Прозаический рок

ГЛАВА 1. Внучка.
Обсудив все темы и задав все вопросы, предписанные подобным случаем, Ольга Васильевна и ее внучка стали молча пить чай, не переставая оглядывать друг друга в желании как можно точнее уловить произошедшие в каждом из них перемены. Ольга Васильевна, естественно, думала о том, как быстро летит время – вот и внучка, приехавшая на выходные из города, успела возмужать. Внучка редко приезжала. За прошедшие с последней встречи полгода, это первые выходные, на которые дорогой ребенок решил навестить ее. «А девочка действительно похорошела. Еще полгода и, гладишь, замуж выскочит» - рассуждала в мыслях Ольга Васильевна, отхлебывая понемногу горячий чай из бокала.
Сама же гостья явно нервничала. Это можно было заметить по беспокойному ее взгляду, по порывистым движениям, и бабушка, конечно, заметила.
- Ты как будто спешишь, что ли? – спросила она.
-Да нет, - тревожно взглянула на женщину гостья.
-Я же вижу, ты нервничаешь.
-Нет, нет, - и потупив взгляд девушка подула на горячую жидкость в стакане.
-Ну ладно, - отступилась на время Ольга Васильевна, и выждав, сменила тему, - а что у тебя за наряд такой? Новая мода?
Девушка, занятая обдумыванием чего-то очень для себя важного, сначала не поняла о какой такой моде говорит бабушка, а потом, когда осознала смысл вопроса, улыбнулась гордо:
-Нет, бабуль, это не мода, - и она с любовью поправила майку с непонятной надписью на английском, - это я сама делала, - похвалилась девушка.
-Сшила? Молодец! – и Ольга Васильевна машинально потянулась пощупать ткань и лучше рассмотреть покрой.
-Да. И расписала тоже.
-Расписала? Красками? А как же стирать будешь?
-Бабуль, - рассмеялась внучка, - ну что ты! Сейчас знаешь сколько разных красок, технологий росписи и прочего! Это специальные краски для росписи по ткани, не акварель.
-Надо же, - усмехнулась Ольга Васильевна, - чего только не придумают. А я и в самом деле не знала. Ну молодец, молодец. А шорты, или как их называют, бриджи? Тоже сама шила?
-Нет, - сконфузилась внучка, - я пока только футболки шить научилась. Зато вот, смотри какие напульсники, их сама делала, - и девушка протянула затянутое в кожаный браслет с металлическими заклепками запястье, демонстрируя работу, - ну как сама, проект мой, кожу я нашла, настоящая кстати, заклепки. Есть у меня один знакомый, так он заклепки ставить умеет. Он их и поставил.
-Как, говоришь, называется? – переспросила Ольга Васильевна, рассматривая диковинный браслет.
-Напульсник. Такие и на шею делать можно. То ошейник называется.
-Ну и мода. У вас все так что ли одеваются?
-Да ладно. Не все. Избранные.
Ольга Васильевна вернулась к своему чаю, а внучка, увлекшись, продолжала рассказывать:
-Это классно! Я сначала тоже с недоверием относилась. Вот к примеру, черные ногти. Чего, думаю, в них хорошего. А сама один раз попробовала и не поверишь, понравилось! Я и красным и розовым и каким только не красила, но черный мне понравился больше всего. А такая вот одежда, какую я ношу, я себя в ней чувствую свободным человеком. В пиджаках или блузках только и делаешь, что думаешь все ли в порядке, не замаралась ли, не помялась, а тут надел и пошел. И потом, зачем всем одинаково одеваться? Такой вот футболки ни у кого больше нет и не будет. Она единственная в своем роде.
-Это хорошо, хорошо, - кивала головой Ольга Васильевна, - это нормально. Самовыражение. Пока молодая, дерзай.
-Я вообще стараюсь жить по принципу делай сам. Из старых вещей, кстати, тоже много чего интересного получается, я потом покажу.
-Да, обязательно. Кстати, что на ужин приготовить? Может котлеты пожарить?
-Не знаю. Я мясо не ем. Мне бы что-нибудь такое. Салатик, грибы можно, если есть. Я могу купить, если что.
-Не ешь мясо? – удивилась Ольга Васильевна, -Давно ли? В прошлый раз, помнится, за обе щеки наворачивала!
-Фу, ну зачем напоминать. Теперь не ем. Я вегеторианка.
-Зря. Надо все есть. Организм во всем нуждается.
-Бабуль, предрассудки.
-Да ты что?
-Ты не поверишь, я с такими людьми познакомилась! Нет, нет, классные ребята. Долго рассказывать. Короче, кто-то учится, кто-то работает, есть чуть ли не твои ровесники, разного, короче, возраста. Они объединяются, в группах играют. Музыку, слова, все сами пишут. Прикинь?! Оборудование, все на свои деньги. Диски со своими работами пишут. Им за это никто не платит. Представляешь как надо в свою идею верить, каким вообще энтузиастом быть, чтоб таким заниматься! Фильмы самодельные выпускают, видеоролики, фэнзины. Это самодельные журналы с широким спектром тем. Там, значит, новости о местных группах, интервью, заметки всякие. В основном музыка и политика. Любой желающий может заметку написать, только чтоб по темам, конечно, не о кактусах. Об известных группах мы не пишем. Они раскрученные уже, коммерческие. А там где деньги, душа гибнет, - от волнения у девушки даже в горле пересохло и она на минуту остановилась, чтобы глотнуть остывшего уже чаю.
-А там где нет денег, умирает тело от голода, - усмехнулась Ольга Васильевна.
-Бабушка, - укоризненно заметила внучка, - что за материализм!
-Ой, дорогая, это жизнь.
-Это постыдная жизнь. Жить ради денег. Или еще хуже, ради желудка.
Ольга Васильевна, улыбнувшись, покачала головой, дескать «юношеский максимализм, что взять?»
-Вот так некоторые и продались. Стадионы, потом известные радиостанции, ротации, хиты и прочее и прочее. А наши группы играют для нас. Пусть нас немного, но мы есть.
-Значит ты теперь одна из них?
-И горжусь! Знаешь, о нас плохо думают, пресса годами втаптывает нас в грязь. Стереотип. Да мы как бы и синоним слову «грязь», еще нас отбросами называют. Думают если какой-то обкуренный торчок бухает, извини, пьет водку в вонючем подъезде, не моется месяцами, матерится и плюет, то он один из нас. А нет! Ничего общего с нами у него нет. Просто отморозок. Хочется примазаться. Такие типы только еще больше нашу репутацию подмачивают!
-Так кто ж вы такие-то?
-Можно сказать молодежное движение, сопротивление, бунт, стремление к переменам! Против правительства, против притесняющих нас людей!
-Господи!
-Да, да. Да ты не пугайся! Это, ну, как сказать, несколько идеалистично, что ли. В широком формате. А вот на самом деле мы те, кто живет в мире, в гармонии с самим собой и, кстати, верим, что когда-нибудь на земле установится мир и стремимся к нему. Мы живем по своим правилам, оставаясь теми, кто мы есть, живем не по чужим законам, мы свободные люди. И от предрассудков тоже. За равноправие. Мы даже не движение, а сообщество! И воплощаем главную идею посредством творчества.
-Что же это за идея?
-Я ж говорю, идея в том, чтобы самостоятельно думать, оставаться всегда самим собой, создавать свои собственные правила и жить своей жизнью, а не принимать простодушно то, что дает общество! Да как ты не знаешь?!
Ольга Васильевна, уже было начавшая слушать в пол-уха, сделав для себя определенные выводы, встрепенулась, не поняв смысл упрека.
-То есть я имела ввиду…, - внучка, поняв промах, запнулась. Увлекшись, она сходу выпалила вопрос, который так старательно лелеяла и из-за которого, собственно, и приехала к бабушке. Зная о том, как Ольге Васильевне неприятны всякие расспросы на волнующую ее, внучку, тему, она и нервничала не зная как приступиться и, главное, не выдать истинной причины своего приезда.
 -Я не хотела тебя обидеть.
-А о чем разговор-то? Чего я не знаю из того, что должна знать?
Мысленно махнув на все рукой, внучка ответила так:
-В смысле, я имела ввиду, что мой дядя, по разговорам, был одним из нас. Вот я и удивилась.
Ольга Васильевна, не ожидавшая такого поворота, опешила. А внучка, нервничая, вцепилась зубами в пряник.
-Он, он ни в каких организациях не состоял. Не знаю, что тебе мать наговорила.
-В том-то и дело, что ничего. Все, что я знаю, это обрывки ваших с мамой разговоров, чьи-то слухи, сплетни.
Было видно, как неприятно и больно было Ольге Васильевне говорить о сыне, но подумав несколько минут, она ответила:
-Это плохо, что ты знаешь все по слухам, - слегка дрожащими руками она налила еще немного чая в свой стакан, - Олег, понимаешь, он был, так получилось, предоставленным самим себе. Дедушка, как ты знаешь, часто ездил по командировкам, а твоя мама в детстве была очень болезненным ребенком. Часто лежала в больнице. Я всегда была с ней. А за Олегом присматривала соседка. У нее у самой трое детей, а тут Олег. Да он был всегда самостоятельным, учился нормально. Учился помимо общей школы, еще в музыкальной, по классу струнных. В школе свой ансамбль собрал. Кое-как, но что-то играли там. А после восьмого класса уехал в городи поступил в училище. – Ольга Васильевна, помрачнев, сделала большой глоток, - Вот тогда я и окончательно потеряла связь с ним. Он сначала написал письма три, а потом только телеграмму на Новый Год. Потом мы узнавали, что с ним только по рассказам приезжавших на выходные домой его приятелей. Говорили он жил сначала в общежитии, затем на квартире, потом часто менял их, пропадая из виду. Училище закончил, устроился, говорят куда-то. домой ехать не собирался. Ну мы, волновались, конечно. Я пару раз хотела съездить, посмотреть как он там устроился, да то твоя мать заболеет, то денег нет, то отец пишет чтоб одна не ездила, его дождалась. А когда мы уже чуть ли не с вещами ехали на вокзал, то узнали, что его больше нет. Спрыгнул с крыши десятиэтажного дома.
 Возникла пауза и в давящей тишине внучка сердечно пожалела, что затеяла подобные расспросы. Но Ольга Васильевна, справившись с собой, продолжила:
-Мы сразу не поверили, потом твердо решили, что его убили. А когда приехали, посмотрели где и как он жил, пораспрашивали, то поверили. Связался с наркотиками, вот и все. Не хотел нас с отцом втягивать, не разрешал никому говорить о себе.
-Прости, - внучка обняла уже плачущую Ольгу Васильевну.

ГЛАВА 2. Виктор Александрович, бывший барабанщик.

Через два дня девушка, вместо того, чтобы вернуться домой к учебе, поехала по следам дяди. Туда, куда уехал он, после окончания восьми классов школы, где учился в училище, работал и где так скоропостижно умер.
-…спрыгнул с крыши. Вот все, что мне удалось узнать после разговора с его матерью, моей бабушкой, - говорила она в диктофон, сидя на скамейке в городском парке, - в школе, где он учился, мне сказали, - она задумалась, подбирая нужное слово, - охарактеризовали его как достаточно прилежного ученика – хорошиста. А вот в училище, куда Олег Юрьевич поступил после, уже рассказали о его многочисленных пропусках, плохой успеваемости, но корочки он все же получил. Устроили на работу по распределению. Только похоже, с работой у него отношения тоже не сложились. Посмотрим, что скажет его друг и участник группы Виктор Александрович. А вот и он, кажется, - девушка выключила диктофон и поспешно убрала его в сумку.
На противоположном берегу пруда стоял высокий, статный мужчина в накинутой поверх делового костюма дубленке. Он озирался по сторонам и посматривал на часы.
Девушка поспешила пройти по мостику на ту сторону пруда.
-Здравствуйте! – крикнула она, обращаясь к мужчине и тем самым отрезая ему путь к отступлению.
Мужчина замер, прищурил глаза близоруко, но ничего не ответил.
-Здравствуйте, - повторила девушка, подбегая к нему, - вы Виктор Александрович, так?
-Так, - скупо ответил он, - а вы никак и есть та самая племянница Олега?
-Никак та самая, - улыбнулась она.
Виктор Александрович, смерив взглядом собеседницу, как-то странно скривился и сказал:
-Ну что? Времени у меня нет на разговоры. Если хочешь, полезай в машину. Поговорим пока я еду в банк, а потом водитель отвезет тебя куда скажешь. Пойдет?
-Пойдет!
И они оба сели в припаркованную тут же, неподалеку машину.
-Что ты от меня хочешь? – спросил Виктор Александрович.
-Понимаете, мама и бабушка долгое время не хотели говорить мне о дяде. Сейчас же я поняла, они сами мало что знают о его жизни. Вот я и решила спросить у того, кто с ним общался в последние годы его жизни.
-Ты журналист, что ли? – нахмурился мужчина.
-Нет, - девушка постаралась вложить в ответ всю возможную убедительность, тем более, что она говорила почти что правду.
-Похоже, - согласился Виктор Александрович, - молода слишком. Или школу закончила, Андрей, да поехали уже, я спешу!, - крикнул он водителю, - или после девяти классов в техникуме учишься.
-В университете на втором курсе.
-Да что ты? Молодо выглядишь.
Заурчал тихо мотор иномарки и машина тронулась с места.
-Так вы знали Олега Юрьевича хорошо?
-Ну не то чтоб хорошо.
-Как же? Вы были друзьями, говорят.
-Кто говорят? Я б нас друзьями не назвал. Так, играли вместе, вместе жили, но друзьями б не сказал.
-Так и жили вместе?
Виктор Александрович откинулся на спинку обтянутого кожей дивана салона и вытянул по возможности ноги.
-Мы, собственно, коммуной жили. Учились я, Олег и Сашка в одном училище, правда на разных курсах. Познакомились, пообщались немного и тут выяснилось, что Сашка хочет группу сколотить. Олег этой идеей тут же загорелся. Тут же вечерком, за бутылочкой, в Сашкиной квартире, а жил он один в трехкомнатной квартире на окраине города, в старом доме, все обсудили. Сашка заявил, что петь умеет и сразу ж продемонстрировал. Я б не сказал, что он что-то особенное умел, но Олегу понравилось. В ответ он заявил, что учился в музыкальной школе и играет на гитаре. Сашка сказал, что тоже немного умеет на гитаре брынчать. Короче нашлись два одиночества. Так они и брынчали и песни горланили до самого утра. Я, честно сказать, не горел желанием в группе играть, присторился к ним компании ради. Выпить на троих дешевле все ж, - Виктор Александрович сам не заметил как увлекся воспоминаниями и глядя куда-то в потолок, мечтательно чесал подбородок, - Я с ними долго не виделся, а потом как-то раз заявляется Олег и зовет меня с собой. Пошли, дескать, у нас на квартире бухалово халявное есть, жрачка. Надо тему одну перетереть. Воодушевленный весь такой, уже поддавший, очевидно халявным бухаловом, глаза блестят. Ну приехал я к ним на квартирку. Это все та же Сашкина квартира и была. Только с момента моего визита она превратилась в помойку. Мебели нет почти, стены с ободранными обоями, кое- как заклеенные плакатами с голыми девками, воняет черт знает чем, мусор вокруг. И посреди етакого бедлама сидят прям на полу счастливые такие Сашка и еще два мужика. Расстелили на полу газетки, разложили какую-то еду, тут же куча бутылок, откупоренных и наполовину пустых. Пьяные, короче, вдрызг. Олег чуть не пляшет. Говорит нашли басиста, это один из мужиков незнакомых, а вот барабанщика не могут. Говорит ты ж, я в смысле, хвастался, что на барабанах стучать умеешь. Ну, говорю, умею. Тут они все дружно стали меня уговаривать вступить в их группу и стать барабанщиком. Вроде Сашка поет, вдвоем с Олегом они на гитарах играют, мужик тот, Степан, на басу играет, а я на барабанах буду. А второй мужик вообще левый какой-то был. Чей-то друг, я так и не понял чей. Спрашиваю, где они инструменты брать собираются. Тут они всем скопом повели меня в соседнюю комнату, где валялись пара гитар, барабан и еще куча хламья. Я им говорю, дескать на этом играть-то нельзя. А они мне ни че, мол, пока пойдет, а там получше раздобудем, с другими группами объединимся. Вот так наша группа и появилась. Начали репетировать в гараже чьем-то, не помню уже точно в чьем. Играть из нас толком никто не умел, даже Олег с его образованием. Учили-то его классической игре, на классической гитаре, а играть он собирался совсем другую по стилю музыку. Но ни че, знаешь, масса пластинок с музыкой, знакомые из других групп и мы малость подучились. Всем это нравилось, Сашка с Олегом начали стихи сочинять, музыку. Мы со Степаном в их замыслах участия принимали разве что сказать звучит, не звучит и совет дать. Репетировали вместе, подолгу. Нередко всю ночь напролет. Как начнем с вечера, так к утру пьянющие, еле на ногах стоим. Так бухали, играли. В клубах даже выступали, даже успех был како-то. В клубе все такие же синие как мы были. Он и славился самым безумным местом до поры до времени. Иногда кто-то из музыкантов чуть не замертво сваливался со сцены вместе с инструментом. Когда сам бухой, так и нормально все кажется, а на трезвую голову так ад кромешный. Скорефанились с клубовскими группами. Компания наша увиличилась сильно. Вечером концерт, потом кто куда. Кого ментыф загребут, кто дальше бухать идет, кто по городу слоняться.
-А жили где? По-прежнему в квартире Сашки? – вставила девушка, боясь как бы Виктор Александрович не потерял настрой говорить.
-Ну да. Да где только не жили. И там, и в подвалах, и на улице и на чердаках. Только, знаешь, такая жизнь мне быстро надоела. Олегу так очень нравилось, Сашка втянулся, Степан больше всего любил свою гитрау и целыми днями играл. Кстати, чем больше, сволочь, выпьет, тем лучше играет. Мы даже прикалывались и напаивали его чуть не до бесчуствия. Все ждали когда он свалится или фальшивить начнет, а он, гад, хоть бы ошибся! Шпарит, пальцы так и бегают по струнам!, - Виктор Александрович даже рассмеялася, вспомнив.
-А работали?
-Халтурили. На халтурке подрабатывали. Денег хватало разве на аппаратуру кое как. Жили впроголодь. У нас был проходной двор. Много людей приходили, много уходили. Кто-то что-то приносил поесть, кто-то выпить. Короче всегда на грани голодного обморока. Появились наркотики. Сперва травка, потом и героин кто-то раздобыл. А это штука коарная. Один раз попробуешь и все. Меня как-то Бог уберег. Я разве что травкой баловался, а Олег серьезно увлекся, Сашку втащил, Степан что-то употреблял типа первентина или какой-то наподобе дряни.
-Значит вы в основном пили, кололись, бродяжничали…
-Ну и концертировали! – рассмеялся Виктор Александрович. – Да, девочка. А ты думала, то была романтика? Я не выдержал такого существования и решил, что жизнь для меня дороже. Я вернулся жить домой. Может просто повзрослел. Может. Я все реже навещал друзей, да и группы, по-существу, уже не было. Тексты не писались, музыка тоже, репетиций не было никаких. Группа развалилась из-за героина. Для Олега, вчастности, кроме наркотиков, ничего больше не существовало. Я находил их где-то в вонючем подвале, синих, со стеклянными глазами. Ужасное зрелище! И не верил, что совсем недавно сам вот так вот, мертвецки пьяный, валялся как покойник посреди кучи мусора, объедок и бутылок. Такую жизнь вести долго нельзя. Рано или поздно сдохнешь. Думаешь почему говорят всякий приличный рок-герой должен сдохнуть молодым? Я героем не был. Какое-то время мне было интересно тусоваться с такими парнями, бродяжничать, играть, а когда понял, чем это пахнет, вовремя свалил. В итоге Олег как-то раз, под очередной дозой разбежался что есть сил и со счастливым лицом прыгнул с крыши, где они в последнее время ночевали. Так и взмыл в небо как пташка, потом взмахнул беспомощно пару раз руками и полетел уже не вверх а вниз. Глухой удар о землю и все кончено. Распластался в виде морской звезды, лицом вниз. Это мне все Сашка рассказывал. А через пару дней сам подох. Так и вскрыл себе вены в одном из подвалов. Пацаны на утро очухались, и при свете-то и заметили, что не Сашка, а уже жмурик лежит. И крови натекло столько, что странно как они сразу не поняли. Да что там. Обколются, им и дела ни до чего нет. А Сашка, очевидно отходняка очередного не выдержал и покончил с собой. Из тех парней мало кого в живых осталось, а кто остался, так многие до сих пор нормально жить не могут. Из нашей группы, например, в живых только я остался. Степка ушел играть в другую группу, - и Виктор Александрович сказал название группы, притом довольно популярной группы, так что девушка даже присвистнула, - Да, Степка хорошо играл, он в этой группе лет семь отыграл, пить бросил, наркотики тоже почти не употреблял. Как-то, прадва, сорвался, так его даже в лечебницу определяли, а потом опять в группу приняли. Но прошлое всегда дает о себе знать. Здоровье-то основательно в молодости подорвали, вот он и загнулся в конце концов. Молодой еще относительно был, да вот как случилось.
-А у вас как сложилось?
Виктор Александрович сразу встрепенулся и наконец заметил, что машина уже не едет и что вероятно они уже давно стоят на стоянке.
-А у меня все хорошо. – Совсем другим тоном ответил Виктор Александрович. – Жив, почти здоров. Говорю же, вовремя остановился.
И Виктор Александрович заторопился выходить.
-Это все так обычно и заканчивается, - добавил он, - либо тебя окончательно засасывает, либо есть еще шанс спастись. Главное в чем у тебя приоритет. Музыка, то так и будешь музыкантом, вон как Степка, его как не напои, он все играет. Героин если, то сдохнешь. По существу, музыканты как большие дети. Я не такой. Я повзрослел и понял, что в жизни надо крутиться, чтоб чего-то достичь, чтобы было что детям оставить, да и на что семью содержать. Ну все, ты меня и так отвлекла, я походу и в банк опоздал. Андрей, отвезешь ее куда скажет, и за мной вернешься.
-Виктор Александрович, - схватила его уже выходящего из машины, за рукав девушка.
-Чего еще?
-Спасибо.
-Да ладно. Ты смотри мне, - по-отцовски заметил Виктор Александрович, - я вижу ты тоже к этаким примазываешься, -он кивнул на напульсник, - я такие в свое время видел.
Девушка как-то неуверенно пожала плечами.
-Ничего, -смягчился мужчина, - ты девочка умная, перерастешь и забудешь.
И он ушел.

ГЛАВА 3. Покалеченные души.
На следующий день девушка ехала в электричке домой и прослушивала по дороге свои вчерашние записи.
«Странное чувство. Опустошение что ли. После разговора с Виктором Александровичем. Я и раньше знала какую жизнь вели в эти годы Наши. Но видела в этой жизни протест против системы, пртив общественных правил, желание отставивать свою точку зрения и свои жизненные идеалы, делать то, что нравится. Все то, что сейчас развиваем и отстаиваем мы, последующие поколения. Сейчас я задумалась, так ли это? Пока я так и не поняла, что толкнуло на такую жизнь Олега Юрьевича, не одно же желание играть в группе. Виктору Александровичу было по-большому счету все равно, он видел в этом своеобразное приключение, а когда понял, что приключение становится слишком опасным, вернулся домой. Степан был музыкантом и должен был с чего –то начинать. Изначально я собиралась написать статью для фензина, соавтором которого я я вляюсь, о своем дяде как об одном из Наших. Вот жил такой человек, творил, боролся за свои принципы. С этой целью я и поехала к моей бабушке. Мама сама много не знает, а еще больше не хотела мне говорить. Уж не знаю почему. Может догадалась для каких целей я выспрашиваю. Хорошо она не предупредила бабушку, не отговорила ее рассказывать мне что-либо. Но и бабушка не очень много смогла рассказать. Вот барабанщик, участник группы, где играл мой дядя, много чего нового сказал для меня. Есть еще один человек, который может рассказать о моем дяде. К нему-то я и заеду прежде чем вернусь домой».
На этих словах запись обрывалась. Пришлось дождаться пока электричка остановится на одной из станций рабочей окраины города, куда девушка и собиралась доехать. Она вышла, сориентировалась, и наскоро перекусив в одной из местных забегаловок продолжила путь, говоря на ходу в диктофон:
-Этого человека зовут Петр Сергеевич. Он когда-то в 90-х играл на клавишах в одной из групп, с которыми сотрудничала одно время группа дяди. Они делили, недолго правда, репетиционную точку, кое-какое оборудование, а Петр Сергеевич даже жил, - девушка запнулась, не зная как лучше сказать, - в одной коммуне с Олегом Юрьевичем. Короче какое-то время они вместе бродяжничали. Сейчас Петр Сергеевич живет в маленькой комнатке, которую снимает на окраине города, в так называемом рабочем квартале. Он женился, у него есть ребенок. Работает маляром. Случаются у него время от времени запои, но в принципе, он среднестатистический рабочий, только с необычным прошлым клавишника».
Последние слова девушка договаривала уже поднимаясь вверх по лестнице пятиэтажного дома, на пятом этаже которого и жил Петр Сергеевич. Лестница была узкой, ступени основательно истерлись и пахло неприятно. Наконец девушка увидела темную дверь с надписью 123. На звонок сначала долго никто не отвечал, потом послышалась какая-то возня по ту стронону и тихо скрипнув, дверь открылась. На пороге показалась девочка лет семи. Болезненно бледная, с впалыми щеками, она внимательно смотрела на незваную гостью.
-Папа дома? – спросила девушка у ребенка.
-Нет.
-Скоро будет?
-Он с нами не живет.
-Как так, - не поняла девушка, - а где же… Давно?
Внезапно из-за двери, подобно ястребице, спешащей на помощь своему попавшему в беду отпрыску, возникла высокая худая женщина с изможденным и злым лицом.
-Что вам надо?! – налетела она на незнакомку, отстраняя девочку, которая тем неменее подвинувшись пропустила мать, но не ушла.
-Я ищу Петра Сергеевича.
-Поищите в другом месте! Он здесь больше не живет.
-Тогда может быть подскажете где именно следует его искать? – не отступала девушка.
-Под забором! Это вернее всего! По какому праву вы беспокоете честных людей?! Он с месяц уже на улице обитает или черт его знает где, мне без разницы! Вот идите и ищите его по улицам, а меня оставьте в покое!
-Простите, - и тут девушка заметила руки ребенка, точнее кисти рук, которыми она держалась за мать. Маленькие пальцы были сросшимися.
Мать, заметив замешательство незнакомки и проследив за ее взглядом догадалась о причине внезапного смущения.
-Заметили?! Это его вина, этого ублюдка, прости Господи! Не слушай, Лиза, иди в дом, - она насильно затолкнула девочку в квартиру, закрыла дверь и подперал ее спиной, - Когда человек принимает наркоту, еще и не такое может случиться.
-Мне говорили, Петр Сергеевич, больше не употребляет…
-Кто? Этот хр.., - женщина пресеклась, покосившись на дверь, -еще как, сукин сын, -добавила она шепотом. – Не знаю что вам там наговорили. В день свадьбы он напился, через месяц обдолбанный заявился и изнасиловал меня. Так через девять месяцев появилась Лизанька. Он изуродовал жизнь не только мне, но и ребенку! Опомнись, самое время, так нет, он за старое! Колоться вроде бросил, принялся пить. С работы турнули, пару раз милиция с обыском приходила, наркоту искать. Хорошо не нашли, он дома не хранил. Все сразу колол, наверно. Сволочь. Устроила его кое-как на другую работенку. Вроде нормально, почти не пьет. Думала образумился, куда там. Пришлось в психушку сдать, в вытрезвителе сколько раз бывал. У меня ребенок больной, мне и лечить надо и работать и мать больная с нами живет, а от этого козла помощи никакой! Сколько ж мне его терпеть, красавца такого?! Вот недавно с последней работы выгнали, ну и я его послала. Вещички собрала, ла за порог и вынесла, и замок на двери сменила. Постуча, постучал, да ушел. С тех пор и не видела. Да пусть только попробует заявиться, так с лестницы и пущу. Так что, девушка, так. К нам больше не ходите. Незнаю зачем он вам понадобился, но здесь его больше ноги не будет! Прощайте! – и она скрылась за дверью.
-Неожиданный оборот, - вздохнула девушка, - впрочем, не такой уж и неожиданный.
Поразмыслив немного, она решила обойти на удачу известные ей городские помойки и пивные ларьки, но поиски не принесли никаких результатов. Она обращалась и к бомжам, спрашивая не знает ли кто из них некоего Петра Сергеевича, и также безрезультатно. Можно было бы спросить у его жены где он в последний раз работал, но и на работе вряд ли знали о его теперяшнем местонахождении. Отчаявшись, девушка направилась на автобусную остановку в намерении ехать домой, как вдруг заметила на скамейке, как раз на автобусной остановке лежащего, согнувшись на боку, человека судя по всему невысокого роста, в клетчатом истертом до дыр полупальто. Поскольку человек лежал спиной к ней, ей пришлось обойти его и заглянуть в лицо.
-Петр Сергеевич! – воскликнула она радостно, так что пассажиры на остановке невольно обратили на нее внимание, - Петр Сергеевич!
Мужчина слегка вздрогнул и приоткрыл один из двух заплывших глаз:
-Ну что надо? , - пробурчал он хрипловатым басом, - Что разоралась?
-Петр Сергеевич, я вас везде ищу! Я хочу с вами поговорить!
-Иди ты знаешь куда со своими разговорами! – и мужчина снова закрыл глаз.
С большим трудом девушке удалось заставить Петра Сергеевича сесть и с еще большим уговорить его пойти с ней в кафе, где он обещал за тарелку супа и кружку пива ответить на некоторые ее вопросы. Люди на остановке, наблюдая за ними, недовольно переговарилвались, а некоторые обещали даже вызвать милицию, хорошо девушке удалось быстро увести Петра Сергеевича от греха подальше, поближе к еде.
-Ну что ты ко мне привязалась? – ворчал мужчина и его отекшее, покрасневшее лицо дышало на собеседницу многодневным перегаром.
-Хочу у вас кое-что узнать, а точнее попросить вас рассказать. Да вы ешьте, ешьте. Хотите, я еще поесть закажу?
-Хватит пока. Чего рассказать-то?
-Начало 90-х годов, когда вы играли в группе и были клавишником.
Мужчина перестав есть, помрачнел.
-Знал бы о чем спрашивать хочешь, не согласился.
-Теперь, когда вы съели больше половины обещанного супа, вы просто обязаны рассказать не меньше положенного, - отшутилась девушка.
-А я могу просто всатть и уйти.
-Петр Сергеевич, пожалуйста. Я знаю, вы какое-то время жили вместе с Олегом Юрьевичем. Так вот это мой дядя и я хочу узнать о нем, как он жил.
-Жил это сильно сказано. Да я их знал. Его, Сашку, Степку, Виктора. Он, говорят, Виктор, важным человеком стал?
-Да, есть немного, - улыбнулась девушка, вспоминая обитый мягкой кожей салон его машины, личного шофера, дела в банке, - не знаю точно чем он занимается, но в бедности не живет, это точно.
-Да…а вот остальные подохли. Больше всех мне, конечно, Олега жалко. Хороший был парень, талантливый. Сашка тоже талантливый был, но бестолковый какой-то, без царя в голове. Ему лишь бы оторваться, забухать, с девками потаскаться. Он и группу решил собрать по большей части не из-за огромной любви к музыке, как мне думается, а по наивности. Он сперва все к нам бегал, нравилось ему как мы живем. Репетиции, выступления, пьяные оргии, халявная еда, девки на шее виснут. Он и Олега приводил. И на концерты в клуб и на пьянки. Так втянул его. Потом мы узнали, что они группу собрали. Играть из них никто толком не умел, но научились быстро. Олег неплохую музыку писал, большинство стихов тоже его, Сашка все больше за администратора был. Может у них в будущем и получилось бы чего, если б не героин. И опять это вина Сашки. Он сначала их и нас всех снабжал какой-то дрянью дешевой, от которой башка наутро трескалась на двое, а потом и героин стал умудряться доставать. Они с Олегом на него конкретно подсели. Олегу больно нравилось, что под кайфом ему всякое такое мерещится, чего и во сне не увидешь. Все говорил, что Герасим ему творить помогает. Пока этот Герасим его всего не сожрал и тогда для него ничего не осталось, ни музыки, ни друзей, ни группы. Творческого лидера группа лишилась и администратора в лице Сашки тоже. Так Виктор домой сбежал, Степан ушел, а эти двое героинщиков еще долго слонялись по подвалам и улицам. Вот и все, пожалуй. После героина бывают жуткие отходняки. Депрессия такая, что многие не выдерживают, да и организм тоже быстро сдает. Наверно в один такой момент Олег и покончил с собой. – Петр Сергеевич залпом выпил кружку принесенного официанткой пива и скорчил такую жалкую физиономию, что пришлось заказать еще одну порцию хмеля.
-А я, чего я, - продолжал Петр Сергеевич, поглядывая не несут ли ему вторую кружку, -вот ты думаешь я такая конченная сволочь, да? Да, пожалуй, так. Я просто неудачник. Из семьи одна сестра двоюродная, которая от меня быстро отреклась как только узнала чем я занимаюсь. Ну, в смысле, в группе играю. Играть, это все что я умею. Я на это профессионально учился, вот так вот! Честно сказать из ансамбля меня выперли. Я видите ли у же в то время немного выпивал, ну и заявился на репетицию слегка под мухой. Они меня и выперли. А куда я пойду? Были у меня знакомые в клубе. Так я в группе и оказался. Там мне по-душе пришлось. Один сплошной запой, а пьяному и море по колено! Очнулся я уже через несколько лет, когда в группе стали происходить перемены. Появились новые люди, исчезли прежние, новый инструмент. Просто все поняли, что жизнь штука длинная и дальше так жить нельзя. Надо было все менять. Я с этим был согласен, но не был готов. Теперь на репетиции и концерты каждый обязан был приходить трезвым и адекватным. Так меня выперли и оттуда. А группа, может знаешь, теперь довольно популярная. Если б я там играл, у меня б тоже куча поклонниц была. Но я так навсегда и остался в 90-х. А зачем теперь трезветь, скажи мне? Чтобы видеть какое ты убожество и какое все вокруг убожество? Видеть, что ты старик, живешь на помойке, жалкий неудачник? Эх, не успел я вовремя подохнуть, сил не хватило. Наверно я трус. Женился зачем-то, ребенка родил, а зачем? Только начинаю понемногу в себя приходить, только начинаю немного понимать, что натворил, в какой кошмар превратил свою жизнь и жизнь семьи, так сразу обратно – в забытье и счастливое неведение! Трус? Плевать! Пусть будет! Эх, голубушка, растревожила мои раны, разбередила, закажи бутылочку водки! Закажи, а то веришь ли, пойду сейчас к жене и повешусь перед входной дверью! – и Петр Сергеевич соскочил с места и чуть ли не пустился в пляс, не удержи его девушка на месте.
ГЛАВА 4. Эпилог.
Шел уже второй час ночи, когда девушка, сидя в совей комнате, дома, допечатывала статью. В ходе проведенного маленького расследования, первоначальная идея статьи для фэнзина претерпела существенные метаморфозы, впрочем как и мироощущения самого корреспондента. В частности теперь девушка пришла к мнению, что движение, к которому она себя причисляла, изменилось до неузнаваемости. А в прочем, было ли оно у нас вообще? Во всяком случае не в таких красках, в каких сейчас. Возможно было бы справедливее назвать то, что существует на сегодняшний день другим именем.
«Это что касается нашего движения, - печатала девушка, - а если говорить о роке в целом, то здесь…». Зазвонил телефон.
-Слушаю, - девушка взяла трубку, - да, да. Нет. Скоро буду.
Срочные дела требовали ее присутствия в другом месте, а потому статью пока приходилось оставить не дописанной. Выключив компьютер и захватив по пути сумку, девушка вышла из дома. На улице ей встретились два знакомых парня. Судя по всему они о чем-то спорили, а как только заметили общую приятельницу, то дружно остановили ее, желая с помощью девушки установить наконец – таки истину.
-Привет. Постой минутку. Ты ж неформал, так? Вот объясни кое – что…
-Здорово. Кто я? – перебила девушка, сама удивившись ставшей в прошлом довольно привычной для себя формулировки.
-Ну я в общем сказал. Кто ты там конкретно…
-Я просто человек, - пожала плечами девушка и уже уходя добавила, - человек, который слушает рок. В общем говоря.