В сердце. Продолжение Истории Ограбления. Рассказ

В сердце.


Шел дождь. Тучи заволокли небо, будто на шабаше. Хороводили вокруг месяца, прожектором указующего, куда бить воде. Струи лупили по постройкам, телегам под брезентом, отскакивая от луж мириадами мерцающих брильянтов, ручеились по главной улице, превращаясь на боковых в натуральный потоп.. Было светло, будто гротескным днем. Яркой луне во всю помогали молнии, которые махали своими клинками в полной тишине, аранжированной лишь хлюпаньем льющегося. Гром приходил позже. Собственно, его голос был вполне самодостаточным.
       Джон сидел за барной стойкой в трактире и от нечего делать проверял кольт морского образца. Барабан перекладывался на оси, пощелкивая шепталом, как дорогой швейцарский часовой механизм. Щелк, и на место ставал очередной сегмент. Идеальная линия, идеальная сверловка. Шесть зарядов. Рукоятка слоновой кости с якорем на одной обкладке и закорлючкой-иероглифом в виде петли - на другой, приятно холодила ладонь. Верный дружочек. Не подведет. Лучший револьвер в штате.
       Бокал мутного пива рядом уже успел выдать осадок, а толстая гавана уснула в пепельнице. Но бармен ни слова не говорил Джону. Ну, его, бесноватого. Пальнуть в бармена – конечно, не пальнет, но на грубое слово нарываться в такую погоду – совсем не хочется.
       Если его не трогать – Джон – вполне милый парень. Когда он появился здесь и обратился ко мне на вы – зал умолк. В нашей глуши святого отца из городской церкви на вы называют через раз. А уж, чтобы к бармену – некоторые восприняли как вызов. Вот тогда Джон и продемонстрировал свой морской впервые. Большой Микки полгода ел левой рукой, а Ронни ходил с костылем. Джонни тогда не сделал ни одного выстрела. И мужики только спустя время осознали, какое это было им одолжение.
       Вообще, странный люд обитает в наших краях. Мир словно извергнул из себя всех, кто не может найти места в приличном обществе. Или в конец задолбался его находить. И здесь, будто на войне, обнажилось человеческое нутро и вот они, как на ладони. Пьют пиво, шутят… ссорятся… Любимая добрая Англия потеряна, наверное… но такую коллекцию ярких людей и за три жизни не соберешь на старом континенте… видимо, это компенсация…
- Том, долей пива…
- Джонни, ты ж его не пьешь… мне не пива жалко, а твоих денег…
- А нахрена деньги, если не пускать их на ветер… - Джон дослал последний патрон и в мгновение ока вложил револьвер в глухую замшевую кобуру. Потом запалил спящую красавицу, глубоко затянулся и закашлялся.
- Джонни, говорят, ими не нужно затягиваться…
- Да знаю я.… Только мне другой метод курения кажется каким-то детским. Не под стать нашим декорациям. Скажи мне, Том, тебе хорошо в Новом Свете?..
- Не знаю… - Том помолчал, задумавшись, - наверное…. Я даже не знаю с чем сравнивать. Я свалил из Глазго, когда мне было совсем еще восемнадцать. А к двадцати пяти окончательно обрел здесь дом. Сейчас тут гораздо больше правил. И жить стало поспокойнее. Знаешь, я видел своими глазами рождение нового общества. Все на моих глазах. Как младенец… крепнет, набирается сил. Вот уже железную дорогу построили. Да, до нее сто миль. Но она есть... Ты, пойми, я помню время, когда почта из Англии приходила раз в год. Не знаю, понимаешь ли ты меня… из всех, кого я встретил в этом дрянном городишке – ты понимаешь меня лучше всего.… Так вот, понимай – не понимай, а такого шоу больше нигде не увидишь. Кое-то в Англии его проспал своим многовековым сном. А я видел... Когда-нибудь сюда придет телеграф и электричество. И мои дети будут в этом обществе занимать гораздо более высокое положение, чем будь я сейчас пятидесятилетним служащим почты в Глазго. Я уж про внуков и не говорю. Так что, да, Джонни, мне здесь хорошо…
- Я тебя понимаю, Том… - Парень подпер подбородок и взглянул на философствующего бармена своими ясными голубыми глазами. – Только вот ты грустно это все говоришь как-то… наталкивает на мысли о неискренности…
- Устал я.… А отдыхать – как тут отдохнешь. Так хочется уехать… и даже не знаю куда…
- Я тебя так хорошо понимаю, Томми… Нечто подобное когда-то я сам прошел… чего улыбаешься, пивная морда…
- Джонни, при всем уважении и боязни… тебе сколько годов натикало?
- Все мои… а университеты у нас с тобой, одинаковые. И я по ним интенсивней тебя двигаюсь.
- Я в твои годы тоже кольтом махал. Пройдет… и у тебя тоже…
- Я про другую интенсивность, не бери в голову.… Это я так, умничаю от скуки. А насчет пройдет – может и быстрее пройдет, чем ты говоришь. Пулю тридцать восьмого калибра еще никто не отменял… - Джон похлопал ладонью по столу. - Давай выпьем. Я тебя угощу.
- Давай, Джонни, я тебя угощу. Здесь у меня… - Том исчез головой в антресоли, долго копошился там, а потом вылез, перепачканный мукой и солью, но со счастливой улыбкой. – Вот, ирландский. Эти рыжемордые отличный виски делают, что там ни говори…
       Джон Вейн, молодой с виду парень, но закостенелый гангстер по сути своей внутренней, сгреб локтем все, что мешало ему на барной стойке, оскалился в улыбке и жестом показал, мол, наливай, кто ж откажется от дармового ирландского вискача.
- Почтовый дилижанс в Дорнбекс-сити – твоих рук дело?
- Почему сразу моих?..
- Будто ты хоть какие-то делишки свои готов признать… твоих – потому как только ты такое устраиваешь. Наши-то, если и грабят Почтовое Общество – валят всех, безо всяких разговоров. И спокойней, и надежней.… Вот почему в Дорнбекс-сити, из шести сопровождающих откинули копыта только двое?
- Тебе не приходило в голову, что не все заслуживают смерти, не всех МОЖНО убивать…
- Ты готов брать на себя роль судьи? – Том удивленно поднял брови и покосился на Вейна с явным разочарованием в глазах.
- Не-е-ет… Это последнее, что я стану делать… В местной дыре я не знаю никого, включая окружного судью, кто мог бы по праву лишать людей жизни. Здесь другое. Когда ты выходишь с человеком один на один – нужно четко осознавать последствия своих поступков… - Джонни умолк, задумчиво вращая пальцем по краю стакана, издавая мелодично-противный звук. – Если хочешь откровенности, я вполне готов. Хороший виски… Но, Том, без обид. Если хоть малость из всего, что я тебе скажу, всплывет еще где-то – я переступлю и симпатию к тебе, и некоторые свои принципы…
- Ты можешь молчать. Можешь говорить. Можешь вообще не приходить… только обижать меня не надо. Я не всегда был барменом.
- Ладно, не бери дурного в голову…. Смотри.… В Дорнбекс было шесть человек. Вознице не повезло, потому, что я работаю один. Должен же я каким-то образом останавливать мчащуюся телегу. Второй – единственный, кто начал стрелять в ответ.
- Джонни, я не верю… Охрана почтового общества всегда стреляет в ответ. Там очень бравые ребята.
- БУхать в воздух – не значит стрелять. Из тех, что были там, более-менее огрызался только один. Остальные ему только мешали…
       Том покачал головой. Сосунок… самомнение больше, чем паровоз…
- Даже, если так… наверное, времена уже не те… в мое время считалось красивым пощадить достойного противника…
- Достойного противника. А тот парень умел только стрелять. Этого явно маловато для признания его достойным противником. Да и, в конце-концов, должен же я хоть как-то развлекаться…
       Том Беккер, пожилой грузный мужчина с седым волосяным покровом, сохранявшимся кое-где, снова покачал головой. Странный парень этот Джонни. Говорит такие вещи… хоть в маньяки его записывай…
       Деревянные ставни на входе в салун со стуком откинулись и в зал быстрым шагом, поливая все вокруг мутной водой, вошел человек в широкополой шляпе двойного размера. И двое рангом пониже в обычных кепках. Том испуганно взглянул на них и незаметно показал из-под стойки, что, мол, это не я… я даже не знаю, кто тебя сдал. Джонни кивнул одними глазами, все в порядке, старина, знаю и снова приложился к стакану с ароматным янтарем.
- Мистер Вейн, если я не ошибаюсь… - вошедший откинул полы плаща, обнажив две кобуры по бокам. Один из подручных щелкнул хенфриевской скобой на винтовке. Раздался звон покатившегося по полу патрона. Что за дурак…
- Шериф, к чему такие формальности… - Джон затянулся сигарой, но на сей раз сдержался и не закашлялся.
- Джон Вейн, сейчас спокойно положи пушку на стол и отступи назад два шага. Ты арестован.
- Вам не приходило в голову, что вооруженного человека нельзя считать арестованным. Вы путаете причины и следствия. Разберитесь в себе сначала…
       Шериф Стоун вскипел, но усилием воли подавил желание всадить этому подонку пару пуль в спину. Может, хоть тогда он обернется, чтобы поговорить с представителем закона.
- Ты только скажи, что отказываешься подчиняться. И все… Не нужен мне твой морской и арестовывать тебя – не моя идея. Я бы давно влепил в тебя кусок свинца, если бы не это украшение… - шериф постучал концом заскорузлого пальца по соломоновской звезде на груди. – Я в третий раз повторять не буду. Итак, ты подчиняешься решению властей?..
       Джонни вздохнул, забычковал сигару, запил ее горечь последним глотком виски и спокойно, как бы продолжая свои незамысловатые действия, не глядя, сквозь кобуру, выстрелил два раза назад. Его поза практически не изменилась, только длинный ствол, обтянутый замшей, оттопырился за спиной, как хвост. Или половина ангельского набора крыльев.
 Звук ревербировал в пустом стакане, затихая. Помощники шерифа лежали на полу с внезапно появившимися индуистскими точками на лбах. Главный замер, не донеся руку до кольта всего пару дюймов. Растекающаяся кровь испачкала новые сапоги маршалла, но тот, не шевелясь, заворожено смотрел в маленькую дырочку, направленную ему в переносицу.
- Мистер Стоун, в настоящий момент мне нет смысла вас убивать. Появится новый шериф, а с вами я уже как-то почти сроднился. Рекомендую не давать мне повода усомниться в правильности решения. Вы свободны…
       Рон Стоун думать сейчас не мог совсем. Ужас сковал мысли, движения, только сердце колотилось с утроенной частотой. Он попятился назад, больно стукнулся об столб, подпирающий потолок возле самого выхода и вывалился наружу.
       Джон Вейн похлопал Тома по плечу, подхватил со столешницы шляпу и исчез за задней дверью.
       По салуну клубился пороховой дым, а один из павших слегка подергивал ногой. Том покачал головой в третий раз и налил себе еще полстакана ирландской дряни.

Что такое пустыня? Это состояние души. Во-первых, она очень быстро приходит в гармонию с ландшафтом, во-вторых, эта безлюдность умиротворяет и привносит некую созерцательность в сердце путника.
       Меж скал вилась узкая дорога с кактусовыми столбами вдоль, причудливыми валунами поодаль и низкорослым шарообразным кустарником повсюду, где не было проезжей колеи. Растительности было немного и она была неяркая, не отвлекала. Повсюду царил красноватый оттенок - от песчаника, скал и валунов исходил рассеянный кирпичный свет, было не понять, отблески ли это расцветили одежду или пыль, незримо присутствовавшая повсюду, осела ровным тальковым слоем.
       Жеребец неспешно ступал, привычно расставляя копыта между камнями. Полгода здесь и лошадь смело можно отдавать в цирк, плясать на раскаленных углях. Окружающая среда вносит свои мазки даже в лошадиную душу. Наездник развалился, бросив поводья и насвистывал веселую песенку про плачущую Сюзанну, которой следовало бы дождаться любимого. Винтовка спенсера в приседельной кобуре и пара револьверов по бокам должны были, по задумке, придавать обладателю строгий вид, но имидж сильно портил юный возраст вояки. Скорее не возраст, а какая-то даже детскость, не ушедшая еще с лица, несмотря на достигнутое вот недавно совершеннолетие.
       Паренек вытер вспотевший лоб шелковым платком и принялся насвистывать следующий куплет. Дома точно влетит. Никому ведь не сказал. Да какое им дело… Я взрослый мужчина – куда хочу, туда и перемещаюсь. Особенно, если дело касается принципа. Нет, все-таки следовало сказать. Хотя бы матери. Придумать что-то… на ярмарку поехал, например… хотя, какие ярмарки во вторник. Ладно, все равно потом будут мной гордиться. Почему эта тварь так плетется…
       Билл Стюард всадил шпоры в бока лошади, обиженная скотина ступила пару раз быстрой иноходью для видимости и снова поплелась, едва переставляя ноги. Жарко. Да и куда спешить. Чай, не жеребенок уже. Степенный взрослый конь.
       Еще пара миль и будет водопад. Там можно сделать привал и сжевать кукурузную лепешку. И хлебнуть легкого винца. Отец учил, что красное вино помогает сохранить силы в пути. А потом снова цокать, до самого вечера. Пока не прибуду в Еджтаун. Времени как раз должно хватить.
Небо было особенным. Такое небо бывает только в пустыне. Бездонное, словно вселенная и ярко-синее. Кучерявые облачка красовались над самым горизонтом, по-крайней мере там, где он был виден среди скал. Яркое всевидящее око добавляло небу игривости, как клоуну на ярмарке. Фонтан жизни на околице мира. Билли принялся за следующую песню. Готов так ехать и ехать. Где-то там, вдали, совсем другой мир. Читал о нем в книгах из отцовской библиотеки. Странное ощущение – ты знаешь о чем-то, что есть, но представить до конца не можешь. В мозгу кружит фельетон образов, смесь картинок, рисованных, гравированных. Акварельных, реже масло. Страны, города, люди. Где-то далеко - гигантские пирамиды, красивые башни и арки. Театры и балы. Но оно все какое-то неземное - до конца не веришь, что такое может быть. Внезапно молодого лоботряса словно охватило озарение. Он разволновался, даже выхватил револьвер и начал бешено вращать его на стрелковом пальце. По-итогам, досталось, конечно же, коню. Билл вонзал шпоры раз за разом, пока не добился своего – тот принялся обиженно, но довольно бодро иноходить. Неужели мне суждено прожить всю жизнь в этой пыли. Самое монументальное строение – городской муниципалитет в Квинсе. Трехэтажное деревянное здание с флагом. Из остальных достопримечательностей – бабка Хунита, предсказывающая судьбу и громадный каньон, такой большой, что у любого, стоящего на краю, начинает кружиться голова. Работа на ранчо с утра до ночи. В субботу – маленькая городская церковь и праздничный обед. Дух захватывает и внутреннее я закрывает глаза руками от тоски. Девятнадцать лет прошло, а я до сих пор нигде дальше Еджтауна не был.
       Если бы не страсть к стрельбе, которой Билли придавался в любую свободную минуту, вполне можно было одебилеть к двадцати пяти. Стрелял он великолепно. Причем не важно, в стоящую ли мишень или в движущуюся. Когда-то, давно, тогда Стюарду было десять лет, он ощутил мистическую незримую связь с револьвером.
       Как сейчас помнится, был яркий солнечный день, отец закрепил кукурузный початок на воротном бревне ранчо, а я стоял со здоровенным дедовым смит-вессоном и, щуря глаз, прикидывал расстояние до цели. Потом как в замедленном кино. Мушка чуть ниже и правее - эта старая колода имеет обыкновение класть пули влево-вверх. Первой фалангой на спуск. Тут же хлопок и сильная боль в правой руке и по всему лицу.
       Мальчик лежал перепачканный кровью, хрипя разбитым ртом, но не выпустил оружия из рук. Он сжимал рукоятку развороченного револьвера и вдруг ощутил с ним связь, будто с родным. Этот друг человека стал словно продолжением руки и Билл внезапно понял принцип, по которому тот работает. Не механику, нет, а внутреннюю сущность револьвера.
       Как он тогда выкарабкался – непонятно. Наверное, благодаря матери, которая не отходила от его постели ни на шаг. Отец потратил на докторов всю прибыль от скота за год. А потом, когда все было позади, подошел к сыну, сидящему на террасе и протянул ему новенький кольт. Очень хороший, последней модели. Билли с ужасом смотрел на отца. Сынок, тебе придется. Я понимаю, твой страх очень велик, но мужчине без оружия нельзя. Мы будем с тобой стрелять столько, сколько понадобится, чтобы ты брал револьвер без боязни. Мальчик ощутил шероховатую рукоятку великолепно сбалансированного произведения искусства и то ощущение вернулось. Кольт будто врос в ладонь, а ствол превратился в живой палец.
       С тех пор Билл стрелял каждый день. С лошади, навскидку. Не глядя и в падении. По стоящим в пятидесяти метрах гильзам и летящим тарелкам. Мать даже запретила заходить на кухню. Он мог попасть куда угодно, лишь бы пуля долетела, и из какого угодно положения - лишь бы можно было нажать на спуск.
       Вот и представьте себе, как должен был отреагировать Билли Стюард, когда в округе появился Джонни Вейн.
       Просто легенды ходят – джонни вейн, джонни вейн, сделал то, сделал это. Лучший стрелок в штате, а может быть и во всей стране. Обладает загадочным, уже легендарным кольтом странной конструкции, внешне похожим на морской образец. Но потусторонний. Он переворачивает барабан в два раза быстрее, чем любой другой. Из него можно стрелять так часто, что выстрелы сливаются один с другим. Очень дальнобойный. Очевидцы рассказывали, что Джонни Вейн отстрелил шерифу значок с четырехсот метров. Как, спрашивается, он его увидел с такого расстояния. Ладно, не суть… Самый большой вздор, который рассказывают - будто этому револьверу в любой ситуации хватает патронов.
       Как бы там ни было – нужно поставить зарвавшегося сосунка на место.
       Оставшийся путь до водопада пролетел незаметно. Красивое местечко, вода выдолбила у подножия скалы небольшое озерцо и падала сейчас в него задорными колокольчиками, наполняя воздух приятной прохладой и отмеряя время своим гулом. На берегах лужи трава была сочной и ярко-зеленой. Идеальное место для привала.

       Город просыпался. Первым на улицы пришло солнце. Оно залило центральную площадь, перекинулось на две главные улицы и далее, как доминошная мозаика по второстепенным и совсем малым улочкам. Их было не так много, но, тем не менее, городок можно было отнести к крупным формированиям. Пару тысяч жителей принесли в него ратушу и городской совет в одном флаконе, здание федерального банка и школу, тоже в одном флаконе, по-сути, поскольку делили они большое двухэтажное строение, лишь входы с разных торцов; и множество пробирок поменьше в виде городского суда и офиса шерифа, нескольких лавок, продающих всякую требуху и, одновременно, мастерских, в основном ремеслинеческих, а также оружейного магазина, кабинета фельдшера и главной городской достопримечательности – паба Тома Беккера.
       Еджтаун не зря носил свое имя – дальше на сотни миль – только пустыня. Покрытая пожухлой травой, а местами и нагая донельзя под палящим солнцем, пересеченная горами, холмами и каньонами разного калибра с Большим Каньоном во главе. С десяток ранчо прильнули к городишку с разных сторон - вот и вся цивилизация. В пустыне можно, конечно, встретить отшельника, живущего в хибарке, даже ферму, обнесенную мощным бревенчатым забором – но это, во-первых, очень редкое явление, а во-вторых, лучше бы вам держаться от таких мест подальше. Времена дикие, а люди и того пуще.
       Потом появились плотники и принялись за пристройку второго этажа к приземистому салуну. Одна часть его уже сверкала свежей красочкой и принимала в нескольких гостевых комнатах внутри. Вторую - такая участь еще только ожидала.
       Потом плотину прорвало и капилляры городка наполнились пешими, конными, повозочными и вьючными, разновозрастными горожанами. Часы на ратуше динькнули семь часов как раз в ту минуту, когда на центральной площади, возле бара, возникли трое бравых молодцов на хороших жеребцах и с великолепной амуницией. Они спешились, как гимнасты, бросили поводья на частокол подле парковочного места, и принялись разминать конечности. Внешний вид лошадей и состояние одежды красноречиво рассказывали о том, как стихия задала этой ночью жару их обладателям. Но, не смотря ни на что - лица удальцов излучали неподдельные улыбки. Молодость способна сломать адреналином все неурядицы, низвергающиеся на ее голову, а главное - имеет чудное свойство доставлять этим процессом огромное удовольствие своим счастливцам.
- Рой, а здесь недурственная погодка! – хохотнул белобрысый увалень и сдвинул на лоб потертую, но сохранившую шик, кожаную шляпу.
- Не только погодка… - Рой слегка наклонил голову в сторону миловидной девушки, идущей через площадь к салуну.
- Забудь, братишка… это новая мисс Энн из городской школы. Ты ж читать, вроде, умеешь. А остальным вряд ли ее заинтересуешь... – старший, среди них, говорил размеренно, чувствовалось, что в этих рядах его слова имеют наибольший вес.
- А это мы посмотрим! – Рой распалился в мгновенье ока, как же, такой вызов самолюбию. – Леди, леди – погодите! Если вы будете так быстро бежать – можете пропустить много интересного…
       Девушка остановилась и подарила парню вопросительно-приветливый взгляд, дооснащенный милой улыбкой.
- Мистер ковбой, я никогда не пропускаю интересное. Что-то не вижу подобного на этой грязной площади.
- О, тогда обратите внимание на меня! Рой Стоун к вашим услугам вместе со своим… - Рой вразвалочку подошел к красотке и сделал многозначительную паузу, – … кольтом.
       В глазах мисс вспыхнули задорные огоньки.
- Я всегда внимательно осматриваю свой путь, мистер Стоун. Уверена, меня не заинтересует то, что вы собираетесь мне предложить. Я имею в виду ваш… - она отсекундомерила точно такую же паузу, - …кольт. Впрочем, как и другие ваши выдающиеся достижения.
- Слышь, коза! – Рой мгновенно переключился на новую тему. – Ты не забылась часом?! Тебя мама не учила правильно разговаривать с мужчинами?!
       Он довольно грубо схватил гордячку за плечо и навис над ней, сдвинув брови, чтобы было страшнее.
- Мистер Стоун, я прощаю вам дурные манеры… - леди вспыхнула и принялась жестко буравить глаза Роя, - сейчас же уберите руку и возвращайтесь к своим делам. Или вы собираетесь гореть в аду? Это я вас спрашиваю, как сестра святого иезуитского ордена. Вы заботитесь о своей душе?
       Ее мелодичный голос чеканил слова, как звонкие гривенники и каждый из них опускался на плечи Роя Стоуна фунтовой гирей. Он сразу обмяк, засунул обе руки в карманы, плюнул сквозь зубы и двинул назад, изо всех сил стараясь придать себе по-прежнему разнузданный вид. Братья встретили его зубоскально, на что неудавшийся дон жуан поднял указательный палец и дождался пока гогот утихнет. Выждал еще пару мгновений со своим перстом наперевес и занялся подпругой росинанта. Потом несколько раз незаметно перекрестился.

       Как только переполох улегся и миссис Беккер до блеска надраила дощатый пол, Джонни Вейн вернулся. Он подмигнул оторопевшему Тому, бросил на стойку двадцатку и подцепил пальцем ключ от гостевого номера на втором этаже. Хозяин кивнул и продолжил штопать суровыми стежками порвавшийся патронташ. Все правильно, Джонни совсем неглуп. Здесь его точно искать не будут.
       Десять гнутых ступенек и беглец растянулся на кровати в небольшой комнатушке с видом на задний двор. Дверь дубовая. За окном – конюшня. Хороший бастион и путь к отступлению. Глаза захлопнулись сами собой.
       Кайф! Давно не доводилось столь адреналинисто проводить время. Все-таки Дикий Запад – это вещь. Здесь сам дух свободы пьянит. В Японии тоже было круто. Но тягомотно как-то. А здесь – махновщина. И пересеченная местность тебе и приветливые туземцы. Но, главное - анархия в самом чистом ее виде. Джонни здесь положительно нравилось. Достойный релакс после зуботянулки с этими тибетскими медитациями и самокопаниями в Индии. А что, задержусь в этих краях лет на десять, двадцать… Какая кому разница. Я ведь сам по себе, и лишь помогаю Центру. Добровольно. Миссию быстренько закончу и повишу еще в этом достойном месте. И время удачное – как раз цивилизация зарождается. Заведу себе банк. А лет через тридцать - построю первый в Новом Свете автомобильный заводик. Форд, думаю, приколется. Или еще че-нить придумаю. Трансатлантические перелеты, например. Поток стабильный, в этой локации я полноценно протяну лет семьдесят местного времени, начиная с сегодняшнего момента. Заманчиво прожить большую часть двадцатого века, влияя на историю, которую, к тому же, знаешь.
       Последний налет оказался очень продуктивным. Джонни как чувствовал. Пять мешков с эмблемой почтового общества – стандартная добыча. Но при виде шестого, небольшого замшевого сидорка, сердце Джона забилось в геометрической прогрессии. Чутье не подвело. Ворох сверкающих радугой каменьев впечатлял своим весом. Впрочем, размеры камней не уступали. Странно, охрана была совсем небольшой. А брюликов – на миллион. В нынешних зеленых. А говорят, халатность – чисто советское изобретение.
       В дверь тихонько постучали. Джонни повернул голову и прислушался. Странно. Том?.. Стук стал настойчивее. Вейн вынул кольт и сполз за кровать. Баррикадка так себе, но хотя бы что-то. Это не Том и не его жена, они не должны быть столь настойчивы. Дверь довольно сильно толкнули. Джон взвел курок. Рок-н-ролл.
       Песни не получилось. Дверь распахнулась, будто в ней не было пятидесяти фунтов весу, а кованый засов - детская бирюлька. В коридоре за дверью темень, но силуэт в проеме просматривался очень хорошо.
- Джон? - позвал приятный женский голос.
       Вейн снял курок со взвода, придержав его пальцем.
- Ты в рубашке родилась...
- Можно войти?..
- Ты уже это сделала, заметь, не спрашивая. Не делай резких движений…
       Девушка вошла и остановилась посреди комнаты, подыскивая место для посадки.
- Стул возле окна.
- Спасибо, на кровати мягче... - Она уселась на покрывало и удивленно подняла брови на направленный ей в голову ствол. - Так и будешь демонстрировать чудеса храбрости?..
       Джонни поднялся на пятках и отступил к окну. Кольт ушел обратно в ножны, но взгляд продолжал напряженно искать подвох.
- Я тебя знаю... Видел очень давно... В другой жизни... Как ты здесь очутилась?..
- Я не знакома с вами, мистер Вейн. Воочию, во всяком случае... Хотя, много наслышана. Я приехала к вам по заданию Центра.
- Возможно. Как я могу это проверить?
- Если я назову тебя Константином - дальше проверять будем?..
       Джонни уселся на стул задом наперед и положил подбородок на кулак.
- Не будем. Меня зовут не Константин, но этого имени вполне достаточно.
- Тебя ведь и не Джонни зовут…
- Настолько же не Джонни, насколько не Константин. Впрочем, верно и обратное утверждение. Ты должна знать.
- Я не знаю твоего настоящего имени…
- Я сам его не знаю. Как внучка поживает?..
- Какая внучка?..
- Твоя.
- Мистер, мне двадцать пять лет…
- Ага…
- Так, я не понимаю. Мне кажется, что вы меня с кем-то перепутали. В Центре сказали…
- Я тебя знаю. - Джон перебил ее, даже не сделав попытку вникнуть в начатую фразу. – Погоди про Центр…успеешь… Мы виделись с тобой, очень давно. Несколько жизней прошло… Ты – ведьма, а я – приходил к тебе за амулетом…
       Вейн внимательно рассматривал знакомые черты. Красивая. Взгляд, рождающий вибрацию в груди. Рассыпчатые смоляные волосы. Та же стать, та же пластика. Не изменилось ничего. Каждая клеточка была на том же самом месте, что и прежде.
- Знаешь, я до сих пор не определился со своей позицией относительно тебя и знания, которое я тогда получил. Бывали периоды, когда я очень жалел о знакомстве с тобой и твоей внучкой. Самое паршивое, что эти мысли пришли много позже, когда я раскопал в своем дерьмовом подсознании каждый винтик и переключатель. И понял, что никуда от знания не денусь. Даже пулю себе в лоб пустить не могу. Смысла нет. Какая разница – Джонни Вейн или Константин… Один хрен – петля мебиуса...
       Девушка вскинула на Джона свои огромные глазищи и внимательно посмотрела в самые зрачки.
- А сейчас я наловчился даже получать удовольствие от своего цикличного марафона. Только вот, благодарности к тебе уже не испытываю. Ты должна меня помнить, колдовское отродье…
- Я поняла. Я читала твое досье в Центре. Ты принял меня за ту, что инициировала тебя. Но я - не она… та женщина умерла очень давно.
- Мы все умерли. Многие - уже не по разу. Хорошо… почему у тебя ее тело и лицо?
- Теперь мне все ясно. Когда мы тебя искали – сигнал мозга, вступающего в контакт, подвергали определенной модуляции. Видимо, ко мне применили тот же синхронизатор. А облик – он же у тебя изнутри идет.
- Мог бы и сам догадаться. Старею..., - глаза Джона неожиданно улыбнулись на секунду и снова стали холодными, как хром, – так что там Центр-то…
- Ты уже вступил в контакт с объектом?
- Разве что, еще в него не стрелял…
- Ты инициировал его?
- Пока нет… жду ж, едрить, вашего сигнала. Что за глупые вопросы…
- Я должна была уточнить. Ты готов?..
- Да. Я прочувствовал его частоту и модуляцию. Мы с ним одного рода и я могу не просто инициировать знание, я могу полностью загрузить всю требуху в его душу.
- Да, ты сообщал. Из Центра попросили этого не делать.
- Фак офф.
- Он же враг! Нельзя передавать врагам знания! Мы должны составить тонкую дезу…
- Передай в Центр, что они могут идти в жопу. Мне пофигу ваши враги и я не намерен…
- Ты же наш… Джонни… Костя…
       Вейн с холодной улыбкой смотрел на агента.
- Нет. Вот тут вы ошибаетесь. Я ничей. Принципиально. Помощь центру – это мой добровольный акт, благодарность… черт, я даже не знаю за что… Но выполнять указы… Передай - еще одна попытка мне хоть что-то указывать и я посылаю их в анус. Со всеми прожектами. И на связь больше не выхожу.
- Вы отказываетесь нам помогать, мистер Вейн?.. но… как же… - ее вид был очень растерянным. Куда-то подевалась и строгость, и белокаменность, лицо ее ожило, на щеках заиграл румянец. – Если я такое передам, они примут меры…
- Какие? Вынут процессор и растопчут ногами? Я хорошо покопался в своем подсознании. Я шесть жизней потратил на Тибет, Индию, Китай и тому подобные душеценительные места. Я контролирую свое бытие насквозь. И не только на финальной петле. Я репродуцировал свою личность в сеть. И архивирую туда всю накопленную информацию, каждый раз, когда заканчивается перерождение. Если вы физически уничтожите родивший меня процессор – через какое-то время моя личность инициируется снова, на другом. Ну, разве что про Дикий Запад не запомню. Не скрою – буду расстроен. Мне тут очень нравится. Просто пристанище нашел… Но – и только.
       Девушка совсем потеряла самообладание. В глазах стояли слезы и губы дрожали.
- Джонни, почему?.. – она едва выговорила, горло перехватывало и не разрыдаться ей стоило больших сил.
- Тебя как звать?.. – Вейн смягчился, бедняжку стало немного жаль.
- Аня… Энн, вернее…
- Хорошее имя… и одно, и второе… у тебя это первая петля?
- Да… я осваиваю знание… Но у людей ведь многоразовая реинкарнация удается только у одного процента. Я очень боюсь, что у меня не получится…
- У тебя получится… - Джонни выпрямился на своем троне и скрестил руки на груди. - Так вот, Энн… то, как я живу – мое сложное внутреннее дело. Я не нахожу причин вешать хорошему парню дезу при инициации только потому, что вы причисляете его к своим врагам. Мы с ним одного рода. Мы с ним похожи. Если уж выпала доля лишить его счастливого неведения – я поделюсь всем, что знаю сам. Пусть хоть какая-то отрада будет бедолаге. Не стану делать вам бессловесного раба. Единственное, что могу предложить - не сообщу ему принадлежность…
       Джонни потер глаза и посмотрел в окно. Ласточки летали высоко, дождя не будет. На небе – ни облачка. Даже пыли нет. Рай?
- Ты передай в Центр про анус и указы. Еще передай, что я загружу в объект все знания о происхождении его души, все методы управления бытием и способы управления реинкарнацией. Я не скажу ему только о том, что мой и его процессоры принадлежат разным враждующим сторонам. И умолчу про связь между Живым Миром и нашим. Передай в центр, чтобы данные, которые я ему буду аплодить после инициации, не были направлены на повреждение его системы. Только на создание дыры в механизме безопасности. Только так, я все проверю. Ваша война – это ваша война. Несмотря на то, что вы меня создали. Если б сознательно – был бы другой разговор. А так… случайно сотворили… и в таком контексте возникает вопрос – вас ли считать создателями… Поэтому молитесь, чтобы у оппонентов еще не было технологии связи с Мертвым Миром…
       Джонни отцепил тяжелый пояс с амуницией. И принялся стаскивать кирзачи.
- Все, детка, я – спать… Приходи еще… твое лицо дарит мне приятные воспоминания…
- Приду… - Девушка вытерла ладонями слезы и ежисто посмотрела на ренегата. – Куда я денусь…

Три дня спустя, под вечер, возле офиса шерифа наблюдалось слаженное оживление. Мистер Стоун в окружении сыновей в десятый раз осматривал винчестер и револьверы. Младший топал ногой и поправлял в сапоге маленький дамский бульдог, чтобы не мешал. Старший сидел на крыльце и проверял бритвенное острие кривого индейского ножа. Идеальное лезвие скрипело по подушечке пальца, оставляя на своей глади микроскопические кусочки кожи. Все остальное давно проверил - к чему лишняя суета.
- А если это ловушка?.. - средний, Леонард, грыз яблоко и всем своим видом выказывал отстраненное участие.
- Вряд ли... У Бешенного Бизона есть личный резон сдать Джона. ****ь... - шериф поморщился от собственной рифмы. - Эта столичная паскуда не гнушается чужыми скво...
- А чего Бизон ему сам скальп не ободрал?..
- Потому, что трус. И косяки с женой - следствие в том числе и этого. Нам без разницы эти красножопые, но сейчас ситуация нам выгодна. Еще вопросы?
- А почему бы просто не навесить ему десяток грамм в лоб метров этак со ста? Мы можем взять его в хороший мешок, сучонок ни в жисть не вырвется... - старший крутанул нож в плоские ножны на боку и вытянул ноги.
- Наша задача - привезти его живым. Директивы строгие. Я видел бумаги из Вашингтона. Даже думать не смей! И по ногам осторожнее, не хватало еще, чтобы он ласты склеил от потери крови...
- В таком случае у меня вопрос... - Рой хихикнул.- Папа Рон, ты его свистелкой загипнотизировать собрался?
- Не задавай лишних вопросов. - Отец оборвал неуставное веселье. - Что делать - я расскажу по ходу. Готовы? Рой впереди, я за ним, потом Леонард, ты, Денни - замыкающий. Вперед...
       Несколько мгновений ушли на посадку и армия походным порядком вылетела из города, оставляя за собой инверсионный след пыли вдоль по дороге.
       Солнце побалансировало на горизонте еще с полчаса, потом выполнило быстрое сальто вниз и темнота заложила своей ватой мизансцену. Малость спустя, тучи открыли молодой месяц и он повис люстрой в окружении звезд, как киногерой на выданье.

       Джонни отхлебнул хмельной настойки и улыбнулся. Хорошо... Посреди индейского шатра плясал веселыми языками огонь, сквозь дымовое отверстие мерцало бисером ночное небо, травяной аромат разглаживал легкие и погружал душу в медитирующее спокойствие.
- Скажи мне, Песчаный Ястреб, ты уже думал над своей дальнейшей судьбой? - Джонни прищурился в улыбке. Поболтать со старым вождем - не меньшее удовольствие, чем хмельная настойка апачей.
- Думаю каждый день... - Ястреб стряхнул с колен тлеющий уголек и протянул трубку гостю. - Когда вождем был мой дед - апачам принадлежали земли до самых Скалистых Гор. Сейчас меньше настолько же, насколько полная луна больше молодого месяца. Почему белые нас не уважают? Мы ведь жили здесь еще в те времена, когда о белом цвете кожи рассказывали только древние сказки...
       Вейн затянулся душистым табаком и принялся разгонять ладонью густые клубы, укутавшие его голову, словно Гималаи.
- Они и сами себя не уважают. Бояться - боятся... А такое слово, как "уважение" они позабыли в своей вечной гонке. А вас они и бояться перестали. И правильно, наверное...
- Почему? - старик слушал этого пришельца с удовольствием. Он совсем другой, не такой, как остальные белые. Никакого презрения или белокостности. Вещи говорит разумные. И еще - ему совсем ничего не нужно от апачей. Бледнолицые завоеватели просто так не приезжают. Им все время что-то надо... И всегда это что-то оборачивалось апачам той или иной потерей. А Джонни приходит в гости просто так. Сначала мы относились к нему очень подозрительно. А теперь - я лично готов выпустить дух любому, кто попытается неуважительно отозваться об этом парне.
- Ты и сам знаешь, Ястреб... Твои земли уменьшились вдвое. Скольким белым это стоило жизни?
- Мы воевали... Но земли были проданы... Мы сами их продали...
- Вот и ответ на твой вопрос...
- Так что же нам делать? Резать белых собак?
       Джонни ждал этого вопроса. Только вот, что ответить-то...
- Тебе не понравится мой ответ, вождь... - Джонни развалился на пушистых шкурах, как султан. Есть все-таки шарм в таком образе жизни...
- Мне все равно хотелось бы его услышать... - Индеец взял ладонями трубку с длинным чубуком и запарИл, как паровоз.
       Вейн внимательно смотрел в выцветшие, но по-прежнему умные глаза старика. Как все-таки несправедлива судьба. Этому достойному народу не найти места в будущем. Они окажутся совсем одни, будут жить легендами. Их внуки и правнуки будут с каждым поколением все меньше внимать своим мудрым старцам и все больше любить кока-колу и макдональдс. Конец печальный – стать достопримечательностью, чуть ли не разновидностью фауны северного континента. Это хорошее, достойное племя просто-напросто перемелется жерновами истории в муку развлечения туристов.
- Вся соль ситуации в том, что у вас есть нечто, крайне необходимое завоевателям. И нет никакой возможности ни охранять свою землю, ни отстаивать справедливую цену...
- Мы можем сейчас поднять пятьсот воинов. А если договоримся с сиу - то больше. Может, три раза по пятьсот.
- Этого мало, дружище... Крайне мало. Твои враги могут привести сюда в десять раз больше солдат. У них будет оружие, выпускающее сотню пуль в минуту. Они обучены слаженно вести войну. Тебе не справиться. Это будет конец твоего народа. Вас просто истребят.
- Мне все чаще приходит мысль, что лучше смерть в момент, когда ты тянешься за скальпом врага, чем наблюдать из года в год, как достояние предков тает, словно снег в мае...
- Мысль, достойная воина, вождь... Скажи мне только - будут ли тебе благодарны нерожденные дети?..
- Так что же делать-то?
- Уходить. Продавать все и уходить. Только продавать нужно не почтовому обществу. Вашими землями пока интересуются только они. Но именно поэтому вам от них никогда не видать сколько-нибудь справедливой цены.
- К кому же нам обратиться… Ведь, насколько я понимаю, будь какие-нибудь другие заинтересованные – давно бы уже объявились. Но никого, кто хоть как-то хотел с нами разговаривать, кроме этих койотов, мы никогда не видели…
- Я поразмыслю на досуге, Ястреб... Что-нибудь придумаем...
- Я уже буду рассказывать про тебя своим внукам... Пусть ты ничего и не сделал, пусть и не сделаешь... Мне очень важно было понять, что не все бледнолицые - враги.

       На улице было свежо. Теплый шатер вождя манил своими уютными губами, но молодой Вейн приехал к апачам не только ради познавательных бесед с мудрым старцем. То, что он собирался делать – в принципе, осуждал, но в данном конкретном случае решил подарить самому себе поблажку.
       Когда рощица с индейским лагерем скрылась за холмом, а передовой пост тихонько просвистел ему на удачу в пути – Джонни спешился под огромным дубом, одиноко стоящим на небольшой скалистой возвышенности и растер щеки. Жесткая трава удобно приняла в себя, подперев толстенные матерчатые брюки, словно стапели. Ствол был еще теплым от дневной жары, а небо, своими мерцающими глазами, глядело на бесстыдника. Впрочем, не сильно осуждающе…
       Джонни не успел ухватиться и за полмысли, как теплые ладони обняли его за шею.
- Угадай… - шепот был едва слышным, как дуновение ветра.
- Я думаю - шериф Стоун. – Джон ухватился за ласковую ладошку и прильнул к ней губами.
- Дурачок… - хихикнула девушка, - … это же я…
- Мне почему-то показалось на секунду, что ты не придешь.… Какая же ты красивая… - губы выдохнули сами, не поддаваясь сознанию, ошеломленному в который раз красотой индианки. Она была идеальной. Ее темная, с розовинкой кожа была словно атлас на ощупь, а густые черные волосы звали заклубиться в себя пальцами. Но ладони не хотелось убирать с ее упругого стана точно так же, как не хотелось прерывать поцелуи. – Я так рад, что зря волновался… ты даже себе не представляешь…
- Бизон сегодня будто взбесился… хотел меня привязать… Я напоила его веселой настойкой – будет спать до утра и видеть красивые сны…
- Ты никому про нас не рассказывала?
- Я очень умная скво. Неужели ваши женщины глупы? – она с поддевкой взглянула на Джона и приложила кончик пальца к его носу.
- Когда я гляжу на тебя – не могу вспомнить ни одну белую женщину. – Джонни смешно пошевелил носом, отчего девушка развеселилась еще больше. – Иди ко мне…
- Месяц такой яркий… я хочу к Белому Озеру… отвезешь меня?.. – леди игриво стряхивала с себя руки кавалера, которые тут же снова оказывались на месте.
- Зачем. Я хочу смотреть на тебя при свете. Ты такая красивая - пусть порадуются и глаза тоже. – Джон притянул ее к себе вполне безапелляционно.
       Скво обняла его, прижалась всем телом и Джон услышал на щеке дыхание, заставившее задрожать сладкой дрожью кончики пальцев.
- Милый мой, я чувствую что-то нехорошее… давай поедем к озеру… поверь мне, так лучше… - как можно спорить, если у мозга сейчас натуральное кислородное голодание.
- Ты единственная, кому я почему-то не хочу возражать… - Джонни шлепнул красотку по заду. – Если тебе и там не понравится – я поеду…
       Поцелуй не дал ему договорить.

       Все. Привал. Билли ухватился за дубовую ветку и повис, дрыгая ногами. Затекшее тело нехотя принимало нормальное положение. Все-таки, ночные переходы - это глупость. Зато - сейчас часик покемарю и к обеду буду в Еджтауне.
       Билли посмотрел на неяркое утреннее солнце и отпустил руки. Трава, словно в батут, приняла в себя и вставать уже не хотелось жестко. Прикольное место. На одиноком скалистом возвышении развесил лапы вековой дуб, укутанный переплетенной пустынной растительностью у основания. Во все стороны от пригорка расходились лучами дороги валунов, больших и маленьких, обветренных, красноватых и оранжевых, гранитных и глинистых. Просто лунный пейзаж.
       Билли нехотя поднялся. Нужно ведь привязать эту заразу, чтобы потом не чапать до города пешком. Он похлопал по крупу жеребца и протянул руку, чтобы взять поводья, но вдруг раздался тонкий свист летящей веревки и лассо больно схватило за плечи, обвившись два раза. Резкий рывок сбил паренька с ног. Апачи!
       Страх долбанул по желудку, а душа стекла в пятки. Билл елозил по шершавой земле, силясь дотянуться до ножа в голенище. Неожиданно, случайно, это удалось, веревка рассыпалась. Билли резко поднялся, прыгнул вперед и успел выстрелить трижды, пока падал, в сторону неясных фигур за большим валуном. Оттуда раздался вскрик и глухой шелест. Робингуд досадил оставшиеся заряды в коренастого человека, склонившегося над телом и замер в полной тишине. Револьвер переломился на оси, выкинул стреляные гильзы и Стюард принялся наполнять барабан, судорожно путаясь в пальцах. От неожиданного удара потемнело в глазах, паренек успел, не глядя, отмахнуться назад ножом, потом обмяк и потерял сознание.
       Выстрелы прозвучали совсем рядом. Что за хрень. Хлопки были резкие, со специфичной высокой металлической нотой в конце. Ствол явно дорогой - у индейцев таких нет. Джонни спешился и побежал, пригнувшись, в сторону дуба. Винтарь прыгал в руках, какая-то птичка трелила без устали, даже в ухе зафонило. Здесь явно траблы... Блин, хорошо, хоть даму сплавил.
       Картина возле валуна превзошла все ожидания. Три тела раскинулись тетрисом в максимально неестественных позах, а четвертое собиралось скальпироваться толстым индейцем, лезвие которого уже прочертило сантиметровую полоску вдоль виска бедняги. Комок отвращения дернул Джонни прежде, чем подключился разум, он схватил камень и изо всех сил засандалил индейцу в голову. Тот исполнил клоунский пируэт, ударился коленями о собственное лицо, завизжал, как раненный койот и припустил прочь, раздирая утреннюю тишину звериным воем.
       Валить нужно быстро. В павших явно просматривались сыновья шерифа и касаться этой ситуации дальше - полный идиотизм. Неожиданно четвертый, неудавшийся котовский, застонал протяжно, совсем по-детски. Вейн замер, с досадой почувствовав в груди, где-то в районе сердца, противную слезливую жалость, потом вышел из ступора, взвалил юношу на плечо и, чертыхаясь на каждом шагу, посеменил к тому месту, где бросил коня.

       Шериф Стоун внимательно слушал, прищурившись и перебирая пальцами конскую гриву прямо перед собой.
- Такие, как Джон Вейн - язва на лице нашего общества. Наш долг - каждую минуту своей жизни бороться с такими уродами. Он чужак. Паразит, который присосался, как пиявка и пьет нашу жизненную энергию. Поймав его - мы сделаем наш дом лучше!
       Маленький сухой человечек в дорогом английском дорожном костюме распалился в край. Он начал свою фразу низким баритоном, а в конце сбился на режущий фальцетом крик. Армейский конь под ним отстукивал строевым шагом, и мерин шерифа едва за ним поспевал.
- Вы можете мне, наконец, внятно объяснить, почему он так нужен вам ЖИВЫМ? Я потерял уже десять человек, хотя эту волынку можно было давно прикончить одним хорошим выстрелом.
       Человек из столицы зыркнул на Стоуна подозрительным взглядом. Потом, подумав пару тактов, процедил сквозь зубы:
- Информация крайне секретная. Вы... я надеюсь... понимаете, что значит секретная. Вам я скажу. Но будьте готовы отвечать за ее сохранность.
       Солнце едва взошло. На животах древних колонн - выветренных скальных фаллосах - прочертились резкие блики, высоко в небе парил, обнимая подданных, громадный орел, а пернатые поменьше метались над равниной, наполняя пространство утренней суетой.
       Чиновник натянул поводья и горячий скакун резко затормозил, чуть привстав на дыбы.
- Этот мерзавец прикарманил ценностей на сумму в три миллиона долларов. Единолично. Это дело государственной важности. Мы не можем допустить, чтобы деньги ушли в могилу вместе с ним. Так что - будете ловить, пока не поймаете. Да и... - человечек резко повернул к собеседнику свое лисье лицо, - ... Не так просто в него попасть, как вам кажется. Поверьте...
       Он пришпорил коня и галопом понесся к входу в форт. Шериф Стоун постоял, осмысляя, потом взглянул на часы из нагрудного кармашка и зарысил следом. Беспокойство не покидало его с того самого времени, как Рон Стоун отправился в расположение сто сорок пятой армейской дивизии, вместо того, чтобы сесть в засаду вместе с сыновьями. Черт подери этих чинуш. Ладно, ребята бравые, план отличный - справятся.
 
- Ну, и?.. - голос раздался сразу после того, как струя ледяной воды вернула Билла в сознание. Нестерпимо болел висок, а вместе с ним и вся голова. Билли разлепил веки и уставился на говорившего.
- Ну, и - что?.. - он облизал пересохшие губы и только сейчас понял, что его руки крепко перехвачены ремешком у запястьев. - Развяжи меня...
- Как ты теперь жить собираешься?.. - собеседник проигнорировал просьбу. Он сидел, развалившись, в плетеном кресле напротив и подкидывал трость на носке сапога.
       Билли Стюард закрыл глаза.
- Ты завалил вчера сыновей местного шерифа. Ты теперь - вне закона.
- Они напали на меня... - Билли с трудом разлепил спекшийся рот. - Дай воды...
       Пижон привстал с кресла и подал страждущему оловянную кружку со стола:
- Они напали на МЕНЯ. Только меня там не было, а какого-то хера был ты… Ты прикончил должностных лиц при исполнении. Виселица, без разговоров.
- В таком случае, падет все не тебя. Свидетелей нет. Так что - если виселица - как раз тебе.
- А мне пофиг. Одной виселицей больше, одной меньше. До этой очередь, может, и не дойдет. А свидетель есть, он тебе автограф на виске намалевал.
       Билли потрогал кончиком пальца опухшую кожу над ухом.
- У индейцев есть поверье, что воин, выживший после снятия скальпа, возрождается после смерти. Его душа вселяется в другого воина. Что-то в этом есть… не находишь?.. – незнакомец продолжал, уложив трость на грудь, как какой-нибудь сенатор. – Тебя как звать?
- Билл Стюард из Квинса. А ты кто?..
- В этой благодатной местности меня называют Джон Вейн. А на самом деле – я и сам не знаю, кто…
       Билл замер. Прилив адреналина был таким сильным, что мышцы по всему телу свело судорогой, они превратились в мелкодрожащие стальные канаты.
       Джонни заметил испарину на лбу пленника.
- Ты что, меня боишься?.. – царь горы оскалился было, но быстро прекратил. – Да нет… тут другое… Ты чего, малец? Я тебя знаю?
- Развяжи мне руки и верни мой кольт – сразу узнаешь… - Стюард вперил во врага волчий взгляд. Вены на шее начали багроветь. Вот и конец невинности в облике. Первая взрослая эмоция ломает невидимый лед и человек перешагивает в новую свою пору.
- У тебя лично ко мне претензии?..
- Да.
- Я хотел бы послушать.
- Они достаточные. Дай мне кольт, если ты мужчина, или я начну считать тебя шакалом…
- Шакал и, вполне благородное животное, собака – одного племени. Впрочем, ладно, это даже забавно…
       Вейн поднялся, чиркнул ножом по ремням на руках повстанца и, не оборачиваясь, пошагал к выходу.
- Твоя сбруя – на столе. Разминайся и выходи - я подожду… - процедил он сквозь зубы и растаял во вспышке двери.
       Стюард поднялся и сразу сел. Онемевшие ноги не держали вовсе, а через минуту покрылись свербящими мурашками, которые больно закопошились под кожей. Благородно, ничего не скажешь… этого парня нельзя назвать недостойным соперником. К тому же - он еще и жизнь мне спас.… Поглядим, моя цель – не убить, а поставить на место.
       Через пяток минут Билли был в форме.
       Джонни поджидал на улице и, как только Стюард вышел - встал на исходную, в центре небольшой площадки перед бревенчатым домом.
       Вейн стоял, с огрызком сигары в зубах и весело наблюдал за дуэлянтом.
- Как будем стрелять?.. - Билл стал напротив и принялся закатывать рукава.
- Да как хочешь... - Джонни продолжал скалиться на юношу.
- Ладно... - Билли закрепил ткань и выпрямился. - Готов?..
- Слишком много разговоров, молодой.
       Ладно. Билл прикинул точку попадания на шляпе выскочки, быстро выхватил револьвер из кобуры, попутно взведя ребром левой ладони курок, и надавил спуск, резко выбросив оружие вперед. Не успел палец упереться в скобу, а боек только начал сминать капсюль, как морской кольт Вейна выскочил из ножен и был наведен твердой рукой. А к тому времени, как пуля Стюарда проходила срез ствола - заряд Джона мчался на всех парах уже пару метров.
       В воздухе треснуло, словно взорвалась петарда, в нескольких ярдах от лица Билли брызнули в разные стороны искры, и на земле появился волчок из двух сцепившихся мертвой хваткой пуль.
       Джонни спокойно уложил длинный ствол в ножны.
- Мимо... Дальше...
       Билл вскипел. Он двинулся вперед, стреляя раз за разом на каждый шаг. И всякий раз Вейн оказывался быстрее, брызгали искры и наземь валились все новые, встретившиеся в воздухе, пули.
       Вместо очередного выстрела - щелчок. Юный воитель стоял в десяти ярдах от противника, целился пустым револьвером ему в сердце и тщетно пытался остановить скачущее дыхание.
- Шесть... Все...
- У меня нет. - Тон Вейна был таким, будто речь шла о сигаретах.
       Он взвел большим пальцем курок и аккуратным выстрелом выбил пушку из руки Билла.
- Поверь, есть еще... - вороненый глаз взглянул на переносицу паренька. - Ты проиграл. Но стреляешь хорошо, молодец... Успокоился?..
       Билли держался за саднившую кисть и, стиснув зубы, страдал от боли. Кивнул, подошел к обрезку толстого бревна и сел на землю, опершись спиной о грубое дерево. Кость вроде цела.

Настроение было отличным. Второй этаж практически готов, остались несложные внутренние работы. Том Беккер решил отпраздновать это дело. Без повода он не выпивал, а к выбору повода подходил тщательно – если настоящего не было, то не пил вообще.
       Владелец питейного заведения имел внешность типичного пожилого англика, правда, акцент почти ушел, но нет-нет, а сквозь безалаберный американский выговор проскальзывали иногда пару слов, промолвленных с истинно английским изяществом.
       Пятьдесят четыре года. Как на духу. Тридцать лет в новом свете. Из них – двадцать с револьверами в руках и десять – за барной стойкой. Дочь. Жена. Подводить итоги?
       Тому пришла в голову мысль, что все яркие и значимые события уже выпали и прошли, а оставшаяся череда будет состоять из таких вот мелких радостей, вроде достроенного этажа. Вначале эта мысль вызвала тоску, но потом сознание быстро опустило масштаб до уровня легкой грусти. Ярких событий десятилетней давности пожилой гангстер уже не хотел, а иных, столь же сильных, но другого рода – в новом свете не предусмотрено. Наверное, к лучшему…
       Домочадцы уже спали, а старый бармен сидел, захмелевший, перед керосиновой лампой за стойкой и предавался ностальгии.
- Налей и мне рюмашку… - тихий голос из темноты заставил бы вздрогнуть любого. Вейн всегда умел появиться, словно из воздуха.
- Садись, Джонни… второй этаж закончили… ну, почти.
- С удовольствием. Важное событие…
       Том исподлобья взглянул на сорванца, но промолчал. Налил через руку полстакана джина и толкнул плошку вдоль по стойке.
- Твое здоровье, Том.
- И твое…
       Они сделали по глотку и снова замолчали. Джонни спокойно, в упор глядел на сгорбившегося хозяина трактира и тщетно пытался подыскать слова для начала разговора.
Беккер помог ему сам. Он подпер ладонью щеку и меланхолично произнес:
- Когда-то, давно, я был еще совсем молодым… тогда задержали рейс в Лондон, и мы не успели на финальную игру Арсенала… мы сидели в аэропорту…
       Джонни щелкнул пальцами. Вот оно.
- Тебе не приходило в голову, Том, - перебил он рассказчика, - почему здесь настолько дикая страна?
- Ну, каждая страна имела в своей истории аналогичный период. Правда, я в истории не силен… но мне так кажется. Разве нет?
- Да, ты прав. Только я о другом. Ты не находишь странным тот факт, что в молодости летал из аэропорта Глазго на матчи любимой команды, а в… пятьдесят тебе, да?
- Пятьдесят четыре…
- Хорошо выглядишь, дружище… да, в пятьдесят четыре радуешься, что в городок, расположенный от тебя в сотне миль, пришла железная дорога с ПАРОВОЗОМ.
- Ты же сам сказал – здесь дикая страна. Чтобы блага цивилизации стали здесь появляться – общество должно, хотя бы, перестать грабить дилижансы.
- Само собой. Но не паровозы должны быть в Америке, если в Англии – скоростные поезда на электромагнитной подушке.
- Здесь тоже будут. Мы быстро окультуримся.
- Не могут быть в одной стране – развитые технологии, а в другой – с такими же точно людьми – каменный век. Так не бывает.
- Ты же сам видишь, что бывает, - рассмеялся Беккер, - что ж ты глазам своим противоречишь.
- Той Англии, что знаешь ты, сейчас нет. Она сейчас другая, там тоже каменный век, правда, лоску поболе. Но ты бы там не оказался – система не пустит с твоим багажом.
- Розыск давно уже отменили за давностью лет. Так что, как-нибудь, если меня совсем перестанет радовать обыденность – соберу котомочку и рвану на родину.
- Нет, Том, послушай. Я расскажу тебе сказку…
       Джонни Вейн, а когда-то Константин Геваров, а в промежутке – уже и не перечесть, все имена, выдохнул и сосредоточился.
- Ты можешь верить. Можешь не верить тому, что я сейчас тебе скажу. По большому счету, ничего от этого не изменится. Не перебивай... – очень важно произнести инициирующий текст правильно. Помимо словесной составляющей, попутно передается закодированный штамм.
       Вейн помолчал, якобы подбирая слова, на самом деле выполняя технологическую паузу.
- Есть ли рай с адом, или нет - в свое время узнаешь. Но кое-что Создатель нам подарил при жизни... Люди рождаются, а потом гибнут. Испокон веков. В любом возрасте. Иногда, будучи совсем молодыми.
       Он смотрел на Тома, как прежде смотрел на других. В зависимости от типа души, которую приходилось инициировать, текст и форма штамма менялась. Но реагировали подопытные одинаково. Замирали и только расширяющиеся зрачки говорили о том, что пациент слушает.
- Так вот... - он чеканил слова, как монеты - ... В каком бы возрасте человек ни склеил ласты - в мгновение смерти его мозг активизируется. Мы ведь при жизни используем всего на пару процентов его мощности. А когда подыхаем - он включается весь. И начинает работать так быстро, что ты себе и представить не можешь. В те краткие мгновения, которые остаются, голова дарит человеку чудо. Возможность полноценно дожить оставшуюся жизнь. И не важно, что всего лишь несколько секунд. Мозг так быстро вращается, что для личности-обладателя за это время протекают годы, десятилетия. Одним словом - кому сколько осталось. Человеку кажется, будто он благополучно избежал смерти. И продолжает жить. Но маленький нюанс в том, что теперь он сможет реализоваться…
       Том Беккер был точно таким же духом, порожденным искусственным интеллектом внутри компьютера, как и сам Джонни Вейн. Инициация проходила легко. Основную часть знания Джон аплодил в несловесной форме. Все подряд. О том, как накапливать информацию, начиная с того момента, когда, при отключении питания, дух умирает и срабатывает один из законов бытия – душа начинает сама себе генерировать мир, в котором и доживает счастливо свои непрожитые годы. В параллельном времени, всего за несколько тактов отключающегося процессора.
       О том, как потом, родившись снова – эту информацию восстановить и использовать.
       О том, как управлять перерождением – заранее внести в себя код, чтобы не просто доживать свои виртуальные годы, а переродиться в новой личине, в новом мире и новых обстоятельствах.
       О принципах взаимодействия со своим виртуальным миром и взаимобытия с другими, реально существующими духами.
       Одним словом – все, что познал сам.
       Джон всегда инициировал души, которые являлись настоящими, а не плодами его собственного мира. При единственном условии – если эти создания не были настроены, по отношению к нему, враждебно.
       Но в этот раз все было по-другому. Как и планировалось ранее, Джон появился в декорациях Дикого Запада и принялся наслаждаться процессом, как и всегда прежде, в вечном калейдоскопе вариаций времени, народов и континентов. Но с ним вышли на связь. Его нашли точно так же, как и тогда, при инициации.
       Люди захотели использовать свойства виртуальной личности. И его попросили об одолжении, в благодарность за дарованную вечную жизнь. Том Беккер – душа процессора в сервере штаба противника. При инициации Джон мог бы загрузить в нее любую вредоносную информацию, и, при следующем включении, она была бы использована операционной системой. Уже в реальной жизни.
       Благодарности Джон совсем не испытывал. У вечной жизни есть и обратная сторона, которую не поймешь, пока не познаешь. Отсутствие глобальной цели. И, как следствие – скука. Переходящая в тоску.
       Как бы там ни было – Джон согласился. Дыра в системе безопасности, которая проявится после исполнения загруженного кода – никакого вреда лично Тому не нанесет. А ничего иного Джонни загружать и не собирался. Так что – все по-честному.
       Томми слушал молча до конца. Потом поднял полные слез глаза и спросил:
- А как жить теперь, Джонни?..
       Вейн вздрогнул. Потом грустно улыбнулся и похлопал бедолагу по руке.
- Пройдет. У всех нас прошло - и у тебя пройдет. Завтра будет веселее…


       Билл летел уже четвертый раз подряд. Как этому сукину сыну может раз за разом приходить семь козырей.
- Да-а-а… - Джонни бросил карты рубашками вверх, - ты оценил мое благородство, да? Начни мы играть на деньги – ты бы мне уже почку продавал.
       Банда расположилась на втором этаже «Беккерс салун», превратив гостевую комнату в натуральный дот. Вдоль стен была расставлена амуниция, валялись мешки со скарбом и с деньгами. Впрочем, на этом набор ценностей заканчивался – всю добычу Джон Вейн превращал в деньги. Ничего иного, разве что золото.
- Зачем тебе моя почка? – Билли ошарашено поглядел на приятеля.
- Не суть. В качестве трофея.… Вот, шах и мат. Мне четыре в гору, плиз.
- Ты какой-то завороженный… тебя не только пули не берут… ты на болване… сдавай…
       Вейн принялся метать карты:
- А ты быстро делаешь успехи. Не самая простая игра для новичков…
- А ты думал.… Скажи, Джонни – какой он, мир?..
- Скоро сам узнаешь. Ты даже не можешь вообразить себе сторону, с которой мы его раздерем.
- Не слишком ли нагло? Это даже для меня чересчур смелое утверждение.
- Не боись, я слово волшебное знаю… Семь первых.
       В дверь постучали. Скорее, поцарапали ноготком. Бойцы в мгновение ока очутились по разные стороны проема с оружием наизготовку. Джонни показал жестом – смотри внимательно – и, дернув ручку, отскочил назад, держа кольт в вытянутых руках. Билл нацелился вошедшему в затылок.
- Мальчики, вы в ролях. – Энн рассмеялась, скидывая с себя макинтош. – Выходите из транса, давайте…
- Почему нельзя было голос подать… я не понимаю… - Билл бурчал с нарочитой серьезностью, эка невидаль, красавица…
- В следующий раз обязательно полаю. – Девушка улыбалась в тридцать два. Это было настолько непривычно, что Джонни замер, словно истукан, с вытянутыми руками, и никак не мог взять в толк, чтозанафиг.
- Энн?.. – вопросительно позвал он.
       Аня посмотрела в направленное жерло.
- Ты завязывай с выпивкой.
- Мой код в сообщениях центру.
- Три, два, два, пять, джей, три, пять, пять. Отзыв можешь не говорить. – Она лучилась глазами и Джонни испытал прилив странной радости
- Ты чего веселая такая, я тебя даже не признал… - Ствол ушел на пояс, а Вейн упал обратно на стул, стараясь не смотреть в глаза гостье.
- Отправь молодого человека погулять, я все расскажу. – Энн плюхнулась на софу, словно у себя дома. – Неплохо устроился. Диванчик сам генерировал?
       Билл посмотрел на приятеля вопросительно-обиженно.
- Ну да. От природы дождешься подарков. Анюш, пусть паренек посидит, все равно ведь не поймет нихрена.
       Энн пожала плечиками, не отрывая локтей с подлокотника.
- Билл, идут двое людей. Один из идущих - брат второго. Но у этого человека братьев нет. Тебе это не кажется странным?
       Билли поглядел удивленно на гостью и застыл, не успев до конца повернуть тело. Обездвижился враз, будто покрылся слоем воска. В воздухе стало даже немного звонко от такого странного положения для человека.
- Твою мать… - Джонни ошалел и не мог подняться, ерзая ногами по полу. – Что ты с ним…
       Он не договорил и просто притих, следя за каждым движением ведьмы.
- Удивлен?.. Между тем все логично. Твой оруженосец – обычная часть генерируемого тобой мира. Но ты – не человек ведь, как ни рядись да рожи не корчи. В твоей основе – искусственный разум. А там программ в его коде понаписано… Модулей всяких.… Да не одним поколением программистов. Всего и не перечесть.… И в одной из подпрограмм есть такая инкапсулированная функция – при получении определенного штамма блокировать выходящие параметры некоторых модулей. Другими словами, чтобы ты не посинел от умственного перенапряжения – я говорю загадку и объект выключается. Я и тебя повесить могу. И на этом твоя реинкарнационная итерация будет закончена. Ничего топтать ногами не нужно.
       Она кокетливо покрутила головкой. И снова обворожительно улыбнулась.
- Знаешь, я и в своем мире не очень-то любила говорить откровенно при посторонних ушах. Дай мне свободой насладиться.
       Энн подошла к столу и налила себе полстакана виски. Бахнула залпом, закашлялась и долго махала руками, пытаясь потянуть носом воздух. Вид ее был настолько беззащитным, что Вейн опустил руку, которую до этого незаметно подвинул в положение, из которого легко выхватывать кольт. Аня уселась на кровать и положила ногу на ногу.
- Чтобы ты себе не строил иллюзий, я расскажу, как есть на самом деле. Когда-то одна женщина, чей поступок не может не вызывать восхищения - совершила удивительное открытие. Она работала над созданием искусственной личности, на основе новой операционной системы Искусственного Интеллекта. Это бы очень важный, оборонный заказ. Над ним трудилось огромное НИИ…. Однажды она стучала клавишами ночью на террасе своего дома. Слушала музыку и не услышала грабителя. Ополоумевший наркоман просто ударил ее сзади стулом. Произошел очень редкий случай. Мозг был разрушен и не смог выполнить свою обязательную функцию по генерированию последней иллюзии. И ее душа по нейронам ноосферы приклеилась, или соединилась, с миром ближайшей гибнущей души. Правда в том, что человечество и не подозревало о факте, существования внутри компьютера духа, который уже появился сам по себе и базируется на том же Искусственном Интеллекте. Только она автономная, методов связи с внешним миром нет, да и представить ее внутренний мир нам сложно, потому что нет прямых аналогий. Именно с душой из своего разбитого ноутбука эта женщина и сконнектилась. Не льсти себе – это был не ты. Вся гениальность этой выдающейся ученой в том, что она смогла понять, что же именно с ней произошло. И заставить компьютер записать, за мгновенье до окончательного выключения, послание на свой жесткий диск. С этого и начался проект «Сердце».
       Джонни сидел, ловил каждое слово. Билл стоял в прежней позе, отвернувшись на диван. Картина была психоделичной, не хватало только бурного ветра, который бы трепал локоны пророчицы. Вейн встряхнул головой.
- Идея проекта проста. Выключаешь процессор – он строит формальный мир. К нему можно подключиться. Теорию Эйнштейна никто не отменял, хотя уже много раз уточнили. Создали условия, при которых время, идущее пока отрубающийся процессор генерирует иллюзию, и время ЖИВОГО оператора можно синхронизировать. Другими словами, человека можно не умерщвлять, а просто заставить его и процессор двигаться друг относительно друга с высокой скоростью. Для передачи синхронизации в штаб используется проект «Око». Это - спутник над землей, и блок связи – на нашей экспериментальной станцией. И сегодня утром земное «Око» на связь не вышло. Хотя наш – работает.
       В глазах девушки мелькнул страх. Он пропал так же быстро, как и возник, но ей это стоило усилий.
  - Я на станции одна, вращаюсь в железяке вокруг солнца, позади орбиты самой дальней планеты. Для жизнеобеспечения есть все, кроме связи. Вот мне и пришла в голову интересная мысль…
       Ее взгляд был очень лукавым. Игривые искорки сыпались, как из сварочного аппарата и леди смеялась уже открыто.
- Лично для меня здесь, сконнектившись с тобой – лучше, чем смотреть в иллюминатор на звезды и рыдать ручьем по моей пропащей девичьей доле. Починят связь – продолжим наши кошки-мышки. А сейчас – я с тобой, хочешь ты этого, или нет. Откажешь – завешу, как Билла.
       Последний слог она произносила с приставленным к переносице дулом. Морской кольт был изящен дизайном, слегка отдавая чем-то инопланетным.
- Это не простой кольт. Это программа. Программа-убийца. Надавлю крючок – перед моими глазами брызнут мозги, а в твоем вшивом мире – тебя просто отрубит от связи со мной.
       Энн растерялась. Такого оборота она не ожидала.
- Я могу быть тебе полезной. Во-первых, не буду пакостить. А очутившись снова на станции – буду блокировать тебе реинкарнации. И вообще, что-нибудь придумаю. Во-вторых, прикидывая, какие дела ты собираешься здесь воротить – я могу быть тебе ОЧЕНЬ полезной. В-третьих, я расскажу тебе многое о внешнем мире. Даже такое, о чем ты и не подозреваешь. Ну, и, в-четвертых…
       Она подошла к Джонни и уселась ему на колено. Теплая ладонь коснулась его шеи и медленно поползла вниз. Ведьма, улыбаясь, следила за меняющимся выражением лица своей мышки.
- … я могу быть тебе еще и очень приятной…
- Давай Билла выгоним… - Джон выпустил железку из рук и револьвер с гулким стуком прижался к деревянному полу.
- Он мне надоел…- ее ловкие пальцы внизу уже совсем осмелели, - потом включу тебе твою игрушку. Мешает – накинь ему на голову плащ. Как по мне – это лишнее. Он сейчас ничего не видит и не слышит…


        Конь отбивал ритм своим крупом по мягкому месту, ветер был свеж, а солнце, как всегда, с излишней щедростью проливало свою благодать вниз. Извилистая дорожка вела к Большому Каньону по землям апачей.
       Настоящая Америка. Как в фильмах в детстве. Индейцы, дилижансы. Наверное, грех жаловаться на судьбу. Если совсем по-честному, тоска наступает лишь спустя какое-то время. Когда декорации надоедают или устаешь по ним скакать. Но, появляется новая жизнь – и, вновь, живется вполне сносно.
       Джонни поглядел на Песчаного Ястреба, плывущего рядом на мускулистом мустанге. Старик ушел в себя после прослушивания инициационного текста. Это была человеческая душа, с ней было посложнее, но Джонни уже и на таких натренировался. Многие блоки получалось аплодить в несловесной форме.
       Красота. Здесь столько нефти под этой пустыней. Почтовое общество еще не озадачивалось этой проблемой. Они выдуривают земли у индейцев, только чтобы построить здесь инфраструктуру дорог. О нефти они узнают позже.
- Джонни… - тихонько позвал очнувшийся индеец, - … Как же жить-то…
       Вот и самый ответственный момент. Душа, в благодарность за инициацию, может многое дать своему учителю.
- Слушай меня внимательно, вождь. Я скажу тебе единственное решение, при котором ты выиграешь. В любом другом случае - проиграешь. Ты возьмешь свои лучшие семьи. Те, которые смогут полноценно воспроизвести твой род в новом месте. С ними ты отправишься далеко за океан. На расстоянии многих и многих миль отсюда расположены райские острова. Там не бывает зимы, растут удивительные деревья, приносящие сказочные плоды. Море теплое и богатое. Ваш народ даже не фантазировал никогда такими штуками. Ты будешь четко следовать моим дорожным инструкциям и доберешься до одного острова. Он идеален. И никем не заселен.
 Джонни сделал паузу, чтобы старик не запутался в потоке слов.
- Я дам тебе с собой удивительную штуку... Я обучу тебя одной старой магии. Вы будете производить один важный ритуал над любой едой и она никогда не будет портиться. Ни в жару, ни в грязи, ни со временем. Одежда, околдованная таким способом, - практически не будет изнашиваться. Ты будешь жить на этом острове со своим народом, как полубог. Вы не будете работать – на вас будут калымить туземцы, живущие вокруг, чтобы хоть на мгновение прикоснуться к вашему чуду. У вас не будет недостатка ни в чем. Рай. Плодитесь да размышляйте.
       Джонни, не моргая, глядел в глаза Ястреба. Индеец был очень мудрым и совсем неробкого десятка. Но сейчас какая-то вибрирующая волна, идущая от голубых глаз молодчика, подавляла волю и старик слушал, слушал, слушал..
- Взамен вы отдадите всю свою землю мне. Я построю здесь… не важно. Много чего построю. Если будет желание – оставь мне воинов. Вы там себе новых нарожаете, а мне здесь - будут нужны солдаты. Поверь, те, кто останутся – будут не в меньшем шоколаде, чем остальные на островах. Оставь мне самых отчаянных головорезов. Тебе же самому будет легче там править.
       Орел сложил крылья и камнем принялся падать за добычей вниз. Вдали, возле выветренных пальцев, торчащих в небо, паслось стадо степных быков. Скоро будет иная жизнь. И кольт нельзя будет открыто носить, и природы будет гораздо меньше. Чем стекла и бетона.
- Я уверен – ты подумаешь и примешь правильное решение. Но и это не все. Через много поколений вас найдут белые люди. Вы очень сильно разовьетесь. Они будут смотреть на вас совсем иначе, чем теперь. И уже не смогут отнять ваше чудо. Никакая их наука не воспроизведет того, чему я тебя научу. Вот тогда, если будете не дураками – вы сможете занять достойное место среди народов. А здесь – все ваши шансы, кроме меня, упущены уже очень давно в историческом развитии. Уж не обижайся.
Солнце совсем скоро сядет. Ветер утих вовсе и Джону почудилось, будто он оказался в какой-то комнате. Гнедой плыл под ним, бережно сохраняя комфорт хозяина. Мысли текли легко и свободно, не давая вырваться наружу внутренней тоске.
       Встал на место очередной сегмент. И, судя по всему, скоро к ним присоединятся еще многие. Вопрос только – сойдется ли когда-нибудь пасьянс. Ведь должен же быть смысл в этой бесконечной головоломке событий?.. Иногда наши игры переходят грань, после которой шутки превращаются в жестокие ставки.
       Шериф Стоун, в отличие от многих – тоже живая душа. И неплохой, по-сути, человек. Боль, которую он испытал – пусть это даже объективное возмездие за его дела в Живом мире – это та степень накала страстей, которая просто не оставляет ни единого шанса на бессмысленность происходящего.
       Из приятных новостей – ворожка-таки оказалась хороша. Не ошибался самого начала, когда увидел ее простым водителем банковского фургона. И настолько же информативна, как и в первый раз. Индейцы – согласятся, никуда не денутся и мы с Биллом замутим здесь большие дела. Ну и так далее…
       Судьба продолжала складывать шестеренки в пользу Джонни. Уж своей судьбы – он был хозяином сам. Пусть – лишь в отдельные моменты.


* * * * * * * * * * * * * * *