Канцелярский ножик

- Знаете, а у меня тут сосед по лестничной клетке сдает тоже квартиру…Может вы заодно посмотрите, и цену примерную назовете, за сколько ее можно сдать….
- Ну хорошо, пойдемте.
Мужчина, на вид приличный, лет сорока. Очки придают ему интеллигентности. В застиранной рубашке «по домашнему» и в спортивных брюках.
Выходим из секции, он долго закрывает двери – сначала деревянную, потом железную – на верхний и нижний замки. На часах уже около одиннадцати вечера. Интересуюсь, а не поздно ли…
- Да нет, он долго не спит, ниче страшного.
Открывает соседнюю квартиру, опять же своим ключом, пропускает вперед. Я, делая шаг в квартиру, по привычке смотрю под ноги – пороги у всех разные, бывало и падала. Первое, что бросается в глаза – грязная кафельная плитка в коридоре. А в швах темно-бурые пятна, как засохшая кровь. Инстинктивно делаю шаг назад. Поздно. Толчок в спину.
- Заходи, сука!
Налетаю носом на косяк. Кровь хлынула по щекам и на одежду. Толкает дальше, в кухню. Мимо двери в комнату. Профессиональная привычка риэлтора осматривать квартиру, в которую попадаю. Все до мелочей. Пока буквально лечу по коридору, взгляд выхватывает огромное количество проводов на полу. В комнате много камер, аппаратуры, установлены освещающие элементы и большая расстеленная кровать посередине…
       В кухне еще двое. За шкирку толкает меня в угол на табуретку. Остальные сидят как будто ничего не происходит. Они вообще на своей волне. Обжабаные напрочь. Оба. Один сидит около раковины, раскачиваясь на стуле и глядя в пол, второй - на полу облокотившись на батарею, с закрытыми глазами. Тот, с которым пришла я, берет вторую табуретку и садится напротив. В руках откуда-то появляется канцелярский ножик для бумаги. Пытаюсь привести мысли в порядок и обдумать дальнейшие действия. Выхода два: или сопротивляться до последнего, или спокойно принять все, чего они захотят в надежде вообще отсюда выйти. Хотя, что-то мне подсказывало, что меня уже не выпустят.
Остается один – сопротивляться.
- Ну что, тварь, раздевайся, работать будешь… - вижу только канцелярский ножик, который он вертит в руках. Таким не убьешь, но четко представляю, как он «гуляет» по моему лицу, оставляя на щеках глубокие тонкие порезы… Кровь капает из носа в руки.
Ничего не говоря, хватаюсь за телефон. Он начинает отбирать. Как во сне. Даже не помню как этот ножик оказался в моих руках. Не помня себя, не понимая, что делаю – несколько резких ударов по руке, по венам, по пальцам – куда попаду – неважно.
       Посленее, что увидела перед тем, как побежать – перекошенное от боли лицо человека, зажимавшего исполосованную руку между ног. Последняя мысль «как же сука открываются у них замки?» Кубарем все по тому же грязному коридору. Пока не очухался. Дверь не заперта. А ты везуча, дорогая моя…Вылетаю в подъезд. Сейчас понимаю, надо было орать. Тогда только бежала и думала «куда я сейчас?», на улице почти ночь, никого, зима…Хоть бы не побежал за мной, иначе все…Первая ступенька в подъезде. Инстинктивно чувствую сзади руку, успеваю увернуться – неудачно – кубарем по лестнице. Гребаные каблуки.
       Не помню как бежала. По улице, между гаражами, по сугробам. Очнулась в каком-то дворе. Лицо замерзло на ветру от мокроты на лице. Кровь вперемешку с косметикой. Он видимо не побежал, в тапочках холодно на улице. Да и скользко. Хотя я на это не надеялась. Дрожащими руками за телефон. Ребята службы спасения, знакомые, долго пыталась объяснить где я…
- Никуда не уходи! – и отключились.
Подъехали через 10 минут.
- Садись в машину, - в руку пластиковый стаканчик, - пей!
Послушно выпиваю до дна, как воду…Не хватило дыхания. Подавилась. Долго кашляла.
- Показывай, куда ехать…
Как-то вспомнила дорогу. Их не было минут двадцать. Я сидела в машине и еще не до конца понимала, что вообще происходит. Только перекошенное лицо перед глазами. Начала проваливаться в сон. Сработали защитные замочки-механизмы организма.
И мысли одна страшней другой...Сколько же девушек, женщин, а может даже детей там побывало...Что могло случится со мной...Воображение рисовало гадкие картины насилия, групповых совокуплений, размазанных слез, реки спермы и крики, крики, крики.....Из этого ужаса меня выхватили приглушенные голоса - ребята вернулись.
- Что вы сделали? - говорю, не открывая глаз, и как будто со стороны слышу свой голос. Из глаз хлынули слезы. Я только сейчас поняла, что даже не плакала от ужасного напряжения. А теперь как будто отпустило - беззвучно, но слишком мокро.
- Ничего, - достает платок, смачивает водкой и начинает протирать мое лицо от красной, с черными разводами, пакости, - давай домой ее, Андрюх…
- А куда ехать-то?
- Фрунзе...- мне уже все безразлично, чувсвую только тяжесть во всем теле и жуткую усталось, больше ничего. Только кончиками пальцев ощущаю, что канцелярский ножик до сих пор в руке.