылся в безмолвном крике, по лицу стекали капли пота.
Мона, не выдержав этого зрелища, кинулась к Вардолису и, обхватив его руками, обернувшись к мужчинам, вскричала:
- В чём он виноват? За что вы так мучаете его?
Зиго дёрнулся, будто пытаясь остановить колдунью, но Главный каратель сделал едва заметный знак, и мужчина замер на месте. Нетвал с любопытством смотрел на женщину, удивляясь тому, что она осмелилась вмешаться. Мона, испуганная не меньше Вардолиса, тем не менее, продолжала прикрывать карлика, который, обессиленный, вцепился в её руку и тяжело повис на ней.
- Кто это? – меж тем спросил Нетвал, оглядывая тело Моны оценивающим взглядом.
- Одна из колдуний, принадлежащих нашему дому, - ответил Морген. – Колдунья, забывшая своё место.
Мона содрогнулась. Похоже, она вызвала гнев Главного карателя своим неуместным вмешательством. Мгновенно оттолкнув карлика, она опустилась на одно колено и низко склонила голову.
- Прошу прощения, мой господин, - дрожащим голосом начала она. – Но это жалкое создание – мой единственный провожатый в Цитадели. И если он погибнет, я никогда не найду дороги в свою комнату.
- А она смела! – Нетвал, казалось, забавлялся всем происходящим.
- Скорее, глупа, - Морген окинул Мону уничтожающим взглядом. – Возможно, следует наказать их обоих. Его за непослушание, а её – за наглость.
Мона задрожала. Самые страшные картины промелькнули перед её мысленным взором. Она попыталась заглянуть в глаза Зиго, неподвижно стоящего рядом со своими господами, но лицо любовника было отрешённым и холодным. Тогда она умоляюще посмотрела на Нетвала. Тот, ещё раз осмотрев Мону и задержав долгий взгляд на пышной груди, лениво проговорил:
- Может, простим её на этот раз. Она просто ещё не знает, как следует себя вести.
- Что ж, забирай его, - Сказал Главный каратель Моне, - но это последний раз ты вмешивалась в дела, которые тебя не касаются, - Морген отвернулся, показывая, что разговор окончен. Зиго, всё это время бесстрастно наблюдавший за происходящим, поспешил вытолкать Мону и Вардолиса за дверь зала Серебряных шаров. Очутившись в широком коридоре, ярко освещённом парящими под потолком лампами с переливающимся пламенем, колдунья привалилась к стене. Тело её охватила такая слабость, что она не смогла бы сделать ни шагу. Вардолис же упал на пол у её ног и охватил их тонкими руками. Глаза его с благодарностью смотрели в лицо женщины, он тихонько скулил, выражая благодарность за неожиданное спасение.
- Полно, Вардолис, - Мона выпрямилась и знаком велела карлику встать. – Чем ты провинился? Не должен был приводить меня в зал сегодня?
Тот согласно закивал головой.
- Почему?
В ответ карлик лишь пожал узкими плечами и поманил Мону за собой. На лице его было такое беспокойство, что Мона невольно подчинилась и пошла было по коридору, но, вспомнив о сыне, остановилась.
- Вардолис, я не могу уйти. Голова Крона осталась в зале Серебряных шаров. Нам нужно вернуться и забрать её.
Карлик испуганно помотал головой и, схватив колдунью за руку, потянул её прочь от двери.
- Вардолис, ты что, не понимаешь? – Мона начинала сердиться. – Там остался Крон. Что, если они обнаружат его?
Она повернулась и пошла обратно, но карлик повис, уцепившись руками за её талию, не давая сделать шагу. Он мычал отчаянно и сердито.
- Упрямый уродец! – гневно вскричала Мона. – Как мне теперь вернуть его?
Вардолис, отпустив на мгновение женщину, ткнул пальцем себе в грудь.
- Ты вернёшь его? Ты? – Мона недоверчиво уставилась на маленького человечка. Тот закивал головой, а потом опять принялся тянуть её прочь от зала. Очень неохотно, поминутно оглядываясь, она последовала за своим провожатым и очень скоро очутилась в своей комнате, добравшись до неё намного быстрее, чем обычно.

***


Избавившись от Моны и её незадачливого слуги, Морген задумчиво оглядел зал Серебряных шаров. Нетвал уселся в высокое мягкое кресло и принялся перебирать разноцветные камешки, наполнявшие одну из ваз на столе. Зиго застыл у стены. Некоторое время царило молчание, затем Морген негромко сказал:
- Я узнал, что Тельма и Вардульф задумали уничтожить меня и тебя, Нетвал.
- Вот ещё новость, - лениво протянул тот. – Они постоянно затевают что-нибудь подобное.
- На этот раз дело намного серьёзнее. Они каким-то образом узнали, как можно уничтожить нас, и задумали найти одну из Луанрэ в Сопредельном мире.
- И что? Где и как они найдут её? Ведь ты говорил, что все Луанрэ давно вымерли. – Нетвал продолжал сохранять видимую невозмутимость, но в глубине души его шевельнулся страх.
- Я говорил, но возможно, я ошибался, и в мире ещё существуют эти возлюбленные дочери Анеру.
- Но как Тельма и Вардульф смогли узнать о них? – подал голос Зиго. Морген окинул его взглядом, от которого в жилах мужчины застыла кровь.
- Старая Делла проболталась, - нехотя ответил он.
- Вот ведьма! – в сердцах вскричал Нетвал. Дела была сестрой его матери, Кирки, очень хитрой и коварной. Она часто совала свой нос в чужие дела и стравливала меж собой Избранных. Обозлившись на Моргена за то, что тот заточил Кирку в темнице на острове Самрайя, Делла приняла сторону Тельмы и Вардульфа и отчаянно старалась навредить Главному карателю. Нетвал подозревал, что она приложила руку и к гибели Гора, но доказать ничего не мог.
 – Что же нам теперь делать? – спросил он отца.
- Остаётся лишь опередить их, самим найти Луанрэ и использовать её против наших врагов.
- И кто же будет её искать, а главное, где? – Нетвал нахмурился.
- Искать будет Зиго. Мы отправим его в Сопредельный мир. Правда, мы не знаем, где её искать, но ведь и Тельма с Вардульфом тоже не знают. Они посылают на поиски одного из своих магов, за которым уже следит наш шпион. Так что Зиго нужно будет лишь следовать за этим магом и в последний момент опередить его.
- Что скажешь, Зиго? – Нетвал посмотрел на мужчину, всё это время молча стоявшего у стены.
- Я готов выполнить всё, что вы велите мне, господин, - обратился он к Главному карателю. – Но мне хотелось бы больше знать о том, что я должен найти. Возможно, мне придётся вести поиски самому.
 - Что ж, это верно. Вечером явишься в мои личные покои, и я расскажу тебе всё, что знаю об этих Луанрэ. Но помни, Зиго, если ты хоть кому-нибудь проболтаешься… - и Морген наградил Зиго таким взглядом, что тело у того заледенело.
- Раз всё решено, разойдёмся, - предложил Нетвал. – Мне ещё нужно проверить, как мои воины учатся биться на палашах.
Они покинули зал, и в нём надолго воцарилась тишина. Наконец, несколько часов спустя, в него проскользнул Вардолис, торопливо огляделся, нашёл голову Крона, закрытую платком, завернул её в свой плащ и принёс в комнату, где его нетерпеливо поджидала Мона. Та схватила голову дрожащими руками и поспешила водрузить её на привычное место. Сняла платок, и Крон тут же открыл глаза.
- Хвала Великому Шунарре, ты цел и невредим! – вскричала колдунья.
- Вели слуге уйти, - чуть слышно произнёс Крон. – Я тут узнал такое…