Сказка для больших ребят про мышек

Жила-была одинокая мышка с шуршащим именем Шу-ша. Жила она ровно сто лет и три месяца в непростом ящике с полосатыми карточками. Карточек было так много, что Шу-ша ютилась в тесноте, а когда мышкам тесно, они опускают в щёлочку хвост. Конечно, любая другая мышка могла переселиться в просторную квартиру – их было много, и все подписаны - но Шу-ша гордилась своим ящиком с буковкой «М», потому что он был родовым гнездом.

Как-то к Шу-ше пришла в гости мышка с жужжащим именем Жу-жа. Жу-жа была такая толстая, что не смогла пролезть в ящик с буковкой «М»! И мышки решили пить чай на террасе, называвшейся подоконник. Они присели на стульчики из спичечных коробков под глиняной вазой с сухоцветом.

Встретившись, обычные мышки любят обсуждать общих знакомых. Шу-ша и Жу-жа тоже не были примечательными.

- Представляешь, Крот понаставил везде табличек «КРОТчайший путь». Будто кому-то нужны его пути, написанные с ошибками! – Принесла новость Жу-жа.

- Говорят, в его ходах грязно и страшно: лохматые коренья свисают с потолка, черви со змеистыми хвостами. А ещё я читала, что он промысловый зверь с ценной шкурой.
 
- Это несправедливо! Моя шкурка в тысячу раз лучше, потому что я не землекоп. Я чистая мышь и живу в супермаркете, куда без санитарных книжек работать не берут.

- Спорить не буду. Только куда тебе до Крота. У него столько запасов-припасов! – Восхитилась Шу-ша, а когда мышки восхищаются, они от удовольствия жмурятся и перечисляют: – Картошка! Морковка! Капуста…

- Потому что он хитрый! – громко пискнула Жу-жа, не дав Шу-ше восхититься до брюквы. – Знаю я про его делишки: подрывает овощи на грядках, а те катятся потом сами к нему в закрома по ходам. Грязно работает. Вот я – другое дело! Ночью, когда хочется кушать, выхожу в торговый зал… а там еды за-ва-лись! Надорву пакетик с пшёнкой… и жёлтой струйкой крупа на пол шу-ух! Потом гречка шу-ух! Рис белый-белый молоком вниз шу-ух! Как наемся всего понемногу, давай кататься на макаронах. А потом сеновал из спагетти устраивать!

- А у меня здесь только пища для ума, как сказал один редактор: книги берут, а потом возвращают.

- Потому что пища несвежая, залежалая где-нибудь на складах памяти! В СП надо жалобу писать под множеством подписей от себя лично… и на писателя тоже, потому что для ума полезен фосфор, а не беллетристика разная заразная!

- Нормальные книги – я их от корки до корки осилила. Союз Писателей тут ни при чём… Я о другом хочу сказать: только привыкну спать с Пришвиным, как нету Пришвина – увели из-под носа. Только привыкну к Бианки, как нету Бианки – пустая банка с каплей воды для цветов, Пришвин вернулся потрепанный и несчастный.

- Я же говорю: в СП – в Союз Потребителей надо писать, там помогут! А вообще… тебе не позавидуешь, - вздохнула Жу-Жа, а когда мышки вздыхают, у них надуваются и выдуваются щёчки. – Но я знаю, что Кроту живётся во стократ хуже! Люди считают, что он ест червяков. Наловит их летом целую кучу и ест, ест… всю зиму тёплых и ещё живых.

-Не уползают? - засомневалась Шу-ша, а когда одни мышки сомневаются, другие мышки тут же перестают горестно вздыхать.

- Да они же безголовые… уже!

Обе мышки засмеялись. Когда мышки смеются, они шмякаются на спину и дёргают лапками… совсем как перевёрнутые тараканы и слоны. А потом они устают и прощаются до завтра.

Проводив Жу-жу, Шу-ша загрустила. Как и все грустные мышки, она посмотрела в окно.
С подоконника был виден ноябрьский двор, безлюдный и в сумерках. Снежинки кружились и суетились над деревьями. Заметив расплюснутый мышиный носик, они махали тоненькими лапками, скользили по стеклу вниз, крошились. С неба сыпались новые и новые, свежие и пушистые.… А потом стекло запотело от дыхания.

Когда двор стал мутным, Шу-ша пожалела Крота: слепой, умеет писать правильно только своё имя, ест с земли, никто его не любит... Пушкина и сало не видел.

- Молодец твой Крот! – Вбежала в комнату непохожая на себя Жу-жа, потому что её пушистость превратилась почему-то в прилизанность.

Оставляя на полу мокрые следы, она живо взобралась на подоконник и прижалась к Шу-ше - мышки любят всё мягкое и тёплое.

- Ты чего так запыхалась? – спросила Шу-ша, протягивая Жу-же для утирания обрывок газеты.

- Крот мне жизнь спас!

- ?? – задала вопрос Шу-ша, а когда мышки задают вопросы, они ничего не понимают, только смотрят с удивлением.

- Прихожу я, значит, в супермаркет, а там дезинфекция: наших продавцов всех повыгоняли, зерна вонючего по углам рассыпали... ходят какие-то живодёры с сачками, ловят всех, в мешки кидают для секретной лаборатории на проспекте Вернадского. А ещё грамотные люди называется! Про мышку-норушку, наверное, читали, а хулиганят! – возмутилась Жу-жа, а когда мышки возмущаются, они говорят быстро-быстро. - Писк кругом – уши пипетками вовнутрь заворачиваются! Я – бежать. Живодёры за мной и на улицу! Куда? – думаю и решаю: в траву! А там, под шапочкой снега, КРОТчайший путь. Шмыгнула я в него, а сверху живодёр бахилами бум-бум. А сердце у меня от страха тук-тук – наружу просится от диска… от дискомфорта. Отсиделась… и к тебе. Теперь мне всё равно где жить – лишь бы не прогнали!


Так Шу-ша и Жу-жа стали соседками по ящикам и прожили ещё по сто мышиных лет и три месяца. Они попробовали детективы, фантастику, романы о любви… выгрызли семь килограммов абзацев и строчек! Не тронули на старости лет только книжку, в которой нашли глупую мысль о том, что плох тот редактор, который не мечтает. Подумав, мышки продолжили её, получилось красиво: «Плох тот редактор, который не мечтает жить мышью в публичной библиотеке». А Крот… Крот и по сей день роет КРОТчайшие пути. Грамотность для него дело ЗРЯшное, потому что он НЕЗРЯчий КРОТ.