Так не бывает...

Алексей КЛЕНОВ

ТАК НЕ БЫВАЕТ...
рассказ

Под завывание «УАЗа» Киреев смачно закончил:
- Поговорил, возвращается, а о чем трепался,- забыл начисто! Ну, он мужиков и спрашивает: «На чем я остановился то?» А те ему: «Взял за ноги, и на плечи». Мужик малость посоображал, и говорит: «Ну да, за ноги на плечи. Ну, мужики, вот это была БАБА!!!»

На заднем сиденье дружно грохнули хохотом, так, что у Шуйского волосы на затылке зашевелились от колебания воздуха. Сидевший за рулем сержант всхрюкнул от удовольствия, а Шуйский, чтобы сбить игривое настроение опергруппы, прикрикнул, гася непроизвольную улыбку:

- Миша! Я тебе персональный намордник с кляпом выпишу, чтоб не трепался на выезде. Ты чего зубы то скалишь? Там покойник дожидается, понимаешь, а тебе все смех...чки.

- Так я, товарищ майор,- отозвался Киреев,- Так сказать для поднятия боевого духа и снятия напряженности. Покойники что ни день образуются, а жизнь одна, и она коротка. Опять же нервные клетки, как известно...
- Ша... Хорош травить, приехали.

«Уазик», помаргивая синюшной мигалкой, остановился на привокзальной площади, группа в полном составе вывалилась наружу и Киреев, длинно присвистнув и мрачно сверкнув глазами на вход в линейный отдел милиции, витиевато выругался:
-... господа бога, душу мать! Нет, товарищ майор, ну не козлы менты после этого? Им же до места происшествия сто метров пройти, а они нас дергают, будто нам забот мало.
- Еще раз «Ша», Миша. Во-первых, их дело вокзал и транспорт, а то, что рядом и за пределами - наша земля. Во-вторых, я тоже мент, так что ты полегче проезжайся. Да и ты, кстати, не педагог.

- Ага... Только я курсант еще, хоть и на излете. А значит не мент покуда, а ментенок. Большая разница. Чувствуете, как ласково? Ментенок...

Не отвечая, Шуйский махнул рукой, и зашагал через трамвайные рельсы к каменным ступеням, ведущим на холм, возвышающийся над привокзальной площадью, мимо стоящей прямо на трамвайной остановке машины «скорой», с покуривающим возле распахнутой дверцы водителем. Не дожидаясь вопроса Шуйского, водила равнодушно, явно уже не в первый раз и всякого насмотрелся, махнул рукой наверх:
- Доктор с санитаром там, а я не в курсах. Мое дело «бензин-колеса».

Не реагируя на реплику, Шуйский резво взбежал наверх, немного прошел пешком по дороге, заросшей с обеих сторон густым кустарником, и наткнулся на реденькую толпу запоздалых зевак вокруг двух тел на земле. Санитар неприкаянно маялся в сторонке, покуривая и сплевывая под ноги. Врач со «скорой» стоял чуть поодаль, возле присевшей на бревно девицы лет двадцати пяти, склонившись и протягивая к ее лицу пузырек, ядовито пахнущий нашатырем даже на расстоянии. Девица была чертовски хороша, но уж очень бледна. Лицо – чистый мел, особенно в сумерках. Не приближаясь, Шуйский поманил доктора пальцем, дождался, пока тот подойдет, и махнул удостоверением, не раскрывая:
- Начальник убойного майор Шуйский, ОВД района имени вождя мирового пролетариата. Что у нас?

Врач, немолодой уже мужик с козлиной бородкой, и следами порока на изрядно помятом невоздержанностью лице, с ходу задиристо парировал:
- У вас не знаю, а у меня ножевое и перелом основания черепа. То есть, разумеется, не у меня лично. Собственно вон у того, в кожанке, прошу заметить не китайской дешевке, ножевое. А у другого, в джинсовом костюме, тоже, кстати, не дешевом, перелом. На вокзальных ханыг не тянут.

-До-ок...- Шуйский мягко похлопал врача по плечу, словно извиняясь и смягчая вальяжное приглашение пальчиком.- Мы не параде мод, давайте по делу.

- Угу...- Запыхтев сигаретой, тот сердито пробурчал.- Трупы мне уже и сниться перестали, за пятнадцать то лет. А мне, может, летать охота? А-а-а... Ну, ладно. Окончательно пусть ваши эксперты устанавливают, а навскидку могу сказать, что парня в кожанке укололи ножом с узким клинком длиной сантиметров пятнадцать. Не исключено «бабочкой» или «спрингнайфом», вероятно, корейского производства...
- Почему именно корейского?
- А где вы у нашей шпаны настоящий «найф» видели? Американский или немецкий не всем по карману.
- А почему у шпаны?
- Ну-у-у... Оперативник, и такие вопросы. Серьезные люди станут резать возле вокзала?
- Вообще то вопрос спорный. Уж поверьте, я тоже не вчера в розыск пришел. И?
- Удар нанесен под сердце, умер практически сразу. У второго, как я уже сказал, перелом основания черепа. Профессиональный удар, четко поставленный. По все видимости – ногой.
- Или?..
- Или бревном, черт возьми. Но его еще поднять нужно, что тоже немалых усилий требует. А уж как следует размахнуться... Нет уж, поверьте мне. Хорошо поставленный удар ногой, приходилось с таким сталкиваться. Так врезать случайно ну просто нельзя, опыт нужен и тренировка.
- А девушка?
- А что «девушка»? Девушка целехонька. Но, мягко говоря, в легком трансе. Насколько я сумел понять, она и есть ваш единственный и неповторимый свидетель, как Глебушка выражался.
- Какой Глебушка?- недопонял Шуйский.
- А Жеглов. Вам то стыдно не знать,
- Да бросьте вы... «Такие вопросы», «Стыдно не знать...» Говорить она может?
- Ну... Да вы не сердитесь, Бога ради, на меня. Это не от паскудства характера. Вторые сутки без сна, замены нет, машина глохнет, зарплату задерживают... Ну, вы понимаете?
- Понимаю.
- Говорить может. За стопроцентную адекватность не ручаюсь, но бегло опросить можете. Только не здесь, понятное дело. Везите к себе. И, если есть, налейте ей полстакана водки. Лучшего средства снимать стресс еще не придумано, увы. Да поскорее увозите. Начнут грузить тела – истерика неизбежна. Наглядность смерти, знаете ли, плохо влияет на неокрепшие умы. Одно дело, когда труп лежит неподвижно, и совсем другое, когда мотается как тряпичная кукла.

Кивнув, врач отошел в сторонку. Шуйский вразвалочку подошел к неподвижно сидящей девушке, и легонько тронул ее за плечо
- Девушка... Вас как зовут?

Подняв голову от колен, она диковато и непонимающе сверкнула на майора глазами, и глухо ответила:
- Наташа.
- Наташа... Вы ведь все видели, верно?
- Да.
- Давайте проедем в отдел, там поговорим. Я запишу ваши показания, потом вас отвезут домой. Если вы, конечно, не приезжая.

Поднявшись, Наташа так же тускло ответила:
- Я местная. Куда идти?

Шуйский молча кивнул, жестом приглашая идти за ним. Дойдя до машины, так же молча распахнул дверцу, дождался пока девушка сядет, и велел выжидающе поглядывающим на него оперативникам:
- Значит так, орлы-соколы. Наверху два трупа и толпа любопытных. Составьте протокол осмотра, проверьте карманы жмуриков, на предмет сами знаете чего. Поищите вокруг. Возможно, где-то валяется нож с узким длинным лезвием и следами крови. Народ расспросите. Там, судя по одежде и тапочкам на босу ногу, все из ближних домов. Я со свидетельницей в отдел. Закончите – подъезжайте.

- А на чем?- Вякнул Киреев.

Шуйский с прищуром посмотрел на курсанта, и процедил:
- А ты, пока еще воробей-щегол, привыкай к суровой действительности. Рельсы видишь? А по ним трамвай бегает, что характерно. Такой вагончик на колесах. Знаешь?.. Вопросов нет?.. Вопросов нет. И это радует...

В кабинете Шуйский, указав Наташе на стул, первым делом нырнул головой в сейф, звякнул ногтем по початой бутылке водки, с явным сожалением, горестно вздохнул, и предложил:
- Выпить не хотите? Она, родимая, стрессы хорошо снимает.
- Спасибо, не надо. Задавайте ваши вопросы, я в порядке. Только если можно, покороче. Я хочу скорее домой попасть.
- Ладно...

С явным облегчением заперев сейф, майор сел за стол напротив и придвинул к себе чистый бланк.
- Фамилия, имя, отчество. Год и дата рождения?
- Лукина Наталья Сергеевна, двадцатого декабря, семьдесят пятого года.
- Адрес. Где и кем работает?.. Ага... Так, так... Не судимы? Совсем хорошо...

Тщательно записав данные, Шуйский отложил ручку
- Убитых, полагаю, знаете?
- Да. Обоих.
- Давно знакомы?
- С Левой три года.
- Лева это...
- В джинсовом костюме. Осипов Лев Евгеньевич, шестнадцатого сентября шестьдесят девятого года. Прописан, и проживает на Чернышевского четырнадцать, квартира двадцать четыре. А Кирилл...
 - В кожаной куртке?

Раздраженно посмотрев на майора, так, что тот смутился от очевидно нелепого вопроса, Наташа не спеша закурила и ровно, тем не менее, ответила:
- Их там всего двое, товарищ майор. Вывод сам собой напрашивается...

- Кхм... Извините, не сориентировался... так давно с ним знакомы? Кто, где живет, чем занимается?
- Знакомы с утра...

Теперь Шуйский хмыкнул с иронией:
- Хм... Солидный срок.
- ...он приезжий, из Москвы. Бизнесмен. Больше ничего не знаю. Вы посмотрите его документы, в кейсе. Где-то там должен быть,- неопределенно махнула Наташа рукой.

- Посмотрим... Ну, так что же произошло? Если можно - в деталях.

Глубоко затянувшись, девушка тоскливо посмотрела в окно.
-Утром... Да, сегодня утром...

* * *

Скрипнув тормозами, «Волга» остановилась возле гостиницы, водитель с ловкостью иллюзиониста заныкал полученную от Кирилла тысячную купюру, по-барски кивнув за чаевые, и напомнил:
- Так я вечером подлечу? Как договорились?

Кирилл энергично кивнул в ответ:
- Железно.

Расплываясь в улыбке, водила похлопал ладонями по баранке
- Люблю солидных клиентов. Так ты это... Не забудь. В следующий раз приедешь, сразу мне звони. Если надо, я тебе и на весь срок пребывания тачку предоставлю. И не эту развалюху. У моего брательника приличная «Мазда». Вот здесь, - он протянул визитку,- Номер мобильника. Прямо с вокзала и звони. Подлечу раньше, чем трубку повесишь. Ну, будь...

Захлопнув дверцу, Кирилл шагнул к входу в гостиницу, и тут же резко ушел в сторону, чтобы смягчить удар от неизбежного столкновения, еще даже не разобрав, кто так стремительно вывернулся из-за угла. Какое-то мимолетное пушкинское виденье в развевающемся бежевом пальто, с алой розой в петлице, с облаком черных волос, стремительное, порывистое... и прекрасное. Правда в последнем Кирилл смог убедиться только несколько секунд спустя, когда сумочка девушки сочно шлепнулась на асфальт, раскрывшись и зазвенев десятками женских безделушек. А сама она, девушка то есть, принялась сердито отчитывать недотепу:
- Молодой человек! Где вас учили так двигаться? Вы хоть иногда смотрите по сторонам, или у вас шоры на глазах?! Вы же мне чуть руку не сломали, дьявол вас подери!

Кирилл стоял как пенек, едва не разинув рот от изумления, и даже не особо вникая в смысл не очень то и справедливых упреков, пораженный какой-то поистине дьявольской красотой девушки. Мгновенно ухватил взглядом резкие черты лица со слегка выступающими скулами, тонким носом, линиями плавно переходящим в изогнутые брови, чуть припухшие губы, яркие и без всякой косметики. Кажется, он не сразу сообразил, что взбучка кончилась, и девушка, уже слегка посмеиваясь темно-карими глазами, задала не лишенный кокетства вопрос:
- Нравлюсь?

Кирилл молча кивнул, не рискнув пошевелить пересохшим от волнения языком.
- Очень нравлюсь?.. Впрочем, можете не отвечать, сама вижу.

Махнув рукой, она присела к лежащей на асфальте сумочке, и Кирилл, спохватившись, тоже резко пригнулся, только усугубив ситуацию. Лбами столкнулись качественно, так, что звон пошел, и девушка, ойкнув и схватившись обеими руками за лоб, вспыхнула с новой силой:
- Ну, знаете! Это уже слишком!

Не находя слов в свое оправдание Кирилл только виновато развел руками и принялся запихивать содержимое обратно в сумочку. Поднявшись, протянул, и, еще раз виновато разведя руками, подал, наконец, голос:
- Бога ради простите негодяя. Виноват. Исправлюсь. Кирилл. Могу я чем-то компенсировать?

Чуть сузив глаза, девушка посмотрела на своего невольного обидчика с определенным интересом.
- В смысле, предлагаете познакомиться?
- Верно. Не стану отрицать.
- А если я скажу банальную фразу, что с незнакомыми на улице...
- Тогда я скажу не менее банальное, что со знакомыми знакомиться, смысла нет. А что касается улицы, так это легко исправить. Скажите, куда я могу вас пригласить, и я с удовольствием это сделаю.

При этом улыбнулся Кирилл так открыто и бесхитростно, что девушка только рассмеялась, и махнула на него рукой.
- Сдаюсь. Наташа. Ресторан.
- Коротко, емко и справедливо.
- Н-у-у-у... Трудно противостоять искренности и такому обаянию.

Кирилл дурашливо козырнул.
- Да, я такой... Вот только...- он смущенно помялся.- Насчет ресторанов. Я и вообще то не знаток, а в вашем городе...

- Стоп.- Наташа предостерегающе подняла руку.- Дайте я угадаю. Вы приезжий, это понятно. Говор нездешний, встретились у гостиницы. Судя по грамотной речи, и отсутствию сленга, вы не бомж, не алкаш, не бандит и не другой деклассированный элемент, а человек солидный...
- Из чего следует, что солидный?
- Внешний вид, и наличие мысли в глазах.
- Сильно. А...
- А по вашей некоторой развязности угадываю, что вы не из деревни в сто тысяч населения, а из крупного города. Поэтому вывод: вы солидный человек из Москвы.

Кирилл поднял обе руки.
- Сдаюсь. И даже не спрашиваю, как вы догадались.
- Элементарно, Ватсон. Разговаривая со мной, вы все время показываете кончик железнодорожного билета из кармана, который я датирую сегодняшним числом, и именно на местный поезд до Москвы.

Скосив глаза вниз, Кирилл обнаружил, что билет действительно торчит из кармана куртки едва ли не на треть, и невольно рассмеялся.
- Дважды сдаюсь. Правда, должен заметить, что вышеуказанная тирада была адресована доктору, но не Ватсону, а Мортимеру. Впрочем, это неважно. Итак, ресторан? Какой? И, кстати, куда вы так спешили? В том смысле, не нарушаю ли я ваших планов?

- Такси ваше хотела перехватить. Увы...
- Так я могу вызвать.

Кирилл достал из кармана визитку, но Наташа жестом остановила его:
- Нет смысла. Поднимемся до остановки, так они косяками стоят. А ресторан приличный есть, и недалеко. Ну, что? Шагом марш? Да возьмите вы меня под руку. Медведь вы этакий...

... Кирилл так и не мог подобрать ни одного, хоть сколько нибудь точного выражения, чтобы определить свое нынешнее состояние. Самое существенное, что пришло в голову- восторг и сладкая нега. С ним не то, что давно такого не случалось, а не было вообще никогда ничего похожего. Наташа затмила все, когда-либо им испытанное с женщинами, а монахом он никогда не был, и выбор, при его то данных, был богатейшим. И воспоминания о прошедшем дне, о Наташе, были, если честно, даже приятнее ее самой, лежащей рядом на постели. Прикрыв глаза, Кирилл неспешно покуривал любимый обоими, как выяснилось, «Салем», с блуждающей на губах полуулыбкой, которую любой нормальный мужик назвал бы идиотской. Только Кириллу не до анализа было, не до самооценок. Единственное, что он сейчас понимал, совершено отчетливо, так это то, что без Наташи он жить уже не сможет. Ни одного дня.

- Так не бывает...

Вздрогнув от Наташиного голоса, Кирилл вернулся в реальный мир, и переспросил:
- Что именно не бывает?
- Так не бывает,- упрямо повторила девушка. – Слишком все хорошо, чтобы быть правдой. И еще я не уверена, что заслуживаю это.

Кирилл, безошибочно уловив, о чем речь, мягко возразил:
- Так бывает, Ната... Бывает. И не надо ничего объяснять, и доказывать. Мы с тобой это знаем, и достаточно. Знаешь, уже целую вечность хочу тебе сказать, и не могу решиться...
- Молчи...- Прикрыв Кириллу рот теплой ладонью, Наташа умоляюще попросила:- Пожалуйста, молчи. Не говори ничего. Ты можешь все испортить. И нет никакой вечности. Мы с тобой знакомы всего восемь часов.
- Восемь часов и двадцать три минуты. Это очень много.
- И все же давай не будем сейчас, хорошо? У нас еще все впереди... А почему ты поездом едешь?- вдруг переменила она тему.- У тебя хорошая фирма в Москве, в бедности тебя заподозрить трудно.

Хмыкнув, Кирилл смущенно помялся, и, решившись, ответил:
- А-а-а... Старая история. Я же в десанте служил, небо мне дом родной. Больше тридцати прыжков. Когда на дембель уходил, комполка решил нас до Москвы военным бортом отправить, экономии ради. А я, как на грех, сильнейший грипп подхватил накануне. Представляешь, с детства ничем не болел, абсолютно. А тут ломало, как ясень в бурю. Три дня в карантине пролежал.
- И что?
- И все. Самолет, едва взлетев, рухнул на взлетку. Три члена экипажа и девятнадцать дембелей. Двадцать два «двухсотых». Я должен был стать двадцать третьим. С тех пор для меня это число – табу. И к самолетам я больше ни ногой. Если Господь так намекает, не хотел бы я знать, каков он в откровении... Ну, ладно. У меня поезд через час. Ты меня проводишь?

Гибко поднявшись, Наташа набросила халатик.
- Конечно. Ты одевайся, а я сейчас. Быстренько душ приму...

Вокзал жужжал как растревоженный улей, своей суетой и гомоном вызывая чувство, сродни зубной боли. Поморщившись, Кирилл процедил:
- Ненавижу суету... Знаешь, до отхода еще минут двадцать, пойдем, прогуляемся? Не хочу с тобой расставаться вот так, суетно. Неприятные воспоминания останутся. Я только сигарет куплю, хорошо?

Кивнув, Наташа указала на свободное сиденье у окна.
- Ладно. Я вон там пока посижу.

Присев, она проводила Кирилла взглядом, взяла забытую кем-то на сиденье газету, и стала бездумно перелистывать. И вздрогнула от неожиданности, услышав с боку знакомый голос:
- Ната, золотце, а ты что здесь делаешь?

Рядом присела порядком обрюзгшая за то время, что не встречались, Нина, с безобразным макияжем на припухшем, вечно пьяном лице. Наташа брезгливо поморщилась, и отодвинулась, насколько позволяло сиденье. Нина, заметив непроизвольное движение недавней подружки, криво усмехнулась.
- Действительно, какой контраст. Кто сейчас поверит, что три года назад мы с тобой начинали с престижных ресторанов? Ты то и сейчас на уровне, а мне только и осталось, что вокзал и подворотни.

- Нина...- Наташа нервно сцепила тонкие пальцы. - Я тебя очень прошу, уйди. Я здесь с одним человеком, и не хочу...
- Ха-ха! Что, ты ему честной девочкой представилась? А? А ведь репутация дорогого стоит, подруга. А я сейчас на мели. У меня же контингент не тот, что у тебя.

Нина многозначительно потерла пальцами. Наташа почти вырвала из сумочки тонкую пачку долларов, и сунула Нине в руку.
- Уходи, очень тебя прошу.
- Тю-тю-тю... Что, заело, да? Ну, ты даешь, мать! Уж тебе ли не знать, какие мужики сволочи? Вспомни Леву! Какие слова говорил, какие цветы дарил... А потом на панель поставил.

- С этим покончено.
- Ой, ли. - Прищурившись, Нина смерила Наташу цепким взглядом.- И давно?
- С сегодняшнего дня. И навсегда.
- С этим красавчиком, что ли? То-то мне Лева сказал, что ты весь день сегодня...
- Он здесь?!

Испуг Наташи был неподдельным и Нина, сообразив, что сболтнула лишнее, поспешно ретировалась, пробормотав напоследок:
- Гляди, Наточка, тебе жить. А я тебя предупредила...

Не слушая ее больше, Наташа опрометью бросилась к выходу, едва кивнув на ходу возвращавшемуся Кириллу, торопливо перебежала площадь, и почти взлетела по ступеням в аллейку. Только здесь, остановившись, почувствовала, как горят щеки, несмотря на сентябрьскую прохладу. Догнавший ее Кирилл недоуменно спросил:
- Что случилось, Ната? Ты так...
- Молчи, не говори ничего. Просто постоим молча, и ты уходи, ладно? Я к тебе приеду дней через пять. И забудем все как дурной сон. Не было ничего. Есть только будущее...

Обхватив Кирилла за шею, она припала к нему в долгом поцелуе, все еще мелко подрагивая от пережитого испуга. Кирилл, с усилием оторвавшись, беспомощно молчал, не понимая, в чем дело. Гладил ее по волосам, говорил что-то бессвязное и нежное, чего никогда прежде не говорил ни одной женщине...

- Ба-ба-ба... Браво! Прощальный поцелуй, да? Надо полагать на сдачу? Так, Наточка?

Кирилл, почувствовав, как Наташа сжалась, резко обернулся на голос. Смерил недобрым взглядом четверых парней, стоящих в нескольких шагах. Рожи у всех наглые, по самое не хочу. Особенно у первого, в джинсовом костюме. Заслонив Наташу собой, Кирилл все же ровно спросил, сдерживая уже подступающее холодное бешенство:
- Ната, кто эти уродцы? Какое отношение они к тебе имеют?

Вместо ответа Наташа выскользнула у него из-за спины, и сбивчиво забормотала:
- Кирилл... Ты уходи, пожалуйста. Просто уходи, и все. Я тебе после все объясню, обещаю. Не слушай их, и не спорь. Просто уходи. Сделаем, как договорились...

Джинсовый похабно ухмыльнулся:
- Надо полагать, он хорошо заплатил? Да, Наточка? Уж больно ты с ним ласкова.
- Лева!..- Наташа рванулась к парням.- Лева, ребята, не трогайте его. Я прошу! Он не виноват, клянусь.

Оттолкнув Наташу в сторону, Лева процедил сквозь зубы:
- Заткнись, лярва. Я сам решу, кто, в чем виноват. А ну, малой, пойдем, поговорим.
- Лева не надо!

Сделав шаг вперед, Кирилл резко спросил:
- Наташа, какого черта? О чем он? Почему ты прогибаешься перед этими...

Вместо Наташи ответил Лева, нагло заржав и сплевывая:
- Да ты чего, малыш? С Луны упал? Ты что, и правда, ни фига не понял? Она же профессионалка! Про-фес-си-о-нал-ка! Ты понял? А за наших девочек надо платить. И мне компенсировать, я на тебя уже полчаса потратил. Мое время...
- Кирилл, уходи!!!- завизжала Наташа.- Уходи! Ты их не знаешь. Они на все... способны...

Откинув свой кейс в сторону, Кирилл процедил сквозь зубы:
- Вот так значит, да? Любовь, страсть- все профессиональное?
- Нет, ты не понимаешь!
- Да все я понимаю... Эй ты... Как тебя? Лева? Иди ко мне, родной. Я так хочу тебе в пятачину заехать. Ты мне сам компен...
- Нет, Кирилл! Прости меня! Не играла я, поверь!!!

Отшвырнув Наташу в сторону, Лева бросился вперед, на ходу разворачивая нож-«бабочку». И по инерции полетел головой в кусты, направленный отточенным движением Кирилла. Второго Кирилл крутанул в воздухе, припечатав к земле так, что удар о пыльную дорожку был похож на звук работающего строительного копра. Двое следующих взвыли от боли в сломанных пальцах рук, когда Лева еще корячился, и матерился в кустах. Вылез он, однако, быстро, и слепо бросился на Кирилла, яростно молотя кулаками. Поставив пару блоков, Кирилл, уже не контролируя себя, с разворота нанес Леве страшный удар в шею. Утробно икнув, тот рухнул на землю, с неестественно завалившейся на бок головой.

За кустами кто-то закричал, Кирилл так и не понял кто, где-то внизу взвыла сирена. Обернувшись на крик, Кирилл еще увидел бледное лицо Наташи с открытым в крике ртом, и почувствовал узкое металлическое лезвие под сердцем. Горячее и острое, как осиное жало. И темнота...

Наташа долго сидела над ним, опустив голову на свои колени, безучастная к суетившимся вокруг людям, давясь слезами, не слыша ничего кроме собственных слов, жалких и уже никому не нужных:
- Кирюшка, вставай, а? Пойдем домой? Поезд все равно уже ушел... Я тебе кофе приготовлю. Горячий-горячий. И ароматный, как ты... Пойдем, а? Холодно здесь. Холодно...

Врач с подъехавшей «скорой», первым решился подойти к ней. Тронув за плечо, мягко предложил:
- Девушка, пройдемте в машину? Выпьете успокоительного, вам станет легче.
- Я одна не пойду...- Подняв глаза, Наташа посмотрела на врача полубезумным взглядом.- Не пойду одна! Только с ним! Помогите ему подняться. Он устал и... Ему же холодно так... на земле...
- Девушка... Он... мертв. Ему уже не холодно.

Покачав головой, Наташа снова склонилась над Кириллом, и затормошила его за плечо:
- Не-е-ет... Он жив. Живой он! Пойдем, Кирилл. Ну, Кирилл!!! Пойдем, пожалуйста! Холодно здесь... холодно...

* * *

Не дождавшись ответа, Шуйский нетерпеливо переспросил:
- Так что же произошло, Наташа?

Загасив в пепельнице истлевшую до основания сигарету, девушка мрачно посмотрела на майора, и жестом показала, чтобы записывал. Шуйский снова взял ручку, нацелился на бланк протокола, вопросительно поглядывая на Наташу. Закусив губу. Она помолчала, потом с явной неохотой заговорила:

- Сегодня утром мы познакомились с Деникиным...
- С кем?!
- Фамилия Кирилла - Деникин. Не думайте, я не свихнулась. Случайно познакомились, возле гостиницы. Я... приходила к знакомому. Разговорились, позавтракали в ресторане...
- В каком?
- В «Пассаже, на Ленина. Потом поехали ко мне домой, были там до вечера. То есть, если быть точной, после ресторана заезжали в гостиницу, Кирилл выписался.
- Чем дома занимались?

Вскинув глаза, Наташа резко уточнила:
- Это важно для дела?
- Очень.
- А беседовали!

Хмыкнув, Шуйский пробурчал:
- Так и запишем: «Беседовали» До вечера?

Не реагируя на колкость, Наташа продолжила:
- Вечером... Да, да! До вечера беседовали. Подробности беседы нужны?.. Вечером я поехала проводить Кирилла на поезд. Было время до отправления, мы пошли прогуляться. В аллее нас нагнал Лева с тремя приятелями. По имени знаю только одного. Макс... Максим Денисов. Живет где-то на Воровского, дом и квартиру не помню, могу показать. Двоих других знаю только по прозвищам. Валет и Штопор. Где живут, понятия не имею... В общем, Лева... приревновал, и стал приставать ко мне. Кирилл вступился, драка завязалась...

- А вы с этим Левой... Тоже в интимных отношениях состояли?

Наташа с вызовом отчеканила:
- Да. И давно. Это уголовно наказуемо? Я решила с ним расстаться, обычное дело.
- Да ваше дело, мне то... Итак?
- В общем, Кирилл защищался, и... ударил Леву ногой в голову.
- И одним ударом насмерть?
- Он бывший десантник, ничего странного. Его учили убивать. Государство учило... Он не хотел, наверное, так получилось. От ярости... Я закричала, тут сирена завыла. Наверное, кто-то из ближайших домов увидел драку, и позвонил в милицию. И тогда... Штопор... ножом в сердце Кирюшку...

Уронив голову на руки, Наташа зарыдала, но быстро справилась с собой. Так что Шуйскому, малость растерявшемуся, ее даже успокаивать не пришлось. Он только вздохнул, побарабанил пальцами по столу, и, тоже закурив, констатировал:
- Ну что ж... Прозвища конечно не густо. Но вот этот ...Максим Денисов. Его мы быстро вычислим, а через него и Винта... Пардон, Штопора найдем. Сейчас вам тяжело, я понимаю. Завтра вы сможете зайти ко мне часов в одиннадцать? Мы закончим, а потом уже пригласим вас на опознание этого Штопора. Сможете?
- Да, я смогу. Извините...
- Да это вы извините. Вопросы мои... Но так положено. Если хотите, вас отвезут. Я распоряжусь?

Поднявшись, Наташа покачала головой:
- Спасибо, не надо. Я сама...

Не прощаясь, она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь и оставив в казенном кабинете умопомрачительный запах духов. Шуйский, подперев голову руками, несколько минут задумчиво смотрел в окно, негромко посвистывая. Потом снова закурил, и вслух сказал:
- Нда-а-а-а... Из-за одной смазливой бабенки два покойника... Не поделили, стало быть. А ведь есть что. Такая женщина...

Не закончив, он вздрогнул, и подскочил на месте от людского крика и скрежета трамвайных тормозов, прямо под окнами, напротив входа в райотдел. Побежав к окну, Шуйский попытался рассмотреть в свете уличных фонарей, что произошло, но разобрал только толпу вокруг сошедшего с рельсов трамвая, и сквозь стекла услышал неровный гул голосов, и отдельные истеричные выкрики. Хотя нет, мелькнуло что-то знакомое под колесами. Собака, не собака, светло-бежевое что-то, скомканное...

Похолодев, Шуйский швырнул в пепельницу недокуренную сигарету, и опрометью бросился вниз, на первый этаж. Дежурный за стеклом, отмахиваясь от толпившихся и гомонивших возле окошка женщин, остервенело орал в телефонную трубку:
- Алле... Алле! «Скорая»? Да... Срочно! Позвонили уже? Да прямо напротив. Жду.

Шуйский, растолкав женщин, сунулся в окошко:
- Какого хр... Что еще?!
- Да свидетельница твоя!- заорал дежурный.- Мать ее за ногу! Спустилась, посидела на лавочке. Еще в блокнотике что-то писала. Но мне то невдомек, что она как в воду опущенная. Дел то по горло! Вышла. И сразу ор на улице. Иди, из-под трамвая...

Не дослушав, майор выскочил на улицу, подбежал к покосившемуся вагону, из-под колес которого едва виднелась голова Наташи и мелово-белая рука, накрытая задравшимся пальто. Растолкал людей, и без сил пустился на корточки, тоскливо выматерившись шепотом:
- Твою мать... Ну, за что мне такое, господи? Я что, лишний литр выпил? Это же глухарь на шею, без единого свидетеля...

Сзади кто-то сочувственно пробормотал басом:
- Муж, наверное. Ишь, как убивается. И чего не жилось? Молодая, красивая...

Диковато оглянувшись, Шуйский свирепо уставился на сочувственную бородатую физиономию в очках, отчего «борода» стушевалась, и бочком протиснулась подальше, бормотнув напоследок:
- Бумажка вон в руке. Может, записка?

Шуйский, только теперь заметив листок из блокнота в пальцах мертвой Наташи, осторожно вытянул его, стараясь не вляпаться коленом в растекшуюся лужу крови, и развернул. Во весь лист жирным маркером тянулась крупная надпись всего из двух слов: «ТАК БЫВАЕТ...»