Накануне Ивана Купалы

Говорят, что в ночь на Ивана Купалу в мире чудеса всякие случаются: русалки на берегах рек хороводы водят; в чаще леса папоротник расцветает – дорогу к кладу указывает; упыри, оборотни, да прочая нечисть средь людей гуляют – легкую добычу высматривают; а бесы да ведьмы устраивают дикие пляски на лысой горе… Да чушь все это на самом деле! Ведь русалки – они не только в эту ночь людям нетрезвым показываются, хоть и предпочитают, конечно, если верить очевидцам, танцы водить летом при свете луны (зимой оно холодно, видать:)), папоротник – тот вообще не цветет, а что касается упырей да оборотней: приглядитесь получше – их среди людей полным-полно! Прячутся себе под личиной простых смертных, не отличишь на первый взгляд. Но это только на первый взгляд. А стоит хотя бы одного такого распознать в толпе, так вмиг остальных увидишь: много их, ох как много…и все упырят как могут, в меру собственных сил, возможностей и служебного положения. А что касается ведьминых плясок на лысой горе, так я лично в это вообще и не верю! Подумайте сами: к чему им в даль туманную на метле лететь, подвергая себя опасности быть сбитыми силами войск противовоздушной обороны? Зачем им рисковать столкнуться с каким-либо сумасшедшим самолетом, сбившимся с курса? Да и вообще, есть ли смысл в том, чтобы тащиться на ночь глядя на какую-то гору (а вдруг там погода плохая), где никаких удобств и в помине нет, в то время как вокруг столько ночных клубов да гламурных тусовок? Определенно, искать себе развлечение где-то за тридевять земель, вдали от цивилизации, будь то даже на трижды лысой горе, глупо – по крайней мере.

Да ладно, что-то я увлеклась разглагольствованием о суевериях народных, речь ведь совсем не о них, а о том, что днем накануне праздника Ивана Купалы достаточно часто происходят вещи странные, если не сказать – невероятные. К примеру, один мой хороший знакомый – Ваня поведал мне удивительную историю, которая произошла с ним как раз накануне Иванова дня.

***

А началось все с того, что ехал он на своей раздолбанной девятке в родные Мытищи по забытой всеми одинокой лесной дороге – возвращался из какой-то глухой деревушки, затерянной где-то средь лесов и болот Новгородской области, в которой его приятель приобрел себе домик. Туда-то наш герой добрался без проблем, так как всю дорогу проспал на заднем сиденье – машину вел один из его приятелей. Приключения начались на обратном пути, так как возвращался Ваня уже один: друзья на даче остались (в отпуске были – а ему на работу в понедельник). Обидно было уезжать накануне праздника Ивана Купалы, но что делать – работа. А она, как известно, дураков любит.

Выехал он рано: ехать далеко, дорога незнакомая, машина вот-вот рассыпаться на запчасти начнет. Ребята в двух словах объяснили, что из деревни до трассы ведут два пути, но тот, по которому обычно ездят местные, Ване не подойдет - вряд ли он сможет на своем корыте там проехать: лето нынче дождливое, можно так в грязи увязнуть, что потом спецтехнику вызывать придется, чтоб машину спасти. Поэтому лучше всего добраться через поле до тихой лесной грунтовки, на которой, кстати,  даже пробок никогда не бывает, да и путь она сокращает километров так на пятьдесят. Правда, местные ее не любят, а по пьяни утверждают, что дорога эта нехорошая – нечисть на ней встречается…

В Ванины планы не входило утопить свою машинку в грязи и тащиться в ближайшую деревню, увязая по колено в болотной жиже, в поисках пьяного тракториста, а потому поехал он через поле к лесной грунтовке, которую так остерегались местные жители. Путь был неровным, поэтому Ваня, боясь повредить машину, ехал очень медленно и наслаждался пьянящим полевым многоцветием. Среди ярко-зеленой некошеной травы тут и там пестрели желтоглазые красавицы-ромашки, сиротливо тянулся к солнышку скромный сиренево-синий мышиный горошек, печальные колокольчики склоняли свои голубые головки, покачиваясь на легком ветерке; по обочинам дороги то тут, то там пестрели белые поляны кашки, а львиный зев, зверобой, васильки и лютики гармонично дополняли своими красками общую пестроту цветущего луга...

Залитая июльским солнцем полевая дорога незаметно сменилась тенистой лесной, поскольку сразу за лугом, сколько хватало глаз, простирался густой зеленый лес, и хмельной аромат луговых трав сменился его влажным, дурманящим и пряным запахом. По обеим сторонам тенистой грунтовки мелькали разлапистые седые ели, яркие веселые сосны да пестрые сарафанчики плакучих берез. В открытые окна сладостной волнующей музыкой врывалось безумное щебетание лесных птиц. Красота!

- Странно только, что других машин нет, - подумал Ваня. - Впрочем, друзья меня предупреждали о том, что дорога пустынная…
Размышления нашего героя были прерваны заглохшим мотором:
- Вот те раз… Хм, что ж делать-то? Ведь до шоссе еще далеко: пешком не дойдешь… - Ваня, полез в карман за телефоном и с ужасом обнаружил, что аккумулятор у него полностью разряжен, следовательно, вызвать себе подмогу – не судьба. – Хм… странно - заряжал ведь его ночью!

Герой наш выбрался из машины, открыл капот, деловито осмотрел мотор и, всем своим видом изображая работу мысли, почесал затылок. «Хм... вроде, все в норме. Что ж с машиной-то? может, воды залить? Вдруг поможет?» - истерично вопрошал он сам себя и, не находя ответов, рисовал невеселые перспективы пешей прогулки за помощью. Однако, эта перспектива его не прельщала. «Ладно, была ни была, - решил наш герой, - попробую водички залить - хуже ведь все равно не будет!» Ожидания Вани оправдались: то ли сие нехитрое действие помогло, то ли еще что, но машина почему-то завелась. Правда, не успел Ванюша отъехать и на сотню метров, как раздался резкий хлопок, и девятка стала слегка крениться на бок.

- Вот зараза! - выругался Ваня. - Не хватало еще колесо сейчас менять!

Действительно, герою нашему не повезло. Менять колесо на грунтовой дороге, проложенной среди болот, да еще и дождливым летом – занятие не из приятных. Несложный в нормальных условиях процесс превращается в практически невыполнимую для одного человека задачу: домкрат то и дело кренится на бок, а машина так и норовит покалечить недотепу-хозяина.

Пока Ваня возился с домкратом, из леса на дорогу вышел высокий худой человек лет на вид тридцати пяти, с лицом, покрытым трехдневной щетиной. На нем был защитного цвета костюм, а за плечами болтался полупустой рюкзак. Подойдя к машине, незнакомец спросил:
- Может, помочь чем?
- О, да, спасибо - помощь сейчас как раз очень кстати, - обрадовался Ваня.
- Ну так за дело! – воскликнул незнакомец и сбросил с плеч рюкзак.

Не прошло и часа, как упорная борьба со стихией завершилась полной победой незнакомца и Вани - с домкратом они справились, колесо заменили, в лесном ручейке умылись и, удобно устроившись на прохладной траве, мирно беседовали:
- Спасибо вам огромное, один я бы до вечера возился! - поблагодарил незнакомца Ваня. - Может, подвести вас куда?
- Ну если до шоссе подбросишь – буду признателен, - ответил тот. - Кстати, меня зовут Кощей, правда, приятели давно Костей кличут.
- Ух ты, - оторопел Ваня, – эк вас назвали…
- Ну, как назвали, так назвали, теперь-то, что жаловаться?
- Наверное, несладко приходится с таким именем, полагаю, что нередко ведь вас с Кощеем Бессмертным сравнивают…
- А что меня с ним сравнивать, коль я и есть тот самый хм… Кощей Бессмертный.
- Не может быть! – воскликнул Ваня. – Вот уж не думал, что когда-нибудь наяву настоящего Кощея Бессмертного встречу!
- А чего ж тут думать? В жизни, Ваня, всякое случается.
- ммм… эээ…. А откуда вы знаете, что меня э… Ваней зовут?
- хм… угадал.
- А как вы вообще оказались здесь?
- Случайно: гулял по лесу, услышал хлопок лопнувшей шины, пошел на звук, увидел тебя – решил помочь.
- Но вы же – злой!
- Да кто тебе сказал такое? – возмутился Кощей.
- Ну… как это кто? - задумался Иван. - Во всех сказках говорится…
- Вот-вот, - начал в ответ Кощей, - стало быть, ты с малолетства еще сказки-то слушал? Слушал-слушал, не возражай! Как же, куда ж без них-то! А кто в этих сказках страшный, злой, коварный, да к тому ж бессмертный? Ну разумеется я – ваш покорный слуга. Возмутительно!!! А кто, Ваня, сказки-то тебе рассказывал, м? Бабушка небось? А кто ж еще! А ей, в свою очередь – ее бабушка сказки сказывала, которая их от своей бабушки слыхала. Верно? Верно! Выходит, что сказки про злого Кощея пошли от (так, бабушка твоей бабушки тебе пра-пра-бабушка, а бабушка твоей пра-пра-бабушки - пра-пра-пра-пра-бабушка соответственно…) от твоей пра-пра-пра и так далее (всех и не упомнишь) бабушки. Вот. Кстати, твоим друзьям-приятелям в детстве ведь тоже сказки рассказывали, м? А почему в них Кощей злой? Да потому, что с незапамятных времен человечество имеет зуб на Кощея! А все за что? Да за то, что бессмертный я – бес-смерт-ный! А они все – вы, люди, то бишь – нет! Ну, хоть теперь-то ты чуток понял, почему меня в сказках злодеем изображают? Ну что ты плечами-то пожимаешь? Не понял? Нет??? Э-э-э-эх, дурак ты, Ваня! Равно как и Иван-дурак - предок твой далекий.
- М… э… А откуда вы знаете, что предка моего м… также, как меня, Ваней звали?
- Да не Ваней, балда, а Иваном-дураком. Да как не знать-то? Ты ж с ним на одно лицо! И глаза те же: голубые-добрые-тупые, и румянец во всю щеку, и кудри до плеч…А что серьгу в ухо вдел, да коня богатырского на это смердящее корыто променял, дык то ж дань моде. А она, как известно, дама переменчивая, капризная. Эх, да что там – мы ж, нечисть сказочная, тоже по старинке давно не живем. Вон, Баба-Яга, к примеру – та давно в Москву перебралась, салон красоты открыла!!! Ой, Вань, да к ней в салон такие кикиморы порой приходят, что наши лесные пугалы обзавидовались бы! А она тока рада: клиентов море, денег тоже… Да что там салон! Она ж, зараза такая, еще и в инете с сайтов знакомств не выползает! Не поверишь – уж третий раз замуж выходить собирается! Прикинь!
Ваня, напрочь забыв про обиду за тупые глаза, удивленно воскликнул:
- Да кто ж позарился-то на нее? Она ведь старуха!
- Ну, - начал в ответ Кощей, - старуха не старуха, а её ёжиная магия, плюс травы приворотные, плюс чудеса современной косметологии, плюс прикид от Диор да духи от Шанель, плюс квартира в центре да особняк на Рублевке, да тут разве что идиот не клюнет, ну или особо морально устойчивый тип (да только нынче таких и не сыщешь поди). Она ж одна из самых выгодных невест в Москве сегодня!
- Хм…
- Да, - не унимался Кощей, - она ж еще и Лиху одноглазому, чудовищу рыжему, ого, как подсобила! Побрила, подстригла, принарядила, на глаз операцию сделала – не поверишь! Человеком стал! Управляет какой-то корпорацией, деньги – лопатой гребет! Сейчас, правда, говорят, сняли его... Да ничего, выплывет – оно ж не тонет.
- Да не может быть! - удивился Ваня.
- Может-может, - продолжал Кощей, - Леший, и тот в город повадился: говорит, что у него от болотной диеты что-то печень побаливает, да сердце пошаливает. Так он теперь месяц в городе по кабакам, да по клубам ночным тусуется, а после – пару недель на болоте отлеживается. Ты в лесу-то бывал? Видел – повсюду банки из-под пива разбросаны, окурки пораскиданы, хлам всякий?
- Ну…
- Думаешь, люди? Нет – Леший!
- Не может быть!
- Еще как может! Он же всякий раз, как из города в лес возвращается, пару контейнеров дряни различной с собой тащит: алкозельцеры там всякие, чтоб голова с похмелюги не болела; сигареты – жить без них теперича не может: смолит, как паровоз; про пиво на опохмел, чипсы, консервы и прочую дребедень – вообще молчу, куда ж он без них-то! А кто ему слово поперек скажет, м? Он ведь, как никак – хозяин леса! Вот и страдает лесной народ от него, а ссориться – боится….
- Да… - протянул Ваня. - Невесело.
- Невесело, - согласился Кощей, - что и говорить. Нет, лес уж не тот, совсем не тот! Русалки – и те постоянно в городе торчат. Ух… нимфоманки! Чтоб на них Водяной управу нашел!
- А что с Водяным-то?
- Да окончательно русалочьим подкаблучником заделался бедняга. А эти русалки... У! оторвы проклятые, в плену его держат, водкой поят, да про городскую райскую жизнь байки травят. А ему что – он рад-радехонек, что ему внимание такое. Водяному ведь завсегда было важно, чтоб им, окаянным, хорошо было.
- Да… - протянул Ваня. - Одного понять не могу, а куда тогда Змей Горыныч подевался?
- Хм, как это куда? - удивился Кощей Бессмертный. – Ты разве не знаешь? Змей наш в Голливуде нынче обитает. Давненько уже туда подался. Спецэффектами там командует, да иногда, для разнообразия, монстров всяких изображает. Он ведь парень башковитый, видный. Да такого красавца как он, ни в каком пьяно-наркотическом угаре в жисть не придумать! А он тебе уже готовый – даже гримировать не надо! Да Змеюга наш у голливудских продюсеров нарасхват! И вообще устроился он неплохо: гонорары – бешенные, вилла трехэтажная на побережье, бассейн, прислуга – жизнь удалась, одним словом.
- Надо же! - удивился Ваня. - Молодчина, Змей! Слышь, Кощей, а сам-то ты, где сейчас?
- Я то? Да как и положено нечисти – на природе. Не люблю я, Ваня, шума этого городского, толчеи, копоти, пыли, пробок, суеты.. Как Змею – мне в Голливуде не обосноваться, внешность у меня ничем не примечательная, с Горынычем, к счастью, не сравнить. Посуди сам, актеров да продюсеров в Голливуде и без меня пруд пруди! Да вообще и не по нутру мне съемки эти, костюмы, шумиха, журналюги, да тусовка киношная. А потому я дельце свое завел: у меня несколько коттеджных поселков на Карельском перешейке. Там природа… Сказка! И лес тебе, почти не тронутый цивилизацией, и реки, и озера… А в реках, да в озерах рыбы… А в лесах ягод, да грибов… Вот и тянутся ко мне люди: кто на выходные: порыбачить, на бережку с удочкой посидеть, кто в баньке попариться, отдохнуть на свежем воздухе, а кто просто по лесу походить – грибы пособирать. А бывает, так и на весь отпуск ко мне приезжают. А что? И им хорошо, и для меня компания, а то с комарами, Лешим да Кикиморами болотными и одичать недолго одному.
 - Мне нравится! Слышь, Кощей, давай, мы с тобой телефонами обменяемся, я тебя навещу: приеду на недельку в отпуск…

Они обменялись телефонами, а еще Ваня снабдил Кощея своим электронным адресочком Vanya_dub@narod.ru, так, на всякий случай.
- М… Кощей, а что ты в этих краях делаешь, коли дело у тебя свое в Карелии?
- Друга своего старого, того самого алконавта, про которого я тебе уже рассказывал – Лешего думал было навестить, да разминулись мы с ним – он как раз в Москву рванул. Я сам, конечно, виноват - надо было ему весточку послать, да вот сюрприз хотел сделать...

Разговаривали они долго, а между тем, солнце медленно клонилось к закату, и наш герой, в конце концов, вспомнил, что ему пора бы в город ехать, да Кощея до трассы подбросить:
- Ладно, разговорились мы с тобой что-то, давай-ка, садись в машину, поехали.
- Поехали, - согласился Кощей.

В дороге поведал Бессмертный Ване историю о том, почему его в русских народных сказках злодеем изображают.
А дело было в том, что когда-то, в незапамятные времена, когда Российского государства еще толком и не было: так, разрозненные княжества, войска которых объединялись между собой разве что в случае сражения с каким-либо общим врагом; далеко-далеко за бескрайними полями, за дремучими лесами, в чертогах просторных у подножия Уральских гор на берегу озера с кристально-чистой водой жил да был молодой и не в меру любопытный княжич, из которого волею судеб пытались вырастить великого мага. Хороший мальчонка, толковый, да только шалопай редкостный. Родители его умерли, когда он был еще совсем младенцем. Отец его – князь, находясь на смертном одре, поручил заботу о своем наследнике верному другу - мудрому старому эрилю – колдуну, постигшему тайну рун, чтоб тот молодого княжича уму разуму выучил. А княжич этот более всего на свете любил природу, а посему большую часть дня тратил на ползанье по горам, хождение по лесным тропам, да на рыбалку. Когда же дело доходило до изучения магических наук, силы его покидали, и он мирно засыпал. Наставник часто ругал своего нерадивого подопечного, да все без толку. А потому однажды надумал представить своего ученика перед Великим советом магов, чтобы решить судьбу этого разгильдяя: либо заставить его забыть обо всем, кроме учения, либо… Великие маги долго совещались, долго спорили, долго беседовали с юным учеником, и, в конце концов, вынесли свой вердикт:
- Начиная с сегодняшнего дня, звать тебя будут Кощеем, вместе с именем этим мы обрекаем тебя на бессмертие, дабы хватило у тебя времени в вечности осилить великую магическую науку и присоединиться к нам по ту сторону добра и зла, где обитают души Великих, покинувших этот бренный мир. Запомни, освободить себя от жизни вечной на земле ты сможешь, ежели постигнешь мудрость, хранящуюся в книгах Великих чародеев древности. А пока – возвращайся к себе и займись, наконец, делом. Наставлять тебя с этого дня никто не будет, ибо вольному воля.

Итак, Кощей вернулся в свои чертоги. Нет, конечно, кое-что из магических заклинаний он через пару-тройку веков осилил: наполнил свои кладовые золотыми и серебряными безделушками, сундуками с каменьями разноцветными и прочей ценящейся у людей утварью. И жил бы себе дальше припеваючи, как вдруг, в один прекрасный день он встретил удивительную девушку, которая, как полагается, была так красива, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Одним словом, наш герой в нее влюбился без памяти с первого взгляда.

Надо сказать, что девица красная охотно принимала ухаживания Кощея, и они много времени проводили вместе: бродили вдвоем по окрестностям замка, катались в лодочке по озеру и прятались от дождя под густыми кронами деревьев.

Однажды Василиса Прекрасная, так звали юную красавицу, сказала Кощею, что отец ее хочет выдать замуж за княжича молодого из какого-то тридевятого княжества. Снарядил он тогда обоз с драгоценными дарами, оделся по-княжески, как ему и полагалось, да отправился к отцу Василисиному – свататься. А князю старому что – ему главное рубежи свои охранять, да дочь замуж выгодно отдать. А Кощей виден, знатен, статен, силен, умен, богат, да к тому же, если верить слухам, магии обучен – чем не жених? Да и владения их по соседству, что тоже неплохо. Одним словом, недолго раздумывал старый князь - послал в тридевятое княжество гонца, известив таким образом тамошнего незадачливого жениха, что дочь свою он решил выдать за князя Кощея Бессмертного. Всего через несколько дней и свадьбу  сыграли, а уже через неделю молодожены поехали в чертоги Кощея Бессмертного.

В приданое, среди золотой и серебряной посуды, да каменьев самоцветных, отдан был Василисе кокошник, драгоценными камнями украшенный, любила она кокошник тот, дня прожить без него не могла. А потому, как в Кощеевы чертоги перебралась, с кокошником почти не расставалась… Шло время. Герой наш не мог нарадоваться на свою молодую жену. Их все считали идеальной парой. И были они неразлучны друг с другом.

Но однажды беда приключилась: напали на княжество Кощеево злые вороги... Созвал Бессмертный дружину верную, да в путь на войну с врагами отправился. Василиса, как женам полагается, со слезами на глазах мужа провожала, да ждать обещала. Да только… то ли «память девичья» коротка, то ли наворожил кто, но… разлука с любимым супругом ее не огорчала вовсе -  наскучило видно красавице с Кощеем жить, да наследника растить. И задумала она, пока мужа нет, от сына своего избавиться. Убить, разумеется, дитя свое, кровиночку, не убила, зато приказала местной бабке-знахарке доставить сына княжеского к дяде своему в Британию. А чтоб погони за ними не было, строго-настрого наказывала передвигаться по ночам, да по лесным потаенным тропам, по которым старуха та могла и с закрытыми глазами не плутая ходить. А там уж и дядя Василисы им на встречу гонца отправит. Надо сказать, что дядюшка ее колдовской премудрости был в свое время обучен неплохо, да только не от мира сего был. Он давненько мечтал выпестовать наследника знатного рода, дабы свои идеи об идеальном человеческом обществе в жизнь воплотить. Внучатого племянничка своего враз упрятал, да такое заклятие на него наложил, что никто б парнишку отыскать не смог. А малец ничего, хоть без отца, да без матери, а вырос, город свой построил, царствовал в нем, даже знаменитым стал. Ведь король Артур, основатель Камелота, ни кто иной, как сын Кощея Бессмертного и Василисы Прекрасной. Да речь не о нем сейчас.
От дитя Василиса избавилась и стала сама в дорогу собираться. А тут как раз объявился в тех краях некий Иван-дурак. Дурак дураком, оно понятно, зато с виду лихой молодец: русы кудри до плеч, румянец во всю щеку, знатен, статен, глаза большие, голубые, добрые, тупые… девки табунами за ним ходили, глазки строили. Оно и понятно: замуж пора, а никто не берет, а тут Ваня – такой красавЕц, молодЕц, да еще и княжич к тому же… Он, правда, на девок и не смотрел вовсе – все о красавице Василисе мечтал, с тех самых пор, как впервые ее портрет увидел. А как посмотрел на нее наяву, так дара речи и лишился, уж больно она ему приглянулась. Собственно, Иван из-за нее и оказался в то время в княжестве Кощеевом и… да что тут говорить: дело молодое, кровь горячая – сговорились они сбежать вдвоем в тридевятое княжество – в Ивановы владения.

Сказано – сделано, сговорились они бежать в ночь. А чтоб тревоги никто не поднял, да их предприятию не препятствовал, подмешала Василиса людям дворовым в квас зелья сонного, на болотных травах настоянного. Как заснула челядь сном непробудным, выскользнула красавица из чертогов тенью незамеченной, да поспешила навстречу к Ивану-дураку. Обрадовался Ваня, посадил жену Кощееву на коня ретивого, да помчался в свое княжество далекое. К тому времени, как Бессмертный из похода с победой воротился, и след их давно простыл. А Василиса, как это не только в сказках, но и в жизни часто случается, уже и ребеночка Иванова под сердцем носила...

Долго горевал Кощей Бессмертный в своих чертогах. Все опостылело ему, все краски стали серыми. Впал, одним словом, Кощеюшка в страшную депрессию. А выйти из нее никак не мог.

Сунулся он было к отцу Василисы, да тот его и видеть не пожелал, мол, от тебя жена сбежала, сам виноват значит, а что сражался с врагами Кощей, а не праздно где шатался, так то его, Бессмертного проблема, нечего с больной головы на здоровую негоразды свои перекладывать.

Пришлось нашему герою уйти не солоно хлебавши. В опустевшие чертоги его ноги не несли, а потому забрел он в какой-то придорожный трактир, чтобы передохнуть, да пропустить стаканчик-другой хмельного меда. Да пока сидел, думу невеселую думал: о судьбе своей непутевой, о жене своей неверной, сыне своем лихою судьбою невесть куда заброшенном…

Пока сидел-горевал, да мед хмельной хлебал, подсел к нему один не слишком трезвый Леший – замерз в лесу, бедолага, вот и зашел в трактир выпить да погреться. Посидели они, погрустили, меда хмельного еще попили, и поведал тот Леший Кощею: слышал он, что Василиса Прекрасная с Иваном-дураком в тридевятое княжество поскакали.

И ударил тогда Кощею хмель в голову, и решил он, что во всем происшедшем Ваньки-дурака вина. Он, Кощей, значит, тут горе, как щи ложкой, черпает, а Иван, стало быть, в своем княжестве с молодой женой живет-радуется? Неправильно как-то. И решил Бессмертный Иваново княжество посетить, да молодых супругов навестить.

Как решил, так и поступил: собрался в путь-дорогу, сел на коня ретивого и поскакал в тридевятое княжество. Долго ли он ехал, коротко ли, а выехал, наконец, из дремучего леса на опушку, где испокон веку стояла избушка на курьих ножках. А жила в этой избушке бабушка Кощея – баба-Яга костяная нога.

Бессмертный, как водится, топнул, да крикнул:
- Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!

Избушка, знамо дело, повернулась, двери распахнула перед Кощеем. А уж Яга-то, как внука любимого увидела, обрадовалась: печь затопила, пирогов напекла. Кощея напоила, накормила, в баньке выпарила, да спать уложила. А на следующий день, видя, что он сер и бледен, стала выведывать, что стряслось. А как узнала, что приключилось, дала внуку выпить зелья сонного, на траве болотной настоянного, а пока он спал, достала из потайного сундучка блюдечко с голубой каемочкой, да стала ворожить, чтобы внуку своему помочь.

Вертела Яга блюдечко заветное своими костлявыми морщинистыми руками, а по блюдечку тому наливное яблочко каталось, да показывало старухе всю правду-истину. И чем дольше Яга на правду эту смотрела, тем больше хмурилась, да на себя пеняла, что раньше надо было яблочко покатать, да внука своего от беды защитить. А поведало яблочко наливное старухе о том, что Василисе Прекрасной в противовес красоте ее неземной было дано сердце холодное, черствое. И никого не могло полюбить ее сердце, ибо не было на земле ни человека доброго ли, злого ли; ни зверя лесного ли, степного ли; ни чуда морского ли, речного ли, способного растопить кусок льда в ее прекрасной груди. Единственное, к чему была привязана красавица, так это к кокошнику, доставшемуся ей в наследство от матери – тоже необыкновенной красавицы, умершей еще при родах. Показало Яге яблочко и причину, по которой Василиса за Кощея замуж пошла: побоялась, что не отдаст ей отец кокошник, себе оставит память о матери Василисиной, а будучи женой Кощея, она сможет часто отца навещать, на сокровище свое любоваться, а если придется ей уехать за тридевять земель, то без кокошника заветного изведется вся. Пыталась ведьма старая дознаться, в каких краях неведомых правнук ее, да не вышло, сказало яблочко лишь о том, что узнает Кощей о судьбе своего сына в свой срок, да только не отмерян он еще. Поведало также наливное бабе Яге о том, как мать Ванькина – Любава Никитична навела чары на Василису, чтоб та согласилась с Ванькой уехать из Кощеевых чертогов. А поскольку в путь Василиса отправилась в кокошнике, то на первый взгляд, могла бы она Ивану счастье составить… однако показало зеркало Яге, что и ему жена Кощеева счастья не принесет, да только судьба его старуху не волновала. Не стала Яга далее судьбу пытать, отложила в сторону яблочко, смахнула с глаз слезу непрошенную, завернула блюдце заветное в платочек шелковый, да обратно в потайной сундук убрала. А как проснулся Кощей, да пришел в себя от сонного зелья, поведала ему обо всем, что видела, ничего не утаила. И строго – настрого наказывала не похищать Василису Прекрасную у Ивана-дурака.

Нахмурился Кощей, не поверил своей бабке, однако поблагодарил ее за добрый совет и на следующее утро снова тронулся в путь. Долго ли, коротко ли скакал он на верном своем коне по лесам, по полям, по лугам, да болотам – неведомо. А привела его дорога прямо терему резному, в котором жила-поживала, да добра наживала внучатая племянница бабы Яги Василиса Премудрая. То Яга (ведьма ведь, как-никак) наколдовала, чтоб Кощея дорога туда привела. «Девка давно уж на выданье, а никто замуж не зовет. А хорошая ведь девка! И не беда что лицом не вышла, не это главное. Э-эх, подсобить ей надо в этом вопросе. Она-то как раз пара Кощею…», - размышляла Яга, творя заклинание.

Действительно, в отличие от тезки своей Василиса Премудрая красавицей никогда не была, зато сердце имела доброе, нрав спокойный, а уж рассудительностью своей давно прославилась на всю округу, к ней даже старцы седые с поклоном за советом приходили, настолько ценили ее мнение и уважали способность трезво оценивать ситуацию и разрешать различные жизненные вопросы.

Василиса Премудрая знала о приближении Кощея – ей Баба-Яга весточку голубиной почтой послала. А потому встретила Кощея горячими пирогами, да дружескими речами. Всю ночь, до самой утренней зари беседовали они о дороге тяжелой, о жизни Кощеевой невеселой, о Василисе Прекрасной и Иване-дураке, да о напутствиях бабы–Яги. И чем дольше они говорили, тем печальней становилась Василиса Премудрая, так как чувствовала, что, хоть и дорога Кощею, да не любит он ее нисколечко и никогда полюбить не сможет – не судьба…

Не стала девица светлая душу Кощею травить своими нравоучениями, лишь сказала на прощанье, что она полностью согласна с бабой–Ягой, совсем не пара Кощею Василиса Прекрасная. А потом добавила, покраснев, что сама она с радостью за Кощея вышла бы, так как давно уже полюбила его, да только видит, что не по сердцу она ему.

На прощанье подарила дева юная Кощею волшебный клубочек.
- Куда он покатится, - сказала, - туда и поезжай, он тебя к терему Марьи-искусницы приведет, а та укажет короткий путь в княжество далекое, где Иван–дурак с Василисой Прекрасной живет.
- Спасибо тебе за доброту твою, Василисушка, за мудрость, за бескорыстие - ответил Кощей, - и прости меня, душа светлая, что другую я полюбил, не тебя… – и поскакал вслед за волшебным клубочком, только его Василиса и видела.

Долго ли, коротко ли катился волшебный клубочек по тропкам лесным, да кочкам болотным, по травам луговым, да по горным тропам, а привел-таки Кощея Бессмертного в места-края далекие, где жила в ту пору девица-краса Марья-искусница.

Марья-искусница обрадовалась, увидев Кощея: печь растопила, пирогов напекла, накормила, напоила гостя дорогого, а на следующий день к расспросам приступила: уж больно мрачный бледный вид Кощеев ее напугал:
- Что-то ты, Кощеюшка, совсем исхудал, синячищи под глазами, сам весь серый какой-то. Али хворь какая приключилась, я ее враз вылечу!
- Да здоров я, Марьюшка, - отвечал Кощей, - но грусть-печаль проникла в мое сердце с тех пор, как сбежала с Иваном-дураком из замка жена моя Василиса Прекрасная.
- Ой, да знаю я об этом, Кощеюшка, знаю, как не знать! Ведь Иван-то женихом моим был, свадьба у нас была уж намечена…– ответила Марья-искусница. – А перед свадьбой решил Иван на охоту поехать... Ох, чуяло мое сердце, что не надобно его отпускать, да только как удержать-то было? А привез он с той охоты Василису Прекрасную да ввел ее в палаты свои белокаменные как молодую жену…
- Несладко тебе пришлось, Марьюшка, - посочувствовал Кощей.
- И не говори, - подтвердила Марья-искусница, - сколько ночей без сна провела, сколько слез пролила. Да что тут поделаешь, коли не мила я ему…
- Хм…, - задумался Кощей, - верно, ничего тут не поделаешь.
Марья-искусница смахнула с глаз набежавшую слезу, посмотрела в окно, задумалась…
- А знаешь, Кощей, коли Василиса Прекрасная от тебя сбежала – знать не любила вовсе! Тебе сейчас самое время развеять грусть по ветру, да новую жену в свои чертоги привести. Посмотри только, сколько красавиц в невестах ходят, о женихах мечтают, даже я теперь в их числе, - горько усмехнувшись, произнесла Марья-искусница. - А ты у нас – жених, хоть куда.
- Да разумом я, Марья, это понимаю, но сердцу-то не прикажешь. Жизни без нее мне нет, вот в чем дело.
- Ну, коли так, то ничего не попишешь. А ты куда, Кощеюшка, путь держишь?
- Я, Марья, хочу в глаза Ивану заглянуть, да поговорить с ним по душам.
- Ну что ж, дело правильное. Ты только, Кощей, голову не теряй. С Ваней – поговори, но только не вздумай Василису у него похищать. Не пара она тебе.
- Да что вы все, сговорились? – возмутился Кощей. - Бабка моя туда же, мол, не пара, не пара… Василиса Премудрая – опять туда же…
- Славный ты, Кощеюшка, вот мы и пытаемся тебя от беды уберечь, - ответила, вздохнув, Марья...

Показала девица красная Кощею Бессмертному короткую дорогу в Иваново княжество, проводила гостя дорогого и осталась в своем тереме резном.

Долго ли, коротко ли скакал Кощей Бессмертный по лесам, по полям, да по лугам – неведомо. Как говорят, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Наконец, добрался он до княжества, в котором его жена Василиса Прекрасная с Иваном-дураком жили-поживали, малых деток качали.

Василиса, как увидела Кощея – побледнела, ноги у нее подкосились, чувств лишилась. Наземь упала, лежит: ни жива, ни мертва. Ну Ванька, правда, не растерялся, скомандовал челяди: гостя дорогого разместить, напоить, накормить, да спать с дороги уложить. Василису бабкам-нянькам доверил: в чувства привести, да успокоить. А сам тем временем побежал к матушке своей за советом, как Кощея одолеть, чтоб он, государство Иваново по добру – поздорову покинул, да его с Василисой Прекрасной в покое оставил.

Матушка Ванькина, Любава Никитична, хоть и ругала Ивана долго, хоть и называла его дураком бестолковым, да все ж взялась ему помочь: сын все-таки.
- Ох, Ваня, Ваня! - причитала Любава Никитична. - Не я ли тебе говорила, не я ли тебя предупреждала, что негоже у Кощея Бессмертного жену отнимать. Тебе что девок в округе красивых мало? Чем тебе та же Марья-искусница не угодила – ведь невеста хоть куда, все при ней: и фигура что надо, и на лицо мила, и не глупа, и в тебе, дурне, души не чает… А что тебе до Василисы Прекрасной? Ведь Кощеева она жена… Была… Ну да ладно, помогла тебе ее заполучить, помогу и удержать. Ты пойми, Вань, Кощей парень хороший и добрый, а потому, хоть обижен на вас с Василисой за деяние черное, простит тебя. Ты, это… повинись перед ним, покайся, помирись с Кощеем – с тебя не убудет. Ну, а коли Василису у тебя он все же уведет  потом, так она сама от него сбежит… Чего доброго, еще и Кощея тебе из беды выручать придется!
- Да что ж она, бездушная вовсе что ли? – воскликнул в сердцах Иван. – Нешто ее можно, словно куклу, то к одному, то другому…
- В точку попал, Ванюша – бездушная она, все равно ей. А потому-то, ее как раз, как куклу – можно, - заметила Любава Никитична. - Я всегда тебе говорила, что надо другую девку в жены себе выбирать. А Василиса сюда вернется только в том случае, если ты кокошник ее драгоценный во дворце спрячешь. Она жить без него не может. Заметь, единственное, что она из Кощеева замка с собой увезла – это его. И в дороге все проверяла, на месте ли – ты сам мне об этом рассказывал. Ладно, иди, сынок, спать-почивать. Утро вечера мудренее, а завтра день непростой, ох непростой… Запомни – не надо с Кощеем ссориться.

Иван, хоть и был дурак, а наказ матушки своей выполнил. На следующий день устроил он в честь Кощея Бессмертного званый пир. А перед тем, как гости за столы расселись, с Кощеем по душам поговорил, повинился, покаялся, прощения за содеянное попросил. «Люблю ее – спасу нет», - говорил Иван. А Кощей, добрая душа, посмотрев в глазки Ванькины: голубые-добрые-тупые, ясно дело, простил его. Да только советов добрых бабы Яги, Марьи-искусницы да Василисы Премудрой не стал слушать. Хоть и умолял его Иван забыть про Василису, ведь она, как-никак, живой человек, а не трофей какой и негоже ее туда-сюда-обратно дергать. Не внял он мольбам Ивана – решил увезти красавицу Василису из Ванькиного княжества, да в свои чертоги возвернуть. А потому на пиру веселом так подпоил Иванушку, что того с пира унесли в покои княжеские под белы рученьки в состоянии невменяемом, и проспал Иван аж до следующего вечера. Кощей же тем временем незамеченным проник в его чертоги, да похитил Василису, накинув на нее сон-накидку, чтоб она всю дорогу спала.

Вскочил Бессмертный на верного коня и поскакал домой. Долго ли, коротко ли скакал Кощей со своей драгоценной ношей по полям и лесам Ванькиного княжества, да подъехал к широкой реке, за которой жила в своем тереме Марья-искусница. Там и сделал первую остановку. Встретила его красная девица радушно, да только за похищение Василисы Прекрасной отругала:
- Ах, Кощей-Кощей, да зачем ты эту обузу с собой тащишь? Ведь не любит она тебя, ох не любит, да и не любила никогда. Ванька ее похитил, пущай теперь он и мучается с ней. Ох, не пара она тебе… Ох, не пара. Посмотри на нее: идеальные черты, от лица глаз не отвести, фигура – изумительна: ни убавить, ни прибавить… Да только не видишь ты за всей этой мишурой внешней сердце ее холодное…
- Может и права ты, свет-Марьюшка, - отвечал Кощей, - но не мил мне свет белый без нее...

На том они и расстались. Марья-искусница осталась в своем тереме резном, а Кощей Бессмертный поскакал в свои чертоги.

Долго ли, коротко ли скакал он, то никому не ведомо, да только притомился конь вороной, солнце село, стемнело совсем, а вдали показался терем Василисы Премудрой. Там Кощей и переночевал. Василиса Премудрая Кощея накормила-напоила, да спать уложила. Коню вороному налила вдоволь воды, да овса свежего насыпала. А поутру, когда провожала Кощея, сказала ему, что зря он Василису Прекрасную у Ивана-дурака похитил, как бы беды не случилось...

Долго ли, коротко ли скакал Кощей Бессмертный со спящей Василисой по лесам, по полям, по горам, да долам, да только как-то под вечер прискакал он к избушке на курьих ножках.

Баба Яга коня вороного напоила-накормила, а вот внука своего любимого, Кощея, даже на порог не пустила, поскольку не послушал он ее совета, увез Василису Прекрасную. Лишь головой покачала, да сказала, что мол, не пара Василиса Прекрасная Кощею Бессмертному и что первый раз Кощей безрассудно поступил, когда женился на ней, а второй раз – когда у Ваньки ее похитил.

Пришлось Кощею ночевать во дворе под открытым небом, ведь коню богатырскому отдых нужен, не может он без перерыва на сон скакать.

Уехал Кощей от своей бабки как только первые лучи солнца окрасили небо нежно-розовым светом, а до чертогов своих доехал уже только ночью. Незамеченным пробрался он в опочивальню и пробудил там Василису…

Посмотрела она на него, оглянулась, словно искала чего.
- Кощеюшка… любый мой… милый… прости меня. Как ты уехал, я сама не своя стала – места найти себе не могла. А потом, как Иван-дурак приехал, словно пелена какая на глаза упала. Ничего не помню. Что я наделала? Зачем с Ванькой уехала… Наваждение какое-то… Прости меня, дуру, муж мой верный, муж мой любый, - причитала, стоя на коленях и заливаясь слезами, Василиса.

Кощей такого поворота событий не ожидал. Он стоял молча как вкопанный перед рыдающей женою и, несмотря на то, что сердце его бешено колотилось, а душа рвалась обнять любимую, да прижать к своей груди, оставался внешне безучастным к ее стенаниям.

Потом оцепенение спало: поцелуи, слезы, прощение, радость…
- Я уж думал, что навсегда потерял тебя…
- Не говори так, милый… обними лучше меня, - страстно шептала ему на ухо Василиса, - да… да… еще… еще…

Ночь пролетела как мгновение, незаметно забрезжил рассвет, и утреннее нежное солнце осветило супружеские покои.
- Кощеюшка, милый, - томным ласковым голосом прошептала Василиса, - в нашем подвале, насколько я помню, винный погребок имеется. А в нем, вроде бы, вино из Галлии старинное припасено. Мне кажется, оно бы сейчас нам не повредило…
- Это верно, не повредило бы, - согласился Кощей, потерявший от нежданного счастья остатки разума.
- Знаешь, не хочу тревожить челядь в такую рань… Может вместе сходим, м, за вином, как думаешь? – предложила Василиса.

И заманила-таки красавица в подвал речами нежными да ласковыми Кощея, а пока он возился с засовом, ударила по голове дубиной так, что упал наш герой на каменный пол и сознание потерял. Заковала Василиса мужа своего в цепи и сказала на прощание:
- Дурак ты, Кощей. Зря совета мудрых людей не слушал, зря увез меня, зря похитил. Впрочем, я не сержусь. Прощай, Кощеюшка!

Сказала, обернулась голубкой сизокрылой, да улетела. Только ее и видели. Очнулся Кощей в подземелье в цепи закованный, да на семь замков запертый – ведь никто из челяди о его возвращении не ведал… Так бы и куковал в темноте да сырости до сих пор, бедолага, коли б не Любава Никитична. Это она Ваньку в поход отправила – Кощея спасать. Добрался Иван-дурак до чертогов Кощеевых, отыскал вход в подземелье тайное, достал меч-кладенец из ножен, разрубил засовы тяжелые и освободил Кощея Бессмертного… Потом они вдвоем долго сидели, мед пили – о жизни говорили. Иван-княжич всегда дураком был, а с того дня, как Кощея увидел Василисой Прекрасной в цепи закованного, так и вовсе ополоумел. А как домой вернулся, так поганый кокошник Василисин в печи сжег: вспыхнул тот, что трава сухая и сгорел дотла. Долго Василиса убивалась, долго Ваньку ругала, но... вода, как говорят, камень точит, время – раны лечит, а потому и Василиса в конце концов подуспокоилась немного, за ум взялась – о людях подумала: что молва о ней скажет? А потому и переиначила историю о Кощее Бессмертном. Время шло, и реальные события незаметно быльем поросли, потому как бабки-няньки, что Ивановых детишек нянчили, сказку новую, Василисой сочиненную подхватили, да по боярским семьям разнесли, а оттуда она уже и до крестьянских дворов незаметно добралась, да по всей Великой Руси распространилась. Василиса Прекрасная, увидев что история ее прижилась, обернулась сизой голубицей, да улетела из Иванова княжества, словно ее и вовсе не было.

По правде сказать, и сам Кощей репутацию свою подмочил слегка: лет двести-триста подряд гудел да куролесил так, что дурная слава о нем шла не только по Руси, но и в Степи и даже в самом Китае на ночь рассказывали детям про злого колдуна, упыря и оборотня Ко Ще Я...

Вот и повелось, что дети с малолетства, с молоком матери впитывали в себя, что Кощей Бессмертный – злодей из злодеев...
А баба-Яга с тех самых пор с Кощеем не ладит – обижается на внука своего непослушного ведьма старая.

***

Этими словами закончился рассказ, поведанный Ивану Кощеем Бессмертным. Однако, это еще не конец нашей истории. Покуда они ехали до города (а Ваня в конце концов предложил Кощея до Москвы подбросить) герой наш рассказал новому приятелю о своей беде: о том как его любимая Василиса прекрасная за какого-то шейха замуж вышла, да с ним в Эмираты укатила. Один раз, правда, по электронке весточку скинула, мол, жива, здорова, богата, не держи зла, мол, Ванюша….

А Кощей, услышав историю про Василису, сказал, что мол, времена меняются, а василисы прекрасные нет. А после поинтересовался, почему ж она за Ваню замуж не пошла. На что Иван ответил, что в этом как раз ничего удивительного нет: «Я, мол, кто? – Ванька дурак. А он – шейх. Вот так. У него – дворец, а у меня квартирка однокомнатная, да еще в Мытищах. У него скважины нефтяные, а у меня дыры в полу. У него девять мерсов в гараже, а у меня вот эта чудом не сгнившая до сих пор девятка под окнами во дворе. Я даже сигнализацию не поставил – все равно никто на нее не позарится».

…Ваня довез Кощея Бессмертного до города и распрощался с ним по-дружески. Позднее он неоднократно пытался Кощею позвонить, да только на все его звонки равнодушный голос отвечал: «Аппарат абонента выключен, - ну или, шут его знает, где-то вне зоны действия сети находится. Пожалуйста, позвоните позднее». Наш герой совсем было потерял надежду с Кощеем связаться, как вдруг, месяца через три-четыре, увидел он в своем почтовом ящике письмо от Кощея Бессмертного, в котором Бессмертный извинялся, что долгое время был недоступен: мол, со здоровьем проблемы возникли. А еще рассказывал о том, что к нему в гости приехала Марья-искусница (пра-пра-пра-пра… внучка той самой Марьи-искусницы, которую Иван-дурак ради Василисы Прекрасной покинул). Ее недавно бросил жених, и она теперь убивается по этому поводу. А еще намекнул на то, что Ивану надобно срочно приехать, чтобы они с Марьей смогли утешить друг друга, из депрессии вывести, так сказать. А помимо всего прочего, Кощей сообщил, что неделю назад со скандалом уволил управляющего одним из коттеджных поселков за пьянство и разгильдяйство, а посему ему, Кощею, срочно новый управляющий нужен, а лучшей кандидатуры, чем Ваня, он покамест не знает. И решил Иван съездить к Кощею в гости, чтобы разузнать: что и как…

***

…В приемный покой Канатчиковой дачи в ночь на седьмое июля 2008 года был доставлен пациент К, задержанный милицией: пытался развести костер на Манежной площади. Документов, удостоверяющих личность, при нем не оказалось. На вопросы сотрудников милиции отвечал неадекватно, утверждал, что он Кощей Бессмертный.

При поступлении в нагрудном кармане пиджака пациента обнаружен сотовый телефон, в адресной книге которого среди прочей контактной информации, был найден телефон Ярины Агаевны – бабушки пациента.

Ярина Агаевна разговаривать по телефону с лечащим врачом пациента К. отказалась, но уже через пару часов после звонка сидела в кабинете главврача:
- Да поймите Вы, Игорь Владимирович, - убеждала главврача Ярина Агаевна, - период у него такой в жизни. Очень непростой период. Вот и перемешалось у внука моего Костеньки в голове реальность с вымыслом.
- Вот и расскажите нам, Ярина Агаевна все по порядочку, а мы уж разберемся, как внуку вашему помочь.
- Ну, так слушайте, - начала Ярина Агаевна свое повествование, - внук мой – натура страстная, импульсивная, честная и открытая. Бизнес у него свой: он владелец трех коттеджных поселков на Карельском перешейке. Не то, чтобы доход особый, но не бедствует: на хлеб с маслом да икоркой черной хватает. Лет десять назад влюбился он до беспамятства в красавицу одну, - Ярина Агаевна слегка запнулась, - м, Валентину, да и женился на ней, не раздумывая. Восемь лет назад у них сын родился Артур – замечательный мальчик: спокойный, рассудительный, сильный. Через четыре года после этого Валентина Костю бросила (ушла к какому-то обувному магнату) и с сыном разлучила: услала того учиться в Корнуолл, в Англию...

Костя места себе не находил, одичал совершенно, запил даже… А через полгода, находясь в совершенно невменяемом состоянии за рулем своего джипа, не справился с управлением – врезался в придорожный столб. Сотрясение мозга у него было сильнейшее – врачи долгое время за его жизнь опасались, Костенька два месяца в коме был. Потом, правда, в себя пришел, а когда сказали, что из больницы Костю можно забирать, я его к себе на Рублевку привезла. Так он и жил у меня, а три дня назад – пропал. Уж я его и по больницам искала, и в милицию заявление подала – волновалась. А тут вы звоните…
- Да…, - задумчиво протянул главврач.
- Игорь Владимирович, вы бы Костеньку отпустили, а… Он ведь не буйный, не опасный…
- Отпустим, Ярина Агаевна. Обязательно отпустим, вот только подлечим чуток – ему это, судя по вашему рассказу, просто жизненно необходимо.
- А надолго он у вас?
- Ну, это как пойдет. Может, уже недельки через три отдадим его под вашу опеку. Но пока что он останется у нас. А то ведь или с собой чего учинит нехорошее, или с окружающими…

На этом, собственно, визит Ярины Агаевны на Канатчикову дачу и беседа ее с главврачом по поводу выписки из больницы ее внука завершились.

Часа через два после беседы с бабушкой нового пациента Игорь Владимирович не спеша прогуливался по пустынным коридорам больницы – проверял, все ли в порядке. В палатах давно стояла гробовая тишина, а унылость серых коридоров нарушали разве что звук шагов главврача, да еле уловимое гудение ламп дневного света дежурного освещения. Игорь Владимирович собрался было уходить, но услышал в сестринской какие-то голоса. Подойдя поближе, он разобрал, что в комнате, вероятно за чашкой чая, беседует престарелая санитарка Василиса Святославовна да студентка-практикантка Галина. Баба Василиса всю свою жизнь работала здесь, а до нее в этих стенах трудилась ее бабушка, причем чуть ли ни с самого основания больницы. В архивах больницы даже фотография ее сохранилась, взглянув на которую, можно было бы предположить, что бабушка престарелой санитарки и баба Василиса – одно и то же лицо… Не о том речь, услышал главврач следующее:
- Так вот, доченька, - говорила полушепотом Василиса Святославовна Галине, отхлебывая горячий чай, - я верно тебе говорю, пациент этот новенький вовсе не сумасшедший. Понятно, конечно, почему ему никто не верит, а ведь он правду говорит…
- Да ну, - так же шепотом отвечала Галина, - брось ты! – практикантка смутилась и покраснела, - ой, простите… я…
- Ты, конечно, можешь мне не поверить, но я-то здесь проработала почти что шестьдесят лет, и на моем веку уже третий раз эту парочку встречаю: пациента и бабку его.
- Да ну…
- Угу. Слушай: они не изменяются совершенно, разве что одежда на них другая. А что самое интересное, как только его привозят сюда, появляется Ярина Агаевна, прорывается к главврачу, беседует с ним и уходит. А спустя недели три пациента К. выписывают. Ой… когда бишь, там он у нас был, дай Бог памяти, - задумалась санитарка, - ну конечно, он был как раз накануне путча, перед самым развалом Союза, может помнишь, тогда еще танки по Москве ездили? Это было в 91-м, а перед этим… эээ… спустя несколько лет после смерти Сталина… точно, я тогда только-только свое первое десятилетие работы в нашей больнице отметила, в тот год еще, помню в Москву студенты со всего мира понаехали - фестиваль у них был. В каком же году-то … в 56-м ли, или в 57-м… Точно, в 57-м! А мне про него, Кощея этого, в свое время еще бабушка моя, тоже, кстати, Василиса, рассказывала. Ведь я по ее стопам санитаркой в психушку работать пошла. Это у нас семейное дело, можно сказать. Да... А она ведь здесь работала с самого основания больницы! И дважды на своем веку Кощея этого встречала: один раз еще в позапрошлом веке, а второй раз лет за пять что ли до Великой Отечественной…
- Невероятно!..
- И один интересный момент, - продолжала баба Василиса, - его всегда привозят вечером накануне праздника Ивана Купалы.
- Хм… Очень странно, - задумчиво протянула Галя.
- Еще бы! – согласилась с ней Василиса Святославна. – С чего бы это такое обострение летом? Сама знаешь, что массовые заезды здесь либо весной, либо осенью…

Игорь Владимирович решил далее не скрывать своего присутствия и вошел в сестринскую.
- Чаек пьете? - спросил он.
- Пьем, пьем, - поспешно согласилась баба Василиса, - хотите с нами? Пациенты спят давно, можно и отдохнуть немного.
- Да некогда мне отдыхать особо, Василиса Святославна. Мне б в архив наш попасть, кой-какие документики понадобились.
- В архив? Ой ли – а не поздновато ли вы туда собрались? Ночь на дворе – спать давно пора.
- Ну поздно – не поздно, а дело срочное, неотложное. Вы не знаете, случайно, куда у нас ключ от него запропал?
- Знаю, как не знать-то! – удивилась баба Василиса, - он завсегда у нас в сестринской хранился, на шкафу, справа, в банке из-под кильки в томате.

Игорь Владимирович подошел к шкафу и начал нашаривать рукой ключ.
- Осторожно! - вскрикнула вдруг баба Василиса. - Там ведь еще мышеловка стояла...
- Спасибо, баба Василиса, - Игорь Владимирович испуганно одернул руку, взгромоздился на табурет, достал ключ и, выходя из кабинета, добавил. – До свидания, спокойного вам дежурства! – А про себя подумал: «Дурдом…»

В архиве больницы на бесконечных стеллажах хранились истории болезни пациентов, скопившиеся с самого ее основания. Обычно, спустя так …дцать лет, их уничтожают, однако архивные документы, Канатчиковой дачи уничтожать никто и никогда не собирался. Часа через три уставший, покрытый слоем пыли, но довольный собой главврач закрылся в кабинете с целым ворохом каких-то старых папок. Среди них было несколько историй болезни, а также «судовые журналы» некоторых его предшественников (все дело в том, что первый главврач мнил себя капитаном, а потому вел натуральный судовой журнал, в котором фиксировал все происходящее в больнице; а преемники с гордостью продолжили эту традицию).

В ту ночь в кабинете главврача горел свет: Игорь Владимирович изучал найденные им в архиве больницы документы.
- Так… очень интересно, - размышлял вслух Игорь Владимирович, - нет, действительно – очень интересно! Странно, что никто из моих предшественников не заметил невероятного сходства в истории болезни этих людей! – перед Игорем Владимировичем лежали четыре папки с документами, в которых совпадали имена, отчества и фамилии больных, наличие у них бабушки Ярины Агаевны, а также (невероятно!!!) дословно совпадал шизофренический бред. Единственным отличием были даты поступления больных: первый поступил в 1894 году, второй – в 1936, третий и четвертый, как и рассказывала Василиса Святославна – в 1957 и в 1991 соответственно… Всякий раз, это подтверждали и записи в «судовом журнале», пациента выписывали по ходатайству Ярины Агаевны, в каждой истории болезни со слов родственницы пациента, шизофренический бред был вызван непростым, но аналогичным стечением обстоятельств: проблемами в семейной жизни, а также тяжелой черепно-мозговой травмой пациента.

Кроме всего прочего, в изначальном судовом журнале Игорь Владимирович вычитал, что больница, в которой он столько проработал, названа в честь одного из ее первых пациентов, который считал себя Кощеем Бессмертным… А поскольку главврач тот думал, что данный персонаж русских народных сказок пишется через «а», то называл этого пациента КАЩЕЕМ. А вскоре, с его легкой руки, лечебное заведение стали именовать больницей имени Кащенко…
Не может быть, - размышлял Игорь Владимирович, - получается, что права Василиса Святославна, все они – один и тот же человек, а значит все эти пациенты, то есть пациент, вполне здоров…здоровы… Но тогда… не совсем здоров я… Нет… бред… брееед… - Главврач послушал у себя пульс, измерил температуру и давление, показал своему зеркальному отражению длинный язык и подошел к шкафчику с медикаментами. Съел пару каких-то таблеток, а затем, подумав, проглотил еще пригоршню, запив неразбавленной настойкой пустырника. Потом, для верности, вытащил из ящика стола маленькую бутылочку армянского коньяка и из горла осушил ее. После этого на автопилоте дополз до кушетки, свернулся на ней калачиком и заснул молодецким сном…

Весь следующий день никто Игоря Владимировича в больнице не видел, разве что пробегавшие мимо кабинета главврача санитарки и медсестры слышали мерный раскатистый храп своего шефа. В тот день он впервые не сделал записей в своем «судовом журнале». Не смог…

Не ясно, то ли разговор с Яриной Агаевной запал в душу Игорю Владимировичу Сухорукову, то ли главврач не мог оправиться от полученного в результате изучения архивов больницы потрясения, то ли пациент К ускоренными темпами пошел на поправку, однако, ровно через три недели Константина из больницы отпустили, правда с условием, что жить он будет под строгим контролем в особняке своей бабули. А кроме всего прочего было предписано соблюдать почти больничный режим: подъем-отбой-тихий-час, диета, исключающая кофеин, да к тому же полная изоляция от внешнего мира (в том числе, никаких газет, книг, журналов, радио, телефона, телевидения и Интернета). Три долгих месяца провел он в бабушкином особняке, не имея ни малейшего представления о том, что происходит за его стенами. Извелся весь... Однако, все рано или поздно заканчивается, а потому и срок Костиного заточения подошел к концу. Ярина Агаевна, как предписано доктором было, привезла внука на контрольный осмотр, где его признали вполне здоровым, вменяемым и способным жить и работать самостоятельно.

Константин после выписки первым делом рванул в Карелию – с делами разбираться, а Ярина Агаевна вернулась в опустевший без Кости особняк, сползала в инет – почту проверила, позвонила своему управляющему в салон красоты и сказала, что ее не будет несколько дней, но чтоб к ее возвращению…

А потом растворилась среди бесчисленных полок с книгами в своей библиотеке. Хотя на самом деле, разумеется, она никуда не пропала, а открыла потайную дверь, ведущую в маленький кабинет, и, закрывшись в нем, погрузилась в воспоминания.

Да… целая вечность прошла с того времени, когда была она девчонкой и везде сопровождала своего отца – деда Кощея, которого все вокруг почтительно называли бабай Ага. Она всегда гордилась отцом, наверное потому, когда спрашивали ее люди, кто она такая, Ярина отвечала: «Я – дочка бабай Аги». И люди, завидев Яринку, говорили: « Вот дочка бабай Аги». Однажды увидел ее путник, да стал расспрашивать ребятню, мол, кто она такая. Ребятня ему со смехом ответила, что мол, она – баба йАга…
- Баба Яга? - удивился путник.
- Баба Яга! Баба Яга! – кричали в ответ ребятишки.
Так, постепенно к Ярине Агаевне и привязалось это прозвище, а Ярина Агаевна превратилась в бабу Ягу…
- Да, много воды утекло с тех пор… - Яга смахнула с глаз набежавшую вдруг слезу, привычным движением проверила, все ли в порядке у нее с прической, достала из шкатулки зеркальце заветное, посмотрела в него, улыбнулась себе загадочной улыбкой. - А я ведь еще очень ничего… - подумала Ярина Агаевна, – да… очень ничего... Она удовлетворенно положила зеркальце обратно в шкатулку. Яркие моменты ее непростой жизни пестрым калейдоскопом пронеслись перед глазами, самой яркой картинкой оказался ее правнук – король Артур. Сколько веков прошло с момента его гибели, а до сих пор помнит Яга слезы радости, восторга, умиления и горя, когда пало заклятие и показало яблочко заветное, куда упрятала Василиса сына кощеева…

Ярина вздохнула, достала из ящика стола блюдечко с голубой каемочкой – то самое, по которому яблочко наливное частенько в прошлом катала, не спеша провела по нему ладонью, словно стряхивая пыль, на минуту задумалась:
- Эх… так и быть – давно пора его внуку отдать, сызмальства просит ведь… А заодно и помиримся, а то еще будет на меня зуб точить за то, что в психушку его не единожды отправляла, да держала взаперти невесть сколько… - решила Яга, - и в мгновение ока перенеслась к Кощею Бессмертному вместе с блюдечком заветным.

- Внучок, - начала Яга, - я подумала тут, что блюдечко это с голубой каемочкой, да яблочко наливное – мне давно уж без надобности. Возьми их себе, тебе они нужнее. И не держи зла на меня, ведьму старую.
- Ой, спасибо, бабушка… - протянул ошарашенный неожиданным появлением бабули Кощей. - Ну что ты… вовсе я не сержусь на тебя, сам дурак в нашей ссоре виноват, тебя – мудрую женщину не послушал…

На том они и расстались. Яга вернулась к своим привычным занятиям, а Кощей Бессмертный взял в руки блюдечко с голубой каемочкой, пустил по нему яблочко наливное, да стал наблюдать за тем, что в хозяйстве его делается. Увидел он, как ловко управляется с хозяйством Марья-искусница – ох, не зря он эту девчонку на работу взял! Увидел, как сердце ее страдает, любви просит. Увидел, как Ваня тщетно пытается счастье свое отыскать. И вдруг… понял Кощей, что для него важнее устроить их – Ивана да Марьи счастье, чем вернуть свое, давно утраченное.
- Не важно вовсе, что это не мое счастие, - подумал вдруг Кощей. - Важно, что счастие. А ведь они подходят друг другу… Э-э-эх, прекрасная пара получится!

Кощей улыбнулся. И в тот же самый миг заклятие бессмертия, наложенное на него в стародавние времена, пропало. С этой самой минуты, снова стал он обычным человеком, исчезли из его памяти волшебные знания, пропали безвозвратно нечеловеческие способности… Он сидел в своем любимом плетеном кресле на веранде, окна которой отражались в зеркальной глади лесного озера, и смотрел на то, как пламенеет закат, а последние лучи заходящего солнца ласкают верхушки деревьев, как стелется, незаметно поднимаясь все выше и выше, белесый туман. В руках его лежало блюдечко с голубой каемочкой, по которому все еще катилось яблочко наливное, хоть и не показывало более ничего. И впервые за многие века по щекам Кощея катились слезы. Это были слезы радости…

Конец

Ps Все закончилось хорошо, все счастливы и здоровы… и только бывший главврач психиатрической больницы, некогда имени Кащенко, а ныне филолог и собиратель русского фольклора, Игорь Владимирович, как неприкаянный, просыпается каждый год июльской ночью, бродит из угла в угол, тяжко вздыхая, и успокаивается лишь под утро, съев пару горстей каких-то таблеток и с каким-то особенным наслаждением запив их ядреной смесью настойки пустырника с армянским коньяком пятилетней выдержки.

Pps Все персонажи – вымышленные. Любые совпадения – случайны.


Рецензии
Понравилось безумно! Особенно все, прочитала с огромным удовольствием. Классная современная сказка.

Ольга Кравченко-Мерзлякова   31.08.2009 20:39     Заявить о нарушении
:))))))))))))))))))))))))))
спасибо огромное, Ольга!
как приятно автору, пропавшему в реале, вернувшись в инет, прочитать подобный отзыв!

Наталья Ол   16.09.2009 18:51   Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.