Развод звезды

РАЗВОД ЗВЕЗДЫ




1



Зинаида Васильевна Хмурова, ведущая актриса драматического театра в городе Лебяжьем, взглянув на себя по утру в зеркало, оправленное металлической вязью под серебро, обнаружила у себя на щеке три красных прыщика. И очень удивилась: ничего подобного у нее не случалось после того, как она вступила в пору, когда «баба ягодка опять». Зинаида Васильевна в задумчивости опустила ладошку на живот, потрогала, помяла в самом низу. Пожала плечиком и посмотрела затуманенным взглядом в окошко, вспомнив, как подруги убеждали ее в том, что все женское там внизу, в темно-красных закоулках ее прелестей, может однажды проснуться, благодаря усиленным стараниям молодого мужа Колобка… Она закинула голову , провела ладошкой по густым темным волосам и тут же вздрогнула, не поверила своим глазам: под тщательно выбритой подмышкой алела россыпь таких же прыщиков!
-Что это?- в смятении прошептала Зинаида Васильевна.
Она подняла другую руку и увидела, что и во второй подмышке все усеяно. Тогда с замиранием сердца Зинаида Васильевна легла на кровать, раздвинула ноги и направила кучерявое зеркало на нужное место. В паху тоже алела сыпь.
Актриса без сил откинулась на подушки и уставилась в потолок. Она лежала долго в оцепенении. Одна лишь фраза крутилась у нее в голове : «Такого просто не может быть, не может быть! Наверное, у меня начинается диабет…»
Даже жжение между ног, которое она испытывала уже несколько дней, не переубеждало ее: актриса знала из рассказов своих больных друзей, что именно при сахарном диабете такое бывает. «Но я не хочу пить!»- возразила она самой себе и сглотнула слюну, желая убедиться. Пить не хотелось ни капельки. Зинаида Васильевна еще полежала, еще посмотрела в потолок и все-таки решилась на крайнюю меру. Встала, взяла из аптечки кусочек ваты и, намотав его на указательный палец, начала осторожно глубоко заталкивать его внутрь себя. Затем вынула, подошла к окну и посмотрела на свет. Тампон желтел в солнечном лучике. Актриса потихоньку завыла и снова кинулась на кровать. «Ко-ло-бок, Ко-ло-бок!- выла она,- я тебя съем!»
И тут раздался телефонный звонок. Это из далеких гастролей сигналил молодой муж. Зинаида Васильевна, собрав волю в свой маленький морщинистый кулачок, взяла трубку и сухо спросила:
-Ты что?
-Корзинка,- кричал издалека Колобок,- я к тебе с приветом, ты уже встала и в лучах затрепетала, краса моя ненаглядная?
-Я не слышу, не слышу тебя,- едва сдерживая омерзение, пробормотала Зинаида Васильевна и положила трубку.
Выдернула шнур из розетки и села в кресло думать горькую думу. Зинаида Васильевна хотя и откликалась на Корзинку, была женщина очень серьезная и строгая. В своем городе знаменитая. И за его пределами известная . И не только в театральных кругах. Вот что особенно в этой ситуации тревожило ее. Хмурова давно была знакома с популярным депутатом Витьком Голубевым. Когда-то у них был бурный роман, актриса участвовала в его предвыборных компаниях, запросто была вхожа в думские служебные апартаменты и никогда не отказывала в пересыпе на ходу, по-быстрому, если Голубеву этого хотелось. В театре дружбу Хмуровой с депутатом особенно ценили, поскольку имели с нее немалую спонсорскую помощь. А Корзинка за это имела главные роли и обещание режиссера дать ей постановку «Царя Ирода». С ним Зинаида Васильевна собиралась ехать на театральный фестиваль в столицу.
Колобок был белобрысый двадцатипятилетний шалопай, но с хорошим содержанием между ног. Хмуровой позарез нужны были его гормоны, и она сначала приютила мальчишку в своей гримерке, затем - в квартире. А потом и вышла замуж и так увлеклась новой девичью жизнью, что даже обещала Колобку подумать о продолжении его белобрысого рода. Тот, конечно, не знал, что ей к моменту их бракосочетания стукнуло пятьдесят ( в регулярно теряемых паспортах знаменитости эта дата постоянно менялась), и по-мальчишески надеялся путем оплодотворения ненаглядной Корзинки окончательно закрепиться в большой дорогой квартире Хмуровой и на сцене театра, где он серьезно рассчитывал в этом сезоне сыграть самого царя Ирода.
Сейчас он пел и плясал в дальних гастролях, а Хмурова сидела в кресле и напряженно вспоминала, когда, где и как она в последний раз встречалась с Витьком Голубевым. Думала долго, тяжко, подкрепляя память горячим кофе и крепкой сигаретой. Наконец, высчитала, что с депутатом в последний раз переспала аж полгода назад, в Сочельник, когда они с Колобком приносили подарки его жене и деткам и играли в Деда Мороза и Снегурочку. Пока Колобок рассказывал о предстоящем жене Витька, поглаживая выразительно ее душистую ладонь с исключительно счастливыми знаками судьбы, депутат в какой-то дальней кладовке наспех задирал голубой снегурочий подол и стаскивал с Зинаиды Васильевны белые , в серебряных звездах, лосины.
«Полгода слишком большой срок, чтобы это проявилось только теперь,- подумала она,- но тут же у нее екнуло сердце,- а что – это-то?» И тут же, словно играла на сцене Соньку-золотую ручку, процедила сквозь зубы : «Ну, сука, суженый-ряженый, под нож и меня и театр подставил, да?» По телу ее прошла дрожь, словно неожиданно сзади схватил кто-то за волосы всей грубой пятерней – Корзинке даже представить было страшно, что было бы, если бы она поднесла, не знаючи, эту заразу депутату.
Сразу вдруг вспомнилась местная милицейская хроника. В газетах писали, что ихнюю, лебяжью проститутку, заразившую нескольких мужиков сифилисом, они разорвали, привязав к двум машинам между капотами. Мелькнула жуткая мысль : «А вдруг Колобок спал именно с этой проституткой?» Хмурова тряхнула головой, отгоняя от себя кошмарные видения.

2

Она была женщина сильная, жизнь трепала ее многократно, но ей всегда удавалось выходить из передряг победительницей. Однако в такую грязь никогда не попадала, Бог миловал. И вот… Зинаида Васильевна вскочила, схватила зеркало, осмотрела прыщи на лице, подмышками. Легла и снова поднесла его к ногам. Снова намотала на палец кусочек ваты. Засунула еще глубже, чем в первый раз. Результат был тот же! Одна мысль долбилась в голову: как быть, куда идти сдаваться со своей страшной бедой? В поликлинику к гинекологу нельзя, в вендиспансер – тем более. Ее ведь сразу узнают, и на улицах люди к ней подходят, просят автограф, а тут…
Но пора было идти в театр на читку «Царя Ирода». Зинаида Васильевна машинально умылась, почистила зубы, посмотрела на себя в зеркало в ванной и застыла, разглядывая горбинку носа. Потом потрогала ее пальцем, надавила посильнее – не помягчела ли? Кажется, тут носы проваливаются у сифилитиков? Интересно, через какой срок? В задумчивости она вышла из ванной и начала одеваться. Опять посмотрела в зеркало на обсыпанный прыщами пах и кинулась к книжному шкафу. Достала большой энциклопедически словарь и принялась лихорадочно листать страницы. Рядом со строкой «Гонарар авторский» нашла гонорею. Взяла увеличительное стекло и начала читать: «гонорея (триппер) венерич. заболевание, вызываемое гонококком. Через 3-5 сут. после заражения появляются резь и гноетечение из мочеиспускат. канала. Возможны воспалит. наруж. (баланопостит) и внутр. ( простатит, эпидидимит,оофорит, эндометрит) половых органов, мочевого пузыря (цистит), суставов (артрит) и др. При попадании гонококка в глаз развивается бленорея…»
Хмурова потрогала глаза пальцами и ощутила резь. Сердце у нее замерло. «Еще и бленорея»,- уныло подумала она. Полистала словарь дальше по алфавиту и нашла сифилис. Но сначала шло слово сифилид –« разл. элементы сыпи ( розеола, папула, пустула), возникающие на коже и слизистых оболочках при сифилисе». В описании сифилиса ее зацепило определение бытового заражения – через посуду и белье. Она лихорадочно стала вспоминать, с кем парилась в сауне у Никифора, у кого были прыщи, из чьего стакана выпила случайно водочки… На секунду ей показалось, что Колобок вовсе не при чем, что какой-то гад или гадина в их театре наградил ее заразой… Она стала внимательно читать описания сыпи при сифилисе. Рассмотрела свою сыпь в увеличительное стекло, ее сюда не подходила. Значит, все-таки проклятый Колобк? «И, скорее всего – элементарным трихомонозом, которым болеют все поголовно таксисты и сантехники!»
Она много раз слышала об этой болезни, когда делала свои многочисленные аборты. Многие женщины, попадающие в гинекологические отделение, жаловались на мужей, таскающих им эту заразу. Некоторые даже и не лечились, не считая это болезнью, а обыкновенным состоянием своих раздраженных половых органов.
Зинаида Васильевна принялась читать коротенькое описание трихомоноза : «инф. заболевание человека и животных, преим. кр. рог. скота… Заражение человека преим. половым путем. Проявляется воспалением слизистых оболочек мочеполовых путей (жжение, зуд, пенистые или гнойные выделения)…» Еще она прочитала, что трихомонады – это простейшие жгутиковые. Черви, то есть. Тут же тошнота подступила к горлу, она еле успела добежать до туалета, ее начало рвать так, что казалось – вот-вот разоврется гортань и кровь хлынет горлом.
Когда рвота закончилась, глаза у Зинаиды Васильевны горели, на лбу выступил липкий, какой-то тягучий, пот, сыпь под мышками зудела, а тошнота не прошла. Она в изнеможении села в кресло и сжала голову руками. Прошептала: «Я погибла! Окончательно погибла…» В театр не пошла, только позвонила режиссеру и сказала, что задерживается в думе. И отключила все телефоны.
Задернула шторы на окне, включила светильник над столом и принялась просматривать милицейскую хронику в лебяжьей газете. И вдруг увидела объявление – адрес анонимной консультации врача-венеролога. Она впилась глазами в газетные строки, стараясь запомнить адрес, и одновременно прикидывая, где это? Поняла, что где-то на самой окраине.Зинаида Васильевна легла на кровать и стала придумывать, как ей попасть в этот кабинет таким образом, чтобы ее никто не смог узнать. «Грим, темные очки, парик,- лихорадочно размышляла она,- одеться как-нибудь почуднее, да что я – не актриса, на самом деле? Надо сыграть и эту свою разнесчастную роль!

3

-Как ваша фамилия?- врач, женщина средних лет, подчеркнуто вежливо и отстраненно спросила Хмурову, когда та, дождавшись своей очереди, вошла в тесный кабинет и села на стул.
Она даже не успела хорошенько подумать, какую фамилию назвать, и смущенно сказала низким, измененным голосом:
-Агафонова.
-Хорошо,- невозмутимо отозвалась венеролог.- Сколько вам лет?
-Сорок…два,- снова смутилась Зинаида Васильевна и по взгляду врача поняла, что та не поверила.
-Партнера знаете?
-Да… но он уже уехал.
-Ладно. Какие анализы вы хотели бы сделать?
-А какие надо?
-Здесь мы берем кровь на спид и реакцию Вассермана, а на гонорею, трихомоноз и хламидии – в вендиспансере, но по нашему направлению пройдете без очереди.
-Как? Все равно - в вендиспансер?
-Да. Но вообще вам повезло – анализ крови на спид вы сдадите бесплатно.
-Почему?- обеспокоено спросила Хмурова.
-Потому что в городе произошло чрезвычайное происшествие. Инфицированная пятнадцатилетняя девочка из интерната бродяжила и в течение месяца имела контакт с десятками мужчин. Уже сорок из них прошли тест на ВИЧ…
-И все заразились?- с ужасом спросила Хмурова, чувствуя, что вокруг стены начинают раскачиваться, а стол уползает в сторону. Она крепко уцепилась за него руками и словно сквозь вату услышала голос венеролога:
-Ни у одного вирус не обнаружился, но, как говорится, еще не вечер…
-А… что с девочкой?
-Пока гуляет. Штраф уплатит, и все. А если кто-то из партнеров окажется ВИЧ-инфицированным – тюрьма. До восьми лет.
-Вот так, значит?
-Вот так. Проходите в процедурную.
Зинаида Васильевна закатала рукав блузки, и медсестра приступила к делу. Налив две пробирки густой темной венозной крови, она, словно вампир, удовлетворенно причмокнула и сказала:
-В четверг позвоните, результат будет готов.
Хмурова молча кивнула и , опустив рукав, низко пригнув голову в светлом парике, вышла из процедурной. Не успела она переступить порог кабинета врача, как в дверь ворвался молодой мужчина в черном свитере и голубых джинсах. В руках он держал нож и, как только на его пути встала медсестра-вампирша, ткнул ее этим ножом в грудь. А потом закричал так, что было слышно на улице:
-Это вы заразили меня сифилисом, вы! Грязные мерзавки! – и с размаху полоснул по шее ножом венеролога.
Кровь заливала белые халаты, брызгала по стенам, текла под ноги Зинаиде Васильевне. Она прижалась к шкафу и видела лишь эти кровавые пятна повсюду, но какая-то сила толкнула ее к двери и выбросила наружу. Хмурова бежала по улице, не оборачиваясь, и никого не звала на помощь. Впрочем, в этом не было необходимости. Она это поняла по крику сирен «скорой» и милицейской машины.
Зинаида Васильевна знала, что избежала сейчас чудовищного провала на этой жуткой сцене человеческих пороков – она могла не только быть узнанной, но и проходила бы свидетельницей по уголовному делу какого-то сумасшедшего, устроившего резню в анонимном кабинете для венерических больных.


4


Хмурова никогда не хотела бы даже вспоминать о своем несчастном визите в анонимный кабинет сифилитиков и спидносцев. Но ей необходимо было проявлять стойкость. И она ходила в театр, читала новую пьесу о царе Ироде, репетировала роль веселой вдовы. Даже отвечала на телефонные звонки Колобка. Тот названивал очень часто, стараясь поймать ее и дома, и в театре, и на улице. Она отвечала коротко и вежливо. Колобок заподозрил неладное и, наконец, заявил, что прерывает выгодные гастроли и возвращается к своей Корзинке. Однако она не одобрила его намерения, напомнив, что надо без промедления возвращать банку кредит за купленную недавно серебристую Ауди.
-А как же Египет, пирамиды? Мы же собирались весело провести там отпуск…- промямлил Колобок расстроено.
-Подождет,- коротко сказала она.
Наконец, Зинаида Васильевна решилась позвонить в анонимный кабинет. Назвала едва не позабытую выдуманную фамилию и услышала в ответ радостное:
-У вас все в порядке с кровью!
-Спасибо,- прошептала она и положила трубку.
Теперь предстоящий поход в вендиспансер уже не казался ей кошмаром. Загримировавшись и натянув парик, она отправилась сдавать анализы на наличие гонококков и простейших жгутиковых . Поскольку ее визит был уже оплачен, быстро прошла мимо очереди в регистратуру и заглянула в нужный кабинет.
-Подождите в коридоре!- сказала ей полная пожилая медсестра.
Зинаида Васильевна послушно закрыла дверь и села на стул. Здесь она была должна вести себя осторожно, чтобы не привлекать внимания и оставаться неузнанной. Хмурова сидела, низко опустив голову, но из-за очков внимательно наблюдала за происходящим. Вдруг она почувствовала профессиональный интерес к происходящему. Ведь на сцене ей не раз приходилось играть проституток, наркоманок, алкоголичек, бродяжек. И вот она в действительности в том месте, где бывают такие люди и куда такие, как она, никогда не ходят и даже не знают адреса…
Ее удивила обыденность, царящая в этом таинственном заведении. Какой-то худой мужчина бегал из кабинета в кабинет с пузырьком, наполненным мочой, оживленно и озабоченно переговариваясь с санитарками. Двое молодых людей, по виду студенты, деловито заняли за ней очередь и тихо беседовали у стены напротив. Это ее даже слегка приободрило. И почти совсем вернула хорошее настроение тирада медсестры, которая разглядывала ее темно-красные тщательно выбритые прелести на смотровом кресле.
-А вы с чем к нам пришли?- спрашивала она, сосредоточенно копаясь в ней острой металлической лопаточкой.
-Там какие-то выделения…- неуверенно сказала Зинаида Васильевна.
-Ну и что? А вы хотите, чтобы было сухо? Но это же плохо!- продолжала бормотать толстуха медсестра.
-Да? А я не знала… ой!- Хмурова почувствовала острую жгучую боль, это толстуха залезла котетором в канал мочевого пузыря.
-Сейчас посеем, через неделю звоните, раньше ничего не выведется.
Хмурова с трудом слезла с кресла и почувствовала на себе внимательный взгляд молодой лаборантки. Выходя, она от волнения не слышала, как та тихо сказала толстухе:
-Ишь, как нашей звезде бес в ребро наподдал! А вырядилась-то! Дура-дурой.
-А я сразу ее и не признала. Не думала, что она такая старая. По телевизору-то – совсем молодка!- ответила толстуха.- Надо бы повыше подол поднять, наверняка там швы…
-Какие?
-От омоложения. Небось, вся порезанная…


5


Через неделю Зинаида Васильевна узнала, что больна трихомонозом. «Как старая корова»,- прошептала она и заплакала. Ей надо было снова идти в проклятый анонимный кабинет и получать консультации врача.
Содрогаясь от ужасных воспоминаний, она вошла в знакомое помещение. Но ничто не напоминало о поножовщине и сумасшедшем сифилитике. И даже та же врач, только с перевязанным бинтом горлом, сидела за столом и листала больничные карты.
 То, что Зинаида Васильевна услышала, сразило ее. Она даже не представляла, что дела обстоят так плохо.
-С вашим букетом заболеваний- гипертонией, тахикардией, артритом, колитом, панкреатитом, пилоенифритом, холециститом, циститом и аллергией- вы можете не выдержать лечения сильными антибиотиками,- сипло сказала венеролог.- Это очень опасно. Поэтому в таких случаях мы направляем пациентов на стационарное лечение.
-В вендиспансер?- уточнила Хмурова.
-Конечно. А что вы можете предложить?
-Я попробую лечиться дома,- тихо сказала Хмурова.
-Хорошо,- вдруг сразу согласилась врач.- Можно попробовать курс обычного трихопола. Но и это очень опасно, потому что нужны большие дозы. По восемь таблеток в день. Вы уверены, что с вашим слабым сердцем выдержите это?
-Не знаю,- пожала плечами Зинаида Васильевна.- Попробую…
-Хорошо. Тогда записывайте схему. Но если что – сразу звоните в скорую или сюда. Мы тут же приедем…
-А вот тот мужчина, который был с ножом, он- сумасшедший?- не удержалась и спросила Хмурова.
-В глубокой депрессии. Не все выдерживают испытание, многие впадают в транс. Но этот абсолютно здоров, просто до смерти напуган, и ему сифилис мерещится на любом полотенце, на любой дверной ручке. Каждый теперь ему – враг, и он готов истреблять все человечество. А вот у меня был действительно удивительный пациент, у которого на голове, на лысине, образовался шанкр.
-Как это – на голове? Он что – головой….
Врач улыбнулась:
-Вот и мы здесь об этом его спросили. Он заплакал, как ребенок. А ведь это был циркач, атлет. Заразился на самом деле бытовым путем – от гимнастки, которая на представлении садилась ему на голову и крутилась на шпагате. А трико в блестках, они расцарапали лысину несчастного и бледная спарахета попала в ранку. Но этот случай – из ряда анекдотичных и уже вошел в учебники по вирусологии. На самом деле в нашем городе заболеваемость сифилисом за последние горды выросла в шестьдесят раз! Опасность заразиться у лебяженцев очень велика. Поэтому мы и открыли этот анонимный кабинет. Еще при вендиспансере есть часовня. Там можно помолиться.
-И помогает?- настороженно спросила Зинаида Васильевна.
-А вы попробуйте. Но сначала пройдите полный курс лечения.
-Что со мной будет?- в тихом хриплом голосе артистки звучало
отчаяние.
Врач молчала и смотрела не на нее, а на кипу больничных карт на столе.
Купив в аптеке по дороге домой две упаковки трихопола и еще чего-то из вагинальных антибиотиков, Хмурова задумчиво шла по улице, словно прощалась со всем, что ее окружало в этих местах целые десятилетия. Издали, как-то отстраненно, посмотрела на парадное крыльцо своего театра, но обошла его другой дорогой, чтобы не попасться на глаза коллегам. И тут в кармане завибрировал мобильник.
-Это я, Колобок,- кричал в трубку белобрысый негодяй, отнимающий у нее жизнь за понюшку табака.- Корзинка моя! Я люблю тебя! Где ты?
-Сейчас приду,- коротко сказала она и прошептала, нажав кнопку отбоя на мобильнике: «Ты не Колобок, ты – сифилек!»
Войдя в прихожую, отстранила от себя кинувшегося к ней мужа и сказала:
-Меня замучили твои долги. Из-за них я совсем больна теперь. Нам надо пожить отдельно. Тем более, что уже началась репетиция «Царя Ирода».
-Корзинка моя!- пробормотал он, густо покраснев,- о чем ты?
-Ты меня еще парашей назови!- злобно сказала Хмурова и прошла в комнату.
-Корзинка,- опять воскликнул Колобок,- ах, прости, Зиночка… Зинаида Васильевна, не прогоняйте меня, умоляю, пожалейте, пощадите!
-Не паясничай,- оборвала она его,- а собери-ка лучше свои вещи. Мне некогда. Другого решения не будет…Колобок.
В ее голосе слышалось столько ненависти и презрения, что неверный супруг знаменитости понял, наконец, в чем дело. Жена узнала о его шашнях с Ленкой и Боисом! Он встал на колени посередине комнаты и начал расстегивать брюки. Хмурова с изумлением смотрела на мужа. А он, расстегнув ширинку, выдернул оттуда свой тонкий длинный член, ухватил его пальцами под самые яички и, вытащив из кармана маленький серебряный ножик для обрезывания сигар, высоко поднял руку с лезвием и крикнул:
-Я виноват, я себя и покараю!
-Ты спятил?- с ужасом прошептала Хмурова, и грудь ее покрылась густыми красными пятнами. А про себя она подумала: «И этот сошел с ума от своей заразы. Видно, давно болеет, и черви в голову заползли…»
-Не надо,- махнула она рукой,- к чему этот домашний спектакль? Лучше на сцене старайся.
-А ты меня со сцены не прогонишь?- быстро спросил Колобок и опустил руку с ножом, убирая лезвие.
-Зачем? Играй…
-Кого?- уже деловито уточнил Колобок, не вставая с колен. Член съежился в его пальцах и стал совсем невидимым.
Хмуровой было смешно и противно до тошноты. Он заслуживал смерти, этот белобрысый негодяй. Но она придумала ему другую казнь, сценическую и изощренную.
-Ирода сыграешь…
Колобок пополз на коленях к ее ногам и попытался их обнять, потянулся губами к тапкам. Хмурова с ужасом вскочила ногами на кресло и приказала:
-Убирайся, играть будешь на сцене, а не у меня дома. И долги вернешь до копейки. Так что на гонорар не рассчитывай.
Колобок поднялся, застегнул ширинку и попытался достать жену руками, встав на цыпочки. Но она выставила вперед ладони и повторила:
-Иди! Мне надо репетировать.
Колобок быстро собрал свои серебряные галстуки и голубые рубашки и пошел на выход. Уже на улице в смятении размышлял: «За что именно прогнала его от себя примадонна лебяжьего театра? Неужто и вправду за долги? А может, все-таки отомстила за Ленку из бара «Скифъ»? Или за Борьку из сауны у Никифора?»
Ему не пришло в голову, что Хмурова смертельно больна и сейчас сидит у себя дома в глухой задумчивости над упаковками таблеток, готовясь к самому худшему, а в голове у нее проносятся жуткие картины ее предстоящей комы и разглашение срамной тайны всему белому свету.
У себя болезнь Колобок обнаружил лишь через две недели. Но к тому времени он повалялся в постели и у Ленки, и у Борьки, и по пьянке забрел даже в подвал к какой-то грязной девчонке. После этого пропал из театра на неделю, а, вернувшись на очередную репетицию, старался не смотреть в глаза своей покровительнице и бывшей жене. К тому моменту она уже сама развелась с ним в загсе без лишних проволочек – по звонку депутата Голубева.


6

Готовя постановку «Царя Ирода» Зинаида Васильевна принялась изучать кое-какие исторические материалы. Ее интересовали главным образом страшные болезни этого человека. В сценарном отделе театра ей посоветовали обратиться за помощью в местный университет, на факультет теологии. И там она получила то, что ей было нужно.
Потирая ладошкой заживающие прыщи на щеке, Хмурова читала статью о мучениях грешного Ирода и содрогалась. Библейская история показалась с неожиданной стороны. Она узнала, что инфекции – как раз то, что крепче иных связей соединяет современное человечество с канувшим в бездну веков, что болезни в древности отождествлялись с действиями демонов, ведьм и насылались богами для острастки грешников. Зинаида Васильевна вспомнила, как врач-венеролог советовала ей помолиться в часовне, и с удивлением подумала, что и современные образованные врачи предполагают то же самое. Значит, все-таки есть основание верить этому?
«Много эпидемий обрушилось на сынов Адама в начале нашей эры,- читала она в докладе теолога, отца Серафима.- Тогда же получили распространение и основные мировые религии. Дело в том, что верующие имели привычку обеспечивать заболевших элементарной помощью и уходом, что резко снижало смертность. Под влиянием своих спасителей выжившие становились яростными поборниками христианства, буддизма, ислама». Хмурова перестала читать и задумалась. Вспоминала сейчас мучения Колобка, о которых догадывалась только она. Зинаида Васильевна , пока лечилась и ждала смерти в одиночестве , закрывшись у себя дома, многое узнала о том, как протекают запущенные венерические болезни и какие ужасные могут наступать от них последствия. Колобок, к тому же, падал в обморок только от вида медицинской иглы, а уж как у него там берут кровь из вены – и не представляла. «Он, видно, тоже остался один на один со своей мерзкой болезнью и сражается, как может. Неделю не был на репетициях, а потом пришел белый, как полотно. А если после меня он подцепил еще и гонорею или сифилис? А если вообще - спид? Ведь он бисексуал, его роман с Борькой из сауны у Никифора ни для кого не секрет. Говорят, после развода он страшно запил…» Зинаида Васильевна глубоко вздохнула, прошептав: «Прости, Господи, грехи наши», и потрогала щеку. Прыщи практически сошли, кроме одного, который затек темной родинкой на шее, но она все равно проверяла их наличие почти ежеминутно.
«Одна из древнейших инфекций – проказа,- читала она дальше.- Ни при одной из известных болезней пораженных ею не сжигали, не изгоняли из населенных пунктов в резервации, не заставляли носить особые одежды, как это делали с жертвами лепры. Им предписывалось передвигаться только с подветренной стороны, стуча колотушками, чтобы возвестить о своем появлении. Заболевших матросов просто выбрасывали за борт. Прокаженный сразу становился социальным покойником : его разводили с семьей, лишали имущества и накоплений, изгоняли вон из селения.
Лепра была распространена еще в древнем Египте – клинические признаки инфекции обнаруживаются у мумий. Триумф проказы в Европе пришелся на тринадцатый век. Тогда здесь насчитывалось девятнадцать тысяч лепрозориев. Но даже столь чудовищный санпропускник не был достаточным препятствием для вездесущего возбудителя лепры. Проказа стала ослабевать только в шестнадцатом веке, когда в наступление пошел туберкулез. Известно, что противотуберкулезный иммунитет защищает от проказы. Так что современную вакцину БЦЖ можно считать прививкой от древней лепры».
«Как много мы не знаем о себе»,- вздохнула Хмурова и удовлетворенно потрогала на левой руке крошечную ямочку, стараясь понять – БЦЖ это или оспа?
Дальше в докладе теолога Серафима было еще интереснее.
«Исход евреев из Египта сопровождался многими казнями Господними: выползли жабы, скрыв собою землю, явились мошки, на людях образовались нарывы и воспаления. Налетели песьи мухи – слепни, и возникла вспышка сибирской язвы, которая переносится ими. Исход продолжался более сорока лет, евреям хотелось обратно в Египет, они все время стонали. За это Господь наказывал их «злобными змеями» – жесточайшей глистной инвазией дранкункулезом. Это один из древнейших гельминтов, у мумий Египта обнаруживаются жившие под кожей черви длиной до метра…»
Тут Хмурова стала читать особенно внимательно, затаив дыхание: «Личинки распространялись через воду, что облегчало «злобным змеям» поиск новых жертв. Царь Ирод был изъеден дранкункулезом : «Тело мое одето червями и пыльными струпьями, кожа моя лопается и гноится». Этот жестокосердный тиран был заражен инфекциями и инвазиями похлеще самого безобразного бомжа : вши текли с него как вода», а крупные белые аскариды шли изо рта и носа, закрывая дыхание…»
Древним были известны многие гельминты, которых ассоциировали с мертвыми змеями. Миф о Лаокооне – скорее всего результат мистического описания тотального аскаридоза. Сказание о Каине свидетельствует, что на челе и груди его были змеи – это типичная картина подкожного дракункулеза. Существует версия, что Каин родился не от Адама, а от Сатаны и был зачат во время соблазнения Евы яблоком познания. А иначе пришлось бы думать, что гельминты – удел даже тех, кто обитает в раю…»
Зинаида Васильевна перевела дух. В голове у нее гудело, перед глазами мелькали кровавые картины темного средневековья. И мысли рождались всякие – о грехе ее двенадцати абортов, о яблоке запретного познания в сексе, о царе Ироде, изъеденном подкожными червями. Она взяла карандаш и бумагу и начала быстро делать наброски некоторых сцен своего первого спектакля. На бумаге вскоре появился облик худосочного Колобка, по телу которого струились длинные кровавые черви… Положив рисунок перед собой Хмурова продолжила чтение.
«Войска Тамерлана решили проблему дракункулеза радикально. Завоевав оазис, пораженный этим гельминтом, они вырезали абсолютно все население, не разбираясь, кто носитель, а кто нет. С тех пор «злобные змеи» этой породы больше не встречаются. В те времена тотальное уничтожение носителей инфекции было скорее правилом, чем исключением. Оставляя на месте резервуара инфекции лишь пепел, люди получали возможность выжить без применения дезинфекционных средств.
Отдельно в Священном Писании существует образ чумы. В Первой книге Царств описана реальная эпидемия чумы. На войне в это время было убито четыре тысячи человек, а умерших от чумы насчитали пятьдесят тысяч. Чтобы остановить эпидемию, люди приносили в жертву богу золотые изваяния чумных бубонов и мышей.
Пандемия черной смерти началась на территории современной Феодосии. Осажденный город держался четыре года – до тех пор, пока среди осаждавших не началась чума. Чтобы сломить дух защитников города, трупы стали перебрасывать им через крепостные стены. Город пал, завоеватели вернулись в Геную, но они привезли черную смерть на родину. Потери были такие, что вся Италия покрылась трупами.
В шестнадцатом веке в Париже был создан первый противочумный костюм – плотный балахон, очки и длинный наносник, набитый пропитанной духами ватой».
Из доклада Зинаида Васильевна узнала, что в Библии только в одном месте есть описание болезни, которую с натяжкой можно принять за гонорею. А о сифилисе не упомянуто вообще. Срамные болезни были привезены в Европу гораздо позже – в 1494 году, когда на родину вернулись корабелы Колумба, матросы которых грешили в Америке с аборигенками. Она снова взялась за карандаш и бумагу. Вскоре из-под ее руки вышел странный рисунок: голый мужчина с круглой, как у девушки, попкой, совокуплялся с чудовищем, с клешнями, как у скорпиона, и с женской головкой. Клешни обнимали напрягшуюся мужскую попку, а один коготь был готов спуститься между ягодицами.


7

Спектакль «Царь Ирод» прошел в лебяжьем драматическом театре при мертвой тишине зрительного зала. Затаив дыхание лебяжинцы смотрели, как лопается сгнившая кожа на теле грешного царя, как он блюет большими белыми червями, как совокупляется с огромным скорпионом с красивой женской головкой. Колобок сыграл главную роль на бис. А Хмурова не участвовала в один вечер ставшем знаменитым спектакле. Она с пристрастием наблюдала из директорской ложи, как идет съемка на видеокамеру. Спектакль ехал в столицу на фестиваль.
На праздничном обеде, который устроил для труппы депутат, все поздравляли Хмурову и Колобка. Витек шепнул, пристально разглядывая старую подругу: «А у тебя новая родинка! Откуда?» И погрозил шутливо пальцем. Но она сдержанно ответила на его шутку кивком головы , не дав себя поцеловать в губы : «Это от старости, дорогой. Такие наши годы…» Депутат удивленно отстранился от актрисы и пошел целоваться с Колобком. Тот едва держался на ногах, пот лил у него со лба, мочил белокурый чубчик. Наконец, он не выдержал и вышел из-за стола. Хмурова наблюдала за ним из-за темных очков и видела, как Колобок, дойдя до дверей, едва не упал, но тут же ему подставила обнаженное плечико их молодая прима Козельская и поволокла его в коридор. Зинаида Васильевна рассмотрела у нее под сползшим декольте на шее сзади уха большую выпуклую черную родинку и усмехнулась. Такие отметины «маленькой червивой чумы» она теперь часто замечала у своих коллег.
-Какой же будет следующая постановка?- услышала она голос журналиста с лебяжьего телевидения.
-«Чума в Париже»,- ответила Хмурова.
-И уже есть сценарий?- интересовался журналист.
-Конечно.
-А главную роль будет играть…
-Главную роль будет играть наш молодой артист Паша Милехин,- опережая журналиста, сказала Зинаида Васильевна и подняла бокал, приветствуя нового фаворита сцены.
За столом на секунду воцарилась тишина, но тут же все весело кинулись поздравлять счастливчика, высокого стройного блондина в стильном голубом свитере.