***

Может быть, мир потому только жив,
что он соткан из противоречий и
состоит из противоположностей,
находящихся в бесконечном движении,
составляющих прочное единство,
внутри которого идёт борьба,
коей предречена вечность…

Свет и тень, черное и белое, любовь и ненависть, мужчина и, женщина, отцы и дети, богатые и бедные, добро и зло, правда и ложь, жизнь и смерть…- бесконечен список противостоящих друг другу понятий, явлений и вещей. Наверное, они сосуществуют со дня сотворения мира – всегда рядом, и всегда в противоборстве, словно кто положил их на разные чаши весов. То одна из них перевешивает, то – другая.
И то верно – абсолютного покоя нет и быть не может, потому, как сама жизнь требует постоянного движения. Ну, кто-то же заставил планеты вращаться, реки бежать от истоков к устью, море волноваться, наши сердца биться!… Но если нарушится гармония в этой непостижимой пульсации - история мироздания тому свидетель – случись неожиданный крен в ту или иную сторону, - произойдет дисбаланс, результатом которого станет начало крушения мира, несмотря на то, что когда-то ему была предречена вечность.
 Господи! Как нескладно устроена человеческая жизнь – и это притом, что в мироздании, частью которого сам человек является, всё так гармонично! Следует ли из этого, что для сохранения подобной гармонии, в противовес всей несуразности и никчемности нашего существования на Земле, где-то там, за горизонтом нашего понимания, есть нечто столь совершенное, что оно уравновешивает нашу беспомощность и несостоятельность?
 Как же это напоминает официальную статистику: там – прекрасного через край, здесь – его крохи, а в среднем – везде хорошо!
Парадокс, да и только. Ну, почему большинство людей несчастны – одни, прекрасно осознавая этот факт, другие – даже не догадываясь об этом? Может, ответ до очевидного прост, и его можно отыскать на поверхности? А, может, всё дело в нас самих, и мы, зная это, боимся в том себе признаться, потому что разуверились в своих собственных силах, способных изменить нашу жизнь к лучшему? Не путы ли зла и ненависти, зависти и алчности повязали нас, разрушая человеческое в человеке? А наша нетерпимость ко всем тем, в ком нам что-либо не понятно, так как не соотносится с личностными представлениями и убеждениями, знаниями и опытом,- разве не это делает нас чёрствыми, губя в нас душу?
Господи! Остановиться бы для передышки, задуматься бы о том, что нам отпущено так мало, так поразительно мало времени для созидания, а мы, увы, почти весь лимит истратили на разрушение…
 Ну, предположим, что остановились и задумались, а дальше, что? Дальше – осознание бренности бытия. Не эта ли истина, столь очевидная, поселяет в головы и души человека смятение и хаос? Не отсюда ли все наши проблемы?
Думается, что большинство здравомыслящих людей понимают, что никакой другой, загробной или райской, как хотите, назовите, жизни не будет, что после смерти нас ждёт тьма – и больше ничего. Может, потому мы и живём, как в агонии, из боязни, что проживаем последний, реже, – судный день?
Самое же страшное приходит тогда, когда начинаешь предчувствовать, что сражение со смертью неизбежно, и от него не скрыться. Мало того, ты заранее, как бы ни врал себе, знаешь, что исход этого сражения предрешён. Весь вопрос, оказывается, в том, сколь долго будет продолжаться этот последний, не на жизнь, а на смерть, бой!
До смешного наивен человек, по сути своей! Если бы нам дано было увидеть, как неуклюже карабкаемся мы по отвесной скале жизни, будто спасаясь от уже начавшего лизать нам пятки потопа.
Агония же у всех протекает по-разному, точно так же, как у тяжело больных людей, чьи дни сочтены. Одни - начинают обряжаться в немыслимые наряды, однако не из соображений согреться от холода или обжигающих лучей солнца, другие – поедают всё, что попадается им под руку, жадно, давясь и отрыгивая, но снова и снова заталкивая еду в свою утробу, страшась, что завтра житница иссякнет. Третьи - возводят дворцы за крепостными, неприступными валами, и за стенами, упирающимися в небо, теша себя надеждой уберечься, не желая верить, что для смерти нет преград, по крайней мере, возведённых человеческими руками.
И ведь чего только мы не делаем ради достижения всего перечисленного! Кто-то работает до седьмого пота, кровавых мозолей и иссушения мозга. Кто-то ворует у тех, кто трудами праведными нажил свои богатства. Тот же, кто не успел, ворует у тех, кто оказался проворнее и наворовал чуть раньше.
Воистину слаб человек, если не ищет праведного выхода из тенет столь печальных проблем, опутавших и запутавших нас, словно паутиной. И вот тут, в самый, казалось бы, неожиданный момент, когда утрачены все надежды и иллюзии, на помощь божью созданию торопится религия. Однако, уготавливая землянам жизнь после смерти, религия лишь укрепляет меня в мысли о том, что люди, как ни стараются, за столь короткий промежуток времени, как человеческая жизнь, всё-таки не успевают ни понять саму жизнь, ни узнать законов, по которым устроено и существует мироздание. Видимо, поэтому жалкие потуги и барахтанья человечества сводятся к борьбе за выживание – не более того.
Не потому ли церковь предрекает нам за веру блаженство в раю, где царит гармония, что сама не имеет в арсенале рычагов, которые необходимо привести в движение, чтобы человек прожил отпущенное ему праведно во плоти, задолго до рая или ада. Видимо, поэтому-то мне так трудно заставить себя поверить тем молодым попикам, коих нынче немало развелось во вновь построенных храмах, что они пытаются предстать перед своей паствой проводниками и поводырями по земной жизни к просветлению. Хотя, не скрою, многие из них производят впечатление грамотных, знающих богословов, не в пример тем попам, которых мы помним по произведениям литераторов прошлого, я уж не говорю о заказной литературе советского периода...