Ральф ю

Ральф Ю.

       Автор, приносит извинения возможным читателям, так как, не исключено, что он допустил в этом потоке бреда несколько крупиц смысла. И пунктуационные ошибки…

Странная история произошла со мной в одну интересную ночь. Ночь, она всегда цепляет чем-то непонятным, необычным. Особенно эта.
       К слову раз уж я это рассказываю, не грех и представиться- меня зовут N, мое имя очень часто путают с женским Энн, но женщина плохой бармен. А я бармен хороший- и потому мужчина. Уже много лет я сижу здесь за этой грязной и не совсем выдающейся стойкой, в заведении под названием «Рассвет».
       Кто мог придумать столь идиотское название самому грязному гадюшнику на всем свете, я не знаю. Видимо вся причина в том, что люди по природе своей привыкают к названиям, а в дальнейшем дают им власть над собой. Я получается не исключение. Сижу я в «Рассвете» уже много лет- маленькая серая комнатушка с потрескавшимися стенами и тремя окнами, напоминает мне корабль, плывущий в глубокую задницу. Но это знаете все больше предположения, ибо места назначения мы никак не можем достигнуть. Вот и остается думать, да беседовать о жизни с прихожанами. Прихожане - это посетители «Рассвета» - гнуснейшие и, при этом милейшие ребята. Все, что делают эти люди - пьют. Причем потребляют определенно все, и в огромных количествах. Но, так как напитки в баре имеют свойство не заканчиваться, им прощаются любые дозы.
       В тот вечер я вращался на стуле вокруг своей оси и озирал собравшихся здесь прихожан. Возле зеленого столика, как обычно сидел престарелый мужик в шляпе с пером- толи пират, толи актер- звали его по-моему Альбрехтом или, как-то в этом духе. Приходил он незаметно. Садился всегда один. И весь вечер глушил самогон, прямо из горла бутылки. Иногда падал лицом вниз. Иногда вверх.
       За соседним столиком квадратной формы сидели женщина со змеей. Причем если бы я увидел их первый раз, то не смог бы отличить одну от другой. Обе были черные большие и пьющие. Обе, почти не говорили и лишь шуршали, когда что-либо нарушало их покой.
       За самым дальним столом скромно располагался Ленин – он, что то писал и периодически просил налить марсельезы с кровью - один из фирменных напитков. Но так как в нашем баре официантки не приветствовались - Ленин наливал себе сам. Когда яркая жидкость обжигала ему рот - он застенчиво улыбался и тер лысину. Когда же коктейль достигал места назначения, вождь пролетариата вставал и кланялся вашему покорному слуге. Четвертым завсегдатаем был котенок. Котенок был очень совестливым и потому пил больше всех. Маленький пушистый комочек умудрялся надираться до таких соплей, что начинал говорить. Причем говорил исключительно стихами.
       Пятый стол был самым оживленным - там играли в карты три приятеля. Как-то их идентифицировать мне никогда не удавалось. Единственное, что я помнил, как эти товарищи заказывали вино. И время от времени грустно улыбались. В этом месте все искали понимания с самим собой. Почему, только я не понимал. Не уж то докопаться до сути они могли только по горло в грязи? Все пили.
       Когда хлипнула стальная дверь бара, никто даже не оглянулся. А в образовавшуюся щель, тем временем протиснулся невысокий мужичок. Прихрамывая, он двинулся прямо к стойке. Были на мужчине серые шерстяные брюки, плащ, и шляпа с подогнутыми краями. Впрочем, шляпу он сразу же снял. Чуть плешивая голова, как будто просила сожаления. А глаза смотрели, казалось, вглубь себя. Но при этом, абсолютно поверх других.
       - Здравствуйте, я Ральф - произнес мужчинка, поудобнее усаживаясь на вертушке барного стула - вы не против если я здесь посижу?
       - Нет, конечно - глупо отказывать новому посетителю. У нас как раз был шестой столик.
       - Простите, но мне совсем не нужен столик. Здравствуйте, я Дьюи - повторился коротышка и мило улыбнулся, глядя куда то за мое плечо
       - Не понял - основная беда бармена - это сумасшедшие. И у меня не было никакого желания обслуживать шизофреников.
       - Вы не подумайте - мужчина заулыбался еще милее. Я не псих. Просто я тут не один.
       Мужчина прочертил перед своим лицом подобие круга.
       - Ааа! - беседу продолжать не хотелось совсем. Мужчина улыбнулся и погладил себя по затылку.
       - Не поверили - это бывает. Просто нас как бы двое. Но второй он не личность - он просто мне всегда мешает. Его зовут Дьюи. Но даже притом, что он по сути своей лишь проблема на мою задницу - не представить его было бы как-то не вежливо.
       - Вы уверены, что попали именно в то место?
       - Это ведь рассвет?
       - Да, если не ошибаюсь
       - Ну вот видите - значит в то самое. На самом деле, я пришел поговорить.
       - О чем же?
       - О вас. О нас. О всех понемножку. Я знаете ли люблю обхаживать так целые города - и со всеми беседую. Ну и Дьюи со мной. Он знаете, бывает очень уродлив, что руки мертвых. А иногда он очень мил. Хотя, что не говори его любимая работа - портить мне жизнь. Ведь как-то я гулял по парку - знаете , милая такая осенняя пора и все такое. Иду я неспешно по тропинке - курю. А впереди там статуя возвысилась над людьми и стоит. А народ вокруг нее собрался - плачет. Бабушки рыдают, мамы с детьми, люди нестандартной ориентации слезами заливаются. И все, при этом стараются поближе к постаменту подойти, чтобы рукой коснуться. А там, значит, на этом постаменте, мраморном человечек невзрачный стоит, бронзовый. Маленький такой, скромненький- а на плечах его куб. Куб с глазами, с носом- в общем порядочная такая картина. Ну остановился я докурил сигарету - ближе дай, думаю, подойду.
       Сделав паузу, Ральф рассмеялся. Он несколько раз ударил рукой по коленке- после чего затих. Поднял печальные глаза на меня и, вновь уставившись за плечо, попросил бутылку водки. Я открыл холодильник и поставил ее на прилавок. Ральф сдернул крышку и отхлебнул. Я окинул взглядом зал. За Ральфом наблюдал Ленин. Одной рукой он почесывал голову, другой грозил мне пальцем. Хотя, может быть, просил выпивку, но у нас нет официантов.
       - Вы готовы слушать?
       - Ради бога. Продолжайте.
       Трое парней на время прекратили играть в карты. Один полез за пазуху и достал записную книжку. Видимо, сейчас записывают счет, подумал я.
       - Так вот, сигарета осталась позади меня. Сам же я двигался к восторженной толпе. Под ногами хлюпали слезы. Их было так много, что я даже промочил ботинок - а ведь это такая дефицитная кожа. Рядом, с памятником стояла маленькая девочка и гладила шершавый мрамор своей щуплой ручонкой. «Посмотрите, какие они бриллиантовые. Вы только посмотрите»- как заведенная, твердила маленькая глупышка, не прекращая плакать. Я встал за их спинами, а их рты уже повторяли: «Бриллиантовые! Бриллиантовые! Бриллиантовые!». Один дедушка, видимо ветеран, даже попытался застрелиться, но его остановили. Пистолет буквально выдернули из его рук, а он все переживал, что не сможет прикоснуться к этому бриллианту.
       - При чем здесь бриллиант? - я остановил рассказ Ральфа. Толкование бреда привносило в него кураж
       - Зубы бриллиантовые. У постамента были драгоценные зубы. Такие огромные и блестящие - вот все и кричали. И тут, ни кстати появился Дьюи и закричал, что зубы из хлеба. «Из хлеба! - закричал он - вы только посмотрите». И зубы действительно стали хлебные, а затем и вся кубическая голова превратилась в мякиш. Он так заколыхался на плечах и упал - прямо в слезы. Слезы тут же впитались в эту буханку. А люди посмотрели на меня. Это же Дьюи, все он - но как им было это объяснить. Один мужик суровый такой: в куртке и штанах спортивных, вышел вперед и смотрит. Ну, говорит, получишь ты у меня плешивый. А я ему: ты бы хлебушек скушал. Он же слушать не стал, вместо этого назвал меня «сукой» и кинулся с кулаками. За мужиком побежали все, и дети с мамами, и представители неклассической ориентаций, и ветеран с пистолетом, и девочка. А голова размокла и растворилась. Вот, видишь бармен, это и есть проделки Дьюи. А в сущности, если подумать какая разница, из чего эти зубы.
       -Хм - многозначительные фразы очень часто помогают поддерживать беседу.
       - Я сейчас подожди немного.
Ральф поднялся, застегнул плащ и пошел к Ленину. Вождь пролетариатов все так же помахивал пальчиком, и хмурился. Подойдя к столику- Ральф достал из кармана скомканный листок бумаги и прочел:

       - Я вас любил, как голова,
       Что по утру зовется кубом
       Моим вам, инфернальным другом
       Не быть - ни есть мои слова.
       Не жить, как Ленин в Октябре
       Хоть вы и так то, впрочем, Ленин
       Не в силах преклонить колени-
       Забудьте вождь о голове

С этими словами Ральф откусил Ленину голову. Она деликатно отделилась от тела и поместилась внутри моего странного посетителя. Сам же Ленин превратился в скомканный кусочек бумаги, который Ральф положил в карман плаща. Проглотив голову, он вернулся к стойке бара.
       - Продолжим? – спросил Ральф
       - Да конечно - в «Рассвете» мне случалось видеть еще и не такое. Да и Ленина, честно говоря, мне было абсолютно не жалко.
       - Как вы прекрасно понимает дурацкие истории не заканчиваются после первой точки. Итак, однажды я плыл по далекому морю. Корабль был позолочен, а я, как и полагается, был его единственным капитаном. Плаванье было не долгим, - по крайней мере, так казалось, каждый раз, когда мы проходили очередной шторм. И вдруг мы уперлись в остров- знает такое иногда бывает. Все произошло внезапно- поэтому мы успели испугаться. Да, да, там было еще четыре человека - но про них и так уже много написано, поэтому на берег сошли только Я и Дьюи. Берег был мраморным, как будто пропитанным, тиной - он начинался от моих глаз, и заканчивался там, где начиналась усталость. ТО есть стоило лишь сомкнуть глаза и он заканчивался. Я понял, что надо спешить и напряг зрение. Разгребая ногами непослушный, ватный песок, я пошел вперед. Не удержавшись, моргнул и уперся в человека. Это был обросший, нелепый оборванец. Он сидел в детском костюмчике- вокруг него валялись рюшечки и платочки. Одна рука у него была детской, а вторая мертвой. Зато глаза еще не успели никуда уйти. И они смотрели на меня. Человек тряхнул засаленными морскими прядями волос. В глазах его стояли слезы. Ноги его были босыми и грязными. И у этих самых ног рос прекрасный цветок. Цветок колыхался и пел на тонком стебельке, а мужчина плакал и смотрел на меня. Он сидел на этом берегу уже долгое время. Попасть к нему не сложно, стоит лишь закрыть глаза. Я хотел побыть с ним недолго и выслушать его историю. Он плакал, как маленький. И при каждом всхлипывании он становился старше и старше, а побрякушки вокруг его рваной одежды облепляли его, как водоросли. Цветок же оставался нетронутым, и тянулся к детской руке мужчины. Но тот лишь отталкивал его каждый раз. Рука молодела, стоило ей лишь прикоснуться к цветку. Наклонившись к моему уху- этот грязный персонаж рассказал мне, что очень устал. Он не видит смысла в этом растении, которое спасало его в юные годы. Он так хотел страдать. Но не мог - цветок мешал ему и заставлял не думать, а в редкие часы даже улыбаться. Но мужчина теребил волосы и катался возле моих ног. Он плакал и отталкивал цветок юною рукой. Я же присел рядом с ним, и пытался успокоить. Я говорил ему о простых и понятных вещах, что нельзя предавать себя, что надо благодарить цветок за помощь. Я даже предположил, что цветок может вытащить оборванца с острова, и даже научить ходить по воде- но тот лишь плакал, да искал дорогу вперед. И тут, как вы понимаете уважаемый бармен вылез Дьюи, своим скрипящим голосом, он попросил у оборванца продать маленькое растение. Мужчина зарыдал. И спросил о цене. Дьюи повертел в руках девять серебряных монет. Мужчина согласился на единицу и нолик. Мой ненавистный компаньон докинул монетку на ладонь. И мужчина согласился, сразу же. Оборванец выдрал цветок из земли и протянул ко мне. Его руки дрожали, а когда он вырывал несчастное растение, могу поклясться, я слышал, как оно кричало и плакало. В тот же миг, как я взял цветок, тот потемнел и исчез. Не осталось даже следа на песке. Все унесло ветром. А мужчина вскочил и вцепился мне в лицо. Он кричал о том, что я являюсь причиной всех его бед и несчастий. Он кричал что любил цветок больше жизни. Что теперь в тени его страданий будет лишь один светлый проблеск ,потерянное растение. Странно, произнес тогда Дьюи - ведь у него был свет радости, и лишь маленькая тень страданий, зачем было все менять. В утешение мы связали мужчину, кинули в позолоченный корабль и выкинули на материке. Он стал суров плакал только на едини с собой, хотя где он искал себя я уже не знаю. Уходя с корабля, он плюнул мне в лицо. Вы же понимаете бармен- этот чертов Дьюи всегда выставляет меня дураком.
       - И не говорите, хотя большим дураком, был этот мужчина. Он расстался с фантазией ради иллюзии. В этом сложном выборе очень часто побеждает лишь глупость и самонадеянность. Ну и конечно приверженность общей цели.
       - Общие цели, как общественный туалет друг мой. Но согласись печально единение по такому общему фактору. А в большинстве так и получатся. Но прости меня, мы отвлеклись. Разговор совсем про другое.
       - А про что?
       - Этого я не знаю
       Ральф отхлебнул еще водки и направился к суровому пирату за ближайшим столиком. Перо на его шляпе колыхалась в такт походке Ральфа. Мой загадочный посетитель уселся на соседний, с мужчиной столик, покопался в кармане и извлек оттуда, мятый листок бумаги. Развернув листок, он прочел:

       - Мой маленький принц, ты наверно заждался,
       Заспался, заелся, заебься, зазнался.
       Блуждая в тени, неизведанных мыслей
       Ты видел, как тени познания скисли.
       Ты сам только тень, позабытая светом
       Цветок твой расцвел, но тебя рядом нету
       Ты очень стремился к чему-то другому
       Чем не был - Ты пепел лишь брошенный к дому.

Слушая стих, человек, которого возможно звали Альбрехт, улыбался и прихлебывал самогон прямо из бутылки. Текст закончился, и Ральф бросил бумажку в карман. После чего прикоснулся к своему соседу. Тот вспыхнул вместе с пером, шляпой и самогоном. Я закрылся рукой от яркого света. Через мгновение убрал руку и увидел, как Ральф собирает с пола разлетевшийся пепел. Он зажал маленькую кучку тлена в руке, а когда разжал - в ладони лежала скомканная бумажка. Ее он небрежно бросил в темноту плаща.
       - Итак, - Ральф быстро вернулся к стойке и вновь приложился к горлышку бутылки.
       - Что будете продолжать?
       - Да у меня еще есть пара плаксивых историй, про этого засранца Дьюи. Вы, наверное, никогда не знали, что кошки могут вызвать конец света. На самом деле могут. Для этого им, уж простите, нужно просто покакать в определенном месте. В каком месте? Не знаю - кошка сама определяет его в зависимости от настроения. Если это лохматое существо, вконец, удариться в мизантропию - жди беды. Я как-то чуть не дождался. Правда, тут надо отдать дань уважение кошки. Как-то я тихо и спокойно блуждал в туманной дымке общего разума. Знаете, если сильно постараться в него попасть, но многие увлекаются. Ах, ведь я не об этом. Итак, прогуливаясь, я пинал кованым металлическим сапогом подворачивающиеся мне головы. Видите ли, я не садист, просто немного не аккуратный. Нет, правда, я сейчас все объясню. Просто туман мирового разума, он похож…хм…ну на вату. Так вот иногда через эту вату проникают мысли, чувства и прочая дребедень, а иногда целые головы. И в последнее время их стало проникать все больше. Раньше, бывало, залетит одна, зато умная светлая - посмотрит и обратно, а сейчас кошмар. Всевозможные головы появляются под ногами, как прыщи. Пробивают ватный покров и смотрят - хочешь, не хочешь, а наступишь. Тем более выглядывают в основном отморозки, не побоюсь этого слова. Ну, так я отвлекся. Иду я, значит, пинаю головы чугунным сапогом, как вдруг на меня вылетает кошка. Милая, серая, пушистая, и совершенно, на мой взгляд, невменяемая. Выбежала- посмотрела на меня, и скрылась в тумане. Я за ней - думаю, мало ли, что задумала. Как оказалось - не зря побежал. Оказывается, эта серая курва уже настроилась на конец света. Депрессия, что поделаешь. А покакать она решила не просто куда-нибудь, а на всеобщее устройство. Как выглядит? Да ерунда такая невзрачная круглая - лежит в деревянной коробочке - но не суть. Смысл - в другом. Подбегаю я к кошке, а она уже топчется по всеобщему устройству - и так, и сяк. Ну, думаю, хвостатая - получишь. Схватил ее за хвост, буквально, в последний момент. Кошка, сохраняла спокойствие. В глазах скорбь неумолимая, почти плачет. Я только настроился, совершать суровую кару, как возник Дьюи. Отпусти, говорит, животинку. Не пущу, говорю, она же чуть конец света не устроила, на всеобщее устройство насрать хотела. Да и ты, ведь срать хотел, на всемирное устройство - только не смог, а кошка смогла бы. А конец света? А не посрать ли? Поняв, что проигрываю спор, я выпустил кошку из рук. Та выпрыгнула из рук, и убегая, даже обозвала меня реакционером. Ох уж эти депрессивные состояния. И вот, благодаря Дьюи, я стал выглядеть идиотом, даже перед милым домашним животным.
       - И что с кошкой?
       - Тоже, что и с теми, кто увидел то, что не стоит. Пьет и, между прочим, в твоем баре.
       Ральф поднялся и пошел к столу. За столом, а точнее на нем сидел абсолютно не трезвый котенок. И плакал. Пушистое создание пошатывало. Оперев голову на передние лапки, котенок терпеливо ожидал явление Ральфа.
       Тот подошел к нему, почесал за ушком и полез в карман. Котенок же не стал наслаждаться поглаживаниями. Вместо этого он, пошатываясь встал на задние лапы и подошел к Ральфу.
       - С вами, сударь, я буду изъясняться только языком Данте, Пушкина и Рембо- по всему было видно, что котенок серьезно налакался. Бутылка виски на краю стола была почти пуста.
       - Как пожелаете, Армагеддон - видимо так и звали пушистую зверушку. Ральф порылся в кармане плаща и достал очередную смятую бумажку. В лапках котенка, не ведома откуда, появилась своя.
       Развернув бумажки, они начали читать, видимо заранее заготовленный текст. Котенок даже приплясывал от волнения.
( в дальнейшем Ральф- Р, Кот-К прим авт.)
       
       К- Увидев, разума мученья блуждая в пасмурной тени
       Я, право слово, видел дни - без ваших жалких измышлений.

       Р- Но, измышления свои, вы сударь четко показали
       Когда на постамент влезали, чтоб нагадить, mon ami.

       К- Я жив, в отличии от вас, мое кошачее начало,
       Давно так сильно не серчало, как в этот самый день и час.

       Р- Серчало- слово не ново, и вы на суть вещей серчали
       Без сожалений, без печали, и без бумаги.
       
       К- Что с того?

       Р- Как вам сказать? Закон вещей, пусть даже в правилах абсурда
       Пусть даже с переводом сурдо. Ни в чем не терпит мелочей

       К- Мне ближе жизненные соки, румянец, розовые щеки
       Котам нужна живая, мышь. Закон абсурда? Ты грешишь.
       
       Р- Грешите вы кошачья морда, цитаты классиков беря.
       
       К- Цитата, но в формате wordа, не опозорит короля
       И к слову хочется спросить. О чем наш диалог милейший?

       Р- О том, что свод вещей старейший, вам –кот, не стоит поносить.

       К- Я понял, сударь, вы меня хотите превратить в бумагу?
       Как, Ленина и бедолагу, чья жизнь бесцветная херня?

       Р – У вас есть вариант другой? Вы нарушаете устои
       Они просты…

       К – Я какал стоя! На устаревший мир!

       Р- Постой.
       Постой. Подобный вариант, под пунктом пять есть в своде правил-
       (Ральф открыл маленькую книжечку, с надписью «Закон» и читает)
       -Коль старый мир, послед оставил то можно на него насрать

       К – Люблю номенклатуры бред, ну все, прощайте, друг милейший
       Ваш мир давно уже старейший, но видит Бог, говна в вас нет.

С этими словам котенок смял свою бумажку и кинул ей в сторону Ральфа. После чего спрыгнул и пошел ко входу. На пол пути он, правда вернулся за недопитой бутылкой виски. Взял ее и скрылся в дверном проеме. Зверушку изрядно штормило.
       Ральф бережно подобрал бумажку и положил в карман. После чего направился обратно к стойке. Бутылка водки встречала его полная но половину.
       - Дурацкие животные, вечно они так. Но иногда право слово скучно, когда не находишь взаимопонимания. А котенок молодец, хоть и редкостная скотина. В следующий раз обязательно нагадит, вот увидите. И кто сказал, что это будет не ваш мир. Ах и шут с ним. Шутам все проще дается.
       Ральф посмотрел на часы и нахмурился.
       - Эх, летит время. Мне осталось совсем недолго пить. Я постараюсь закончить оставшиеся истории. Точнее историю. Случилось однажды мне бывать на Луне. Вы не поверите, до меня там так никого и не появилось. Такой маленький шарик. Вы не поверите, как скучно там жить. Тем более, что там всего два жителя. Точнее было два. Раньше на Луне жила женщин - она сидела на краю маленького кратера и плела сеть, каждую ниточку, каждую петельку она смазывала своей кровью и слезами. Иногда она добавляла туда голоса птиц и смех ребенка. Ей нравилось свое занятие. Ведь Луна тем и хороша, что позволяет чувствовать себя одной, но никогда - одинокой. Но однажды, когда Луна спала, девушка поднялась и пошла прогуляться. С собой она взяла только маленький клубочек ниток. Она обошла всю поверхность луны, сделав ни один десяток маленьких человеческих шажков. Однако последний шаг показался ей не красивым. Эта девушка привычка ко всему совершенному и ходила она соответственно. Так вот последний шаг ей показался не совершенным, она отступила назад и попробовала снова. Но и снова у не ничего не вышло. Так она шагала несколько сотен лет, и не сдвинулась с места. И тогда пришла змея. А так, как до луны добраться сложно, то в змею превратился маленький клубочек в хрупкой руке. Змея указала, девушке, как надо ходить. А потом рассказала, как нужно правильно плести сеть. Для этого теперь она пользовалась чужой кровью. Для этого змея притащила ей огромную иглу, которой девушка тыкала в небо. Каждый раз на острие оставалась маленькая красная капля, ее то и вплетали в новую сеть. С каждым разом сеть разрасталась все больше и больше, пока не оплела всю Луну.
       Примерно в это время на ее поверхности и появился я. В то время я пребывал в прекрасном расположении духа, и был совсем не прочь познакомиться с какой-нибудь интересной особой. Девушка мне показалась чрезвычайно привлекательной. Однако когда я с ней заговорил, возникли трудности. Каждое свое слово, каждый жест, прекрасная незнакомка обсуждала со змеей. Змея была черной, но абсолютно не страшной. Ее изумрудные глаза смотрели прямо на незнакомку, а шипение помогало найти правильный ответ. Так мы беседовали долгое время, почти не понимая друг друга. Я был совершенно подавлен. От былого веселья не осталась даже песчинки. И тут на зло всему появился Дьюи. Мой противный коллега, посоветовал девушке. Взмахнув моими руками он предложил ей впустить в себя змею. Девушка удивилась этой просьбе, но противиться не стала. Она раздвинула ноги, чтобы впустить ее в себя, но змея предпочла проникнуть в рот. Одним черным штрихом она залезла в рот, и скрылась внутри. Девушка вздрогнула и начала извиваться. Потом улыбнулась и посмотрела на меня изумрудными глазами. Мы говорили с ней всю ночь и весь день. Когда я уходил, то ненавидел себя и Дьюи, а девушка уже спала, закутавшись в лунную паутину. Внутри ее кольцами переливалась черная огромная змея.
       - Ральф вам, надо выпить- я протянул ему наполненную рюмку.
       - Ах оставьте ваши сложности- мой посетитель вновь приложился к бутылки и, на этот раз допил ее до дна. Приподнявшись с табурета он направился к очередному столику. За ним сидела женщина. За ним сидела змея. Наклонившись к ним Ральф достал бумажку и нараспев прочитал:
       
       Кольцами ,кольцами, кольцами,
       Черными, черными, черными.
       Змеи гнездятся с овцами-
       Тихими и обреченными.
       Змеи роятся стаями -
       - Тиши воды ниже простыни.
       За чешую станется-
       Легкой шершавой поступью
       Слышится шелест бешенный,
       Слышится мех шипения-
       -Вешаться, вешаться, вешаться
       На чешуе облачения…

Женщина вздрогнула и заплакала, а Ральф нагнулся к змее и поцеловал в губы. Такого визга, черт побери, я не слышал никогда. В брае задрожали окна. А на стойке лопнула бутылка водки. Ее стекла разлетелись по всему помещению. Несколько осколков упали прямо на стол где сидел Ральф. Он бережно стряхнул стекло на пол. Со стола же поднял небольшой кусок, засушенной змеиной кожи, которая при ближайшем рассмотрении оказалась смятой бумажкой. Ее он так же кинул в недра плаща.
       Я молча окинул взором бар, и понял, что поить мне сегодня больше некого. За исключением может тех, трех парней за дальним столом. К ним сейчас и направлялся мой необычный посетитель. Меня удивило, что в общении с ними, он на этот раз обошелся без прелюдий. Ральф просто подошел и высыпал на стол добрый десяток скомканных бумажек. Они о чем- то говорили, но их разговор доносился до меня лишь обрывакми фраз
       - Но ведь это вам так надо записать, все это в книгу. Вот они листочки- вклеивайте
       - Не переживайте…а впрочем это же последние записи
       - И вправду, зачем волноваться…волноваться…ложь
       - Кто-нибудь сдал карты?
       - Из вас на редкость удачные писатели, редкий талант. Но в остальном, вы…
       - Тебе это Дьюи сказал?
       - Дьюи ха ха ха !!!
       - …действительно смешно, про Дьюи…Дьюис Икс ха хаха.
       - Кто-нибудь сдал карты?
       - Я лишь опустошаю этих людей…а вам листки…
       - Но ведь это поэзия, ты ведь так хотел быть поэтом…
       - Ты даже гулял по Луне…я лично там не был ха ха ха!
       - Кто-нибудь сдал карты?
 Трое расправляли скомканные листки. Над ними нависала фигура Ральфа, закутанная в плащ. Один из товарищей начал раздавать карты. Двое других бережно вклеивали расправленные бумажки в свой блокнот. С последней бумажкой они возились около десяти минут. Все это время Ральф обреченно стоял возле них. Мне показалось, что все в баре перестало шевелиться, замерло, если не умерло. Шевелились только смятые листки вставленные в блокнот. Но вот блокнот захлопнулся. Трое встали из-за стола, и похлопав по плечу Ральфа, вышли из бара. На лице их была довольная улыбка.
       Ральф повернулся ко мне и сдернул плащ. Под ним была обыкновенная футболка с нарисованным ежиком. Ежик поднимался по лесенке, нанизывая на свои иголочки все новые ступени. Судя по лицу ежа, и по количеству ступеней - полз вверх он уже давно. Комментировала мультипликационную картинку скромная надпись. Находившиеся под лесенкой буквы вопрошали – «СКОРО ****ЕЦ?». Ответа ежику на футболке никто не дал. Ральф улыбнулся и повернулся спиной. Спиной Ральфа являлся точно такой же человек. На его футболке был точно такой же ежик, только надпись, на этот раз, была лишена двусмысленности- в конце фразы стоял восклицательный знак и желтый смайлик.
       - Это Дьюи- сказал Дьюи показывая на себя- эти три придурка зовут меня Дьюис Икс. Хотя сами они не любят называться. Хотя довольно известные беллетристы. Кто знает, что я здесь делаю. Но мне приходиться соглашаться с действиями того кретина, что за моей спиной. И, кроме того, жить под плащом ужасно неудобно. Но меня радует, что этот Ральф хотя не превратился в насекомое, как некий Йозеф К. Или как там его.
       Говоря все это Дьюи медленно удалялся в сторону двери. Видимо Ральф все-таки направлялся к выходу. В одной руке он сжимал плащ. В другой смятый листочек бумаги. Перед дверью он повернулся.
       - Держи- произнес Ральф
       - Держи – произнес Дьюи
       - Этот я не стал отдавать, пока что.- они кинули скомканный лист мне. Он упал прямо на барную стойку.
       - Нет смысла думать о происходящем. Считай это абсурдом. Ведь ты же бармен «Рассвета», а есть бармен «Заката». То еще болото. Но там меня не поняли. Да и людей там, было значительно больше. Но они не были теми, кто нужен им. Им даже я не особо нужен. Можешь считать, что я просто приходил выпить и почитать стихи. А эти трое поиграть в свои нелепые карты. Ну все. Пока.
       С этими словами странное существо покинуло мой бар. И Ральф и Дьюи пошли вновь по своим делам. А я налил себе рюмку бренди и подумал, что сегодня был не такой уж плохой день. В отличии от некоторых предыдущих. Когда алкоголь растворился, я развернул бумажку и прочитал.
       
       Там где абсурдность бытия достала темные белила
       И нанесла свой свежий след, на треугольное окно.
       Там над Луной и под людьми, цветком распуститься могила.
       Не зарастает к ней тропа, и памятник стоит давно.

       Переиначенная явь застынет галлюциногеном,
       И мары зыбкие пары, обнимут вдруг за горизонт.
       Так встань ты рано поутру, и наебни себя поленом,
       Промеж голов, промеж идей, бегущих бой и рвущих фронт.

       Твое без лика естество, иссохнет рыхлыми краями
       Черпая гарь, идя ко дну, оно вовсю разинет я.
       И разнесется гул молвы, в навозной и надежной яме,
       А ежик понесет ступень к абсурдной грани бытия…
       
Я прочитал записку, но ничего не понял. Тут дверь бара распахнулась, и появился усталый взмыленный ежик. Ни своей спине он тащил несколько десятков ступеней. Те кое-как держались на иголках и, видимо нервировали, бедное животное. Еж постоянно поворачивал голову и возмещено шипел. Пройдя пару шагов он рухнул на ближайший стул. Ступеньки гулко вздрогнули.
       - Здравствуйте. Что у вас произошло?- я весьма неуклюже попытался завязать беседу.
       Ежик одарил меня презрительным взглядом. А потом, как-то даже сочувственно, вздохнул.
       - Заебусь, объяснять – пробурчал он себе поднос
       Я понимающе кивнул.
       - Выпьете – поинтересовался я у него. Тот лапкой показал на бутылку рома.
       Я достал бутылку, достал стакан, вздохнул и, скомкав, лежащую на прилавке бумажку бросил ее в недра своего плаща.


       Артур M@tWAY Матвеев
       9-23 октября, 2007 год.