Ртутные слезы крыш

I


Ровно шесть дней, прерываясь на кратковременные просыхи, лил нудный дождь. Все улицы, включая центральные площади и скверы, утопали в бесконечном болоте и агонии, недеясь немного на то, что в конце концов из серого смога, нависшего над городом Тверь, выйдет сушливое солнце и превратит все в намек на полупустыню. Но все же это было коллективным желанием, возникшим из-за нагнетания ситуации из которой не было никакого выхода (реального или фантастического), и городские жители неописуемо желали солнца, а оно все никак не хотело осчастливить их своим светло-жарящим присутствием. Только дождь, тягучие облака, и что-то жутко напоминающее мировой потоп.

Больше всего залило низину примыкающую к площади Терешковой. Воды там было столько, что люди по колено черпали ее, а те здания, что за присутствием тяжести времени осели немного в землю, задевали подоконниками первого этажа воду, и от этого в округе все говорило о пристутствии стихийного бедствия.

Стас Мячин, как раз в это время пересекал «маленькое болото» в маршрутке. Протерев ладонью по запотевшему стеклу, он включил web-камеру на мобильном телефоне (хотел запечатлеть событие), однако у него не получилось показать всего того, что передает зрение в мозг, но тоже неплохо получилось. Рядом с ним, уперевшись лицом в толстую старую книгу, пожелтевшую от времени, как всегда отдающую каким-то приятным и одновременно отталкивающим запахом, сидел щуплый молодой человек (запахи всего разносились по замкнутому пространству), - например, колоритная женщина, державшая в руке плетеную корзину даров ее шести соток, но больше всего там было лука, и запах его расходился воздушными потоками в маршрутке.

Напротив здания шестой горбольницы из маршрутки вышел, впустив небольшой поток прохладного воздуха, лысый мужчина с запахом застоявшихся промежностей (у Мячина сильно заболела голова). Не успел тот мужчина закрыть дверь, как сразу же влетели две малолтние девочки, которые явно злоупотребляли с косметикой. И к тому же принявшие порядочно дешевого пива (запах пива соревновался с запахом лука, от этого многим было тошно, они хотели даже открыть окно, но не могли – лучше отвращение чем дискомфорт от промокшей одежды)…

То место в Южном, где построили торговый центр «Можайский» является небольшим заслоном дома, где живет Стас Мячин – такой длинный дом-поезд, в котором более десяти подъездов, железобетонная змея протянувшаяся на много-много метров; он раздавил бесмысленное колличество жуков и червей.

На девятом этаже шестого подъезда – квартира Мячина, и первое что он делает, как только приходит домой, наливает горячей водой свою ванну. Мячин замерз, промок, устал, тяжесть расходиться по его телу будто свинец, или ртуть – и ее нужно как-то вывести из организма.
В теле Мячина много тяжести, она как татуировка на глазах: невозможная и абсурдная.







* * *



Половину двеннадцати лун назад Мячев встретил одну замечательную женщину (в нем встрепетнулось внутренее покрывало, а черные вороны разлетелись в стороны). Ее звали (и зовут до сих пор) – София. Она небольшого роста особа, немного полновата (но на ее груди это не повлияло, они настолько малы, что скорее отстутствуют, нежели чем есть). Однако с бедрами – совсем другая история, их так много, что лучше бы не было, но София совсем не комплексует по этому поводу (или пытается показать, что это е совсем не волнует, чтобы придать себе ауру силы и непробиваемости). Одеваться она любит в мужскую одежду. Стандартный набор: клетчатая рубашка, кроссовки, свободные джинсы, кожанная куртка, но чтобы одеть юбку или платье, это никогда, ни за что, у Софии тогда будет истерика.
Если углубиться во внутренний мир этой особы, и отодвинуть всю паутину и съеденных мух, то мы увидим постоянную борьбу противоположностей. София, терпеть не может хамства, однако постоянно ругается со своими соседями по лестничной клетке (Отрывок скандала: софия – когда вы убирете свою гребанную коляску отсюда, я не могу из квартиры выйти, соседка – у меня квартира маленькая, ставить некуда!, софия – а меня это не волнует!, соседка – конечно, если бы дети были, вы бы меня поняли, софия – заткнись стерва, это вобще не твое дело, ИЛИ, сосед – вы не могли бы музыку выключить, у меня голоав болит, софия – бухать надо меньше, и голова болеть не будет, сосед – как тебе не стыдно дочка, я тебе в отцы гожусь, софия – нет не годитесь, мой отец интелегентный человек, а вы алкаш старый), а с другой стороны постоянно стремиться к высокому (отрывок телефонного разговора: софия – Джон Ирвинг меня настолько впечатлил, что мне приснилось прдолжение романа, друг – то, как Патрик с мисис Клаузен детей взращивают? софия – да нет, меня же от этого тошнит, сам знаешь, понимаешь он так хорошо приподнес идею обыденного мещанского счастья, что от нее не тошнит как, скажем в классическом романе XIX века, а наслаждаешься. Знаешь, у меня даже возникло ощущение, такое приятное ощушение, когда ты соприкамаешься с гениальным, и оно растекается по тебе как хороший коньяк, класс!). Но это еще не все, у Софии, как у любого интелектуала с претензией на избранность, есть свои странности (реальные или искуственно выведенные – не важно), например, она не может спать если не послушает музыку в плейере, а утром никогда не ест, и не любит лежать в принципе (только когда спит), и еще она необузданно вспыльчива и никогда не красит глаза, и мужчин (что важно в нашем случае) испульзует только как любовников. Ничего романтического от них не требуя.

Софии Самолётовой (такова ее фамилия, и она накак не связана с механическими птицами перевозок), нокогда не дарили цветов, не водили за ручку по паркам и аллеям, не посвящали стихов. Хотя она так подростком об этом мечтала, даже гнила без этого, гнулась как тонкий прут, и со временем, совершено одичав без нежности, совсем потеряла к ней какой бы то ни было интерес; даже это печально немного.





* * *

Они познакомились в баре «Фабрика блюза», когда нетрезвый Стас подошел к еще более не трезвой Софии и предложил ей выпить. Она осмотрела его косым взглядом, пыхнула в лицо табачным дымом, и согласилась.

В этот вечер они достигли интимной близости по пьяне. Такое бывает часто, особенно между людьми которые ничего не ждут уже от жизни, и тем более не подают никаких рефлексий, чтобы ее хоть как-то изменить. Это не то, что безвольное течение по несуществующей реке, и не обдуманная позиция, это что-то среднее между первым и вторым, когда ты не сопротивляешься обстоятельствам и в тоже время мысленно блуждаешь в неведомом, лучшем месте существования.

Утром София, когда увидела рядом с собой тело Стаса, она было удивилась (повинуясь приличной модели поведения), но в то же время просто перевернулась на другой бок досматривать сон. Стас же, увидев рядом с собой неизвестное женское тело, удивился, даже пристыдился своему необузданному поведению, ведь до той памятной ночи в его жизни не случалось подобного. Сквозь разрушающую головную боль он пытался понять, что привело его к такому; все ранние опыты к такому не приводили, но больше его смущало тио, что девушку совут София…

Ровно двеннадцать лун назад Стас Мячев познакомился с милой девушкой по имени София (такое вот забавное совпадение), но она совсем не походила на Софию Самолетову, во-первых носила фамилию Истомина, а во-вторых между ней и Стасом в течении долгого времени не было полового акта, а только романтическое, возможно даже приторно-переслащенное (когда крупицы сахара падают повсеместно) чувство.

Возможно даже это любовь (по крайней мере С.Истомина так считает, считает без затруднения и отрицания), но считает ли так Стас.
Это совершенно другой вопрос…

II


По телевизору показывали, что часты потопы в южной Азии, где находятся Тайланд и Лаос, но для них это нормально, они привыкшие, да… хотя и без потопов жизнь их и так достаточно слезная, грязная и не устроенная. Недавно, по одному из местных телеканалов показывали передачу с намеком на интеллектуальную, где гости обсуждали тему Апокалипсиса. Больше всего выступал, неведомо для чего приглашенный служитель церкви (между прочим в новейшее Российское время стало модно приглашать попов на ТВ, особенно на самые непристойные шоу типа «Секс с такой-то», и они не стыдятся своего присутвия в пространстве созданном Дьяволом, и да же говорят много-много говорят), который частенько намекал на то, что современные катаклизмы – это не просто так, это наказание людям за тяжесть их грехов,

 - как чугунный состав миллиона вагонов,

что пришло то время, когда надо задумываться над присутвием Создателя в сердцах наших, а то у людей ничего не осталось внутри, только лишь всепоглощающая пустота и вездесущий культ денег, да-да, скоро они станут из купюр крестики мастерить. Грустно, грустно как-то. А другие гости ему поддакивали так покорно, но был один, кто не соглашался (обросший мужик лет сорока, поэт-маргинал), он даже сказал неприличное слово в эфире в адрес служителя церкви и церкви как таковой и всего, всех и ушел.

Стас переключитл канал. Честно говоря, он терепть не может Тверское телевидение, прежде всего за его продажность: хозяева наши всегда хорошие, у нас постоянное действие – все счастливы и чувствуется какая-то убаюкивающая тональность в голосе дикторов, а при прогнозе погоды шлюховидня девушка растягивая во все лицо улыбку и пребывая в состоянии неописуемого экстаза передает привет спонсорам, притом привет этот более реалестичен и желаем чем сам прогноз. Есть еще в местном телевидении что-то позднесоветское.
Центральное телевидение не лучше, но качественнее безусловно.
Стас переключает на НТВ, на этот прерасный канал, который так любит показвать забавные кадры из жизни уродов. Конечно, официально так никто не говорит, но про нормальных людей у них сюжетов нет, есть только про тех у кого непереносимость температуры или про тех, кто ест фекалии, либо про тех кто видит знаки в небе и общается с Космосом.
Стас перключает на ТНТ. Легкое раздражение проносится по его телу, нервные колики останавливаются у век и убегают к пальцам ног. Такой же диктат идиотизма есть, пожалуй на СТС, но этот канал перплюнуть сложно. Все, конечно, понятно легче напрягать элементаруную нервную систему давя на импульс-развлечение, и предлагать низкосортные передачи от которых нередок поток слюней изо рта благодарного зрителя, предлагать реалити-эпопеи и кормить розовой приторной ватой, чтобы зритель окончательно здох. Больше всего Стас не любит рекламу рингтонов, и всяческие предложения улучшения жизни путем дозвона на короткий номер, да все это как то кислотно.
От отвращения Стас выключает телевизор и кидает пульт в угол. Он в неведении, окутанный паутиной масскульта блюет дневными шоу и отхаркивается отечетсвенными сериалами, а хочется чего-то большего,

его внутреннему Я хочется прекрасного, такоко, что хоть маленько соприкасается с великим.

* * *


Стас Мячев балансирует между одной и другой Софией. Что для него важднее никак не может решить, сложно все это. С одной строрны ему безумно нравится (даже до нервной дрожи) совокупление с Самолетовой, страстное, немного схематичное но все же более икреннее чем… однако трудно говорить правду, но и без романтики с Истоминой Стас не может, или не хочет (он и сам не знает), вот если бы их обеих соединить, сшить, в одну женщину, счастливее чем Стас Мячем не было бы никого на свете, даже щеки светятся.

 - если бы их обеих соединить, сшить, в одну женщину, счастливее чем Стас Мячем не было бы никого на свете;

Стас Мячев, возмодно, добился бы всех поставленных целей, от этого его самооценка возросла и вылшла из градусника внутреннего Я, (зашкалила как бы), так далеко а руть истинного счастья брызжет из ушей Стаса и хочется ему взлететь над Нью-Йорскими небоскребами и распороть живот шпилем Эйфелевой башни и забросать внктренностями всех несчастных, что бы им (хоть в таком объеме) отдать частичку своего счастья, и, тем самым спасти мир от повсеместной болезни…

Но в реальности, Стас не может всего этого сделать, какие наивные мечты, но он не знает что сделать. Стас смотрит в лицо неудачи и она его съедает, всего, полностью, даже косточки обгладывает, не давится хрящами и всасывает вены как спагетти.



III



Наш герой так бы и мучился, если бы в одно прекрасное время судьба не кинула его в такое положение из которого нужно мгновенно искать выход, или просто бежать быстро, высоко поднимая пятки.

Тверь, как известно, город маленький. А в маленьких городах высока такая возможность, что тебе придется (скорее невольно, чем ожидая), встетить такого человека, которого очень не хочешь видеть в данный момент да и не в в момент, а вообще не хочешь видеть, так не хочешь видеть что невольно потеешь. Бросаешь вещи из рук и хочешь повернуться и уйти, а не получиться, все равно тебя уже заметили. Так вот в один день этого ошеломляющего потопа, когда уровень воды немного понизился. И можно было (местами) не носить резиновые сапоги, но все равно небо было серым с малыми фиолетово-розовыми просветами, Стал Мячев шел по улице Трехсвятская (как раз в том месте где нах. Ростикс с одной строны и магазин Парфюм с другой) под большим черным зонтом с деревянной ручкой (под ручку!) с Софией Самолетовой, а им навстречу, облачившись в ярко-зеленый паэлителеновый плащ шла София Истомина.

Это самый неприятный день в жизни Стаса Мячева, -

нападающий держит мяч в руке, зртиели в напряжении, он опускает его на грязный газон и со сего размаху пинает в темную бездну; некотроые зрители не могут выдержать этого стресса и падают с трибун вниз, их тела несутся как метеориты, серое небо не понимает что происходит (оно в смятении), мяч летит вокруг него, ничего не происходит, он падает в лужу…

- Кто это? – спросила Истомина гладя Мячеву в глаза.

Мячев молчит, у него нету слов. Бывают такие состояния, когда ты не знвешь что сказать, и поэтому просто забываешь все слова, все до единого.

- Кто это? – повторила свой вопрос Истомина.

- Моя подруга.

- София..

- Хм, меня так же зовут.

- Какое приятное совпадение, не првда ли?

- Да, да я тоже так подумала.

- А я девушка Стаса.

- Я тоже.

- Что?!


Невозможно буквенно передать каковы были лица обих Софий в тот момент; перекошенные – нет, удивленные – тоже нет, возможно их лица передовали то ощущение, какое человек испытывает, когда узнает неприятную тайну, тайну что его оскорбляет, оскорбляет как стрела выпущеная из арбалета, оскорбляет насквозь.
Да, они застыли, как фотографии – мрачные, вокруг дождь, тумманые капли печали рассеяные повсеместно; брызги удержанных в клетки эмоций – такое состояние, когда хочешь что-то сделать, а не знаешь именно ЧТО.

Естественно, как подумал тогда Стас, для его личной жизни настал действительный конец, всему что он так тщательно создавал, пришел конец, пришеил канец, прышал канэц…

Однако он ошибался, и ошибался тотально, ибо обе Софьи сочли такое положение, когда одна из них прнадлежит телу, а другая (духу?) Статса нормальным, и ничего тут не поделаешь. А Стас смирился,
разве у него есть выход?








IV



 - А теперь можно перключить одну радиостанцию на другую, а то музыка здесь какая-то идиотская.

- Да, меня она тоже раздражает.

- А Стасик такую музыку любит!

- Правда, а я думала, что его от рока мутит?

- Нет Софи, он очень любит рок, сам мне говорил, когда мы на крыше целовались.

- Да, странно, значит он мне врал, притом осмысленно.

- Тебе чё, нужна правда?

- Не знаю, скорее нужна, так как то не честно.

- Иди ты со своей честностью куда подальше, тоже мне благородная дама.

- Ладно, наливай еще.

- Да еще полбутылки…


Вот так литровая бутылка вермута сблизила двух потенциальных врагов. А на улице не переставал лить дождь. Горожане уже перестали надеяться на лучшее, что когда-нибудь из-за тучного покрывала выйдут долгожданные лучи солнца, и радость напонит сердца людей новыми позитивно-радужными зайчиками с большими ушами.


(Один колдун сказал, о том, что творится с природой есть последствие того, что люди престали слышать голоса предков. Раньше то они все это слышали, а сейчас, как одурманеные (дурман, видимо эти уши им и позатыкал) перстали слышать голоса, а голоса вещают: больше нету разницы между тем, что мы привыкли понимать под реальностью, и тем что мы вопринимаем как вымышленный мир….

…. Настенька вернись, мне плохо без тебя, ты слово та веревочка, что держала меня на привязи, твою овечку….

… как ты мог, как? Как ты мог убить меня, за что ты сделал это, я же ни в чем не виноват, как ты мог? Я так хотел жить! Так хотел, а ты взяд и отнял у меня жизни, как ты мог…

… у меня большие руки…

…нет больше света в нашей ржавой ванне, кто сходит купить лампочку…

… боль….

но все посчитали, что это всего лишь шизоидальный бред сумасшедшего стрикашки, и никто не обратил на него внимания. А, наверное, стоило).



* * *



С каждым днем дождь все усиливался… были даже жертвы. Труповоз не успевал отвозить новых мертвецов в морги. Повсюду стояла вонь невыносимая, металлическая вонь – вонь разъедающая ноздри и возносящая в неведомое, откуда нет выхода.

Разбивающий серый свет повсюду, горькие человечекие выделения и скорбь льющаяся по разбитым стеклам.

- Ну что Сонь, он уже сделал это с тобой? Вы уже познали физически и эмоционально друг друга, сорвали друг другу кожу?

- Что-то я не осиливаю поток твоих мыслей!

- Дура что ли?

- Что-ли?

- Он трахнул тебя?

- Comme ci, comme ca.

- Mal.

- А я с ним сегодня в театр иду на какую-то современную пьесу.

- Je vous souhaite de bien passer le temps!

- Merci beaucoup!

- Не промокните только, а то дождь с каждым жднем усиливается.

- Да.

* * *

Через три дня к Софии Истоминой приехал ее родной брат из столицы. По его заявлению, он так любит родную Тверь, что побыв в ней самую малость, его сразу же тянет обратно ,к огромным торлпам людей и несравненному запаху метро. К болезням, злости, хамству, где можно ходить голым по улице, и тебе никто ничто не скажет,
вот.

Он помладше их видом и ровесник; необъятные просторы первопрестольной сделали из него немного ханжу и человека другого измерения, человек другого измерения: это такой человек, который видит мир сквозь призму либерально-толерантных норм, а главное все в позитивном окрасе и в будущем не мыслит апокалипсиса.



V



Маленькая квартира у Истоминой, но какая зато уютная, мебель немодная (из ДСП и блестящая), но зато у этой квариры больше очарования нежели чем у пустой квартиры Самолетовой. Да и готовть она умеет, и не плохо.

К семи вечера все было готово: стол накрыт продуктами шика мещанского быта, алкоголь, купленный торт, - все дела, и Самолетова села у стола радуясь предстоящему застолью (у многих людей предвкушение праздника вызывает больше эмоций, чем сам праздник. Так есть).

Первым пришел брат, весь растормошенный, нервный, постоянно что-то рассказывал мощно размахивая кистями рук. Он был на взводе этот ее брат. Потом пришла Самолетова. Последним пришел Мячев, грустный такой, будто бы во всех бедах человечества виноват только он один.

сели за стол –

Истомина копошилась, постоянно подкладывала всем салатиков, подливала спритного, и в один момент (такой замедленный и мерзкий ) пролила на брюки Стасу Мячеву настойку из рюмки. Стас побледнел, встал, вынул салфетку из-под вороника и вышел в туалет.
Девочки смотрели друг на друга молча.

Находясь в туалете и отмывая с брюк красное пятно настойки, Стас осознал то, что он хочет кого-нибудь убить. Такие мысли приходять в головы чаще, так часто, что они боятся в этом признаться, даже самому себе. Тут еще и нагнетение ситуации, какая-то тяжесть в груди. Стас вышел из туалета встал за спинами Самолетовой, Истоминой и ее брата (скрутил ту салфетку, так что она стала похожа на веревку закунул руки).

Они совсем не замечают Стаса. Его словно нет. Даже его грубый голос не выводит их из транса гиперинтересного общения, где кроме них самих и слов вылетающих изо ртов – ничего нет. Только путота. Даже взрыв атомной бомбы не способен вывести их из транса.

Они смеются. Брат рассказывает пошлый анекдот: девочки краснеют, говорят фразу «как не стыдно!», и громко, словно извержения вулканов с островорв Тихого океана смеются. Раз – и от их смеха трясется хрксталь на полках, а пыль на самом высоком шкафу вздывмается и крутится словно ураган вокруг люстры.
Ох, как Стас их ненавидит!

(они совсем его не замечают, разве только тогда, когда нужно у него стрельнуть сигаретку).

Стас в размышлении: кого ему убить? Одну Софью или другую, а может убить обеих? А что сделать с братом, его что тоже убить?

Понимая, что время уходит, Стас подходит впритык к Софии Истоминой, закидывает руки, но… что-то пролетает в его сознании, оно похоже на скелет вымершей птицы… передумывает (они до сих пор не замечают его), и подходит к брату Истоминой и начинает его дущить.

Его душить. Это как необдуманный поступок, который так хочется совершать иногда, просто взять и совершить какую-то глупость, которая испорит всю последующую жизнь. Но само ощущение поступка, экстаз при его осуществлении, выше всех последствий, которые непременно придут, чтобы разрушить тебя…

Самолетова обращает внимание на Стаса – она видит что он душит брата. Недолго думая Софья оглушает его пустой бутылкой из-под алкоголя.







VI


Одиночество, в которое нас вводят люди в сто раз тяжелее того, к которому мы идем сознательно. Возможно Стас не виноват в своем так и не совершенном преступлении, возможно две женщини так впритык окружившие его подтолкнули к этому (как сброс со скалы больных новорожденных в Спарте). Мог ли он дальше терпеть? Мог ли? – неизвестно, этот вопрос пастолько сложен, что его лучше и не задавать. Много есть таких вопросов, на которые ответить НЕЛЬЗЯ…

- терпение?

Город практически утонул в воде. Все первые этажи давно перестали быть таковыми, и превратились в уские улочки Венеции. Неизвестно, что нужно делать. Только было люди совсем отчаялись, как из серого покрывала облаков стали просеиваться ленивые лучи солнца, и кто-то вздохнул с облегчением. Но это было не все. Далеко за горизонтом га город летело живое черное облако, и проявить себя ему еще предстояло…



29 июня – 13 июля 2008 г.