Остаться бы в раю...

       Очень интересно… Что-то вроде этого я слышал от каждого психиатра, к которому я обращался за помощью. Мой диагноз звучал жутко заковыристо и длинно, но от этого мне было не тепло не холодно. Я каждую ночь во сне попадал в страну, которую даже не выдумывал, она сама заполонила мой сонный разум, каждую ночь, забирая меня к себе. Просыпался я только тогда, когда меня отпускали из сна, а засыпал по первому зову тех, кто нуждался во мне в том мире. Меня уволили с работы за постоянные опоздания, от меня ушла любимая девушка, даже говорить не хочу из-за чего. Реальная жизнь была сломана, но другая была стабильной. Поев во сне, я был сыт, проснувшись. Споткнувшись во сне и упав, ощущал с утра реальную боль. Как бы там ни было, еще недавно я хотел расстаться с тем миром, дабы в реальности жить по-человечески. Но теперь я наоборот хочу остаться в том цветущем краю, где всегда солнце, любовь и уважение. Теперь ничто не связывает меня с реальностью, и я решил спокойно умереть в своей хибарке, забытый всеми. Был риск, что после смерти я увижу не свой Эдем, а тьму, но мои надежды оправдались, и предо мною снова запели диковинные птицы, зашелестела сочно-зеленая листва, показался шпиль башни далекого города. Правда, теперь жизнь в новом мире пришлось начинать с нуля. Не в том смысле, что я был ребенком, а в том, что я снова оказался здесь новеньким и, возможно, нежданным.

       Меня занесло на песчаную дорогу по одну сторону которой был горный лес, по другую горный спуск, причем, весьма крутой, правда, кончающийся рекой, довольно спокойной на первый взгляд. Оценив ситуацию, я направился к далекой башне, упомянутой мною выше. Внимательно оглядываясь по сторонам, я осторожно шел вперед, стараясь не загребать сандалиями песок. Тут моя одежда была скудна, все тряпки да тряпки, как бедняк с городской площади. Но тут, вне города это могло оказаться преимуществом: на меня не нападут разбойники, коих достаточно много в этих краях. Меня не ограбишь, только если последнее снимут, но кому это надо?


       Впереди паслись несколько оленей во главе с рогатым вожаком. Я подумал, что поймать одного было бы неплохо, учитывая урчание в животе. Я сделал так, чтобы олени заметили меня издали, чтобы при резком появлении они не дали деру. Потом я встал на колени, чтобы не отпугнуть оленей ростом, ведь я был высоким и атлетичным юношей, коих в реальном мире на секции борьбы было немереное количество. За тем я попытался изобразить олений рев вызова на поединок, так как это верный способ разозлить вожака, и тогда стадо точно не сбежит. Все это сработало, так как, уже использовав этот маневр в одном из своих снов, иного я не ожидал: вожак ринулся на меня, остальные смотрели. Перед самым столкновением я резко поднялся во весь рост, что ошеломило оленя, он на секунду замешкался и поднял рога: это и было его последней ошибкой – быстрым наработанным захватом я свернул вожаку шею, заставив заволноваться его стадо, которое начало издавать странные звуки, но с места не двигалось. Тут было что-то не так, обычно остальные спасались бегством, но эти не теряли надежды вернуть вожака. Однако, пущенная с горного леса стрела сбила с ног еще одного оленя. Тогда уже побежало все остальное стадо, оплакивая ревом потери. Вот тут-то я удивился по-настоящему.


       Из лесу спустилась молодая девушка в ладных с виду кожаных доспехах, которые выдавали в ней охотницу. Она, мельком взглянув на меня, подошла к убитому ею оленю, перерезала ему горло, вынула стрелу, взвалила тушу на плечи и молча пошла обратно в лес. Оленихи весили мало, а вот то, что пришлось тащить мне, много. Но я все-таки кое-как нагнал девушку, идущую прямой наводкой вверх в гору, преодолевая скользкий настил из сыроватых листьев.
 - Постой! Кто ты? – спросил я, поравнявшись с охотницей.
 - Кто ты, чтобы я тебе отвечала? – резко ответила она.
 - Не будь так груба, я здесь пока никто, ищу людей и пищу.
 - Пищу ты нашел, а люди тебе зачем?
 - Как зачем? Без людей и общения нельзя жить!
 - Можно… Я ведь живу.
 - Зря. Ты красивая, меткая, уверен, умная.
 - Ты что поэт, или влюбленный?
 - Э-э… Пожалуй, и то и другое.
 - И в кого же ты влюблен, поэт?
 - В вас, прелестная хищница, - я был чертовски горд, что говорю это.
 -Что ж. Если ты влюблен, - остановилась она, сняв с плеча тушу, - тогда понеси и это заодно.
Водрузив свою ношу на мою, она не спеша пошла рядом, глядя, как я справляюсь с грузом. Было очень тяжело, но я не мог отказать, хотя понимал, что могу сломаться пополам в любой момент.
 - А ты силен, как орк! – сказала она.
 - Это любовь к вам помогает мне нести! – в своем мире я бы так целкам мозги пудрил, но тут ощутил всю серьезность своих намерений.
На это девушка хихикнула и, посмотрев вперед вверх, сказала:
 - Вот и пришли, влюбленный…
На склоне среди тенистых крон могучих деревьев стояла небольшая хижина из дерева – лучше для одиноких охотников и не найти. Дойдя еще немного до хижины, я свалил оленей рядом.
 - Проходи, сегодня, так и быть, будет у тебя кров на ночь, а завтра пойдешь прочь, - сказала девушка.
 - Спасибо, моя принцесса, - поблагодарил ее я и поцеловал ручку, кожа на которой была нежнейшей из тех, что я ощущал.


       Девушка смущенно, но с еле заметной, мечтательной улыбкой, пошла возится с тушами, а я рассматривал помещение, попутно расспрашивая о ее жизни. Из расспросов я узнал, что родители ее погибли, когда она была еще маленькой. Отец погиб на войне, а мать от горя. Остались она и старший брат, который, прожив еще шесть лет, был убит на арене столицы, в погоне за кровавыми, но крупными деньгами. Она была изгнана из столицы за грабежи и нашла свое пристанище здесь, на склоне горы в хижине давно мертвого неизвестного охотника-одиночки. А имя девушке было Беат. Беат Скаймер.


       Весь вечер, сидя за столом, я не спускал глаз с охотницы. Она ела аккуратно, не чавкая и не слюнявясь, не отрывая зубами мясо, а тщательно откусывая. Ей было не по себе от моего взгляда, но я не мог оторваться от ее грации. Кожа ее была белее чем свет от здешнего солнца: это невозможно, но в силу влюбленности мне так казалось. Губы были от природы нежно алого цвета, не пухлые, с плавными гранями. Нос был средних размеров, не безобразно велик, но и не уродливо мелок. В глазах ее я видел себя, от чего и мне стало не по себе – настолько я смешно выглядел, как полоумный, забывший обо всем вокруг, кроме вожделенных алых губ и бездны голубых глаз. На охоте Беат обворачивала русые волосы вокруг шеи, чтобы не отвлекали, но сейчас, за небольшим деревянным столом во время трапезы, девушка распустила их.
 - Ешь, а то с голоду помрешь! – в шутку сказала Беат.
Я, наконец, оторвал от нее свой цепкий взор и принялся налегать на оленятину, которая была безмерно вкусна, пройдя через опытные, по всему видать, в кулинарии руки девушки. Уже в конце трапезы Беат раздобыла бутылку крепкого пойла, к слову, не дурно отстоявшегося.
 - Откуда? – спросил я.
 - У меня много… Еще от отца осталось. Когда они где-то на западе отсюда напали на заставу одну из сильнейших бандитских шаек, в их погребах было море всякой всячины, в том числе и это. Видимо бандиты набрали такого добра, обворовывая торговые караваны, ведущие на восток.
 - А что на востоке? – честно, сам не понял, зачем спросил.
 - А то не знаешь…
 - Вспомнил. Не утруждайся объяснять.
Напиток был, как я уже упомянул, настоявшимся. Засим, вкус его поверг меня в экстаз – это вам не пиво с портвейном!
Одним словом, спать пришлось на полу. Правда, не на голом, а на покрывале из оленьей кожи. Девушка дышала тихо, будто готовилась к чему-то, была на чеку. Слушая ночь, я уснул, представляя себе звездное чистое небо.


       Утро было не добрым. Вместо ласковых слов от девушки, я почувствовал на своей шее холод и острие враждебного клинка. Открыв глаза, я увидел связанную Беат, беспомощно лежащую на полу, тихо пускающую слезы, а вокруг меня стояло пять воинов в самодельных доспехах, небритые, вонючие, но самое плохое – вооруженные мечами луками, у одного даже арбалет был, короткие клинки были так же у каждого в наличии на случай потери в бою меча.
Я явно не выспался, было рано, за окном еще только светало и… немыслимо! Меня разбудили какие-то бандиты недоделки с жестянками на теле! Это привело меня в ярость, так как я рассчитывал еще часа три повалятся на подстилке. Но меч у горла… А что меч у горла? Это же не пистолет у виска и не игла с вирусом над веной.


       Резким, но незаметным движением руки я выхватил кинжал у того, кто приставил ко мне меч, и, проведя рукой, за его вытянутую к шее, пронзил сонную артерию, правой рукой придерживая выпадающий из рук меч. Второй бандит замахнулся, но рухнул, потеряв голову от моего удара вовремя схваченным мечем от первого врага. Пока падал второй, я выхватил у него кинжал, и теперь я был вооружен на обе руки. Встав с пола, я принял третьего нападающего скрещенными клинками, а затем, придерживая клинком в левой руке меч врага, правой резанул его по шее, единственному месту, которое у всех пятерых было оголено от доспехов. Почти так же пали еще двое, но шестой, который, оказывается, стоял снаружи, вошел и с ходу выстрелил в меня из лука. Я еле увернулся, так как успел увидеть, куда выстрелит враг, а вот от моего кинжала мужичку уйти не удалось… Враги кончились.
 - Зачем будить в такую рань! Пришли бы часика на три попозже, я бы их выслушал! Но нет, надо обязательно разбудить… - я выпускал последний пар боевого всплеска эмоций, попутно освобождая девушку от крепких веревок.
Мне пришлось посадить Беат на стул, так как она была не в состоянии самостоятельно двигаться, ошарашенная увиденным.
 - Кто это? – спросил я.
 - Банда… - не отрывая взгляда от трупов и луж крови, проговорила Беат.
 - От нас-то им что надо?
Девушка перевела взгляд на меня:
 - Недавно от моей стрелы пал их вожак. Они меня искали, но до этих пор не находили.
 - Понятно… - я потихоньку начал вытаскивать все трупы на улицу.
Закончив это неприятное занятие, я спросил:
 - Ты не против, если я еще пару часов посплю на твоей кровати, а то как-то на крови спать не охота…
 - Спи. Я тогда кровь отмывать начну.
 - А вода есть?
 - Тут ручей неподалеку. Наберу, - на поправку деваха пошла от увиденного, молодец!
А я-то голову ломал, как этой охотнице понравиться. Решение само, как говорится, пришло.
Поспав еще немного, я ощутил нежные прикосновения ладони к моей спине. Повернувшись на бок, я увидел Беат, которая все это время, пока я спал, разглядывала мои татуировки на спине и плечах, сделанные еще в моей реальности. По-видимому, здесь, в этом мире, они тоже что-то значили для людей.
 - Ты – берсерк? – неожиданно спросила Беат.
Я не отрицал свою волчью сущность одиночки, но такой лестный отзыв о своем статусе слышал впервые.
 - Я думала, это всего лишь легенды… - продолжала Беат. – Кроме тебя еще есть такие же люди?
 - Пока не знаю, - отвечал я. – Лично ни с кем не знаком…
 - Мой брат хотел стать таким как ты, но… - Беат прижалась головой мне к ладони и заплакала. – Где ты был раньше?..
 - Ты ж охотница! Ты ж воин, считай, раз кого-то убила! А сейчас плачешь… - гладя ее по голове, говорил я.
 - Я – девушка… У меня есть слабости. Тебе не понять. Моего горя не понять тому, кто за несколько секунд лишает жизни шесть человек…
 - Ты меня за это осуждаешь?
 - Нет. Я просто… - Беат вытерла слезы. – Тебе пора идти в город, мне надо побыть одной. Ты на меня, как снег на голову свалился. За то, что спас – спасибо, но остального я не понимаю. Почему ты встретил именно меня? Потому что я была первой, кого ты увидел на своем пути?
Желая хоть немного ее обрадовать, я ответил:
 - Возможно, боги моим появлением продлили тебе сегодня жизнь, - я встал и пошел прочь, оставляя Беат наедине со слезами и еще не смытой кровью на полу.
Я шел к городу, желая попасть на арену, показать себя, заработать нелишних денег. По пути встретил патруль имперского легиона, напросился к ним, чтобы они довезли меня до города. Их было всего двое, я мог бы их убить одним из кинжалов, что остались у меня от любезных трупов бандитов. Я бы мог забрать у них лошадей, но зачем? Они сами согласились отвезти меня в усладу моим уставшим ногам.


       Город суетился торгашами, безработными, солдатами легиона, прочими людьми. Реже встречались другие расы. По городу я шел уже пешком, так как с лошадьми за ворота не пускали. Мне объяснили, где находится арена города и как туда побыстрее попасть, рассказали, кто там главный и как записаться на бой. Охота народа города мне помочь помогла мне сэкономить уйму времени.
В тренировочных помещениях арены я нашел чернокожего мужчину, заправлявшего боями и начал разговаривать с ним о деле.
 - Сколько у вас платят за один бой? – спрашивал я.
 - Такому, как ты, пожалуй, пятьдесят монет… - отвечал мужик.
 - Какому «такому»?
 - Новичку в этом деле.
 - Ясно. А что мне нужно сделать, чтобы заработать пять тысяч золотых?
 - Хе-хе! Каков! Сразись с имперским легионом в городе, тогда город будет твоим! Я лично пять тысяч за такое зрелище дам! А если серьезно, то сразу таких цен у нас нету. Ты можешь один выходить каждый раз против троих, тогда за первый такой бой мы даем пятьсот золотых, а после каждой победы выигрыш будет утраиваться. За три таких боя ты заработаешь много, но еще никто не решался выйти против троих…
 - Заметано! Вписывай!
 - Ха! Ты ведь кусок мяса, поэтому отговаривать не буду. Твоя задача – убить троих людей. Кроме того, что их трое, у тебя будет еще одна проблема.
 - Какая же?
 - Ты пойдешь в бой без доспехов, со своим оружием. Что у тебя?
 - Два коротких клинка.
 - Отлично! Хотя, если ты победишь в первом бою, то кроме выигрыша получишь легкие доспехи гладиатора. Идет?
 - Идет.
 - Тогда жди, пока закончится бой, пойдешь следующим.
Ждать долго не пришлось, тем более что ожидание скрасилось разговором с одним из бойцов, тренирующихся под ареной. Наконец, мой выход.


       Я шел по длинному коридору, ведущему вверх, на площадку арены. Впереди хлопнула дверь, с арены несколько уборщиков волокли тело поверженного с полуотрубленной правой ногой, болтающейся на сухожилии, и пробитой головой. Когда я подходил к двери выхода на арену, снаружи же было слышно, как ораторы объявляют следующий поединок:
 - Дамы и господа! Сегодня вы увидите небывалое зрелище, но, увы, скорее всего, короткое. На нашу арену выйдут одновременно три бойца, еще не опытных, но уже готовых убивать. Против них выйдет один глупец, которому, видать, так нужны деньги, что он сразился бы в одиночку со всей стражей города за несколько тысяч монет! – грянул смех, а я стоял за решеткой, которая вот-вот должна была опуститься, чтобы впустить меня на поле смерти. – Все уже сделали ставки! Все поставили на трех! Но нет! Еще один глупец поставил на одиночку! Наверное, это его брат, или отец… - снова смех. – Надеюсь, вы поставили на одного не так много, как остальные на трех. Но закончим этот риторический треп! Начинаем!!! – решетка со скрежетом опустилась.


       Вся аудитория арены смеялась надо мной, но я не обращал на это внимание. Трое на другом конце арены шли спокойно, переговариваясь и пересмеиваясь друг с другом, показывая на меня пальцами. Их оружие было серьезнее моего: у каждого было по мечу, броней служило, по всей видимости, то, что сулил мне хозяин арены в случае победы. Пришло время немного напугать разудалых бойцов, нашедших смелости выйти против меня одного. Я спокойно вытащил из-за пояса два своих кинжала и начал с бешеной скоростью проворачивать их пальцами в ладонях, слыша, как от скорости подвывает рвущийся воздух. Наступила резкая тишина: мои соперники перестали улыбаться, а встали, как вкопанные, глядя на вертящиеся клинки. Потом до меня ясно дошли слова одного из бойцов:
 - Чего встали! Он всего лишь один! Разрубим его пополам!
Остальные воодушевились такой речью, и все ринулись на меня в атаку, крича в подражания настоящим воинам, коими они не являлись. Враги обступили меня с трех сторон, но я не терял из виду ни одного из них. Все надо сделать красиво, но быстро: кинжалы, продолжая вертеться, вылетели у меня из ладоней и вонзились в шеи двоим, стоящим у меня по бокам. Стоящий впереди, видимо, с намерением разрубить меня пополам, замахнулся, но я не собирался ждать, пока он совершит задуманное, и ударил его ногой в грудь. Тот упал на спину, выронив от неожиданности меч, а я подошел к нему и поставил ступню на его шею.
 - Не убивай! – чуть ли не в слезы пустился умолять меня доморощенный воин.
 - Хм… А ты бы не убил меня, будь я на твоем месте? – и горло соперника хрустнуло под моей ступней.


       Если бы я был слепым на оба глаза, то подумал бы, что вокруг ни единой живой души не осталось. Стояла такая тишина, что я слышал, как вытекает кровь из шей убитых первыми. У зрителей во рту уже, наверное, завелись мухи от тотального незакрывания оного. Но оратор все-таки решился нарушить тишину:
 - Сегодня кто-то баснословно разбогател! Глупец оказался мудрым, что поставил на неизвестного воина! – пока оратор пытался льстить, я вернул себе свои кинжалы, к которым, признаться пристрастился. – Этот день войдет в историю арены! Это первый воин, решившийся на схватку с тремя противниками одновременно, и победивший! Как твое имя доблестный воин?
 - Вольф! – крикнул я.
 - Поприветствуйте Вольфа, дамы и господа! Он стоит легиона!..
       

       …Проще говоря, до ужина я заработал нужную мне сумму. Остальные два боя длились дольше, но результат был один: пять тысяч у меня в кармане, и еще новехонькие доспехи гладиатора, красивые и удобные, в которых не стыдно пройтись по городу. Подарили еще даже ножны для моих кинжалов! Правда, устал я за день смертельно, решил зайти в какую-нибудь недорогую таверну.
Благо, таверну для вечерних посиделок выбирать не пришлось – в этом городе, не считая гостиничной маленькой забегаловки, это было единственное достойное место для коротания вечеров. Здесь за стойкой был добродушный, пузатый хозяин заведения, спиртное текло рекой, душевные разговоры звучали из каждого угла. Я заказал пивка и остался сидеть у стойки, так как все столики были заняты.
 - Так это ты, значит, Вольф? – спросил трактирщик.
 - Я.
 - Решил просадить у меня все деньги?
 - Не все, но просадить.
 - Как у тебя это получалось? Каждый раз по-новому… Ты, случайно не сговорился с соперниками?
 - Ха! Ну ты даешь! Подумай головой, как девять человек могли сговориться на свою смерть от моей руки? Просто у меня с утра сегодня день не задался. Пришли ни свет ни заря шестеро охламонов, разбудили, не пожелали доброго утра… Я и их убил. А на тех ребятах я отдохнул, - язык мой от спиртного начал нагло «развязываться».
 - Откуда же ты такой в наших краях? – спросил сидящий рядом за стойкой мужчина лет на пятнадцать старше меня.
 - А ты мне не рад? – спросил я у него.
 - Мне ты безразличен, я на тебя ни гроша не поставил. А вот те, кто сегодня по твоей вине проиграл много одному идиоту, поставившему на тебя, готовы перерезать тебе глотку.
 - Это угроза?
 - Нет, это предупреждение из добрых побуждений…
 - Ясно. Что ж… Те, кто ставили против меня могли отыграться во втором или третьем бою. Однако, сглупив в первый раз, они не научились на своей ошибке. Кстати, кто тот, который на меня поставил? – спросил я.
 - Стагларс Массаро. Он завсегдатай арены. А сейчас прячется от желающих прирезать и ограбить его в одной из башен часовых под охраной. Тебе, Вольф, досталось пять тысяч монет за эти бои, а он выиграл почти миллион.
 - Тогда не стоит ни о чем беспокоиться. Рано или поздно он со мной поделится, - спокойно произнес я.
 - С вашего позволения, я сделаю это сейчас! – прозвучал голос со стороны выхода.
Я обернулся и увидел невысокого мужичка с приветливой улыбкой в сопровождении охраны из бойцов легиона.
 - Позвольте представиться… - попытался продолжить он.
 - Стагларс, я прав? – прервал его я.
 - Как вы узнали меня?
 - Человек, который выиграл на тотализаторе баснословные деньги если куда и соберется, например, за мной в таверну, то обязательно в сопровождении солдат легиона. А вашего имени не знают разве что только рыбы в реке возле города, да и тем скоро рыбаки расскажут.
 - Железная логика, мистер Вольф, с вами не поспоришь, - Стагларс улыбался все шире.
 - Так вы пришли сюда, чтобы поделиться выигрышем?
 - Да. Не буду вас задерживать бессмысленной болтовней и поздравлениями, скажу сразу: теперь вы обладатель дома в портовом районе и чудесной лошади по кличке… Вы сами ее назовете на свой вкус. Дом внутри полностью обставлен, там еще одному человеку место найдется. Но это все меня жена заставила, если честно. А вот лично от меня, как от мужчины мужчине – бочка крепчайшего бренди! Ах да! Ваши ключи. Дом узнаете по двери, на ней выбито ваше имя. Все вместе обошлось мне почти в двести тысяч, поэтому, думаю, мы в расчете?
 - В расчете. Ха! Кто знал, что я окажусь вашим ключом к богатству? До свидания! – я продолжил пить пиво.
 - До свидания… - Стагларс покинул таверну, а я бросил ключ от дома в кружку с пивом, отчего то немного вспенилось.
 - Что вы делаете? – удивился трактирщик.
 - Там, откуда я пришел, мы так поступаем со всем новым, что влезет в кружку с пивом, - пояснил я.
 - А откуда ты? Стать у тебя северная, говор южный, пьешь ты странно, не залпом, одну кружку по полчаса держишь.
 - Смакую… А вот относительно моего истинного происхождения я и сам бы хотел узнать.
Мы разговаривали долго, но со временем мне стали надоедать все эти завидующие рожи вокруг меня, и я решил отправится к Беат, чтобы предложить ей поселиться у меня и порвать с промыслом, став обычной горожанкой, а для меня, возможно, чем-то большим… Найти ее было просто: выходя на песчаную дорогу из лесу, я сделал зарубку на дереве, от которого надо сворачивать с дороги в лес, чтобы выйти прямо на дом Беат. Но мой приезд она приняла равнодушно, будто за что-то на меня обиделась. Как я и ожидал от этой бессмысленной встречи, мое предложение потерпело отказ, но уходя, я все-таки сказал ей, где она может меня найти.


       Я поехал назад в город, в свой новый дом. Лошадь, на которой я ехал, сперва побаивалась меня и позволяла себе не слушаться, но потом стала реагировать на кличку «Мустанг» и повела себя спокойно, приняв меня, наконец, как своего хозяина.
На город надвинулась ночь, а с ней свет факелов повсюду на улицах. Снова зайдя в трактир, наполовину опустевший, я сел один за столик с кружкой крепленой суджаммы. После полуночи в трактире становилось все больше доступных женщин, как их тут называли. Они ухаживали за оставшимися пьяненькими посетителями, как правило, мужчинами среднего возраста, обросшими от пьянства. Где они только денег брали? Хотя, наверное, трактирщик позволял себе давать проституток в долг.
На плечо легла чья-то легкая рука, заскользила к шее, нежно и трепетно переходя на другое плечо.
 - Почему ты не в доспехах? – услышал я тихий женский голос.
 - В них жарко, - не оборачиваясь, ответил я.
Женщине надоело бродить позади и она села передо мной на столик, гладя свободную от кружки суджаммы руку.
 - А почему такой герой и красавчик, как ты сидит в одиночестве?
 - Я жду, пока ты ко мне присоединишься.
 - Считай, что я это уже сделала. Почему бы тебе не пригласить даму к себе. Я слышала, у тебя есть дом. Надеюсь, я достойна быть этой ночью с таким, как ты?
 - Как пожелаешь, красотка… - я расплатился с трактирщиком, и мы с дамой пошли ко мне.
Она, бесспорно, была достойна меня хотя бы на эту ночь. Ее манеры были утончены, движения грациозны, не то, что у остальных шлюшек, которых я видел в таверне. Ее черные волосы были заплетены в косу, смирно висящую за спиной. Пухлые губки, аккуратно обрисованные и накрашенные, придавали ей шарм. Ночь даже в силу света факелов, покрывала лицо дамы серой вуалью, оставляя мне только общие черты, которые были безупречны.
 - Я здесь недавно, - говорила она.
 - Я догадался, что ты не местная. Ты не похожа на остальных шлюх, - отвечал я. – Видимо, ты приехала сюда с юга? И я больше чем уверен – ты самая дорогая из всех…
 - Да, но моя цена измеряется не в деньгах, во всяком случае, для тебя. Я верю картам, а они мне показали тебя, и вот я с тобой.
 - Как тебя зовут? – спросил я.
 - У меня много имен… - отвечала дама. – Для кого-то я удовольствие, для кого-то любовь, а для кого-то, возможно, смерть.
 - Надеюсь не для меня?
 - Нет, ну что ты… Для тебя я буду Моникой, или если хочешь – Моной.
Между нами проскочило легкое дуновение ветерка, и Мона крепче прижалась ко мне. Пройдя арку, разделяющую порт и город, мы вышли к пирсу, где неподалеку от нас стоял высокий маяк. Свернув направо, мы пошли вдоль корабельных причалов, а, повернув еще направо, вышли в жилой район порта, где россыпью стояли одноэтажные деревянные дома рыбаков. Мой дом был среди них, выделяясь высотой. До меня, по словам людей, здесь никто не жил, однако внутреннее убранство, как и обещал Стагларс, пришлось мне по душе: большая кровать на двоих, крепкий стол для еды, полки, шкафы, даже пару картин на стены повесили.
 - Располагайся, - сказал я Моне.
Она села на кровать, проводя по покрывалу рукой, а я выставил на стол кружки, наполненные бренди. На столе уже до меня стояли свежие фрукты, купленные Стагларсом. Потом я решил все это великолепие перенести на кровать, чтобы было удобнее употреблять. Присев на край кровати, взяв кружку в руку, я сказал:
 - Давай выпьем за то, чтобы ты нашла себе здесь достойное место!
 - Я не вижу вокруг места достойнее, чем рядом с тобой… - говорила Мона.
 - Тогда за нас!


       После бренди я испробовал виноградину из руки Моны, отодвинув чашу с фруктами, подтянул к себе даму и крепко поцеловал. На кровати у нас спокойно усидеть не получилось, и мы оба скатились на пол, срывая друг с друга одежду. Через минуту наши тела вернулись на кровать, спихнув фрукты. Мона оказалась сверху и, двигаясь неторопливо, начала целовать меня в губы, пытаясь добраться до моего языка. Мои же руки в основном находились на ее бедрах, либо талии, сдерживая дьявольские повадки Моны, которая постепенно пыталась наращивать темпы и, видимо, задалась целью сломать кровать. В конце концов, она прокусила мне губу, начав слизывать кровь.
 - У тебя сладкая кровь… - тихо прошептала Мона.
 - А тебе нравится кровь?
 - Твоя – да, но я оставлю ее тебе. Сейчас мне нужен только ты… - и снова я ощутил ее губы.
Пора было брать инициативу в свои руки: я, обняв правой рукой Мону за талию, приподнялся, и она вмиг очутилась подо мной. Теперь я осыпал ее поцелуями от мягких губ до упругой груди, Моника изогнулась подо мною дугой от резкой волны удовольствия, которая постепенно перешла ко мне. Мона пылала теплом, разрывая мне спину, пока мы не услышали резкий стук в дверь… Моника спряталась под одеялом, а я подошел к двери, надев в спешке тряпичные штаны.
 - Кто там? – спросил я.
 - Имперский легион! Откройте! Для вас важные вести! – ответил мужской голос за дверью.
Я без промедления открыл дверь, на пороге действительно стояли солдаты стражи. Первыми заговорили они:
 - Вы знаете человека по имени Стагларс Массаро? – спросил один из стражи.
 - Да, - отвечал я. – Этот человек купил мне дом и коня.
 - Он был убит недавно у себя дома наемниками. Они оставили записку с угрозами в ваш адрес. Написали, что скоро посетят и вас.
 - Ко мне никто не заходил. Нас здесь только двое…
 - Мы предупредили. Мы так же можем вас охранять за плату.
 - Спасибо, я справлюсь.
 - Как знаете. Наше дело предложить…
 - До свидания, - попрощался я со стражей.
 - Будьте бдительны!
 - Непременно! – закрывая дверь, произнес я.
В дальнейшем, к счастью, до утра ничего не случилось, я спокойно выспался в объятьях Моны, она любезно приготовила мне завтрак, мы поели, и она ушла, не взяв с меня денег. Это меня не насторожило, я, поначалу, просто не обратил на это внимание. Произведя во внутреннем убранстве дома некоторые незначительные косметические усовершенствования, я, натянув на себя доспехи, отправился на арену за новой порцией крови, смертей и денег.
 - «Вестник»! Покупайте «Утренний Вестник»! – кричала детвора, носившаяся взад-вперед по улицам города. – Закрытие границ Шан-га-Бора было не случайным! Внутри идет мобилизация! Политика нейтралитета сменилась милитаром! Куда направит свой боевой молот Шан-га-Бор?
Хо-хо! Запахло жареным! Меня посещали безумные мысли относительно совершенно неизвестных мне отношений между той империей, где находился я и той, что, по слухам, находилась ближе других на юге через пролив Фише, названный в честь пьяного идиота, почти переплывшего его. Однако, не доплыв считанных метров до суши, он был утащен под воду какой-то тварью.
 - Если начнется война, я уеду на север, - говорил один человек другому возле входа на площадь арены.
 - А почему на север? – спрашивал другой.
 - А потому что если даже враг достигнет северных гор, ему не миновать перевалы. Там живет сама смерть! Поэтому северяне к нам, и мы к ним попадаем только по воздуху. А ты был на севере?
 - Нет. Мой дом юг, а тут мой честный заработок.
Наслушавшись этих мечтателей, я вошел в подземелья арены, дабы согласовать следующие поединки с устроителем.
 - Ты - странный человек, - говорил мне хозяин арены. – Если брать во внимание твои вчерашние достижения в бою, то ты можешь получить высшее звание Чемпиона арены через четыре боя по три противника, или уйма - по-одному.
 - Вы меня знаете… - говорил я.
 - И все четыре боя ты планируешь на сегодня?
 - Да.
 - Черт! Сегодня и арена треснет от желающих увидеть второго Чемпиона. Хотя даже беря во внимание вчерашнее, я не верю в твою победу.
 - Ха! Вчера в меня поверил только один. Он сорвал банк…
 - Что?
 - Разбогател. Потом его убили. Так что в меня верить не обязательно.
 - Тогда иди и дерись! Сегодня против тебя опытные бойцы. Я бы на твоем месте в себя тоже не поверил…


       Признаться, когда я увидел, с чем мне придется иметь дело в первом же сегодняшнем бою, я чуть было не последовал совету устроителя боев. Против меня вышло трое, но не просто разобщенных, неопытных, одномастных бойцов, а один боец, один лучник и один боевой маг. В реальном мире эквивалентом этого было выйти одному против трактора К-700, среднего танка и морпеха с «калашом».


       Та же троица, что посулилась мне, одержала на арене много побед по одиночке и так же много в команде в боях против пойманных в лесах монстров. Передо мной встала серьезная проблема: уворачиваясь от стрел, огненных шаров или еще чего-нибудь, добраться до бойца с мечом и щитом и убить его, потом расправиться с остальными не составит труда.
После долгих реклам от оратора боев мы, наконец, начали поединок. Как я и ожидал, никто первым на ражен не полез, а маг с лучником начали язвить меня своими пострелушками. Боец стоял между магом и лучником и ждал, что я буду делать. Никогда не любил войска дальнего боя, так как тот, кто придумал оружие дальнего действия был либо трусом, либо изысканной мразью. Самый честный бой – лоб в лоб, именно в нем можно познать свою истинную силу. А так… Будь ты хоть трижды героем арены или героем войны, будь ты непобедим в ближнем бою, какая-нибудь косорукая тварь, впервые взявшая в руки лук, может лишить тебя жизни и чувствовать себя победителем. Но это все рассуждения, а бой еще никто не отменял.
С шипением раскаленного металла о воду мимо пролетел первый фаер, разбившись о стены арены яркой вспышкой. Я ринулся вперед, зажав в руках свои верные кинжалы, моей первой целью был неподвижно стоявший боец, надеющийся, что я не добегу до него живым. Лучник выжидал, пока я остановлюсь хотя бы на долю секунды, я это понимал и останавливаться не собирался. Главной ошибкой бойца было о, что он все-таки решил нанести удар первым, когда я к нему приблизился метра на два. Он взмахнул мечом, но я увильнул вправо, остановившись на секунду. Лучник выстрелил: этого я и ждал, закрываясь телом бойца – стрела пробила его доспех, а один из моих кинжалов, пущенный в лучника, прошил ему шею. Оставался один маг, который от неожиданности срывал одно заклинание за другим, пытаясь сосредоточиться, но безуспешно. В конце концов, пока я к нему шел, зная, что колдовством он сейчас не владеет, маг вооружился зачарованным коротким мечом и с криком побежал на меня. Он решил одолеть меня колющим ударом в область живота. Больше он ничего не мог придумать, так как у него не было образования фехтовальщика. Да и маг он был сомнительный: маги не могут, испугавшись позабыть все заклятья. Этот, видимо, был еще учеником у какого-нибудь мастера, а на арене зарабатывал кровные деньги. Вот что значит развалить команду – по отдельности сия троица оказалась нулем без палочки. Однако же маг нанес удар, пожалев о нем навсегда: я немного переместил корпус влево, давая возможность магу по инерции проскочить вперед, а сам уже вытянул руку как бы для удара кулаком, но в ладони был зажат кинжал, по лезвию которого и прошло в итоге горло мага. Это первый раз, когда кто-то сам напоролся на клинок, а не я всадил. Кровью мне улило всю правую часть лица; бой был окончен…


       Остальные бои не отличались напряженностью и полностью испачкали меня в крови. В народе меня назвали «убийцей трех» по понятным причинам. Получив звание чемпиона, я вынужден был полчаса выслушивать похвалы оратора и устроителя боев, а в награду за бои я получил пятьдесят тысяч золотых, плюс еще двести за звание чемпиона. Теперь я был богат: в доме на двери был повешен пудовый замок, была укреплена дверь, а я сидел один внутри и просто напивался от одиночества. Больше было нечего делать, это занятие максимально отвлекало меня от того, что я одинок в четырех стенах. Только теперь я задумался о том, почему Мона не взяла с меня денег за ночные услуги. Эти раздумья снова привели меня в таверну, я хотел найти Монику.


       На сей раз у меня был более потребный для таких официальных вылазок вид: дорогая рубаха темно-бардового цвета, такого же цвета штаны и кожаная обувь из какой-то местной рептилии. Я взял с собой немного денег, чтобы зайти в оружейный магазин, посмотреть, чего я еще не видел, по возможности, обменять свои кинжалы на более новые или, вообще, купить что-нибудь другое. Но пока мой путь все еще лежал в таверну, и вот я оказался в ней.
 - Приветствую, - поздоровался я с трактирщиком.
 - Здравствуй, Вольф, - отвлекся трактирщик от надраивания бронзового сосуда. – Ну и наделал же ты шуму…
 - Почему? Разве плохо, что я стал чемпионом?
 - Я не об этом. Я о том, кто купил тебе дом. Ты знаешь, какие слухи распускают твои завистники?
 - Нет. Ну, просвети, коли сам в курсе.
 - Говорят, что это ты убил Стагларса и отнял у него деньги…
 - Ха-ха-ха! – это было действительно смехотворно. – Да уж. Тогда я же потом написал анонимку о том, что вскоре доберусь и до себя. Здорово! Ха-ха-ха!
 - Вот оно что. Поэтому стража тебя еще не допрашивала?
 - Стража заходила ночью. Они-то мне обо всем и рассказали. Я в это время находился с одной из ваших девок. Ты же сам видел, с кем я уходил из трактира, или нет.
 - Видеть-то – видел, но я так и не понял кто это из моих.
 - Она представилась Моникой, да еще с утра ушла, не взяв с меня денег.
 - Странно…
 - Вот и я думаю, какая дура откажется от денег.
 - Я не о деньгах, - трактирщик нахмурился и задумчиво посмотрел на бронзовый сосуд в его руках. – Дело в том, что никакой Моники у меня нет.
 - Как нет? Она сказала, что ее зовут Моника. Предложила называть ее Моной, говорила, что приехала сюда недавно с юга.
 - Э-нет. У меня все местные, все с этого города. И приезжих у меня сроду не было. Может, она тебе просто язык заговаривала? Как стемнеет, мои выйдут, посмотришь и покажешь, кто из них. Только если это все-таки кто-то из моих, ты понимаешь, что надо будет отдать мне деньги за нее.
 - Об этом не волнуйся. Надо разобраться, что тут происходит. Хорошо бы если точно твоя, а то ведь до конца жизни буду голову ломать, кто тогда был со мной.
 - Да, вот так история…
 - Не говори. Налей-ка мне кружку пива, а то стою тут, как дурак.
 - Почему «как»? – подшутил трактирщик и улыбнулся.
Мы оба засмеялись, я выпил залпом,после чего сказал, уходя:
 - Приду к вечеру, когда твои девки на свет выйдут.
На том и порешили, а я пока направился в оружейный магазин за обновками. Там у торговца была довольно престранная фамилия, поэтому я буду называть его продавец. Так вот, у продавца этого было много оружия всяких мастей: от тяжелых двуручных молотов до метательных ножей и звездочек, арсенал, так сказать, не для слабаков. Мне приглянулся один кинжал с богатыми резьбами на рукояти, зеркальным клинком, острым, как слово придворного шута. Продавец по моей просьбе достал кинжал из-под стекла, дал подержать. Я невозмутимо повертел его на ладони, проверил баланс, но существенных огрехов вроде бы не наблюдалось.
 - Второй такой же есть? – спросил я продавца.
 - Да, - отвечал он, - но обычно эти по одному отпускаются.
 - Мне в обе руки.
 - Впервые вижу человека, желающего оружие в обе руки. Так ведь в бою и порезаться можно.
 - Видимо, вы не были вчера на арене и не видели, что я делал вот этими клинками, - я показал ему свои старые кинжалы.
 - Действительно, меня там тогда не было. Так что же вы с ними вытворяли? – этот торговец не верил мне.
 - Смотрите… - произнес я и начал вращать кинжалы в обеих руках прямо перед его телом и лицом.
Продавец смотрел сначала заворожено, а потом сказал:
 - Я вам тогда два кинжала со скидкой продам, пожалуй.
 - Другое дело! А чехлы на них есть?
Идя по улице, ощущая на поясе тяжесть того, что когда-нибудь не раз еще спасет мне жизнь, чувствуя красоту моих новых кинжалов, чувствуя зависть проходящих мимо людей, я был вне себя от радости. Вот, что значит «рай»!
Погуляв оставшееся до позднего вечера время по городу, я вернулся в таверну, где уже во всю кипело веселье. Я подошел к трактирщику:
 - Тут все твои девушки? – спросил я.
 - Все, - отвечал трактирщик. – Я так понял ты вчера с вон той ушел, - трактирщик указал на девушку стоящую спиной к нам, развлекающую очередного клиента.
Со спины она действительно была похожа на Мону: те же волосы, та же стать, немного другая одежда. Я уже хотел позвать ее, но она сама обернулась в сторону, показав профиль своего лица, который поставил точку в моих сомнениях:
 - Ее здесь нет, - сказал я.
 - У тебя деньги не пропали вчера? – поинтересовался трактирщик.
 - Нет. Все, абсолютно все цело, а что?
 - Не исключено, что тебя вчера обхаживала мошенница.
 - Но она была у тебя в трактире! Хотя ты вполне мог ее не заметить. Она какая-то странная, хотя это придавало ей некий шарм от таинственности. Она, как тень, вчера была рядом, ласковая, как… Слов нет.
 - Влюбился?
 - Нет, просто теперь она мне в жизни интереса добавила, цель. Я хочу узнать, кто она такая и чую, что это будет интересно.
 - Война скоро будет, ты в курсе? – резко перевел тему трактирщик.
 - Да, сегодня утром весь город гудел новостями о Шан-га-Боре. А до этого что-нибудь было? В смысле, союзы, короче какие отношения до этого были с этой страной?
 - Вначале был союз, но меня тогда еще на свете не было. Они с нами объединились в войне против Самбары, страны, часть которой находилась на большей части нынешних южных земель. Мы, естественно победили, поделили земли: островная часть Самбары, что к юго-востоку от материка, досталась Шан-га-Бору, а материковая часть – нам. Спустя полвека боры стали выражать недовольство по поводу нашей части Самбары, так как считали, что мы взяли на себя слишком много. Вспыхнула война, которая длилась три года и закончилась полным разгромом Шан-га-Бора на островах, которые теперь являются нашими. Теперь, судя по всему, набравшись мощи, они решатся напасть. Тут уже на волю случая надо надеяться, ведь никто не знает о том, сколько солдат двинется на наши земли. Может это будет дерзкая, но не серьезная атака для того лишь, чтобы отбить острова, а может на нас пойдут орды солдат, желая стереть нас с лица земли. Но это опять же я тебе почти цитирую «Вестник». А в целом ни черта не понятно…


       За всеми этими раздумьями разговорами я просидел в таверне до ночи. Я все это время не замечал, как пил одну кружку за другой и, в конце концов, выходя из таверны, упал на ступени, не в силах удержать свое обмякшее от алкоголя тело. Поднявшись, кое-как принявший зыбкое равновесие, пытаясь балансировать руками, я пошел по улице, будто под ногами была пропасть, а я шел по канату, рискуя упасть. Было впечатление, что я могу одновременно касаться руками домов по обеим сторонам улицы. Мне казалось, что улица становилась уже, пыталась сдавить меня. Взглянув на чистое от облаков небо, я увидел безумный звездный вальс. Я не мог сфокусировать зрение и удержать ровно голову, так как меня шатало в разные стороны, так и звезды в моих глазах, будто пьяные бросались, то в одну сторону, то в другую, не хватало только музыки.
По прибытии домой я уснул, как только оказался на кровати. До утра оставалось немного.


       Снился тот мир, в котором меня уже не было. Снилась школа, в которой я учился, одноклассники, учителя. Снилось, как я ходил по классу в поисках чего-то, но потом спокойно сел за свою парту и опустил голову на сложенные руки. Шум перемены мешал сосредоточиться, но тут я почувствовал легкие прикосновения по плечу – меня кто-то тормошил. Я поднял голову, обернулся: позади меня стояла девушка с заплетенными в косу, перекинутую за правое плечо, черными волосами. Черты ее лица были слегка строгими, изящный изгиб скул, треугольный подбородок, напомаженные темно-красным неполные губы, которые, впрочем, и узкими не назовешь, выразительные карие глаза с искоркой радости. На лоб свисал вьющийся чубчик.
 - Почему ты не в школьной форме? – спросила девушка, как сейчас помню, Натальей звали.
 - В ней жарко, - в этот раз я действительно пренебрег школьными правилами касаемо одежды.
 - У тебя карандаш острый есть? – спросила Наталья.
 - Есть. Держи, - я дал ей свой запасной карандаш, хорошо заточенный.
 - Спасибо. Через пару минут отдам, хорошо?
 - Хочешь, себе оставь. У меня еще есть.
 - Спасибо, - и Наталья ушла за свою парту к остальным девчонкам. Они там что-то на ватмане рисовали…
Вдруг, будто под строительную панель попал… Резко проснувшись, я никак не мог утихомирить свое возбужденное дыхание.
 - Не может быть! – мысли вслух. – Неужели это она?
Лицо Моники, насколько я его запомнил, почти один в один напоминало Натальино. Если учесть возраст Натальи в том мире, то она вполне могла быть Моникой. Но это значило бы, что она умерла там и переселилась сюда. От этих мыслей раскружило голову, да еще и вчерашний алкоголь. Я залпом выпил кружку бренди, и когда немного полегчало, снова пустился в раздумья.
В дверь постучали… Я медленно поднялся, посмотрел на кинжалы, мирно лежащие на столе в своих ножнах, но что-то переубедило меня взять хотя бы один из них в целях предосторожности. Открыв дверь, я удивился: на пороге стояла Моника.
 - Ты догадался, кто я на самом деле? – спросила она с ходу.
 - Да… Это ты посылала мне сны? – не сводя с Моны глаз, спросил я в ответ.
 - Я. Здесь при знании это легко делается, - помолчав. – И ты смог бы.
 - Почему «бы»?
 - Я к тебе ненадолго. Скажу одну вещь, над которой тебе придется задуматься. Но думать будешь, когда вернешься в наш мир, где ты умер.
 - Каким же образом? – спросил я недоверчиво.
 - Таким… - Моника неожиданно всадила мне в сердце свой тонкий, но длинный и острый кинжал.
Я упал на колени.
 - Последние секунды своей жизни здесь слушай меня, - прошептала Моника, она же Наталья.- Сюда ты больше не вернешься. Ты снова появишься в своем мире, но уже в облике новорожденного младенца. Не знаю, в какой стране, в каком городе, но родишься. А это место – рай – один из многочисленных миров, в который ты можешь попасть, умерев на земле. Здесь ты вечно молодой, вернее, вечно такой, каким сюда попал. Ты меня и не вспомнишь, но я буду помнить тебя, ты будешь видеть мои сны…
… И темнота, но ненадолго… Дальше что-то непонятное, бессознательное, теплое и уютное… Начался новый цикл моей жизни…