Утопленник

       Подводный гальюн – одно из самых хитрых устройств на подводной лодке. Если не умеешь им пользоваться, лучше обходить его стороной. Иначе, вместо того, чтобы ликвидировать следы своего пребывания в этом заведении, получишь заряд распыленного дерьма в физиономию. Устроить такую хохму – любимое занятие трюмных. Поэтому некоторые члены экипажа пользуются только надводным гальюном. Там все просто: отложил личинку, и она самостоятельно со свистом падает куда-то вниз. Но при этом следует иметь ввиду, что наше потаенное судно имеет один недостаток – оно периодически погружается под воду, а там нет надводного заведения, так что приходится терпеть до всплытия.

       Почему наш командир (в народе – Федосеич) не пользовался подводным гальюном, не знал никто. Не думаю, что он не умел – все-таки командир как-никак. Зато всем было известно, почему он не посещал надводный гальюн. Федосеич габаритами слегка напоминал Кинг-Конга, размером своего брюха он превосходил даже кока Андреича. Кстати, командир не любил, когда, тыча ему в живот пальцем, говорили, что он наел такое брюхо. Федосеич в таких случаях поправлял говорившего:

       - Все, что выше колен, - это военно-морская грудь!

       Неважно, грудь это, или живот, но из-за размеров этого органа, а также той части тела, которая размещается несколько ниже и сзади, командир не помещался в надводный гальюн. Да уж, подкачали конструкторы наших подводных челнов! Они и не предполагали, что командиром может стать такой мастодонт, как наш Федосеич.

       Вы спросите, как же он выходил из положения? Да очень просто. Перед погружением он давал обычную в таких случаях команду:

       - Все вниз!

       Те, кто были на мостике, улетали через верхний рубочный люк в прочный корпус, наверху оставался один командир. Он открывал рубочную дверь (выход на палубу), что, в принципе, категорически запрещено всеми руководящими документами, но командир – царь и Бог на корабле. Далее, оголив свою корму, он тихо облегчался прямо на палубу и спокойно спускался в центральный. Лодка погружалась, и следы преступных действий командира смывались соленой морской водичкой.

       Теперь разрешите представить второго героя этой драмы. Вот он, парится на камбузе, кок Фазиль по прозвищу «Кот Базилио». Атмосферка на камбузе напоминает тропики – градусов шестьдесят, не меньше. Бедный Базилио страдал вдвойне: во-первых, от жары, а во-вторых, потому что был некурящим. Объясню этот парадокс. Когда некурящий член экипажа поднимается на мостик в надежде подышать свежим воздухом, он вынужден дышать свежим никотином, так как там же стоит толпа курильщиков, окутанная дымом. Вот и приходится поневоле тоже вдыхать этот конский яд.

       Базилио терпеть не мог запаха никотина. И он, подлец, нашел выход из этого положения. Вставал около рубочной двери и дожидался, когда рядом никого не окажется. Улучив такой момент, быстро открывал дверь и – шасть на палубу! Дверь прикроет и наслаждается чистым кислородом. Надышавшись, обратным порядком проникает назад. Ни разу пойман не был, мерзавец.

       Теперь представьте себе картину. Тихий океан, до ближайшего берега шлепать неделю, под килем – две тысячи метров, полный штиль. Народ собрался на мостике – перекурить перед предстоящим погружением. Кот Базилио – на штатном месте, то есть, как всегда, в нарушение Корабельного устава, стоит на верхней палубе за рубочной дверью. Командир – на мостике, оглядывает горизонт и прислушивается к своему организму – созрел или нет для облегчения. Наконец, решив, что созрел, Федосеич дает традиционную команду «Все вниз!», и народ падает в прочный корпус, просачиваясь через верхний рубочный люк.

       Вот тут-то Кот Базилио и дал маху. То ли он задумался о чем-то, то ли заснул, отравившись свежим воздухом, но команду «Все вниз!» он не расслышал. И очнулся только тогда, когда рубочная дверь распахнулась, и перед его носом предстала во всей красе раскоряченная командирская корма – папа Федосеич уселся на насест. Базилио понял, что наказания не избежать, попался, так попался, что поделаешь. Но ведь как-то же надо пробираться на свой боевой пост? Базилио, горестно вздохнув, поднял руки и…

       Стоп!!! Здесь, для тех, кто был невнимателен, напоминаю окружающую обстановку: полный штиль, под килем пара километров, до ближайшего берега – ого-го, вокруг ни души, даже бакланы – эти морские проглоты – не летают! Федосеич уселся в полной тишине и гордом одиночестве для совершения интимного действа, и вдруг… за его голый зад ухватились холодные ладошки, нежно потрогали, и робкий голосок профальцетил:

       - Товарисса командила! Разресы пройти!..

       Интересно, что бы вы сделали на месте командира в данной ситуации? Не думаю, что вам бы удалось побить его рекорд в прыжке с места из положения «сидя на горшке», даже, несмотря на его комплекцию. Кстати, высоко взлететь ему не удалось – помешал подволок и куча трубопроводов на нем.

       …Жители центрального поста вздрогнули от глухого удара по корпусу.

       - Что это было? – старпом вопросительно посмотрел на инженер-механика.

       - А бес его знает! – мех недоуменно пожал плечами, одновременно лихорадочно соображая, что могло так ударить по корпусу.

       Через минуту в центральный спустился командир. На лбу его сияла здоровенная шишка. Похоже, еще немного, и вместо шишки на этом месте могла быть огромная пробоина! Старпом доложил командиру, что погружаться готовы. Федосеич кивнул:

       - Погружение!

       Прозвучали соответствующие команды, все, что надо, открыли-повернули-крутанули-заполнили, и лодка, опустив морду и отклячив задницу, пошла под воду. Старпом стоял в боевой рубке, наблюдая через перископ за горизонтом. Видимо, у него что-то не получалось, так как из рубки слышалось его недовольное бормотание.

       - Глубина восемь метров! – доложил боцман.

       - Глубина восемь метров. Осмотреться в отсеках! – скомандовал вахтенный офицер по «Каштану».

       И тут из динамика донесся истошный вопль:

       - Центральный! В четвертом отсутствует матрос Худайбердиев! – так в миру звался Кот Базилио.

       Практически одновременно с этим воплем из боевой рубки заорал старпом:

       - Человек за бортом!!!

       …Всплыли быстро. Если бы за нами следил сторонний наблюдатель, перед ним открылась бы изумительная по редкости картина: посреди моря-окияна из пучины вод поднимается железная рыбина, посреди нее торчит восьмиметровая палка-перископ, а на самом конце этой палки висит прилипшее к ней тело – Кот Базилио. Перископ опустили. Втроем с трудом оторвали от него Базилио. Тот долго не мог поверить, что остался жив.

       Постепенно картина прояснилась. После того, как Базилио нежно попросил командира подвинуться, а тот со страху приложился лбом о подволок, Федосеич не менее нежно сказал бойцу:

       - Пшел отсюда, урррод! – не уточнив, однако, направление движения. Базилио, напуганный тем, что чуть не довёл до инфаркта родного единоначальника, совершенно забыл, что лодка собирается погружаться. Спасаясь от справедливого гнева командира, он почему-то забился в надводный гальюн. Командир, сделавший все свои дела еще в полете, потирая шишку на лбу, спустился в центральный, не поинтересовавшись, а куда делся воин-террорист. Лодка начала погружаться. И тут Базилио, поняв, что жить осталось совсем немного, так как он не умел плавать, ухватился за соломинку, как и положено утопающему. Соломинкой оказался выползающий из шахты перископ. Экстремальная ситуация, говорят, заставляет мозг работать с утроенной силой. Даже у такого аборигена, каким был Базилио, хватило ума дать знать о своем пребывании в воде: он снял пилотку и стал открывать и закрывать «глаз» перископа. То-то старпом никак не мог понять, почему он то видит горизонт, то не видит. Но, услышав крики из четвертого, сопоставил эти факты и сделал правильный вывод.

       В результате, по приходу в базу, Базилио списали на берег, а командир стал регулярно пользоваться подводным гальюном.