Пресс-папье хрустальный шар Grave in winter day

       Снег начался внезапно. Ещё только минут двадцать – тридцать назад я восхищался зелеными полями, так удивительно смотрящимися в конце января, а теперь они всё больше и больше затирались белым, а вместо солнца и облаков, небо затянулось однотонной серой тучей. Как живо всё это врезалось в память! Именно из-за этой внезапности, мне кажется, из-за резкого контраста переменившихся погод – непонятно откуда взявшейся в начале года поздней весны и не менее удивительной ранней зимы.
Дорога быстро испортилась и пришлось сбросить скорость до сотни, но и эта скорость казалась безумной – снег нёсся прямо в лицо, мокрые хлопья взрывались на лобовом стекле полупрозрачными пятнами или, проскользнув по краю, отметившись ещё боковым зрением, оседали на дорогу за машиной. В салоне же царил покой – шелестела старенькой кассетой магнитола и из динамиков звучал негромко голос Клауса Мэйни: "I'm still living for tomorrow, I'm living for today...", на заднем сиденье спали, тихонько посапывая, жена и сын. А за окнами, за тёмными полосами обочин, словно начинался иной мир. В однообразие полей, разделенных строгими линиями посадок, вмешался туман. Сгущаясь как будто из ниоткуда, он не оседал на землю, а плыл по воздуху, цепляясь за невидимые паутины, что сплетали с сумасшедшей скоростью кружащиеся снежинки. Дорога пошла в длинный пологий поворот и за очередной стеной посадки неожиданно обнаружилось кладбище.
«I climb the stage again this night, "cause the place seems still alive, when the smoke is going down." - почти плачущим голосом пел вокалист скорпов, а мне вдруг вместо "smoke" послышалось "snow". Снег был уже везде. Мокрый, рыхлый - он почти моментально таял, но всё же недостаточно быстро, чтобы новые порции его, валящиеся с неба, опускались в грязь. Я ехал, почти не глядя на дорогу. Не знаю даже, о чем я думал в те минуты, несясь сквозь вьюгу по заснеженной трассе, рискуя и собой и своей семьей.
А оно всё тянулось и тянулось в стороне – нелепое, неподвижное, похожее на фигурку в хрустальном шаре. И точно так же вокруг кружил снег. Клад-би-ще. Кресты, памятники, надгробия, оградки, кустики – всё это рядами и кучами проносилось в окне, полностью неживое, как и похороненные там люди. И я никак не мог оторвать взгляда, мельком лишь скашивая глаза на дорогу. "Exchange the cold days for the sun, a good time and fun..." - в голосе Клауса Мэйни мне вдруг послышалась насмешка. Нет – тень, эхо насмешки. Тщательно скрытая ирония, которую впоследствии легко можно будет списать на игру воображения, подпитанную соответствующим настроением.
Магнитола щёлкнула, меняя сторону, подвзвыл двигатель, набирая обороты, и мы вырвались наконец из-под ползущей на брюхе громадины-тучи, окруженные стаей здоровенных грачей. Суматошно каркая, черные птицы недовольно разлетались, делали небольшой круг и тут же возвращались обратно на обочины, не подозревая даже, что всего в нескольких десятках метров от них, вот – буквально крылом подать, расстилается, изнывая от ветра и метели, можно сказать, другой мир, так похожий на хрустальный шар, с фигуркой внутри. Кто-то встряхнул его и теперь там кружил и кружил снег...

29.01.07