март 1953 г. как это было

       
       Публикую здесь отрывок из моей книги воспоминаний "От 3-х до 75, штрих-пунктиром".

       Я студент. 6 марта 1953 г. Вчера умер И.В.Сталин. В перерыве между лекциями обедаем в институтской столовой. Из репродукторов, вперемешку с траурной музыкой, звучат слова о великой скорби народов СССР и мира, о делегациях прибывающих в Москву на похороны. Кто-то предлагает всей группой поехать в Москву. Желающих набралось человек 15–20. Где-то раздобыли деньги. Договорились, что несколько человек, в их числе и я, сейчас же едут на вокзал покупать билеты на всех, а остальные подойдут туда позже.
 
       Московский вокзал. Кассы поездов на Москву размещаются в цокольном, полуподвальном помещении. Внутри все забито людьми. У окошек касс столпотворение, давка. Группой из нескольких ребят встали в очередь, начинающуюся почти у самых входных дверей. Как самого юркого меня поставили впереди, а сзади подпирали и проталкивали остальные. В очереди пришлось простоять часа четыре. Я, в зимнем пальто, мокрый и изжеванный очередью, понемногу продираюсь к кассе. И вот, окошечко кассы рядом. Последнее усилие напирающих сзади друзей и я получаю пачку билетов на дополнительный поезд до Москвы. Поезд вот-вот отправится. Выбраться от кассы через толпу не менее трудно. Как-то выворачиваюсь, ребята протягивают руки, передаю им билеты. Выдрался, когда все уже убежали к поезду. Бегу и я. Номера вагона не знаю. Увидел – у вагона стоят несколько наших. Хочу пройти в вагон, проводник требует от меня билет.

       – Без билета, не пущу. Но у меня-то его нет, я же все билеты передал ребятам, а они обо мне забыли. Теперь они мне сочувствуют! Но что мне от их сочувствия? От обиды даже потекли слезы. Я уже уходил, когда меня окликнул кто-то.
       – Иди быстро, садись! Как ребята мгновенно договорились с проводником, не знаю, но я еду!

       Оказалось, что все наши билеты были в одно четырехместное купе. По-видимому, в те дни железной дороге было не до комфортного размещения пассажиров, стремящихся со всех концов страны в Москву. Конечно, теснота в купе нас не пугала. Небольшие трудности возникли лишь со сном. Кто-то спал сидя, кто-то устроился на полу. Меня, как самого маленького по габаритам, на ночь запихнули в нишу, расположенную над дверью в купе. Потом туда же забралась одна из девушек. Своим обширным телом она перекрыла доступ воздуха в нишу, так, что я чуть не задохнулся. Пришлось вылезать, и ночь я проспал на полу.

       Утром, поезд подъезжает к Москве. Уже светло. Из окна вагона наблюдаем, как совсем низко пролетает большой реактивный самолет в сопровождении нескольких истребителей, потом еще один. Надо полагать, что это прилетают делегации зарубежных стран. И вот Москва, Ленинградский вокзал. Множество народа и милиции. Само собой получилось, что старшинство в группе взял на себя Эрик Байц. То ли потому, что у него был хорошо подвешен язык, то ли потому, что своей внешностью, ростом и, главное, моднейшей, зеленой велюровой шляпой, он производил впечатление весьма солидного человека. Вышли на привокзальную площадь. Теперь нужно добраться до Колонного зала Дома Союзов, где установлен гроб с телом И.В.Сталина. Москву никто из нас не знает. С потоком других людей пошли пешком направо под железнодорожный мост.

       Немного прошли, – улица перегорожена двумя рядами грузовиков, дальше милиция не пускает. Милиционеры, откомандированные для усиления в Москву из других городов, ничего не знают, имеют одно приказание, – не пускать. Попытались пройти по другой улице, – опять грузовики и милиция. Никакие уговоры и просьбы пропустить, не помогают. Какие-то знающие люди сказали, что можно миновать заставы по крышам домов. И вот лезем с ними на крыши каких-то строений, похожих на сараи. Спускаемся вниз, – там снова застава, и милиция погнала нас обратно. Вернувшись на вокзал, решили проехать на метро и подобраться к Красной площади с другой стороны Москва-реки. В метро таких умных оказалось много, все обмениваются идеями, как добраться до Дома Союзов.
       Наблюдаем трагикомическую ситуацию. В вагон входит подвыпивший мужчина. В руке у него авоська, в которой лежит что-то, завернутое в промасленную газету с портретом Сталина. Какая-то старушка, заметив это, начинает громко, на весь вагон, возмущаться и стыдить бедного мужичка. Другие пассажиры поддерживают ее, возникает настоящий базар, и мужчину на очередной станции силой выталкивают из вагона. Не помню, на какой остановке мы вышли. Перейдя мост через реку, очутились на Васильевском спуске. Впереди собор Василия Блаженного и толпа народа. Подошли ближе, пробираемся сквозь толпу, там снова все перегорожено грузовиками и самосвалами. На Красную площадь не попасть. На земле вокруг множество мусора, потерянных рукавиц, шарфов, галош и т.п.

       Остановились. Толпа сзади напирает. Некоторые пытаются перелезть через машины или пролезть под ними. Их бесцеремонно вышвыривают обратно.  Недалеко в гуще толпы стоит и надрывается машина скорой помощи, выехать из толпы не может. А люди все прибывают и прибывают. Через какое-то время наша группа пробилась к заграждению из мощных самосвалов. Неожиданно из-за заграждения выезжают милиционеры на лошадях и, подняв лошадей на дыбы, направляют их прямо на людей. Кому-то попадает копытом, кто-то дико кричит, толпа в панике бросается вниз, обратно к мосту. До сих пор не могу забыть это чувство страха перед непреодолимой силой бегущей толпы. Только бы не упасть, иначе затопчут насмерть!

       Дело шло к вечеру, и нужно было решать, где провести предстоящую ночь и что делать дальше? У кого-то из наших студентов были родственники в Москве. Решили поехать к ним, попроситься переночевать. В квартире, состоявшей из двух комнат и кухни, москвичи приняли нас хорошо, накормили и, как смогли, устроили спать. Почти весь следующий день повторялась та же картина, снова безуспешно пытаемся проникнуть сквозь заграждения. Ехать на вокзал и отправляться домой не хочется, и к вечеру, совершенно вымотанные, решаем обратиться за помощью в горком партии. Было уже часов шесть вечера, когда мы всей группой подошли к горкому. В вестибюле нас встретил офицер милиции. Объясняем, что мы студенты из Ленинграда, на последние деньги приехали проститься с дорогим товарищем Сталиным, но нас нигде не пропускают. Нельзя ли нам получить пропуск, чтобы попасть в Колонный зал. Видимо, мы чем-то растрогали милиционера.

       – Ребята, сказал он, в горкоме уже никого нет, здесь ваш вопрос сейчас решить некому. Но я дам вам телефон товарища Пегова, члена правительственной тройки, занимающейся организацией похорон, позвоните ему. Можете позвонить с моего телефона. Тут же Эрик звонит Пегову, просит помочь «группе ленинградских студентов». Пегов тоже отвечает, что выдать нам пропуск сейчас нет никакой возможности, но советует, – вы подходите к заставе и говорите старшему командиру, что товарищ Пегов разрешил вашу группу пропустить. Попробуйте.

       Около семи часов вечера мы подошли к заставе, перегораживающей улицу около Политехнического музея. Здесь в охране солдаты под командованием офицера. Перед заставой толпятся люди, их не пропускают. Честно говоря, мы не особенно верим в удачу, но Байц, в своей зеленой велюровой шляпе, с важным видом подходит к офицеру, о чем-то разговаривает с ним и радостный бежит обратно,
       – Пегов подействовал, сейчас пропустят!

       Офицер, тем временем выстраивает солдат в две цепочки, и мы друг за другом, взявшись за руки, проходим между ними. По пути за нас цепляются люди, отбиваемся от них как можем и, наконец, через небольшую щель между разъехавшимися машинами, проходим на другую сторону заграждения. В группе небольшие потери: у кого-то в толчее с руки сняли часы, кто-то из девушек лишился шарфа. Сейчас уже не помню, были ли на пути еще заставы, но около 10 часов вечера мы оказались на площади Дзержинского. Впереди последняя застава, – два ряда грузовиков, перегородивших улицу от здания «Стереокино» (оно давно снесено) до Дома Союзов. Пристроились в длинную очередь, тянущуюся к заставе. Как и около Кремля, здесь, по-видимому, днем была большая давка, на асфальте валялось множество ее следов: рукавиц, шарфов, обрывков газет, цветов и т.п.

       Очередь движется очень медленно. Около 11 часов вечера разнеслась весть, что в Колонный зал приехала комиссия врачей, и до утра пускать туда больше никого не будут. Будем ждать до утра. Отправившись на разведку Байц, вернулся с хорошим известием. Оказалось, что командовал заставой полковник милиции из Ленинграда. Он пообещал утром пропустить нашу группу первыми. Ночью было очень морозно, и люди из очереди постепенно разбрелись по всей площади в поисках теплых мест. Нам повезло, отыскали большой прямоугольный люк, от которого шел пар. На нем можно было немного согреться. Чтобы совсем не замерзнуть, ребята затеяли борьбу, толкали друг друга, прыгая на одной ноге. Естественно, при этом раздавался смех, возгласы болельщиков. И опять, как в метро, на них напустились окружающие – «У всех такое горе, а они тут ржут и скачут»! Пришлось согреваться молча.

       К утру у заставы стала восстанавливаться очередь. Наша группа с помощью полковника-ленинградца оказалась в первых рядах. Ровно в шесть утра между грузовиками образовали проход и начали пускать народ. Подошел полковник, сказал, – ребята, сейчас пройдут зарубежные делегации, потом идете вы. Пропустили. От грузовиков до дверей идем между двумя рядами солдат с синими погонами и петлицами на шинелях - это МГБ (Министерство Государственной безопасности). И вот мы у входа в Колонный зал. По обе стороны от входа, вдоль всего фасада цветы и венки в несколько рядов. Множество венков и цветов в фойе. Здесь стоят уже не солдаты, а офицеры МГБ. С обеих сторон вполголоса подгоняют идущих, – «Быстрее, не задерживайтесь, быстрее».

       Наконец входим в Колонный зал. Впереди, далеко на возвышении гроб с телом Сталина, ногами к входу. По обе стороны от гроба люди, стоящие в почетном карауле. Рассмотреть практически ничего не удается, с обеих сторон слышится шепот «не задерживайтесь, быстрее». Многие люди вытирают слезы. Значительно не доходя до гроба, нас поворачивают вправо, к выходу из зала. Весь проход занял всего несколько минут, и вот мы уже на улице.

       Обратно в Ленинград выехать оказалось совсем легко. Народу в Москву понаехало так много, что людей безо всяких билетов сажали в поезда и вывозили из города. Утром следующего дня мы уже были дома и слушали по радио трансляцию похорон Сталина. А в институте мы были репрессированы: появился приказ, в котором всем участникам поездки в Москву, объявлялся выговор за нарушение графика учебного процесса. Выговор получили и студенты из параллельной группы, поехавшие в Москву следующим поездом, но доехавшие лишь до Калинина, откуда их поезд был возвращен обратно в Ленинград.

Уважаемый Читатель! С интересной и противоречивой подборкой откликов на это произведение Вы можете ознакомиться в обзоре "Как это было. Говорят читатели" - http://www.proza.ru/2011/01/26/1551