Стервами не рождаются... Ч. 2

       Липкий от кофе телефон бузит - как пьяница шатается на заваленном бумагами столе и норовит спрыгнуть на пол. Тяжко: два часа тотального обзвона, а результат нулевой. Может все потому, что завтра пятница тринадцатое? Нет, глупости и предрассудки! Раз в расписании стоит съемка, значит нужно, во что бы то ни стало, найти что снимать. Казалось бы – чего проще – взять какой-нибудь пресс-релиз и не маяться. Но куда там, нам хлеба не надо – работу давай! Пресс-релизы удел штамповщиков!

       - Эй, алло! – В мою опущенную макушку кто-то постучал. - Не вытанцовывается каменный цветок?
       - Мишаня! Ты ж должен чемоданы собирать?
       - Так уже! А неделю доработать надо.

Миша Пахотин без сомнения один из самых талантливых студийных операторов. Интеллигентный дока, эдакий господин с камерой, с терпимой долей занудства. В разные мы с ним экстримально-скандальные ситуации попадали, однако не было случая, чтобы он вышел из себя или послал кого далеко.

Но так жизнь устроена, что лучших всегда куда-нибудь забирают. Не так давно съездил Мишка к дальним родственникам в Штаты. Между делом заглянул на местное телевидение. А там его спросили – что умеешь? Ну, он, как Кот Матроскин и давай перечислять. У американцев глаза на лоб от такой универсальности! Где им понять, что наших ребят жизнь заставляет становится многостаночниками.

У Мишани уже билеты на руках и светлое заграничное будущее впереди. В благостном настроении напутствует:
       - Сильно не подпрыгивай, все равно что-нибудь да найдешь. Только постарайся без ужастиков.
       - В смысле?
       - Не хочу я кошмаров напоследок.
       - Да почему обязательно кошмары? Сейчас буду изобретателям звонить, вдруг у них любопытность какая созрела или врачей потрясу.
       - На той неделе мой тезка тоже обещал разлюли-малину. А привез в анатомичку. Снимай, говорит, как происходит идентификация найденных останков. Хорошо ему – ушел со специалистами общаться, а меня с кипящими кастрюльками оставил.
       - Зачем там кастрюльки?
       - Затем, что в них головы вываривают. Череп-то голый нужен, чтобы по нему черты лица составить. Поднимешь крышку, а изнутри на тебя кто-то смотрит!
       - Ма-а-а-ма! Спасибо, Миша! И так тошно, так ты мне от щедрости кипящих черепов добавил! Иди, клянусь завтра обойтись без анатомички. Я там никогда не была и не собираюсь! Меня по приговору суда в морг не затащишь!

Медики-изобретатели клюнули. Пообещали показать нечто, которое станет для всех бомбой. Ну, если не для всех, то, по крайней мере, для тех, кто, устраиваясь на работу, хочет скрыть, что пьет или колется. Достаточно ногтя или волоска, чтобы умный аппарат вычислил по ним все пороки хозяина.

На следующее утро я улыбалась и важничала. Еще бы, предвкушала не сюжет – шедевр! Пока бригада загружалась в машину, шепнула водителю адрес и получила в ответ недоуменный взгляд. Ехали молча, Мишка дремал, а похмельному технику Грише было совсем не до разговоров.

Двухэтажное здание совсем не походило на больницу: ни дорожек, ни лавочек для пациентов. Видимо очень секретный объект, раз нет даже таблички рядом с обшарпанной железной дверью. Реакция оператора оказалась неожиданной – едва выбравшись из машины, он тут же громко присвистнул.
 
       - Однако не ожидал!
       - Тебе не нравится, что нас не встречают? Точно говорю - нас ждут. Подожди, сейчас увидишь!
       - Да я уже все вижу … мы вроде друзья и вчера с тобой говорили…
За Мишиной спиной образовалась физиономия техника. Глаза-щелочки на ней тут же округлились, а из пересохшего горла вырвался фальцет.
       - Нет, есть справедливость на свете? С самого утра одно наказание за другим!
       - Отставить сольные выступления! Вперед, Франция, за орденами! – Скомандовала я и первой направилась к зданию.
 
Между тем железная дверь оказалась незапертой. Грохоча и стукаясь об углы своим скарбом, мы заползли в полутемный тамбур, где у железной решетки молча маялись какие-то мрачные люди. Решительно надавив на кнопку звонка, пришлось еще раз надавить и на Гришку, потому что тот снова заныл:
       - Плохо мне что-то, может, я лучше в машине посижу …

Тетенька-колобок в белом халате, неожиданно материализовавшаяся за решеткой, погрохотала замком и заученно протороторила:
       - Головой по сторонам не вертим, смотрим только мне в спину, идем быстро и молча. Все понятно?
       - Да-да! – Ответили мы на разные лады и гуськом двинулись по гулкому коридору, отделанному скользким кафелем.
       - Миш, а Миш, а что это за мерзкий запах? – Я почему-то была не в силах молчать. – И почему так много столов? На них кто-то лежит или мне кажется? – Я даже приостановилась, чтобы лучше рассмотреть боковые помещения.

Оператор, налетев на меня сзади, чуть не грохнул на пол камеру. Секунду выразительно посмотрел … и тут его прорвало. Такого отборного мата я от Пахотина никогда не слышала. Я даже подумать не могла, что он знает подобные слова. К яростному монологу присоединился щенячий скулеж Гришки.

Медсестра-колобок развернулась и властно оборвала выступление дуэта:
       - А ну, тихо, успокоились! Я понимаю - у всех людей разная реакция на наше заведение. Морг есть морг!
       - Как морг? Это морг? – Я не верила своим ушам.
       - А что еще по-твоему? А вчера обещала … - Мишка в сердцах махнул рукой. – Меня, говорит, по приговору суда, говорит …

Глядя на разноцветные физиономии коллег - одну пунцовую, другую бледно-зеленую, и все еще отказываясь верить в то, что вот так, запросто и по доброй воле оказалась в настоящей анатомичке, я начала трястись от смеха. Глядя на меня вдруг прыснули и оператор с техником. Засмеялась даже тетенька. Мы стояли и хохотали, как стая ворон, чем дальше, тем больше, а из-за углов стали выныривать синие шапочки любопытствующих сотрудников – это кого ж в таком месте на ха-ха пробило?

       - Я знал, что на телевидении веселые люди работают, но к нам такие почему то не приходят! – Мужчина в отутюженном белом халате радостно раскинул руки в стороны. – Милости просим, гости дорогие! Я вас жду-жду, а вы тут. Пойдемте на второй этаж, чай будете пить?
       - Нет! – В один голос заорали мы и замотали головами.
       - Нас просто время поджимает. – Поспешила я сгладить неловкость. – Давайте начнем скорее работать. Показывайте вашу хитрую машину.

Наверху, в маленькой комнате, отделанной таким же белым кафелем, что и все вокруг, Сергей Иванович виртуозно пробежался по кнопочкам небольшого прибора и, довольно улыбаясь, вопросил:
       - Ну-с, с кого начнем?
       - В смысле!?
       - В смысле кто пожертвует для исследования, например, свой волосок?
Мы с Мишей дружно запустили пятерни в свои шевелюры и протянули доктору добытый урожай. Гриша, повернувшись к нам спиной, с повышенным вниманием продолжал возиться с аппаратурой.

       - Все у вас в порядке, мои дорогие. Впрочем, я и не сомневался. – Сергей Иванович улыбнулся, а затем с грустью вздохнул. - А ведь вам, наверное, хотелось бы заснять момент, когда эта красная лампочка начнет мигать, а все стрелки сойдут с ума? Надо что б алкоголь показало, наркотики, амфитамины … Молодой человек! – Обратился он к Грише. – Не хотите нам помочь?

Физиономия нашего техника пошла пятнами.
       - Я? Зачем? Кролик вам что ли? У меня все хорошо, не надо меня исследовать! И волос не дам и так их у меня мало …
       - Что вы, что вы! Не волнуйтесь так! – Замахал руками хозяин аппарата. – Мне до шкафчика через ваши штативы не дотянутся, вот я и хотел вас попросить подать заготовленные студентами препараты.
       - Это пожалуйста! – Довольный Гришка с готовностью распахнул стеклянные дверцы и …. грохнулся на пол.
Пришлось бросать все и приводить в чувство впечатлительного члена съемочной бригады.

       - Вот уж не думал, что будет такая реакция. – Опять завздыхал Сергей Иванович. – Но вы же много где бываете и не такое, наверное, видели?
       - Точно! Только Гриша у нас особенный, ему стоит пальчик показать … отрезанный … и готово! – Не обошелся без подколки оператор, с любопытством разглядывая плавающую в формалине синюшную кисть руки.
       - Ничего-ничего, мы сейчас вашего юношу чаем напоим!
       - Не-е-ет! Никакого чая! – Проблеял очнувшийся техник.

Наконец начали писать интервью. И вдруг … бамс-с-с … вдребезги разлетелась лампа в осветительном приборе … хр-р-р-р … сполз по стене белый, как кафель на ней Гриша.
       - Милый, ты лучше иди на воздух! – Решила я прекратить мучения бедолаги. Мне кажется, я даже услышала, как в Гришкиной голове что-то щелкнуло и он, как охотничий пес, получивший команду, сломя голову ринулся вниз. Мы только успели, перегнувшись через перила, увидеть его согнутую спину.
       - Ох, не туда он побежал! – печально выдохнул Сергей Иванович. – Хотя, наверное, сейчас вернется.
       - Не туда – это куда?
       - Это в трупохранилище!
       - Стой, Гриша, Стой!
Но было уже поздно. Дверь плотоядно чавкнула и проглотила беглеца. Что-то сейчас будет!
       - А-а-а! О-у-у-у!!!
       - Софья Павловна, будьте добры, выведите юношу! – Прокричал в гулкие недра первого этажа Сергей Иванович.

Колобок в белом халате немедленно материализовался, невозмутимо кивнул головой и покатился к невидимой двери. Через минуту томительного ожидания, медсестра появилась уже с Гришей, который схваченный сильной рукой за загривок покорно плелся за ней на четвереньках. Они так и прошествовали по всей длине коридора: ни дать, ни взять – дама с собачкой!

Интервью у нас получилось с примесью сюрреализма – нас трясло и колотило от смеха на каждом вопросе.
       - А если человек … ха-ха… долго не пил…хи-хи… аппарат все равно покажет?
       - Конечно …ха-ха-ха… даже месяц назад, даже два!

Осталось записать стенд-ап. Выйдя на крыльцо и глянув в зеркальце, я снова закатилась в рыданиях смеха: с таким макияжем впору фильм ужасов снимать и главное – обстановка то какая подходящая! Кое-как утеревшись, встала на ступеньках и выдавила осипшим голосом заключительные фразы.
Стоящий рядом народ смотрел сочувственно.

Сергей Иванович вышел нас проводить.
       - Какие же вы душевные, веселые люди! Эх, жаль – чайку мы с вами не попили! Приезжайте, будем вас ждать!
Хмурая очередь на крыльце оцепенела.

P.S.
Смех – самая сильная защитная реакция организма. Увы, но так сильно я больше никогда не смеялась.