У кондуктора тоже бывает плохое настроение...

Никто не может быть в чем-то уверен, и поэтому
 так важно вовремя поискать надежное убежище.
Туве Янссон «Дочь скульптора».



Я пыталась не закрывать глаз, но это неизбежно происходило. И только они не верили в то, что я умираю. А я умирала. На их глазах. Лежа на асфальте, и оставляя в его трещинках чистую кровь простой девушки. Я умирала просто так, как пишут в протоколах - несчастный случай. Я лежала и старалась ухватиться за остатки сознания, ещё бродящие в моей голове, а острый, голубой в преломляющихся лучах зимнего солнца, осколок стекла торчал из моей груди, путаясь в мелких перышках пуховика, и судорожно подрагивал, когда я пыталась сделать вздох.
А они... Я смутно всматривалась в заплаканное лицо Марины, которую сводило судорогой отвращения - она держала мою голову на коленях, ведь сейчас мы ждем "скорую", она должна вот - вот приехать! - тихим голосом уверяет она, - потерпи, Юлечка! и белым платком вытирает капли крови, стекающие с уголка рта. И где-то рядом - безмолвно скованная Оля, в глазах её - то, что называется гневом, гневом, дикий страх которому причина.
Как жаль, что мы так далеко от дома. И рядом даже стоят несколько людей, иногда робко дающих советы, но их лица уже серы, а это значит, что конец мой неизбежен. Простите меня, - пытаюсь сказать, но получается только глухой стон. Нет, я не чувствую боли. У меня просто агония. Агония, вызванная белым небом над головой и таким обыденным шумом машин.
Я слышу, они плачут, пытаются молиться и сходят с ума от получасового простоя секунд - бездействия. Пожар в груде растет и начинает пробираться в голову.
Мне холодно, - шепчу. Они слышат, они стали уже неким целым для меня, осталось немного, и я больше не буду одной из них.

В глазах застыл танец осенних листьев, проносящихся в вихре ветра и мелкие капли дождя, в тот поздний вечер в парке, когда жизнь была наполнена одним часом счастья и ожидания чего-то нового. Перепрыгивая через мысли, я смотрю на себя с высоты: мои руки такие тонкие, маленькие, как у подростка, мое сжавшееся в спазме горло, одну замерзшую слезу на щеке, бледное лицо и ярко-алый от крови рот. Это я. Мой последний час жизни.

А ведь я ехала к тебе, понимаешь? Ты сейчас спишь, наверное. А может, спешишь на работу, или завтракаешь и не знаешь, что в этом маленьком городе скоро умрет ещё один слабый человечек. Слабый потому, что спешил к тебе, но опоздал, радовался тебе, думал о тебе, проливал из-за тебя слезы, но ни разу не сказал тебе о том, что любит, пусть даже и не любя ещё по-настоящему. Как ты узнаешь, что я умерла?
Рука медленно дергается - позвоните ему! Телефон, телефон - стараются выговорить губы, пропитанные и скрепленные как печатью.
- Врач уже едет, Юлечка, потерпи, ну, пожалуйста, - Олечка роняет слезу. Не надо! Не плачьте! Твоя слеза не должна проливаться зря! Пока я вижу вас, не смейте! - Она отвернулась и дернула плечами.
Холод сковал позвоночник. Огонь, будто змея, пустил пламень по рукам и замкнул запястья. Я думаю о твоих глазах, откладываю в памяти каждую твою черточку, пожалуйста, приди же. Ты не чувствуешь меня? А я больше не буду дразнить тебя? Ну же! Давай!
Там, там, за поворотом этого незнакомого дома ты случайно зашел купить сигарет. И сейчас я увижу твое лицо, и мне станет легче.
Я смогу открыть глаза... обещаю...
Звуки пропадают, огненные языки борются с ледяными змеями. То холодно, то жарко. А вот, тот самый вечер, я вижу тебя на кухне, ты не выспался. Свет из окна падает на твои волосы и мне хочется их пригладить. Я хочу повторить этот жест, сейчас. Но нет, не могу, только дышать начинаю чаще - теперь больно! Слезы, я чувствую, как они превращаются в бриллианты на щеках...
Отдайте их, отдайте, только ты приди быстрее! Я прошу тебя!
И твой поцелуй, будто крылья бабочки... Я схожу с ума, ведь это так просто... если плачу, значит, ты придешь... я хочу плакать, Господи... Я хочу умирать, но только бы видеть тебя!
Я не знаю больше слов и молитв, но у умирающего должна быть исполнена последняя просьба - не звоните маме - она поймет меня, простит, но не хочу, чтоб она видела меня слабой... Рывок, ну вот, я ещё могу, осколок проникает дальше, где-то всхлипы и голос хриплый:
- Я врач, что происходит? Ужас!!!! "Скорую" вызывали? Как ещё не приехала? Отойдите от неё...
Ледяные змеи медленно побеждают. Почему ты так много значишь для меня?
Ты не видишь, как я умираю. Я просто засыпаю под тихое пение ледяных змей и огненных птиц в груди - они заключили мир.

Я жалуюсь тебе по телефону, как ребенок, а ты жалеешь меня... А на следующий день говоришь: "Доброе утро!", и я тону в руках твоих....
Я сегодня забыла покормить хомяка. А он такой маленький, беззащитный, кто его теперь будет нянчить? Он итак мало живет, а я люблю его и сейчас, наверное, плачу. А если он тоже умрет и тогда его не станут хоронить... нет-нет-нет.... пусть только не исчезнет то, что я люблю...Может, я смогу своей смертью продлить их жизнь. Надеюсь, хомячки не плачут, как их хозяева...

А я так и не видела памятник Родине... И никогда не пробовала авокадо. И больше не смогу обнять тебя. Жаль, что я не оставлю след в твоей душе. Жаль, что ты не знаешь, что я полюбила тебя. За что?
За то, что у тебя есть все, а мне не хватало только тебя.
Я больше не увижу цветных снов. А, главное, простите меня! Простите за бардак на полках, за опоздания, за глупость, а главное, за то, что люблю его больше Вас. А ведь я просто ДУРА. Пусть...
Ткань рвут, и белые змеи радостно ныряют в перышки пуховика. Его вынули, и шерсть запуталась в потоке крови. Сейчас я напоследок открою глаза и придумаю, что и ты здесь, а потом я не умру и ты принесешь мне апельсины в палату реанимации...

Противно запищала машинка на пульсе, я судорожно сжала руку Олечки и полуулыбнулась Марине: не скучайте, мол. И решила вздремнуть, и увидела твои заботливые руки, прикрывающие меня пледом и обнимающие за плечи.

И внезапно в голове всплыл один момент. Раньше я всегда ездила в одном и том же автобусе, когда я заходила в него, или вообще, кто-нибудь заходил, кондуктор - молодая женщина - улыбалась и звонко говорила: "Доброе утро, товарищи - пассажиры! Удачного Вам дня..." и вечером: "Добрый вечер, приятного окончания рабочего дня...". И я замечала, что ей часто грубили, ругали её, но улыбка на её лице была искренней и никогда не менялась...
И теперь, на секунду, прежде чем опуститься в объятия Морфея, я подумала, что у кондуктора, наверное, тоже бывает плохое настроение...