Проклятие рода Уиллоуби. Часть V

       Часть V
Придется и мне изложить свою версию произошедших событий, хотя, если честно, то нет никакого желания. Но на меня надавили – и я подчиняюсь. Эта уступка моя – лишь временная капитуляция, пусть сражение я проиграл, но цель моя еще будет достигнута, и тогда… ну, да ладно, короче, этих никчемных людишек, которые всячески мне препятствовали, и Господь не спасет (а пока пусть верят в него, блаженные овцы).
Если кому непонятно, то я Джон Уиллоуби. О фамилии Джонсон я даже и слышать ничего не хочу – плевать мне на то, как папаша с мамашей носились со своей любовной историей, ох уж мне эти романтики… тьфу! Изображали тут идиллическую картинку, которая могла бы тронуть какого-нибудь слюнтяя, но не на того напали – меня пустопорожними и цветистыми речами не прошибешь. Ни экипажа, соответствующего моим запросам, ни приемов, ни развлечений, ни даже нормальной одежды (по моим меркам). И они хотели, чтобы я чувствовал себя довольным жизнью? Хорошо хоть я – единственный сын, не хватало еще каких-нибудь братцев, сестричек, которые претендовали бы на часть материнского наследства (и так достаточно скудного).
Если Господь, о котором с утра до ночи талдычат все окружающие, и существует, спасибо ему, что не дал возможности моим совершенно безмозглым папаше с мамашей обзавестись целым выводком Джонсонов (наимерзейшая все же фамилия).
Уиллоуби – тоже те еще фрукты, но от них может быть хоть какая-то польза. Это я еще в детстве понял. К ним был смысл подлизываться. Помогло то, что я был похож на мать внешне (опять же – везение или, как сказала бы наша экономка, дар Всевышнего, вот уж зануднейшая из особ!). И это сходство умело эксплуатировал - мне ничего не стоило прикинуться херувимчиком (благо, для этого был весь набор – цвет глаз и волос, который у сентиментальных овечек вызывает ассоциации с чем-то таким неземным, да еще и нежный румянец, а это уже вообще – полный комплект). Дяди и тети дарили мне дорогие подарки, кузены с кузинами презрительно ухмылялись (я уже в детстве их ненавидел и мечтал быть на их месте, они-то своих привилегий не заслужили ничем, да и с виду – какие-то каракатицы).
Им – все, а мне – ничего. И потому лишь, что мать влюбилась в отца? Да не смешите! Я в это не верю. Даже зная ее характер, все равно поверить отказываюсь, и хоть тысячи мне доказательств ее привязанности к старикану дайте увидеть, я только вам плюну в лицо. И вообще – меня лучше не злить.
А что мне делать, чтобы жить так, как кузины с кузенами? Работать? Это мне-то – потомку древнего рода Уиллоуби и сыну джентльмена (пусть даже такого, как Джонсон).
Единственным моим развлечением было доводить старикана. А что мне еще было делать? На ком сорвать раздражение? И он веселил меня, надо признаться. Его так легко запугать. Глаза становятся круглые как тарелки, рот открывается в форме буквы «О», и он застывает на месте, трясется, бедняга! А мы со Сью (горничная наша) так и покатываемся, глядя на его адовы муки.
Вот такой я устроил ему ад на земле – пусть расплачивается за то, как страдаю я, лишенный всех благ по его милости. (В общем-то, это мать виновата, но ее-то нет, а ругаться мне с кем-то надо, иначе от скуки умру.)
- Джон… ваше поведение меня удручает… - он блеет как ягненок, надо видеть его в такие минуты! Ну, форменный цирк.
Ну да ладно о нем, надоело. У меня был план – выбрать из двух дядей, к кому лучше втереться в доверие. Один подозрителен до маразма, другой до маразма доверчив. Естественно, что я выбрал второго. Логично ведь, да? И дядюшка Фрэнсис растаял, когда я, сделав над собой колоссальное усилие, произнес целую речь о том, как страдаю без истинной веры и как мечтаю вернуться в лоно католической церкви.
- Дядя, я чувствую, что нуждаюсь в чем-то, что усмирит и успокоит мой дух, все мои метания от того, что нет какого-то стержня… вы понимаете? Нет смысла в жизни. Я помню, как в детстве вы отвели меня в церковь, не поверите, но я рисовал потом этот храм, видел его во сне…
Он плакал, честное слово! Проблема была решена. Жаль, что он не успел меня усыновить, у меня был и такой план. Хотелось сменить фамилию и получить кусок пожирнее, но, к сожалению, дядюшка был женат. И если со стороны безвольной и апатичной супруги его сопротивления моим планам и не было бы (она даже не вникла бы в это, ленива до безобразия), то родня ее могла вмешаться. А отец ее, брат, да даже и матушка – люди, увы, деловые. То есть, курице этой с родней повезло, не повезло лишь мне, что наши пути в данном случае пересеклись. И я благоразумно умерил свои аппетиты. Я всегда умел вовремя отступить.
На самом деле мне хотелось не столько преуспеть на каком-нибудь поприще (как решил семейный юрист), сколько решить свои проблемы элементарным способом: выгодной женитьбой. Но, будучи Джоном Уилфредом Джонсоном, я мог рассчитывать только на умопомешательство какой-нибудь богатой наследницы и безумную страсть ко мне (в принципе я могу одурачить какую-нибудь идиотку, но опять же – родня ее и юристы могут вмешаться). Зато, будучи Джоном Уиллоуби, я стану уже не таким незавидным женихом, а в своих чарах такой человек, как я, всегда был уверен.
Если уж мой папаша смог жениться на Хелен Уиллоуби, то что говорить обо мне? Он всю жизнь жил за ее счет, а я что, хуже? Даже манеры его (до невозможности идиотские и слащавые) я при желании могу и скопировать, если кому-то нравятся такие зануды. Правда, надолго меня не хватит, ну так после официальной церемонии и заключения брачного контракта, можно снять маску, назад-то пути не будет. Впрочем, совсем уж наглеть я тоже не собирался, жене предстоит оплачивать мои счета, а значит, надо ей все-таки нравиться. Пусть не все время, не каждый день, но хотя бы время от времени, чтобы жизнь не казалась ей совершенно невыносимой.
Больше всего мне подошла бы какая-нибудь бесхребетная дурнушка, которая будет мне так благодарна за то, что такой, прямо скажем, красавец, как я, обратил на нее внимание, что закроет глаза на все.
Я во что бы то ни стало хотел докопаться до истины: почему же все-таки моя мать связалась с отцом? Мне все казалось, тут что-то нечисто. А вдруг Джонсон – не мой настоящий отец (о чем я мог только мечтать!), я мог оказаться незаконнорожденным сыном какого-нибудь знатного лорда, а брак с Джонсоном понадобился моей матери, чтобы скрыть свой грех. Мало ли – может, тот был женат или еще что? В любом случае, информация могла пойти мне на пользу. Настоящего старикана ведь можно и шантажировать.
 И я прочитал ее письма к отцу Бентли – один сентиментальнейший вздор, охи да ахи, тошнило от каждой строчки. Информации – ноль. Но одно место меня все-таки заинтересовало, у меня нюх на такие вещи.
«Мэтью – человек бедный, но гордый. Он никогда не примет мою жертву – я должна скрывать от него все, что касается наших семейных тайн. Он не должен считать, что ради него я отказалась от чего-то, значимого для меня, о, он не должен так думать, одна мысль о муках его совести и ранах, нанесенных его самолюбию, для меня настолько непереносима, что я готова замолчать навеки. Он верит, что брак с ним – для меня единственно возможное счастье, и эту веру его ничто не должно пошатнуть».
Значит, все-таки что-то есть, темнишь ты, мамаша. Пошел я к Бентли – самого его нет в живых, но племянница его, как говорят, многое о нем знала. Живут они с маленьким братом в черт знает каких условиях, даже дом моего папаши получше. Племянница собой недурна, но нрав – это что-то! Даже я поперхнулся. Предлагаю ей деньги за информацию, она вскочила и вытаращилась на меня своими огромными черными глазищами.
- Тысяча чертей! – воскликнула она, буравя меня своим взглядом самой настоящей ведьмы, о которых я только в сказках читал, да и то – там-то их никогда не боялся, а тут аж отпрянул. – У меня нет средств, но есть гордость. Это – все, что у меня осталось, и это никто не отнимет. В особенности – такой нахал, как вы. Вы смертельно меня оскорбили. Идите к Дьяволу!
Если кто не понял, то у меня гордость есть тоже, охота мне больно таскаться по разным домам, да выпрашивать что-то у родственников, вот просили бы у меня. Тут я показал бы им всем, где раки зимуют, и кто они, а кто я. Так что эта поганка даже пришлась мне по вкусу.
Я заподозрил, что Сара Бентли играет роль, и информацию, которой она владеет, она не продаст задешево. Мы долго смотрели друг на друга, я чувствовал, что мы еще сможем договориться. И так, в конечном счете, и вышло. Только жаль, пользы мне это не принесло, ну да об этом расскажет она сама. А я умываю руки.

       (продолжение следует…)