тоже про любовь 2

Он шел по мокрым земляным кочкам пустыря за собственным домом. Шел грузно, покачиваясь из стороны в сторону, не обращая внимания на убегающую из под подошв его добротных ботинок, расплакавшуюся грязь. Он нес на руках любовь, точнее труп любви. Нес ,столько шагов, сколько нужно было для того, что бы душа простилась с этим чувством. Потом бережно опустил её на землю, собрал мокрых веток в паре шагов от себя, полил их из флакона с бензином для зажигалок, вынутым из кармана штанов, положил любовь сверху и нажал на кнопку Zippo. Пламя вспыхнуло и опалило его брови. Он поднялся и стал наблюдать, как на его глазах, труп любви медленно истаивал под жадными зубами огня, потом голова взорвалась болью и все исчезло…
Он пришел в себя в камере местного милицейского изолятора, в луже воды, крови и собственной мочи. Над ним стоял заросший щетиной страж закона и методично пинал его носком армейского сапога в живот…потом снова все исчезло.
Холод пронизывал спину насквозь, выкручивая кости и выдавливая глаза из глазниц. Бетонный стакан карцера не пропускал ни единого лучика света. Заныли сломанные ребра. Свет ворвавшийся через внезапно открывшийся люк, резанул по глазам физически ощутимой болью…
Спустя день, он сидел в кабинете следователя и перечитывал подписанное им вчера признание. Буквы слились в монотонную дорожку арабской вязи и память, почувствовав брешь в сознании, унесла его в события предыдущей жизни.
Капитан Зорин опоздал на мотовоз, поезд в несколько вагонов, который развозил офицеров военного городка на суточные дежурства по площадкам. Зорин с досадой представил, во что выльется ему это его опоздание. Забежав в расположение части и позвонив другу Комлеву на площадку он договорился с ним о еще одной смене, зашел в кабинет комполка и вышел оттуда с подписанным рапортом на один выходной день в счет отпуска с сегодняшним числом. Подходя к дому он купил в киоске пару килограмм помидоров и десяток яиц. Хлеб как он помнил с утра был. Зайдя в свою четырехкомнатную квартиру, он, по отсутствию обуви машинально отметил, что его жена Люська, еще не вернулась с института, аккуратно сложил свою обувь в настенный шкаф и направился на кухню, выгружать продукты. Включив электро плиту и вылив на большую сковороду изрядное количество подсолнечного масла, Зорин разбил яйца в большую миску, плотно прикрыл дверь на кухню, открыл окно и присел с ожидании, когда же электроплита Брест разогреет масло до нужной температуры. Перед глазами стояли счастливые лица его дочерей от первого брака, которые уехали на лето в Данию к своей родной матери. Очнулся он от треска раскалившегося масла. Видно спал не больше пятнадцати минут. Его внимание привлек шум в одной из комнат. Жена, догадался Зорин. Он аккуратно приоткрыл дверь и с улыбкой на цыпочках стал подкрадываться к гостиной. Да, это была его Люська. Она голая лежала на ковре, а на ней пыхтел какой то голый мужик. Душа Зорина вылетела из тела, сделала круг над голыми дергающимися телами, подлетела к Зорину и аккуратно,на вытянутых руках извлекла из его сердца труп любви. Капитан, посмотрел на призрачное тело покойной у его ног, отвернулся и пошел на кухню. Схватив прихваткой рукоять сковороды с шкворчащим на ней маслом, он вернулся в комнату, в которой неизвестный ему голый мужик пользовался его женой и вылил кипящее масло на его спину. В воздухе разнесся вкусный запах шашлыка и одновременно рев и крик занимающейся сексом парочки. С минуту понаблюдав, как эти двуногие животные корчатся у его ног, капитан решил проявить сострадание. Схватив с полки для телефона большую отвертку с деревянной ручкой, он вогнал её в шею подонку, покусившемуся на его жену. Затем проделал ту же самую процедуру с Люськой и бросив отвертку, вернулся к порогу комнаты,на которой лежал полупризрачный труп любви…любви убитой его женой и её любовником, убитой умышленно с особой жестокостью…но он уже наказал убийц…
Зорин поднял на руки труп любви и пошел прочь из квартиры…

Спустя месяц, Зорин смотрел, подслеповатыми, от расплывшихся синяков, глазами на присутствующих в зале суда репортеров, на приглашенных и просто ротозеев, на обличенную высшей властью судью в шутовском парике…он ждал, ждал пока хоть кто то их них скажет хоть одно слово сочувствия в сторону жертвы…но все наперебой жалели убийц и осуждали его меру возмездия…Кто то осторожно тронул капитана за плечо, в его глазах, залитых слезами боли, вспыхнула яркая вспышка , пространство вокруг него свернулось в гигантскую трубу и капитан быстро полетел вверх, навстречу сияющему впереди свету…