7. Египетский поход Наполеона. Солдат в пустыне

 Песок жёг ноги. Нестерпимо. Без кожаной подошвы шагу не ступить. Левый башмак ещё мог послужить хоть сколько-нибудь, а вот правый… Правый приказал долго жить. Верёвочки, которыми Винсент пытался продлить жизнь умирающего, какое-то время соединяли верх с низом. Может они прослужили бы ещё день, два, но Винсент очень неудачно споткнулся о камень. Винсенту всегда раньше пустыня представлялась бескрайней песчаной поверхностью, ровной и гладкой. Но Египет обманул его ожидания. Вместо песка, или, точнее, одновременно с ним на многие лье были рассыпаны камни. Бывшие скалы рассыпались на камни и щебень. А перетёртый в мелкие крупинки несколько тысячелетий назад щебень был сейчас песком. Но не всё перетёрлось. Камней было безумно много. Винсент и под ноги смотрел, и ставил их осторожно, а всё равно зацепился за маленький торчащий обломок. И почему эта проклятая каменюка не упала, не покатилась? Врыта она в землю, что ли? За что этот проклятый камень зацепился? Ведь не за песок? Но загадка торчащего обломка волновала Винсента гораздо меньше, чем вопрос, как идти дальше. Как душа у умершего человека сейчас подошва существовала отдельно от башмака. Как угодно и чем угодно, но его надо починить. Погоня может быть уже близко. Долго ли можно обманывать сыновей пустыни? Да, он пошёл не туда, куда они ожидали. Да, ветер замёл его следы. Но их много, и что им стоит обшарить окрестности? Дёрнул же чёрт Наполеона уговорить Директорию об отправке экспедиционного корпуса в Египет! Зачем, спрашивается? Какую выгоду с этого похода поимела бы Франция, даже если бы он закончился благополучно? Они все на верблюдах или лошадях. А что, если портянку одеть поверх ботинка? Винсент тут же ухмыльнулся. Видать, здорово голову напекло, через двадцать шагов от портянки останутся одни лохмотья. Пока ботинок был жив, в дыру на носу зачерпывались горячие шершавые пригоршни, но это были мелочи по сравнению с тем, что он испытал, ступив на песок босой ногой. Винсент быстро отдёрнул ногу. Постояв несколько минут на одной ноге, он переместил на это место вторую, босую. Песок всё ещё был горячим, очень горячим, но уже не раскалённым. Ранец, так удачно прихваченный им из-под носа караульного, Винсент скинул позади себя, чтобы сесть на него. Но тут случилось непредвиденное. Как только зад Винсента коснулся потрескавшейся кожи, раздался какой-то щелчок, как при повороте рычага, Винсент даже ощутил вибрацию, и тут же всё вокруг стало проваливаться вниз. Падение было не очень болезненным, хотя и быстрым. Песок успел просыпаться чуть раньше, образовав прямо под Винсентом приличный холмик. Оставшийся песок высыпался Винсенту на голову, видимо, за недостатком пепла. Одни лишь ноги попали не на песок, а на пол, уставленный какими-то горшочками и кувшинами, запечатанными, по-видимому, воском. Часть из них разбилась, из них вытекали густые языки, которые смешивались в одну лужу, распространяя резкий аромат разнообразнейших благовоний. Ноги до колена были залиты вязкой субстанцией. Винсент попробовал её на палец, поднёс к носу. Видимо, ароматическое масло.
Первым порывом было выбраться обратно, наверх. Но не тут то было! Осталось малюсенькое отверстие, дававшее свет, а возможно и воздух. И оно располагалось высоко. Без лестницы не добраться. И как-то слабо верилось в то, что древние специально для него припасли несколько жердин, скреплённых перекладинами. Учитывая сухой египетский климат, они могли бы даже сохраниться, но… Чудо в виде лестницы вряд ли возможно. Может, найдутся какие-нибудь предметы меблировки, которые можно будет нагромоздить друг на дружку, но насколько хватало света от дырки в потолке, ничего такого в зале не было. Винсент поспешил порадоваться, что ближайшая опасность быть пойманным, и, вероятно, запоротым насмерть за побег, сменилась несколько отсроченной вероятностью смерти от жажды и голода. Зал большой, воздуха здесь хватит надолго даже без дырки в крыше. А вот еды и воды здесь всё равно не найдёшь. Воды, ценности которой выросший среди болот Винсент раньше не представлял. Вода в пустыне нужней всего, а её имеется единственная фляжка, и то неполная, которая позволит пересидеть в подземелье сутки, может двое или трое, учитывая, что внизу намного прохладней, чем наверху. А ему ведь ещё надо дойти до цивилизации. До современной. Древнеегипетская рядом. Та самая, древнеегипетская цивилизация, которая очаровала всех участников экспедиции. Даже малокультурных солдафонов, и то немного проняло. Винсент хорошо запомнил, как пожилой фермер из-под Нанта сначала крестился всякий раз, как только видел что-нибудь со следами искусства древнеегипетских художников и камнерезов, видно считая, что всё это плод дьявольской фантазии. Но чем больше он видел, чем чаще слушал учёные споры, тем больше он проникался благоговейным трепетом, и после от него никто не слышал худого слова в адрес древних египтян, в отличие от ненавидимых им современных мусульман, которые ни капли не походили на изображения своих предшественников. А все предметы, вытащенные экспедицией на свет божий, Нантский крестьянин бережно укладывал в ящики для отправки на судно.
Как ни скуден был свет, а следовало оглядеться, прежде чем напрягать извилины в надежде выбраться на свет божий. Что-то похожее на двери проглядывало немного левее. И, если это не плод галлюцинаций, по бокам от дверей в стены были воткнуты факелы. При достаточном везении они могут быть до сих пор дееспособны, несмотря на то, что они, по всей видимости, ровесники какого-нибудь фараона. Очень даже вероятно, что Винсент находился в гостях у одного из них. Передвигаться в темноте по загробному жилищу египетского царя было страшно, кто его знает, где и какие сюрпризы спрятаны архитектором. Но единственным вариантом раздобыть настоящий свет, было добраться до факелов, если они не привиделись Винсенту с перепугу.
Видно, Винсент родился под счастливой звездой авантюристов. Пробираясь почти в полном мраке он ни на что не напоролся, а острых предметов, как он потом увидел, в зале хватало. И вертикальные тёмные тени у дверей действительно, оказались факелами. Вздохнув с облегчением, узник подземелья опёрся спиной о стену рядом с одним из них. Она была шершавой, и после жара пустыни казалась прохладной. В ранце Винсента, провалившемся вместе с хозяином, нашёлся кремень с кресалом. Частенько он выручал своего хозяина в походе, ну а уж здесь, в подземелье он пригодился так, как никогда до этого ранее. Смола в факеле высохла до каменного состояния, но на её горючих свойствах это никак не сказалось. Пылал он отменно. Винсент попытался открыть двери. Для начала надо было определить, куда они открываются, наружу или вовнутрь? По бороздам в полу было похоже на то, что вовнутрь. Вопрос, каким образом они открывались? Дверных ручек на них не было, прорезей для замков тоже. По бокам имелись скобы, и стояло бревно, явно для запирания дверей изнутри. Но раз сейчас бревно стояло на полу, а не покоилось в скобах, значит, дверь закрывали снаружи. Иначе бы где-нибудь неподалёку должен был лежать скелет того, кто когда-то давно заперся в этом зале. Как открыть дверь? Может свобода там, за деревяшкой, толщиной в руку. Поверхность дверей была резной. Винсент видел уже подобное. Как объясняли ему учёные из экспедиции вверх по Нилу, фигуры людей со звериными или птичьими головами изображали богов. Винсент научился отличать египетских царей, фараонов, стражников, писцов и крестьян. Здесь фараон держал в руках какие-то странные палочки. Лучше бы эти палочки были вырезаны по-другому, чтобы за них можно было ухватиться и потянуть дверь на себя. Никакого мало-мальски пригодного для захвата выступа на дверях не было. Может, здесь есть другой выход? С факелом теперь не страшно и весь зал обойти.
Увы! Обход ничего не дал. Никаких намёков на отверстия в стенах не было. Интересно, а были ли у египтян окна? А если были, то чем они закрывались? Вряд ли египтяне стеклили оконные проёмы своих дворцов и храмов. Да даже если бы и так, если бы им было бы известно стеклодувное мастерство, никакое стекло не продержалось бы под давлением ветра и песка несколько тысяч лет. И тогда всё здесь было бы завалено песком. И тогда Винсент никуда бы не провалился, и шёл бы он сейчас по пустыне в одном башмаке. Надо пробовать открыть двери, вдруг там есть другие помещения, которые выведут солдата-одиночку на поверхность. На мгновение Винсенту почудилось, что створки при его приближении ухмыльнулись. Бред! Пустынные галлюцинации. Был бы гвоздь, его можно было бы вбить в дерево и использовать вместо ручки. Найти бы что-нибудь вроде топора, тогда проще всего было бы размолотить двери в щепки. Но… Ни гвоздя, ни топора в его распоряжении не наблюдалось. И даже чего-нибудь отдалённо на них похожего. Пришлось снова отправиться в путешествие по подземному залу. Топора, конечно, не обнаружилось. А гвоздей, возможно, в Египетском царстве и не знали. Было много металлических предметов неизвестного назначения, вполне возможно, золотых. В отсвете факелов тяжело было определить по цвету, какой это металл, но порой в руках ощущалась приятная тяжесть. Не всегда, что-то весило явно меньше, но тяжёлых вещей было достаточно много. Золото, точно, золото! Мысль эта грела Винсента, но оставаться охранять даже более богатые сокровищницы в роли скелета Винсент не хотел. Ненадолго Винсент приуныл, но только ненадолго. Безвыходных ситуаций не бывает. Папа-шулер, неоднократно выпутывался из, казалось, безнадёжных ситуаций. Бывало, ему успевали набить морду, но даже это случалось редко. Он умудрялся или уговорить горящих праведным гневом мстителей, или уверить их в том, что вернёт им всё сполна, ну а в самом крайнем случае, всегда можно было удрать из запертого чулана или сбежать при конвоировании. В изобретательности папаше Дезе не откажешь. Винсент не стал шулером не потому, что не был способен на умелую игру, и не из-за отсутствия изобретательности или авантюрной жилки, побег от мамлюков тому свидетельство, а потому, что его огромные лапищи были хороши только для того, чтобы держать в них карты, а легко и быстро подменить одну на другую ими никак не получалось. Если здесь полно металла, то может, получится использовать его? Золото не подойдёт, оно мягкое, нужна бронза.
К дверям Винсент подтащил с десяток статуэток. Прихватил он и пару ящичков по типу шкатулок. Пригодятся вместо молотка. Отдельные статуэтки были словно созданы для того, чтобы их использовали в качестве долота. Острые собачьи головы и птичьи клювы прекрасно входили в деревянную плоть, точнее крошили её, сухую и твёрдую, и хрупкую одновременно. Когда клюв удачно завяз в древесине, Винсент попробовал потянуть дверь на себя. Он ухватился за стену, напряг все свои силы, а они до сих пор ещё у него оставались, мышцы его вздулись. Он чуть не лёг на пол, чтобы своим весом сдвинуть створку. И… растянулся на том месте, где раньше стоял факел. Крак, который он услышал, свидетельствовал о том, что клюв ибиса или кого-то там ещё не выдержал, и отломался. Дверь при этом не сдвинулась ни на йоту. Либо с другой стороны есть запор, либо за тысячелетия она прикипела к одному месту и открываться не хотела. Ну и бес с ней. Статуэток много, сейчас он её разметелит в щепки. В детстве Винсенту нравилось ходить в лес с дедом по матери. Тот отвечал в графском поместье за заготовку дров. И хоть по своему статусу он совершенно не должен был заниматься рубкой деревьев, время от времени он не выдерживал, скидывал одежонку, выхватывал у работников топор и показывал, как надо. Винсент пошёл в деда. Высокий, широкоплечий, он уже в двенадцать лет был посильнее некоторых заморенных пейзан. Рубить он умел, и ему это нравилось. Сейчас он замахивался фигуркой с головой собаки, с силой вколачивал её в дверь. В ней стала образовываться выемка. Но слишком медленно. Тогда Винсент сменил тактику. Он подобрал шкатулку, бога приставил к поверхности чуть под углом, и коротким чётким ударом отбил кусок. Дело пошло заметно быстрее, и, в придачу, сил на это уходило гораздо меньше. И вот, наконец, он почувствовал момент, когда пёсья голова проткнула дверь насквозь, но не провалилась в пустоту, а завязла в чём-то.
Поторопившись вытащить статуэтку, он чуть не завыл. Вместо пустоты коридора в дырку сыпался песок. Или это наружные двери, и засыпано всё здание, либо песок заполонил коридор. Какая разница, ведь всё равно этот путь закрыт. В отчаянии Винсент с размаху сел на пол, обхватил голову руками, и стал раскачиваться из стороны в сторону. Погибать не хотелось. Да и не надо. Выход есть всегда. В том числе и выход из подземелья. И он возможен только там, где расположен персональный вход Винсента. Осталось понять, из чего соорудить лестницу, уходящую в небо. Или в дырку на потолке, кому как нравится.
Пленник древней цивилизации стал бродить по залу в поисках чего-либо, подходящего для его целей. Проблема состояла в том, что всё, что находилось в помещении, было либо маленьким и с самыми неровными обводами, так что друг на дружку ничего не положишь, скатится, либо наоборот, очень большим и тяжёлым, так что даже при богатырской силе Винсента оставалось не то что неподъёмным, а даже несдвигаемым. Да и силы были уже на исходе. В плену у мамлюков кормить его не собирались. Зачем? Всё равно судьба его была ясной. Вот только чего они медлили и держали пленника два дня без пищи? Может, хотели довести его до деревни и устроить показательную казнь? Хорошо, хоть воды давали. Но после побега прошла ночь и утро, и всё это время Винсент двигался. Даже на солнце, по песку, перемешанному с камнями. Если бы он не провалился, то всё равно скоро пришлось бы делать привал. И уж лучше здесь, чем наверху, под палящим солнцем. То ли от прохлады подземелья, то ли от страха пред вероятной смертью, энергии после падения прибавилось, и её даже хватило на отчаянную долбёжку двери. Сейчас же, после глубокого разочарования в горле пересохло, руки и ноги сделались ватными, глаза стали слипаться. Но пока Винсент не убедится, что он свободен, до тех пор отдыхать он не сможет. Да ещё и не ясно, на сколько хватит воды. Как он не крепился, всё равно время от времени приходилось делать малюсенький глоток, который на самом деле даже и проглатывать не приходилось, вода моментально всасывалась пересохшим ртом. Конечно, даже его редкостной выносливости рано или поздно придёт конец, и тогда останется только свалиться там, где силы его покинут, но покоя ему не будет до тех пор, пока он не соорудит себе лестницу. Тогда можно будет и отдохнуть.
С четверть часа прошло в бесплодных перемещениях по залу. Периодически Винсент нагибался, поднимал какой-нибудь предмет с пола, рассматривал его, убеждался в том, что с этим он ничего сделать не сможет, и кидал его снова под ноги. Будь это европейским домом, можно было бы стянуть со всех концов столы, шкафы, буфеты, стулья, скамейки, составить их все в высоту и спокойно вылезть наверх. Но где она, Европа, и где он, египетский страдалец? И, наконец, Винсента осенило. Надо устроить горку из всего, что он сможет подтащить под прореху в потолке, и засыпать её песком, который надо натаскать из-за дверей. А их ещё надо разбить. И на это тоже нужны силы. Сейчас, когда стало ясно, что выход найден, движения снова стали быстрыми.
Дверь теперь крошилась гораздо быстрее. Скоро песок можно было черпать, но его для горки надо было много, а для этого надо было сломать хотя бы половину створки. Винсент прикинул наиболее экономичный вариант, и через какое то время он смог водрузить часть двери на кучу, собранную под дырой. Остальное прошло мимо его сознания. Последнее, что он сделал осознанно, нашёл свой ранец, вывалил его содержимое на пол и стал начерпывать в него песок. Дальше он действовал монотонно медленно. Почти не глядя, выгребал песчаную массу из дыры, заполнял ранец, оттаскивал его к куче, высыпал, возвращался обратно. Надо было лечь поспать, но он упрямо, как заведённый продолжал нагребать, насыпать, относить, высыпать. Одно и то же, одно и то же, бессчетное количество раз. Сначала он обливался потом, потом пот почти закончился. Воды во фляге оставалось меньше четверти. Всё дальше смерть. На эту тупую работу уйдёт вся вода, а ещё идти по пустыне. Но Винсент всё равно упорно нагребал, насыпал, относил, высыпал. Гора росла медленно, а сил не было уже никаких. Вдобавок песок пошёл какой-то плотный, слежавшийся. Он подобрал два одинаковых тоненьких цилиндра и стал обеими руками раскапывать слежавшийся пласт. Тут силы покинули его окончательно, зал крутанулся вокруг него, но как-то очень быстро остановился… И пропал. Осталась темнота, прорезаемая сначала яркими вспышками. Они были то белыми, то красными, то зелёными. Вспышки перемещались, пульсировали, а потом пропали. Винсент спал. В руках он продолжал сжимать металлические цилиндры. Факел тихо потрескивал рядом, воткнутый в предназначенное ему гнездо.
- Факел! Бог ты мой, факел то погасить забыл! Прогорит, света не будет! – Винсент подскочил, как ужаленный. Но нет, факел всё ещё горел. Сколько же он проспал? Судя по факелу, недолго. Небо в потолке светлое. А световой конус из дыры слегка переместился влево. Похоже, что спал он час или два. Или больше суток. Но тогда факела уже не было бы. Значит, не больше двух часов. А ощущение было, что выспался в своей постели в предместье Парижа. И перед сном умылся. А до этого пил и ел, как обычно. Да что же это такое?! Может он уже умер, и поэтому не чувствует ни натруженных рук, ни сухого языка, ни потрескавшихся губ? Он поспешил подняться. Нет, ноги всё-таки усталость чувствуют, но не так, как это было до сна. Винсент оглядел себя. В руках он до сих пор держал металлические палочки, которыми вознамерился разрыть слежавшийся песок. А не их ли он поднял с каменного пола, когда ему, уставшему и обессилевшему, пришла в голову спасительная идея сделать горку? И после этого он снова с жаром принялся за работу? Неужто эти палочки помогают поддерживать силы? Что-то не верится. Таких чудес не бывает. Хотя… Кто их знает, этих древних египтян. Каким-то чудом они ведь соорудили посреди пустыни огромные каменные пирамиды? Такие никакие пески не занесут. Винсент аккуратно положил цилиндры неподалёку от факела и повернулся к двери. И застыл. На уцелевшей створке боком, боком, приставным шагом шёл фараон, а в руках он держал такие же цилиндрические предметы. Символ власти? Или причина власти? Если они могут делать человека сильнее и выносливее, то вполне вероятно, что благодаря таким вещам фараоны и становились царями в своей земле египетской. Надо проверить. А песок можно и чем-нибудь другим раскопать. Стоп! А почему песок слежался? Сухой песок всегда сыпуч. Если он лежит пластом, значит, в нём есть влага. А если в песке есть влага, то откуда-то просачивается вода. А если она просачивается, то её можно собрать. Холодея от своей догадки, он бросился в вырытую им за дверью пещеру. Точно, один край влажный. Винсент начал быстро рыть в том направлении, но потом остановился. Так нельзя. Надо укрепить стенки, чтобы они не обвалились и не похоронили его под собой. Он снова притащил половину дверной створки из кучи, прихватил оттуда на всякий случай ещё несколько больших металлических листов. Врыл часть двери наискосок в пещеру, и продолжил копать. Песок становился всё влажней и вот, наконец, он стал откровенно мокрым. Но дальше он снова стал просто влажным. Выходит, источника здесь нет. Вода просачивается откуда-то сверху. А может, наоборот, снизу, если там что-то вроде колодца. Лучше бы сверху, тогда рано или поздно вода начнёт капать, а если снизу? Тогда надо класть на песок какую-нибудь тряпку, а потом её выжимать. Замучаешься. Здесь хватит, а с собой не возьмёшь. Винсент расставил по мокрому пятну всевозможнейшие ёмкости, собранные по всему залу и заставил себя не сидеть ждать, когда капнет, а идти работать, перетаскивать нарытый прежде песок. Уже после первой ходки он смог вздохнуть свободней, сразу в двух плошках виднелись брызги от разбившихся о донышко капель. И со спокойной совестью выпил всю воду, остававшуюся во фляге. И всё равно этого было мало.
Работа пошла веселей. Шансы на спасение росли. Вода есть, и впрок напьётся, и с собой возьмёт. Вот только в чём? Металлических сосудов было много, находились даже такие, у которых присутствовала крышечка. Но стенки у них были такие толстые, что тащить в таких тяжёлых кувшинах воду через пустыню было бы чистым безумием. Ладно, над этим надо ещё подумать, да и зал ещё раз обойти, вдруг что проглядел. Неустойчивая гора драгоценного барахла потихоньку укреплялась песком. Особенно хорошо держал предметы влажный песок, но его тяжело было таскать, поэтому Винсент подсыпал его только в особо сложные места, а потом скорей закрывал сухим слоем, чтобы влага не испарилась раньше времени. Голод не ощущался совсем. Бывало, в первые дни плена иногда в желудке что-то начинало подсасывать, но через несколько минут всё проходило. А потом и подсасывания прекратились. Сейчас проблем из-за отсутствия пищи не было. А когда приходила усталость от нудной тяжёлой работы, Винсент брал в руки жезлы фараона и ложился на сырой песок, приказывая своему сознанию разбудить его через четверть часа. Сколько реально проходило времени он, конечно, не мог проверить, но солнце подсказывало, что немного. Однако, для отдыха ему хватало. Наконец, песчаная гора поднялась нас только, что при определённых усилиях Винсент мог уцепиться за край дыры и вылезть наружу. Оставалось только разобраться, в чём нести воду. Хорошо, хоть о башмаке голова уже не болит. Его Винсент починил почти сразу, уж больно ему не хотелось ходить босиком по египетскому полу. Кто знает, какие там приготовлены подарки будущим поколениям? Наткнёшься ещё не отравленный шип, да и змеи легко могут прятаться в тенёчке. То, что в итоге их не обнаружилось можно списать на то, что они не успели обнаружить такую удобную просторную нору. Ведь раньше все входы и выходы были закрыты. А дырка открылась из-за того, что Винсент сел на камешек, который привёл в действие рычаг, открывающий крышку. Она откидывалась вовнутрь, и именно из-за этого он провалился вниз.
Видно, раньше он обходил зал в сумеречном состоянии. Иначе он обратил бы внимание на необыкновенной красоты вазу. Полупрозрачную, выполненную в виде сомкнутых лепестков неизвестного цветка. Видно было все прожилки, только лепестки были чуть толще, чем в оригинале, если он, конечно, когда-либо существовал. Чуть толще винсентовского ногтя. Как? Как древний мастер смог выточить такую вазу? Стенки гладкие, точно их шлифовали мягкой замшей несколько лет подряд. Но это же невозможно! Любое неверное движение, и тонкий хрупкий минерал, а это, похоже, был кварц, треснет, и тогда погибнет творение мастера. Форма вазы полностью удовлетворяла потребности Винсента налить в неё воду. Отверстие вверху было маленьким, его нетрудно даже пальцем заткнуть.
Фляжку с завинчивающейся крышкой, наполнив её водой, он положил в ранец. А драгоценную вазу, которая на взгляд Винсента, стоила больше, чем многое из того, что валялось на полу, аккуратно долив в неё до краёв более драгоценной в условиях пустыни жидкости, он бережно понёс в руках. Подниматься по зыбучей горке с такой ношей было ужасно неудобно. Но всё-таки Винсент дополз до верхней площадки. И тут его осенило. Те волшебные палочки, он же их не взял. Они остались лежать возле факела, там где он определил им место, рядом с той кучкой песка, на которой он периодически отдыхал. Минутку он помедлил. Спускаться за ними или нет? Бросить жалко. А вдруг что случится с вазой, её из рук тоже выпускать не хочется. Благодарность к палочкам, которые так хорошо ему помогли, пересилила. Оставалось поставить вазу в песок, слегка её прикопав для устойчивости. Теперь спускаться приходилось с удвоенной осторожностью, чтобы куча не поехала и драгоценная ваза не разбилась. Мимоходом, раз уж всё равно спустился, он сунул что-то из золотой мелочи в карман. Палочки закинул в ранец и начал повторное восхождение. И вот, наконец, долгожданный момент. Винсент встал на гребень кучи, протянул руки с вазой, чтобы в первую очередь поставить её, а потом уже прыгать и подтягиваться. И в тот миг, когда руки с вазой должны были высунуться наверх, на свет божий, он услышал конский топот. Точнее ощутил вибрацию толщи песка. Руки резко упали вниз, но вода не выплеснулась.
Погоня! Винсенту вспомнил ветерок, который дул в ночь его побега. Не буря, конечно, но вполне достаточно для того, чтобы замести следы. А так как курс он взял не в ожидаемую сторону, а наоборот, на какое-то время ему удалось сбить преследователей со следа. Вот почему здесь они появились только к вечеру. Какое счастье, что они на лошадях, а не на верблюдах. Иначе их можно было бы и не услышать. На самом деле что-то Винсент улавливал уже когда поднимался по горке, но эйфория от ожидания приближающейся свободы опьянила его, и он предпочёл не обратить внимания на посторонний шум. Выходит, не спустись он вниз, за металлическими цилиндрами, шёл бы он уже по пустыне, и его, такого красивого и благоухающего, мамелюки увидели бы издалека и окончился бы его побег весьма плачевно. Спасли его палки фараона, ох, спасли.
Ладно, раз такое дело, пока здесь египтяне бродят, они ведь и обратно тем же путём проскакать могут, надо не высовываться, а до заката поспать. Куча песка уже доказала, что она прекрасно может выполнять роль матраса.

**********

Ноги его больше в пустыне не будет. Если, конечно, Винсент не протянет в ней ноги. Тогда они, ноги, навеки останутся здесь, среди камней и песка. Звери обгложут косточки, растащат их по округе. Или, если никто из хищников на него не наткнётся, при благоприятных условиях получится первостатейная мумия. Есть здесь люди в этой чёртовой пустыне? И, желательно, не мамелюки. А, скоро ему будет уже всё равно, арабы, копты, турки, мамелюки, французы. Даже если потом зарежут, наверное, сначала дадут воды. И посадят в прохладную яму.
Драгоценную алебастровую вазу Винсент выбросил ещё вчера. Там не оставалось ни капельки воды. Во фляжке пока мелодично булькало, и это бульканье сводило Винсента с ума.
- Выпей меня, выпей меня, - издевательски плескалась вода. А пить было нельзя. Иногда он набирал в рот полглотка, и медленно высасывал её. Или старался высасывать. А на самом деле от влаги не оставалось и следа почти в ту же секунду, настолько у него в промежутке между этими глотками пересыхало во рту. Содержимое ранца давно осталось лежать где-то в песках, безжалостно вытряхнутое на камни. Сам ранец был также безжалостно разорван и из него было сделано некое подобие зонтика. Не решился Винсент лишь выбросить кремень с кресалом, немного золота из карманов и странные палочки из подземелья. Последнее время он совсем не выпускал их из рук. Если бы не они, то Винсент давно бы свалился и больше бы не поднялся. Силы были уже не на исходе, на самом деле они уже давно покинули Винсента, а продолжал он идти только силой своего с сознания, да ещё благодаря волшебным металлическим жезлам. Но когда закончилась вода, вслед за силами его покинуло и сознание. Тело Винсента удачно свалилось под большой камень, так, что частично его прикрывала тень. Но и она не спасла бы его, если бы его счастливая звезда авантюриста не уложила бы его на пути каравана.