Чётки. послесловие

Колеса поезда «Гомель – Санкт-Петербург» размеренно сокращали расстояние до Северной столицы. До Великого Города. Мы с Сашкой валялись каждый на своей полке. Обе верхние. Даже малой оказался на верхней. После того, как какая-то бабушка настойчиво попросила уступить ей нижнюю. Всегда недолюбливал такой народ. Хочешь ехать на нижней полке – купи билет. И совсем не обязательно надеяться, что попадется приятный молодой человек. Который с радостью уступит. А сам полезет наверх. Несмотря на собственное неудобство. Ввиду слабости вестибулярного аппарата. Ввиду элементарного страха высоты. Даже такой, как верхняя полка в купе поезда. Но Сашка согласился. И теперь валялся напротив.
- Если хочешь, можешь прочитать, это из новенького я дописал, - и протянул ему через проход черный блокнот. В который записывал исключительно стихи. Исключительно в последней их редакции. – В самом конце. «Душа скорпиона» называется.
Записал эту вещь почти перед самой поездкой в Питер. Именно записал. По просьбе своего друга. Который всего-то хотел облечь в более или менее стихотворную форму предисловие к одной из своих коллекций. Зная ситуацию с ним и его другом-скорпионом, идею нашёл мгновенно. Потом просто записал. Слова сами складывались в стихотворные строчки. Размера не было. Ритма - тоже. Но почему-то на тот момент всё очень легко укладывалось в голове. И тут же ложилось на бумагу. Каких-то полтора часа. Прямо во время работы. Совсем никаких положенных ситуации мук творчества. Ровно. И не осталось возможности что-то убрать. Или добавить. Всё на своих местах. Всё ясно. Всё точно. «Душа скорпиона» готова.
Сашка протянул блокнот назад. Чуть дрожащими руками. Побледнел лицом.
- Зачем ты так… жестоко?
- Что ты имеешь ввиду? – удивился я. Но тут же вспомнил. Я-то и сам телец, Сашка – рак. Не скорпион, но рядом. – Сань, успокойся. Вообще-то это у Игоря коллекция, ты же в курсе ситуации…
- Просто я испугался, что это ты про нас написал.
- Ты что, малыш, разве про нас можно написать такое!
- Просто я испугался…
На землю опускались тихие июньские сумерки. Скорый поезд «Гомель – Санкт-Петербург» во всю прыть уже приближался к российской границе. Мы отправились курить в тамбур. Я поймал Сашкину руку с зажженной сигаретой. Не позволив поднести к губам. Поймал их своими. И было всё равно, что кто-то тоже мог войти в тамбур. «Глупый, - подумал я, - разве такое возможно с нами. Как ты мог подумать. Глупенький совсем. Я же люблю тебя».