***

Если где и сохраняются порой
национальные традиции, то только
в деревнях, причём далеко отстоящих
от больших городов. Именно в глубинке
чаще помнят старинные песни, сказки,
предания и обычаи. В отличие от
«ряженых» в стилизованные национальные
костюмы горожан, мнящих себя ревнителями
фольклора, деревенские сказители и певцы
намного бережнее относятся к исходному
материалу. В их исполнении и колыбельные,
и частушки звучат так, как звучали они
сотни лет назад. А свадебные обряды, к
примеру, или народные деревенские
гулянья совсем не напоминают праздничные
шоу, устраиваемые по таким же поводам
«затейниками» с телевидения…


Сколько только на моём веку было сделано попыток приблизить город и деревню. На этот счёт различными партиями и правительствами принимались целые программы. Однако ни одна из них так и не была осуществлена. Конечно же, цивилизация и прогресс сделали своё дело и продолжают вносить свои коррективы, но это, скорее касается изменений, происходящих в той части человеческой жизни, которая связана с материальной стороной. Уклад же жизни, а что ещё важнее, национальное сознание, которое обуславливает становление личности, а ещё точнее, душевную организацию человека трудно изменить даже столь всесильному феномену, как его величество ВРЕМЯ.
Глубинка – какое красивое, звучное русское слово, хотя в словаре смысл его определён весьма прозаически: далеко от центра. Но стоит вдуматься в это слово, вслушаться в него, и ты начинаешь понимать, что глубинка – это то, что находится далеко от шума и суеты, от автомобильных пробок и людской толчеи, от прагматичных представлений о человеческой жизни и о предназначении самого человека.
Но зато глубинка – это то, что всегда так близко к бескрайним полям, необозримым степям или дремучим лесам, к рекам, чьи берега свободны от новомодных застроек, к девственным озёрам, прячущимся за стеной камыша…
Может, потому во все времена и тянуло в глубинку людей творческих, что она чарует и манит своей тишиной и величавым спокойствием, будоража душу, располагая к раздумью, к размышлению о вечном. Не здесь ли, в затерявшихся вдалеке от цивилизации уголках, были написаны лучшие поэтические строки, музыкальные произведения, исполненные философской глубины литературные шедевры и гениальные полотна живописцев. Впрочем, вполне возможно, это явление есть ни что иное, как ментальный приоритет русских творцов прекрасного, в чьих генах, так или иначе, сохранилась память о патриархальных, православных истоках. Может быть, поэтому и сама глубинка всё еще способна рождать таланты, чьи вкусы и пристрастия, сформировавшись вдали от амбициозного центра, потихоньку забывающего о своих корнях, способны подвигнуть их на создание самобытных, неповторимых произведений, радующих глаз, ухо и душу русского человека.