Случайное интервью

Так сложилось, что, оказавшись в четырёх стенах наедине с телевизором, я попыталась вступить с ним в разговор. Наверное, сделала это зря, так неожиданно он перерос в затяжной спор. Через пару недель такого общения с «ящиком» меня стало раздражать в нём буквально всё. Мне претила конъюнктурность тем, выбиравшихся телевизионщиками для обсуждения со зрителями на всевозможных ток-шоу. Развлекательные передачи, призванные вызывать положительные эмоции у телезрителей, своей пошлостью и низкопробностью портили мне настроение настолько, что я не заметила, как стала вымещать зло на телеприёмнике, то, стуча по его корпусу кулаком, то, бранясь, обращаясь к нему как существу одушевлённому.
Ещё немного, и моё состояние должно было перерасти в настоящую паранойю. Нужно было что-то делать, чтобы избавиться от наваждения. Первое, что пришло мне на ум – вырваться из дома, затеряться среди людей и взять у них интервью, задав им один единственный вопрос - каково их мнение о современном телевидении? Если честно, боялась, что симптомы заболевания, подобные тем, которые обнаружила в себе, обязательно проявятся и у тех, кто согласится ответить на мой вопрос. И тогда нужно будет признаться, что раздражение телевидением – это уже не единичное заболевание, а эпидемия, поразившая массы.
       Был обычный будний день, однако людей в Комсомольском парке отдыхало немало, и это радовало – наверняка среди такого количества горожан найдутся желающие ответить на мой вопрос.
Мною давно замечено, что любой замысел, который приходит спонтанно, почти всегда осуществляется легче и быстрее, чем тот, который долго вынашиваешь в себе, взвешивая все «за» и «против», прежде, чем приступишь к выполнению задуманного. Так произошло и на сей раз.
Материалы с опросом людей и собственный комментарий к ответам едва уместились в блокнот, кроме того, удалось записать целую кассету на диктофон. Однако ни то, ни другое почему-то долго никуда и не использовала.
 Но так случилось, что именно с того памятного дня я перестала хандрить и стала всё чаще выходить из дому, что, в конечном итоге, сказалось не только на моём самочувствии, но и на настроении, и на работоспособности. Общение же с совершенно незнакомыми людьми прямо на улице, на рынке или в местах отдыха подарило мне больше интересных сюжетов и тем для раздумий, чем долгое сидение за письменным столом в тишине своей комнаты.
 Что до собранных тогда материалов, то сначала для их обработки реально не хватало времени, да и потом, к нему душа, что называется, не лежала.
Но, как это обычно и бывает, в один из вечеров, вдруг ощутив себя свободной от рутинных дел, села за рабочий стол и до мельчайших подробностей, изложила всё на бумаге. Записала не только воспоминания о том интервью, которое экспромтом взяла у случайных людей, но и внесла кое-что из своего собственного видения по проблемам сегодняшнего телевидения. И вот во что это вылилось:
«Телевидение – что это, чудо или чудище, родившееся в ХХ и повзрослевшее и возмужавшее в ХХ1 веке?
Одни из вас, возможно, сочтут меня ретроградом только из-за того, что я вообще осмелилась озвучить подобный вопрос. Другие - улыбнутся, вздохнут и скажут: «На что голос подняла!? Ну, полаешь, как Моська на слона, а дальше что? Неужели не понимаешь, что телевидение – это целая империя – против не неё не попрёшь!» Наверняка, найдутся и такие, кто промолчит, но подумает: «Конечно же,- это чудище, а не чудо, этакий всеядный монстр, поедающий души людей, не делая при этом различия между взрослыми, стариками и детьми. Кого ему не подай,- сожрёт любого и не подавится!» Обыватель же, горожанин, живущий просто и без затей, не претендовавший никогда на роль лидера в обществе, однако во все времена составлявший в нём большинство, его костяк и основу, думается, ответит на поставленный вопрос ясно и просто, поскольку прост и он сам.
«Ни то, ни другое,- скажет он,- переделал все дела, включай «ящик» - и отдыхай душой и телом. Не нравится один канал, переключись на другой, не нашёл для себя ничего подходящего, - выключи его к чёртовой матери. Разве тебя кто-то неволит? Тогда слушай радио или включи магнитофон. На худой конец, возьми с полки книгу, если читать не разучился. Ну, а уж если ты такой привереда, что тебе ничем угодить невозможно, а отдохнуть всё-таки хочется, ложись – полежи или сходи – погуляй. Да мало ли ещё чем можно себя занять!? Так что с жиру беситесь, господа-товарищи, такие вопросы задавая. Проще надо быть, проще. Тоже мне, монстра нашли!»
Таковы были мои предположения по поводу возможных ответов сограждан. А, собственно, что заниматься умозрениями? Это то же самое, что гадать на кофейной гуще. Не лучше ли пойти в гущу людскую, взяв диктофон и попробовать провести интервью экспромтом, например, среди отдыхающих в городском парке? Так я и сделала…»
Тамара на время перестала писать, решив, что есть смысл изменить фабулу, хотя бы в той её части, где она представлялась работником городского радио, да и то верно, когда это было…
 Таким образом, она берёт на себя амплуа независимого журналиста, собирающего материал для статьи, без ссылки на официальное СМИ. Ей показалось, что такой поворот сделает интригу более интересной, с одной стороны, а с другой, - в настоящее время, после всех перипетий, у неё просто рука не поднималась перед своим именем ставить должность, одни воспоминания о которой повергали её в уныние и тоску о том, чего уже не вернуть никогда. Коврова тяжело вздохнула, снова взялась за ручку и продолжила:
« Правда, среди отдыхавших в парке нашлись-таки грамотные, законопослушные граждане, которые полюбопытствовали, кто санкционировал подобный опрос горожан и какова его цель. Пришлось сознаваться, что я делаю это исключительно по собственной инициативе, чтобы собрать как можно больше живого материала для рассказа, очерка или статьи – что получится. Узнав о моих истинных намерениях, одни отвечали на вопросы с удовольствием, и, как мне показалось, охотно и вполне искренне, другие же – молча уходили, кто, пожав плечами, а кто, и покачав головой, то ли в знак неодобрения, то ли недоумевая, зачем это вообще кому-то нужно.
И вот что из этого получилось, почти без купюр и даже без особых правок, чтобы сохранить колорит и индивидуальность интервьюируемых.
Парк благоухал дивными запахами южных цветов и нежных соцветий аккуратно подстриженных кустарников. Ближе к центральной клумбе все скамейки были заняты молодыми мамами со своими малышами, для которых здесь, в жаркое предвечернее время было настоящее раздолье. Кроны деревьев, более тридцати лет тому назад высаженных маленькими саженцами во время комсомольского субботника на месте старого пустыря, использовавшегося некогда как свалка мусора, защищали от палящих лучей солнца, создавая приятную тень. Свежескошенная и политая трава пахла настоящим деревенским лугом, так как дёрн для парка был в своё время привезён с лугов Волго-Ахтубинской поймы. Некоторые мамы даже разрешали своим чадам побегать по траве босиком, а те, обрадовавшись, что им дана такая воля, визжали от радости, падая, вновь вставая или ползая по пахучей травке. А в это время их мамочки обменивались между собой последними новостями, хитростями воспитания, всевозможными рецептами, фасонами и прочими женскими «штучками», в коих они большие доки. Ребятишки постарше, на глазах у взрослых, катались на трёхколёсных велосипедах или машинках, взятых напрокат тут же, в парке. Было что-то идиллическое в этой картине жизни, которой очень бы подошло название «Мать и дитя».
Мне не захотелось вторгаться в идиллию, вот почему я сделала свой выбор на женщине, сидевшей с вязанием на первой скамейке боковой аллеи. Подойдя к ней, я, прежде всего, извинилась за то, что нарушаю её покой и уединение, собственно, сделала это специально, чтобы увидеть реакцию, по которой, как правило, безошибочно можно определить контактного или нелюдимого человека. Первый непременно скажет парочку приятных слов в ответ, обязательно предложит сесть рядом, иногда и сам спросит, например, как мне нравится такая жара, или о чём-нибудь ещё в таком же роде. Второй же обычно долго никак не реагирует на слова подошедшего к скамейке, изучающее смотрит, чуть ли не исподлобья, после чего буркнет себе под нос нелицеприятное, типа: «Пришёл в кои веки отдохнуть – но и тут этого сделать не дадут, похоже!», потом встанет и уйдёт. А ворчания его ещё долго шлейфом будут тянуться за ним, пока сам он не скроется из виду.
Когда женщина любезно предложили мне присесть рядом, я осмелилась-таки озвучить свой вопрос, и, лишь получив согласие на ответ, достала из сумки диктофон, без которого вообще редко выхожу из дома – мало ли что интересного преподнесет мне судьба из того, что немедля захочется запечатлеть на аудиокассете. Тем не менее, женщина не торопилась откладывать вязание в сторону. По тому, как она то вздыхала, прищуривая глаза, будто высматривая кого-то в парке, то вдруг высоко поднимала брови, отчего лоб покрывался морщинками, мне стало ясно, что, скорее всего, мой вопрос вызвал у неё удивление, а может быть, женщину смущал тот факт, что в качестве первой интервьюируемой я выбрала именно её. Через какое-то время, видимо, от волнения забыв представиться, и опустив вязание в подол юбки, она начала:
- Вообще-то я пенсионерка, и наверняка выражу не только своё мнение, но и мнение многих таких же, как я людей, которые многое повидали на своём веку. Конечно же, телевидение – это чудо.
Видя, как постепенно проходит волнение у моей первой собеседницы, я решила не задавать ей пока наводящих вопросов, а выслушать всё, что бы та ни пожелала рассказать. Тем временем пенсионерка продолжала:
- Помню, я была тогда ещё совсем девчонкой, как радовались все наши домашние, когда отец внёс в комнату долгожданный «Рекорд» взамен старому маленькому «КВНу»! Он купил его в Центральном универмаге, где больше года стоял на очереди, в которой нужно было непременно раз в неделю отмечаться - это я доподлинно знаю, так как несколько раз, когда родители бывали заняты, я делала это за них. Не поверите, что и не удивительно, такое сейчас и представить трудно, к нам каждый вечер все соседи собирались, когда праздничный концерт или «огонёк» показывали. А на хоккей - поболеть за наших - друзья отца и брата гурьбой вваливали, им порой даже места другого не находили, как на полу. Но никто на неудобства не жаловался – наоборот, прощаясь, всегда маму благодарили, что разрешила игру посмотреть.
Помню, я тогда едва сдержала улыбку, в принципе, со мной откровенничала женщина, которая и старше-то меня была не более чем на семь-восемь лет. Спасибо ей – она хоть этим смогла поднять мне настроение, может, от этого и голова тотчас перестала болеть, и на душе стало не так муторно, значит, решила я, выгляжу совсем неплохо, раз за молодую сошла. Впрочем, много ли порой женщине моего возраста нужно, чтобы порадоваться жизни?
- Простите, а вы тогда разве кроме спортивных состязаний и концертов ничего по телевизору не смотрели?- поинтересовалась я.
- Отчего же, смотрели, конечно. Только передач в то время было не так много, как сегодня, да и каналов – всего два: первый и второй. В будние дни, помню, тогда передачи начинались вечерними новостями в шесть часов, как раз мама с работы приходила, а в воскресенье, тогда в субботу тоже работали, не в пример нынешним временам, так вот, я и говорю, что в выходной телевизор с самого утра включали. Нет, нас тогда всё в телевидении устраивало, а сам телевизор вроде, как пятый член семьи в доме был, честное слово.
- И качество передач устраивало?
- Да мы тогда вообще редко критикой занимались. Может, конечно, и не всё в старых передачах было безупречно, но, во-первых, выбор был невелик, во-вторых, у нас как-то было заложено – во всём, прежде всего, хорошее и положительное видеть. И если его было больше, чем того, что не очень удалось, критиковать всю передачу, в целом, было не принято. Думается, это и правильно. Вот сегодня всё подряд критикуют, причём, все, кому не лень, а вот, скажите, польза от этого есть какая-нибудь?
Я не стала отвечать на вопрос женщины не потому, что не хотела вступать с ней в полемику. Мне показалось, что это был вопрос риторический – и оказалась права, так как моя первая собеседница сама же на него и ответила:
       - Наверное, нет. Вы посмотрите, сколько у нас критиков развелось – всё подряд критикуют, со всем не согласны, что ни возьми, к каждой мелочи придираются. Но, ладно бы ещё специалисты, или просто знающие люди, ан, нет, сами толку ни в чём не знают, ни на что не способны, а критиковать – мастера. Ой, простите, я, кажется, в сторону от Вашего вопроса ушла.
- Ничего страшного, это тоже интересно. И всё же, какие из телепередач прошлого вам особенно нравились и запомнились?- постаралась я вернуть мою интервьюируемую в русло вопроса.
 - Хороших передач было немало. Но, вот, когда вечера Валентины Леонтьевой «От всей души» стали транслировать, мне кажется, не было человека, чтобы не приклеивался к экрану в такие дни. Сколько судеб людских перед глазами проходило! Уверена, даже чёрствые и холодные люди оттаивали, когда видели на экране, как вдруг неожиданно, благодаря этой передаче находили друг друга старые фронтовые друзья, родственники, когда-то потерявшие друг друга. Нет, что ни говори, а Валечка, все её тогда так почему-то звали, была большой молодчиной. И ещё помню, когда первые многосерийные телевизионные фильмы стали показывать – сначала, вроде, польские, про войну, а потом и наши стали своё кино снимать, думается, даже выпивох стало меньше – все эти фильмы смотрели и боялись, не дай Бог, какую-нибудь серию пропустить. Знаете, не скажу «за всю нашу страну». Простите, что я на одесский манер, но, мне кажется, что тогда телевизор сплачивал семью, потому, что каждый вечер семья собиралась вместе. Сначала сидели за одним столом - вместе ужинали, а потом все вместе рассаживались у телевизора. Хотя, всё же, может, не в каждой семье так было – за всех не поручусь.
Нет, что бы и кто бы сегодня ни говорил, а телевидение – это настоящее чудо даже с точки зрения научной, ну, надо же такое выдумать, чтобы люди, не выходя из дому, столько всего увидеть могли, а особенно сейчас, когда множество всяких каналов! Хочешь,- в Африку поезжай, а не хочешь,- под воду ныряй. Уж такие порой чудеса показывают! Значит, телевидение, чудо и есть!
Прямо в нашу сторону, я заметила это ещё тогда, когда женщина только начла отвечать на второй мой вопрос, шёл военнослужащий в форме майора, видимо, направлявшийся со службы домой через парк. Дойдя до скамейки, где мы расположились, он замедлил шаги и, приблизившись вплотную, изъявил желание тоже стать участником разговора, чему я очень обрадовалась, так как из уст этого молодого, бравого вида офицера надеялась услышать альтернативное мнение тому, которое высказала пенсионерка.
- Простите, для Вас повторить мой вопрос?- поинтересовалась я у офицера.
- Нет-нет, спасибо, я его ещё издалека расслышал – Вы довольно громко говорили,- сказал он приятным баритоном, чётко артикулируя каждое слово, и если бы не форма, его вполне можно бы было принять за преподавателя или диктора, так хорошо был поставлен его голос. Да и манера держаться отличала майора от той, какую я привыкла наблюдать у здешних военных.
-Мне думается,- начал он медленно,- вопрос, который Вы затронули, сегодня многих волнует. Так вот, с моей точки зрения, для тех, кому телевидение «строить и жить помогает», оно, конечно же, – чудо. А кому чужой, включенный на всю громкость, телевизор спать мешает, тому и телевидение, и сам телевизионный приёмник, несомненно, - чудовище. Лично для меня, человека занятого, телевещание вообще приемлемо лишь в те дни, когда показывают футбол. Вот это настоящее чудо! Футбол – это лучшее из всего того, что выдумало цивилизованное человечество для души. Ну, что,- спросил офицер, улыбаясь,- имеет моё частное мнение право на существование, по-вашему?
Честно говоря, я не ожидала подобного ответа, с одной стороны, а с другой - меня попросту подкупали и голос, и удивительно грамотная речь военного, отчего я чуть ли не оторопела, поэтому и не сразу ответила ему, тем более, заметив невдалеке группу людей, явно направлявшихся к нам. Мне подумалось, что будет лучше, если я начну говорить, когда они подойдут ближе, и тогда, услышав меня, они охотнее включатся в затеянную мной беседу.
-Конечно, товарищ майор, как и всякое другое. Лично я уверена, что о телевидении можно бы было услышать много различных точек зрения, если бы собрать представителей разных поколений, например, или людей с разными вкусами. Вполне очевидно, что в этом конкретном вопросе - сколько людей, столько мнений. А вообще, спасибо Вам.
Офицер всё ещё стоял у самой скамейки, когда к ней вплотную подошли те несколько человек, которых я заметила ещё издали.
- Они, наверное, так же, как и я,- попытался объяснить майор,- издали заметили, как Вы подносили диктофон к собеседнице, когда ждали от него ответа на поставленный вопрос. Любопытство в нас, людях, неискоренимо, не так ли?- и он улыбнулся, словно подбадривая и поддерживая меня в моей затее.
Из толпы вышел парень с наушниками:
- Скажите, а мнение студента Вас интересует?
- Конечно же, молодой человек,- обрадовалась я появлению нового фигуранта,- чем больше я соберу различных мнений, тем полнее будет картина, а мне именно этого и хотелось бы на выходе получить.
- Простите, а Вы вообще о телевидении хотите мнение людей собрать или о какой-то конкретной передаче?
Мне пришлось ещё раз, уже для весьма солидной аудитории, объяснять цель моего опроса и озвучить сами вопросы. На сей раз кое-кто из подошедших, не пожелал задержаться, задав мне самой несколько вопросов, типа, для кого, от кого, и так далее, после чего они пошли дальше своей дорогой. Однако человек пятнадцать остались, окружив скамейку со всех четырёх сторон.
- Вопросы вполне понятные. Попробую ответить, вернее, высказать по этому поводу своё мнение.- Лично для меня телевидения вообще не существует. Может, когда состарюсь, буду «ящик» смотреть. А сейчас, простите, некогда. Мне кажется, многие молодые люди, по крайней мере, из моего окружения, считают телевизор забавой для бездельников. А нам, сами понимаете, хочется многое успеть в жизни. Я, к примеру, сразу на двух факультетах учусь, приходится много заниматься, читать – выспаться, и то некогда, так что пока обхожусь без телевизора, и, поверите ли, жить мне это ничуть не мешает
-Допускаю,- отчасти согласилась я,- а когда получите образование, устроитесь работать, Вы не думаете, что Ваше мнение сможет измениться?
- Пожалуй, такого не будет. Появится семья – нужно будет деньги зарабатывать, чтобы достойно жить. На это потребуется ещё больше времени и усилий, чем я трачу, к примеру, сейчас. А если дети родятся – их ведь не только кормить и одевать нужно будет. Медицинское обслуживание, нормальный отдых на море, наконец, приличное образование – всё это потребует огромных денег, а значит, опять будет никак не до телевизора, простите. Я лучше своим будущим детям вместо телика компьютер куплю – всё пользы больше. Допускаю, что на меня кто-то обидится, пусть они меня простят, но телик и джаз, по-моему,- это для «толстых», понятно, я не вес имею в виду.
-Что ж, спасибо, молодой человек,- поблагодарила я студента,- это было интересно, а лично для меня, несколько неожиданно. Наверное, многие не разделяют Вашей точки зрения и, думаю, захотят Вам возразить,- завершила я именно так, а не иначе, чтобы побудить и остальных принять участие в интервью, которое, по сути, вылилось в дискуссию.
Вот уже несколько минут я наблюдала в толпе за двумя женщинами, похоже, матерью и дочерью, которые что-то тихо между собой обсуждали.
-Хотите наше мнение услышать?- спросила вдруг та, что была старше.
Я пригласила обеих подойти поближе, чтобы можно было рукой дотянуться до них, предложив говорить в микрофон. Мне захотелось, чтобы каждый, кто пожелает высказаться, прежде чем говорить по существу вопроса, хотя бы несколько слов сказал о себе, сославшись на то, что тогда наш разговор станет более доверительным. На самом же деле, в моих доводах существовала доля лукавства. Сведения, хотя бы самые незначительные, были прежде всего нужны мне. Просто я понимала, что когда возьмусь за анализ всего, что запишу, нужно будет непременно ссылаться на то, представители каких слоёв общества были мною опрошены. И, если так случится, думалось мне, что я вернусь к этому материалу по прошествии длительного времени, память сможет подвести, и я попросту забуду, кому принадлежали те или иные слова. Придётся что-то додумывать, и тогда неизбежны ошибки – может вполне оказаться, что мнения одной категории граждан будут приписаны другим лицам. А это исказит реальную картину. Итак, я попросила женщин представиться.
- Извольте,- начала старшая,- я учитель русского языка и литературы, а это моя выпускница.
Так вот, с позиций своего жизненного и педагогического опыта могу с уверенностью заявить, если прямо отвечать на Ваш вопрос, что сегодня из себя представляет телевидение, - оно есть ничто иное, как настоящее чудовище – растлитель молодых, неокрепших душ. Не побоюсь сказать, что оно попросту преступно. Вы только посмотрите так называемые реалити-шоу! Наверняка их готовят дипломированные специалисты, так сказать, представители интеллигенции. Но откуда тогда, скажите на милость, такие пошлость, дурной вкус, неуважение к простому народу, который некоторые тележурналисты и ведущие воспринимают, а часто и трактуют, ничуть не маскируясь, как толпу, или того хуже, - быдло.
- Это уж Вы там лишку хватили!- донёсся чей-то голос из всё увеличивающейся на глазах группы горожан, заинтересовавшихся тем, что происходит вокруг скамейки в парке.
- Ничуть! Вот, в доказательство совсем свеженький пример. К сожалению, мне не запомнилась фамилия той журналистки, которая принимала участие в ток-шоу «Частная жизнь», да, впрочем, это и неважно. Передача демонстрировалась по российскому телеканалу, и было это, кстати, совсем недавно, так что кому-то из присутствующих она тоже может вспомниться. В студию пригласили миссис мира, кстати, нашу гражданку. Молодая восемнадцатилетняя женщина, жена бизнесмена, была удивительно хороша собой – высокая, стройная с изящными, тонкими чертами лица. Не случайно она оказалась удостоенной столь высокого международного титула. И держалась она с достоинством настоящей королевы. Комментировала же показанные в записи материалы как раз одна из журналисток, к которой всё то, что я ранее сказала о телевизионной братии, как нельзя лучше, подходит. Так вот, говоря о конкурсах красоты, не вообще, а проводимых в провинциальных русских городах, журналистка позволила себе заметить, что наши девчонки из глубинки стремятся любыми путями, правдами и неправдами, пробиться на эти конкурсы, и для чего бы вы думали? Да, да, оказывается для того, чтобы вырваться из своих убогих городишек и деревень в Москву.
 Но и это, пожалуй, не главное в её выступлении. Далее, сравнивая их с коренными москвичками, которые тоже, кстати, не прочь очутиться среди красавиц, она, в частности, говорит, что у москвичек, в отличие от провинциалок, цели куда благороднее. Для московских красавиц подобные конкурсы - это ступенька к карьерному росту, путь к самосовершенствованию. У приезжих же красоток цель одна – любыми правдами и неправдами зацепиться за Москву, остаться здесь работать, причём, всё равно, где и кем. Не правда ли, какая уничижающая дискриминация!
А центральное телевидение, вы только простите меня за резкость, - это человеконенавистник №1, для которого полноценны, умны и талантливы, и, несомненно, красивы вообще только москвичи. Все же остальные – это люди второго сорта, а провинция, к которой они относят, в том числе, и средоточие современной национальной науки – Новосибирск, и город исторической славы страны – Волгоград, я не говорю уже о более мелких, но не менее значимых городах, - это всё, по их мнению, - задворки цивилизации. Однако при всём при том они напрочь забывают, что именно провинция подарила державе и миру величайших учёных, писателей и поэтов, художников и актёров. Думаю, нет необходимости озвучивать их имена – они у всех на слуху. Более того, нередко сами выходцы из Тулы и Орла, Твери и Краснодара, или из маленького районного городка, они, попадая в столичный мир благоденствия и процветания, где мерилом всему – деньги, теряют связь со своим народом, малой родиной, их взрастившей. Они идут ещё дальше - забывают свои истоки, превращаясь в Иванов, родства не помнящих.
Я понимаю, что Вы мои мысли, даже сильно откорректированные, никогда не напечатаете, да я, собственно, на это и не претендую. Просто была затронута, простите за штамп, очень злободневная тема, и мне захотелось озвучить своё мнение. Слава Богу, сейчас за альтернативные мысли не арестовывают, как-никак, у нас провозглашена свобода слова. Увы, современное телевидение этой пресловутой свободой пользуется не во благо, подменяя его правом вседозволенности, которое они сами же себе и дали.
Говорившая только что женщина как-то неожиданно резко сделала несколько шагов назад, слившись с теми, кто, похоже, ожидал своей очереди высказать своё мнение.
Протискиваясь сквозь толпу, ко мне буквально рвался неопрятного вида мужчина лет сорока - не более, с торчащей из кармана мятых брюк початой бутылкой водки.
- Ты, эта, чо, из программы какой?- вопрошал он громким, срывавшимся на крик голосом человека, находившегося в явном подпитии.
Я видела, как кто-то попытался, взяв его за плечо, развернуть мужчину в обратную сторону. Женский голос урезонивал его и призывал к порядку.
«Только этого не хватало»,- подумалось мне, но, видимо, остановить пьяного, жаждавшего принять участие в разговоре о телевидении, было невозможно не только уговорами, но и силой. Как ни оттесняли его от скамейки несколько молодых людей, стоявших впереди, сделать этого им так и не удалось.
- Не цепляйтесь вы, я тоже, может, хочу сказать,- продолжил он, вырвавшись из рук одного из парней и оказавшись прямо передо мной,- вы там, эта, крутите цельные дни сериалы про любовь. Тогда моя баба к «ящику» приклеится, и меня доставать не будет, а то всё пилит и пилит. А где тута камера?- к моему удивлению вдруг спросил выпивоха,- куда глядеть, где глазок горит? Братану привет хочу передать, а ещё тёще – она, спасибо ей, сердобольной, мне сегодня десятку дала на опохмел.
Он всё говорил и говорил. Толпа неодобрительно загудела. Единственное, что я могла сделать, так это незаметно нажать на «стоп», чтобы зря не тратить ленту. Но тут, к всеобщему удовольствию, его всё-таки вывели, взяв под руки, молодые люди, которые тоже рвались к микрофону.
- Говори ты первый, Жека, ты у нас самый умный – поехал бы на передачу, факт, стал бы победителем!
- А чо? Прикиньте, там таких чуваков прикольных показывают, есть такая передача, в которой заходят в специальную будку и говорят, что кому нравится по телику смотреть. Такоё услышишь! А Вы, простите, с ТНТ или с СТС?
Чтобы подростки не зацикливались на какой-нибудь одной программе, я ответила, что вообще не с телевидения, а просто собираю мнения жителей.
- Тогда можно, я не своё, а сеструхино мнение скажу?
- Если это про телевидение, тогда, пожалуйста, говори,- ответила я вихрастому подростку.
- Так вот, мою старшую сестру от «Дома-2» просто колбасит. Там, значит, живут, блин, ничего не делают, зато призы всякие получают. И их на всю страну по телику показывают, клёво, да? Машка наша туда попасть мечтает. Она даже этой Собчаке письмо написала – всё ответа ждёт, глупая. Только её там и ждали – туда, наверное, по знакомству берут, правильно я говорю?
- Нет, «Дом» уже надоел. А вот нянька Вика – это полный улёт!
Я с ужасом подумала о том, вдруг каждый из подростков намерен принять участие в дискуссии. Это было бы уже слишком! Но наконец-то среди ребят нашёлся мальчуган, который не разделял восторгов товарищей – и мне как-то сразу полегчало. Я поднесла к нему диктофон, предварительно перевернув кассету, так как одна сторона уже закончилась.
- А у нас вообще телика нет! Отец на мать за что-то рассердился, и – хвать «ящик» через окно с пятого этажа.
- Не фига себе! А если бы кому-нибудь по маковке угодил? Мало бы не показалось,- удивился кто-то из друзей.
- Да он тогда не в себе был – не соображал ничего. Потом жалел, конечно, когда отрезвел наутро. А мне лично по барабану – всё равно смотреть некогда. С сентября по июнь – то уроки, то тренировки в спортивной школе. А скоро я вообще к бабушке на море поеду – там не до телика будет. Море всё-таки!
- Пацаны, да нас же не об этом спрашивают,- попыталась вернуть мальчишек в русло рассматриваемой темы единственная в компании подростков девочка.
- А о чём, Танюха?
- Нас спрашивают, как мы относимся к современному телевидению. Правильно я поняла?- обратилась она ко мне.
- Всё верно,- подтвердила я,- только, если можно, покороче, а то наверняка есть ещё желающие высказать своё мнение.
Перебивая друг друга, они все разом закричали:
- Телик – это круто!
- Это супер!
- Это класс!
- Позвольте пройти,- услышала я мужской голос, а потом и увидела седовласого, но ещё вполне молодцеватого мужчину, чьи выправка и стать выдавали в нём бывшего военного. Он пытался выкатить впереди себя коляску, в которой сидел розовощёкий малыш. Первые ряды тут же расступились, и он оказался у самой скамейки.
- Я военный пенсионер,- начал он,- отставник, одним словом. Я Вам так скажу, в ХХ веке телевидение появилось как настоящее чудо, как торжество человеческого разума, триумф науки, наконец. Увы, в ХХ1 веке оно стало настоящим чудовищем. Я Вам больше скажу – мне сейчас бояться нечего, оно выступает в роли инструмента, подавляющего волю народа, притупляющего его самосознание. Оно, если хотите, стало грозным оружием в руках властвующих толстосумов, направленным против простого народа. Я вижу, Вы не выключаете, значит, я ещё могу что-то сказать?
Я кивнула, а отставник продолжил ещё более громко:
- Лично я так бы охарактеризовал то, чем занимается современное телевидение – это есть ни что иное, как социальный садизм. Конечно, хорошо, господа телевизионщики, что вы наконец-то решили узнать, как к вам относятся рядовые граждане. Жаль только, что среди присутствующих нет представителей рабочего класса. Да и, как иначе к вам можно относиться,- направил отставник на меня свой гнев, всё-таки решив почему-то, что я с телевидения, раз заинтересовалась мнением горожан по этому вопросу,- как, я Вас спрашиваю? Ведь как ни включишь телевизор, на экране либо криминал, рвущийся во власть, либо разглагольствования сытых нуворишей, бессовестно демонстрирующих нищему и голодному народу свою сытость и богатство, нажитое сомнительным образом! И ведь ничего не стесняются, уверовав в то, что они вправе заявлять во всеуслышание о своей элитарности и исключительности, а чем они их доказали, чем, скажите!? И всё это проделывают перед миллионами простых людей, которые едва концы с концами сводят!
 А эти бесконечные бездарные телесериалы! Вы даже талантливых актёров купили. Правильно, нашли слабое звено – всем хорошо жить хочется! Вот и снимаются там, где платят больше.
Что ни вечер, что ни выходные, демонстрируют всё одних и тех же трясущихся, словно в припадке, «фанерных» певцов и певичек, почитающих себя цветом нации. Я уже речь не веду о демонстрирующихся на весь свет тусовках «золотой молодёжи». Это зачем делается? Затем, чтобы у старшеклассников, которым родители по пятьдесят, в лучшем случае, по сто рублей карманных денег на выходные дают, разжечь зависть, или распалить и до того уже обострившееся в них чувство социальной несправедливости?
Кроме того, в каждой около-политической передаче речь только об одном – о деньгах. Это сегодня провозглашается мерилом ума, чести, совести и человеческого достоинства. Господи, грех-то какой! Вы только не подумайте, что я озлобился на весь белый свет, в том числе и на телевидение, что у меня, кадрового офицера в отставке, прослужившего двадцать два года в родной советской армии, пенсия всего три тысячи рублей, на которые не то, что достойно, просто жить, и даже выжить невозможно.
 Мне за державу обидно, пусть только это не покажется Вам высокопарным – наболело просто.
Отставник развернул коляску с внуком и растворился в толпе так же незаметно, как и появился передо мной. Желающие высказаться или просто послушать из любопытства всё подходили и подходили. Вдруг я заметила в конце аллеи наряд милиции, видимо, патрулировавший парк. Милиционеры направились к скамейке. Услышав щелчок в диктофоне, возвестивший о том, что плёнка закончилась, я, честно говоря, испытала облегчение. Поднявшись, поблагодарила всех присутствовавших за внимание, извинилась перед теми, кто «по техническим причинам» не сможет принять участие в интервью, и поспешила к боковой аллее, ведущей к выходу на улицу Королёва.
«Всё верно,- подумалось мне,- лучше быть от греха подальше, а то ещё сочтут эти двое мой опрос не совсем корректным или правомочным, и чего доброго задержат, как возмутителя спокойствия, усмотрев в моей затее нечто противозаконное, раз оно не санкционировано высшими инстанциями»
И всё-таки жаль, что мне не удалось выслушать мнение остальных. Наверняка они предложили бы что-нибудь своё, отличное от всего того, что уже было высказано. А в сумочке так и продолжали лежать две новых, не распакованных кассеты».