Отпускник

       «Военным комендантам гарнизонов,
       железнодорожных вокзалов, аэропортов,
       военным патрулям, сотрудникам милиции.

       Матрос Бобокамбаров Алибек Башибузукович следует в отпуск по поощрению из г. Кронштадта в г. Душанбе. В связи с плохим знанием русского языка прошу оказывать всяческое содействие указанному военнослужащему, дабы он не потерялся на необъятных просторах нашей великой Родины.

       Командир войсковой части 00000
       Капитан 2 ранга Пупкин»


       Инструктаж перед отпуском:

       - Смотри, Бобо: вот эту бумажку положи в военный билет вместе с отпускным билетом. Если увидишь на улице патруль. Знаешь, что это такое? Хорошо. Не бойся, подходи к ним сам, приложи лапу к уху, скажи, что ты – матрос Бобокамбаров и молча сунь им эту бумажку, они тебя обижать не станут. Если потеряешься, ищи милицию. Знаешь, что это такое? Молодец. Подходи к ним и суй опять эту же бумажку, они тебе помогут. Доберешься до дома, обнимешь маму-папу, всех своих братишек-сестренок (сколько их там у тебя, тринадцать? Молодец. То есть это твой папа молодец) и только после этого вместе с папой пойдешь к самому главному начальнику у себя в ауле, чтобы он поставил тебе в отпускном билете печать. Знаешь, что это такое? Правильно, такой же кружочек, как на нашей бумажке. Потом вместе с папой пойдешь на почту. Знаешь, что это… правильно, оттуда письма отправляют. Где она у вас? В соседнем ауле? Значит, поедешь туда. Отправишь на наш адрес – командиру, то есть мне, - телеграмму, что добрался до дома. Знаешь, что такое «телеграмма»? Правильно, это такое маленькое письмо, которое едет очень быстро. Молодец, соображаешь.

       Обратно будешь ехать, дай телеграмму, мы тебя встретим. «Не нада»? Сам доберешься? Ну, смотри, аллах-акбар, не потеряйся. Иди, собирайся, сейчас поедете со штурманом на вокзал. Знаешь, что такое «штурман»? Тьфу ты, черт, что такое «вокзал»? Правильно, там паровозы ходят. Во-во, молодец. Ну, все, счастливого пути.

       И в сторону закрывшейся за матросом двери:

       - Фу-у-у! Верил бы в Бога, а Бобо – не в Аллаха, перекрестил бы на дорожку! Может, мы зря его отправляем, а, мех? Досидел бы спокойно в своем трюме до ДМБ, нам спокойнее было бы, а? Отправляем этакое чучело безграмотное на деревню к дедушке-аксакалу, а вдруг потеряется по дороге? Ищи его потом по матушке России!

       - Ерунда, товарищ командир, доберется, - бодренько ответил механик дрогнувшим голосом и отправился готовить моториста Бобо к отправке.

       Матрос Бобокамбаров, в народе просто «Бобо», прослужил уже полтора года. Как он вообще попал на подводную лодку, для всех оставалось загадкой: после учебки он ничего не знал, ничего не умел, а объяснить ему что-либо было весьма не просто – хлопец по-русски ни бельмеса не шпрехал. Механик пытался от него избавиться, привлёк к этому замполита, но политотдел постановил: служить боец будет на подводной лодке – воспитывайте!

       - Воспитатели хреновы! – ворчал механик. – Его учить надо, а не воспитывать, а как учить, если он, чукча нерусская, по-русски не говорит? И куда я его поставлю? С какого боевого поста он лодку топить будет? Вот взяли бы его к себе в политотдел, и воспитали бы из него зама! По крайней мере, никого не угробит.

       - Ладно, Геннадий Петрович, не кипятись, - «остужал» разошедшегося механика старшина команды мотористов. – Давай лучше думать, куда мы его поставим.

       - Куда-куда, только в шестой отсек, митчелистом. Слава Богу, командир отделения у него будет такой же таджик, только нормальный, в случае чего – объяснит по-таджикски.

       И стал Бобо митчелистом. Сидит этот Али-баба в трюме шестого отсека, караулит подшипник в ожидании команды, по которой он должен подать на него масло. Команда поступает в пятый отсек, командир отделения мотористов бежит в шестой, открывает трюм, кукарекает что-то по-своему, Бобо отвечает:

       - Ага! – и крутит маховик. Затем, в такой же последовательности, закрывает – и всего делов-то! В остальном на Бобо можно было положиться как на исполнительного матроса, главное, попытаться доходчиво объяснить ему, что от него требуется. Сначала объясняли, в основном, на пальцах, потом – через переводчика, ну, а к полутора годам службы Бобо стал более-менее объясняться на «великом и могучем».

       Заинструктированный отпускник Бобо навьючил себе на спину неподъемный вещмешок, взял в руку пудовый чемодан, и они со штурманом стартовали в Ленинград на вокзал. Из вещей у Бобо было только то, что он надел на себя, все остальное – презенты экипажа его многодетно-многострадальной семье. Помощник командира расщедрился: в багаже у Бобо лежали консервы мясные, рыбные, сгущенка, банка тараньки, десятка два шоколадок, несколько кусков мыла (самая дефицитная вещь у них дома!), ну и по мелочам всего остального.

       Автобус в Питер уходил от Дома быта. Недалеко от остановки, в глубине квартала, стоял старинный четырех- или пятиэтажный дом, подготовленный к капитальному ремонту – одни стены с окнами-бойницами (впору было снимать кино про блокаду). Когда Бобо увидел эти развалины, он аж присел от неожиданности и, разведя руки в стороны, радостно воскликнул:

       - Вай! И здэсь зэмлетрасений было!

       Это, видимо, он знакомый пейзаж увидел. Потом, подумав, покачал головой:
       - Болшой дом, однако, было, да? В окошко высоко прыгат нада. Народ
много погибло, да?

       - Да нет, всех спасли, - успокоил его штурман, решив не вдаваться в подробности, иначе от разговоров Бобо у него могла начаться мигрень: чтобы разобрать русскую речь воина-интернационалиста, нужно было постоянно напрягаться.

       До Московского вокзала добрались нормально. Билет достали без проблем, один минус: поезд отправлялся после полуночи, а на часах было всего двадцать два с копейками.

       Выяснив у работников вокзала, к какому перрону должен причалить Душанбинский поезд, разузнав, что он заезжает «головой» вперед, штурман на выпуклый военно-морской глаз прикинул, где остановится вагон Бобо. Поставив воина на это место, штурман еще раз ему объяснил, в какой поезд садиться, проверил у него билеты, документы, в последний раз проинструктировал, после чего поехал домой, напутствуемый отпускником:

       - Иды, началнык, иды спокойно. Я всо поныл.

       …На пустом перроне одинокая фигурка Бобо простояла недолго. Минут через пятнадцать после отъезда штурмана к перрону подошла пригородная электричка. Бобо забрался с вещами в вагон, радуясь тому, что в вагоне полно свободных мест. Аккуратно разместив чемодан и вещмешок на полке, он устроился на одной из скамеек. «Однако, жестко ехать будет», - подумал Бобо.

       Если бы не сердобольная старушка, углядевшая через окно вагона успевшего задремать матросика, уехал бы наш Бобо тихой скоростью в депо вместо солнечного Душанбе. Только будучи вынутым из вагона, Бобо догадался посмотреть на часы: до его поезда оставалось еще почти два часа.

       В общем, до дома он, в конце концов, добрался, что удивительно. Даже телеграмму об этом событии умудрился послать, и адрес не перепутал. Телеграмму читали всем офицерским составом: «ДОЕХАЛ ХОРОШО, НАЧАЛ ОТДЫХАТЬ».