АХИ - БРАТ МОЙ

       Не мистическая мистика из армейской жизни.

       1 часть. БАЗА.

       ТОРЖЕСТВО ПО СЛУЧАЮ


       Быстро все распихать по папкам и углам и бежать. Бежать как можно быстрее. Опять зазвонил телефон. Будь он проклят. Вечно звонят этому неуловимому красавчику Йоси - «всеми любимому» нац-нацу. Как всегда, девчонки-соседки. Лень им отлепить свои прелести от стульчиков и посмотреть в окно.
       В караванчике уже с утра никого нет. Все ушли на построение или по своим делам. Кто их знает. У всех в этом мире есть свои дела. Я, как обычно, остался телефонным заложником. Не успел вовремя смыться. Бежать. Бежать отсюда, как можно скорее, а то опять схватят и опоздаю на построение.
       Все уже наверное там, а главное, там где то среди кустов затаился Он-Прапор. Он уже давно на меня глаз косит. Горе мне, молодому ефрейтору, напороться на его пронзительный взгляд. Обязательно найдет не пришитую пуговицу на трусах или заставит сделать из ботинок зеркало.
       Вообще-то мы на него не обижаемся. Мужик он боевой, да к том уже многократно раненый. Даже среди нашей инвалидной команды (большинство наших солдат списаны на нашу базу по ранению), он выделяется количеством нашивок за ранения и крутым нравом. По его понятиям, боец должен не просто ходить, а ходить только в атаку, будь-то вражий окоп, столовая или нужник.
       Сколько же Он-Прапор войн прошел? Скольких солдат в атаку поднял? Его похождения - это живая легенда армии. Сейчас он служит на базе больше в качестве Реликтового-Ветерана и как пугало для новобранцев-цаирим.
       А у нас - второгодков с ним игра такая - «Поймай меня». Иногда и ловит для острастки первогодков. К старикам-пазамникам он вообще не цепляется. Уважает. Эх дожить бы.

       Не бегу, а лечу со сверх звуковой скоростью. Подлетаю к плацу. О ужас. Никого нет. Наверное я по быстроте своей, что-то перепутал, и общий сбор в другом месте. Лечу дальше, не сбавляя скорости. База у нас небольшая и облететь ее с моей-то скоростью заняло времени не так уж много. Однако скопления народа служивого я нигде не обнаружил.
       Небольшая кучка цаирим - салаг первогодков наблюдалась перед штабом, на плацу. Рассуждаю и анализирую. Если первогодки-ашкеназы уже здесь, то это то самое место на котором, через минут двадцать - сорок соберется все воинство, плюс еще минут пятнадцать на прибытие начальства, и мероприятие можно будет считать открытым.
       Есть время расслабиться. Принял решение. Приземлиться на плацу. По традиции обычно перед главным корпусом проводятся все торжественные сборища. Будем ждать здесь и наблюдать.

       Ну прямо, как в театре. Занял лучшие места в бельэтаже. Все видно, все слышно. Кайфую. Разлегся на лужайке, не стоять же мне рядом со стадом цаирим-пеурим этими первогодками-раззявами. А уж крутится с ними совсем западло. Правда, девочки у них ничего, симпатяшки этакие, но куда им до наших. Можно конечно и покадриться, но лень двигаться к этим малышкам. Жарко.

       Жду. Балдею. Красота. Птички петь перестали. Солнышко припекает. Вот и наши стали появляться. Какие девочки! Прямо солнечный удар! То ли танцуют, то ли шагают. Плывут гривы их волос, как огненные предзакатные облака. Куда там, арабским гуриям, до наших девчонок. Вот это настоящая мечта. И к тому же весьма активная и живая.
       «Вдарить» может так, что улетишь. А, если уж ластиться начнет, так последнее сам отдашь. Размякнешь, как пластилиновая ворона, бери голыми руками, что хочешь, даже поприказывать разрешишь. Одно плохо, посачковать не дают. Вечно какую- нибудь работу придумают, даже если ее нет на горизонте. Муръали какие-то - влюблены в службу и балдеют от своего феминизма. Командирши одним словом. В любом случае я от них улетаю.
       Улетел я недалеко. Поймала меня Михаль. Зазевался. Засмотрелся. Попался на ее рыжие волосы. Обычное дело. Из нее сейчас прямо так и бьет вулкан. Только успевай увертываться. Месяц назад она получила лейтенантскую шпалу и еще никак неможет угомониться, ищет приключений на свою и наши ж... Красавица наша.
       Теперь я, пазамник, дед, о позор на мою черную голову, вместе с салагами, ровными рядами расставляю суточные свечи вдоль тропы полковника (не путать с тропой в сортир, по ней тоже ходит полковник, но вместе со всеми офицерами). Полковничья тропа это только для высокого начальства и гостей. Специально камушками обложена, что бы солдатня не бегала.
       «Давид! Смотри, что ты делаешь?» - Михаль переставила свечи.
       «Ставь их ближе к Портрету, а то непонятно чего они тут на дороге торчат, как забытые.»
       «Давид!!»- при звуке голоса подполковника Рафи Михаль вытянулась в струнку. Вылитая собачонка перед хозяином.
       «Ну что, Давид, Давид? Сами разобраться что ли не можете? Почему всегда я? Если своей головы нет, так мою ж... не подставляйте.»
       «Извини. Мне твой босс нужен. В конторе пусто.»
       «Ты что, не знаешь что творится. Габи с американцами. Отойди, не мешай делом заниматься. У нас вечный балаган привыкнуть уж пора-бы.»

       ***

       Наши Командирши заставили крутиться весь мир вокруг себя. Вся наша разношерстная толпа, включая штрафников, военную полицию и молодых офицеров пришла в весьма разумное движение. Кто-то что-то тащил, вешал, пилил, разливал, раскладывал, пищал, хихикал и пел. Каждый знал свое место в этом балагане. Дело шло весело и быстро. Экие мы молодцы!

       Среди нашей зеленки (солдатская форма - для тех, кто не в курсе) выделялись штрафники. Они отличались от наших бойцов формой. В дни отбывания наказания, наши арестанты носят трофейную, то есть списанную с «барского плеча» по изношенности, форму армии США, порой даже с именами их бывших владельцев.
       Этим ребятам не светило быть сегодня на празднике жизни. Их место, как говорится, у параши или, в лучшем случае, курсировать между кухней и мусорными баками. Что поделать - каждый из нас может оказаться на их месте. Армия без штрафбата, это не армия. Кому же картошку чистить и туалеты мыть.

       За кутерьмой приготовлений, время шло быстро. Парни засучили рукава, играя бицепсами. У девчонок, как то само собой, расстегнулись пуговички на рубашках ниже прописанных норм. Сильные, загорелые руки парней, гибкие талии девушек, персиковый пушок на нежных щеках лейтенанта Михаль, пышные гривы золотых волос, солнце, небо, юность. Предвкушение счастья и приключений. Как это сейчас все близко.

       ***

       Все устали. Что сделали, то сделали. Вроде ничего получилось. Празднично, торжественно, слезу прошибает.
       Ждем Американских собратьев по оружию-друзей, по поводу очередного дня Его памяти. Они нам оказывают уважение своим приездом. Лучше поздно, чем никогда. И лучше, конечно, по поводу, чем без него - так безопаснее.
       Три или четыре дня памяти за этот месяц мы уже отстояли. Все речи выслушали. Слезами покапали. Долг исполнили.
       Ну что ж, раз дан приказ, надо выполнять. Наше дело такое — солдатское. Отметим еще разок. От нас не убудет. В Израиле все большие мастера устраивать вечеринки и праздники. Не все же воевать - надо и отдохнуть. Устроим еще одно мероприятие - для гостей. Показательное. Они Покойного уважают, хотя и не знают за что, ну да ладно уж, мы уважим их. Гулять так гулять. Солдат спит или гуляет, а служба идет.

       ***

       Проснулись и зажужжали мухи. Они всегда так. Когда на построении дают команду «СМИРНО» появляются неизвестно откуда. В строю не очень-то помахаешь руками. Могут неправильно понять. А уж когда гимны мира исполняют, эти твари вообще наглеют, кусаются. Умные. Да и выучены не хуже нас. Чувствуется их житейский опыт.
       Изучили они нас по самое нехочу. Мы-то их пристукнуть не можем, вот они веселятся и пируют на нас. Ну вылитые арабские молодцы. Однако, ничего не вечно под луной. Сегодня тебя ... Завтра ты... Самое главное в этом деле - савланут, то есть терпение и решимость. Это для тех, кто по нашему не понимает. Всегда можно дождаться, когда руки развяжут и песни мира кончат петь.
       Команда «СМИРНО» вечно не длится. И это они паскуды чуют. Как только гимн отыграли тут они и разлетаются, да и ведут себя смирно, на глаза не лезут, не жужжат - вылитое украшение живой природы. Трогать нельзя. Ядом не посыпать. Безобидная тварь. Поди хлопни их - «Зеленые» защитники тут же замучат упреками, а то и чем похуже. Вот так мы и удерживаем равновесие в природе. Каждый раз, повторяя гимн во славу мира - мух, надеемся, что он, лучше рано, чем поздно, кончится и тогда-то.... Мы, непременно с Божьей помощью, дождемся перерывов между пением.

       Гимны закончились. Умные мухи, по стойке смирно, приютились на душках моих очков. Все бы ничего. Порядок. Но одна такая красивая, черная, с блестящим образованием, на длинных ногах и наглая такая стала навязчиво перелетать с очков на нос и обратно, в надежде провести со мной мирные переговоры о присоединении исконно моего носа к своей территории в обмен на мир. Это уже наглость. Нос-то мой. Гимны уже отыграли и пора бы и место свое знать. Пришлось перейти к предупреждающим боевым действиям.
       Мухи и арабы - это принадлежность вечности. Но евреи живут только до ста двадцати лет. Вечно заниматься этой Мухой мне не пристало. Всем телом она - муха поняла мои намерения ее прикончить, и улетела к соседу по строю излагать ему свои территориальные претензии.
       Погоня за «врагом» отняла немало времени, а главное развлекла меня в эти трудные - нудные минуты жизни. Пришлось воспользоваться русской смекалкой и еврейской хитростью для того, чтобы отучить эту шемаханскую царицу претендовать на исконно мою территорию.

       За увлекательнейшим занятием, коим в строю я был занят не один, а с группой боевых товарищей (или скорее, товарищей по несчастью), я не заметил, как на трибуну поднялись наши старшие офицеры и американские гости.
       Американцы были одеты в новенькую форму. Точь в точь как у наших штрафников. Смотрелись они превосходно. Пятнистая, как тропические леса, форма, знаки отличия блестят, имена на кармашках видно из далека. И все с иголочки, не то что у наших - зэков.
       Зато вид у наших, хоть и поношенный, но боевой, а на воротничках порой красуются и более величественные титулы, вплоть до полковника. Наши логистики не утруждают себя спарывать имена и звания прошлых владельцев боевой одежды. «Что дали, то и одевай. Много вас тут арестантов, так и носите гордое имя бывшего владельца своей робы».

       Прогнав муху, я освободил немного времени для изучения событий, происходящих на площади. Выступали все стоящие лицом к нам. Они явно соревновались в оказании почета и уважения к нашим американским спонсорам. Все же живые деньги - на них ни слов, ни улыбок не жалко.
       Но я уже где-то эти речи слышал. Скучно стало ужасно. Стал разглядывать публику. Скучно было всем. Но народ не падал духом. Развлекался, кто как может. Девочки обменивались косметикой и сплетнями. Мальчики любовались на девочек и шептали похабные анекдоты. Вообщем, все как всегда. Строй - то ли шевелился под напором ветра, которого не было, то ли слегка пританцовывал. Все как всегда.

       Внимание приковывала группка американских собратьев по оружию. Они явно были не в своей тарелке. Что происходит вокруг, было для них абсолютной тайной бытия. Стояли они, как оловянные солдатики, не понимая нашего языка и нашего поведения. Танцы в строю, похоже, они видели впервые.
       Слушая звуки иврита, глазками они все же косили в сторону наших красавиц. Им было не легко соблюдать приличие торжественно- официального приема, но сказывалась выучка, накачка и некий страх перед лицом нашего воинства - непредсказуемой армией Маленького-Великого Израиля. Держались они стойко. Именно это было особенно смешно, и не только мне.

       Лейтенант Голд - прочитал я вывески на одежде одного американского вояки, застывшего в строю. Только у него, из всей их кодлы, глазки как-то по-плутовски шустро бегали по фигуркам наших лейтенантш. Еврей должно быть, подумал я. Нос у него левантийский, да и на женскую красоту явно тянет. Должно быть заблудился паренек или его дедушка в чужом мире, что тут поделаешь, много нас тут таких.

       ***

       ИХ НРАВЫ
       ИЛИ
       СВОБОДА ВАС ВСТРЕТИТ РАДОСТНО У ВХОДА...

       В этом мире все имеет начало, значит и все имеет конец. В конце концов и речи должны были кончиться. Ведь приближалось святое время торжественного обеда. Глаза знатоков базовских традиций, все чаще обращались к двери столовой. Голод- не тетка. Да и вообще скучно и пора кончать. Уважение тоже имеет предел разумности.

       Ошибка нашего повара Моше была в том, что он вышел на крыльцо кухни, то ли подышать, то ли дослушать речи, теперь кто его знает.
       Он, наш Моше, весь в белых одеждах (халат и фартук), величественный и познавший истину предстал на возвышении крыльца столовой, как когда-то пророк Моше на горе Синай перед избранным народом. Взгляд его был обращен в вечность. Он знал, что сейчас нужно евреям - обед. Он знал куда вести народ свой.
       Толпа, совсем недавно бывшая каким-никаким строем, восторженно смотрела только на него. Он нес избавление. Ничего в мире более не существовало для этих людей. Только Моше и принесенная им правда и смысл жизни.
       Бойцы рванули в столовую. Народный порыв нельзя было остановить. Опасно. Его можно было только возглавить. Начальство, как всегда, быстренько перестроилось и вошло в столовую первым, предоставив подчиненным застрять в дверях под собственным напором.
       Под ногами народной толпы хрустел мусор повседневности: свечи, плакаты приветствий, ленты ограждений. В едином порыве Евреи сметали на своем пути все никчемное и суетное в этой жизни. Главное быть ближе к Моше, к его вере и правде. В едином порыве, познав истину, народ мчался в будущее, которое им нес Моше.

       Толпа восторженных людей оттеснила Майкла Голда от его командиров. Драться с солдатами дружественной армии, тем более Армии Обороны Израиля, за вход в столовую ему, «Старшему Брату», не пристало. Солдату могущественнейшей армии мира, армии США должны уступать, даже в этом. Напрасно он так думал.
       Народ Израиля - древнейший из народов и в праве принимать свое решение.
       Использование накопленного веками житейского опыта часто приводит евреев к правильным и оригинальным результатам. Майкл еще не посмел присоединиться к еврейскому народу на этой исторической стадии его развития. И это, как ни странно, стало началом его приключений и новой жизни. Но он об этом еще не догадывался.
       Майкл остался на плацу один, без народа и без командиров. Он обрел свободу.

       Никогда не знаешь какие пути тебе предложит А-Шем. Выбор за тобой Майкл. Ты пройдешь их с честью. Ты Свободен и Ты на Святой земле. Вперед. Все только начинается.

       ***

       ТЯЖЕЛА ТЫ СОЛДАТСКАЯ ДОЛЯ

       Один. На плацу никого нет. Все скрылись за стенами столовой. Там шум, гам, веселье. Похоже про Майкла все забыли. Что делать, где найти командиров? Ведь как жить без приказа и указа?
       Бежит солдатик в зеленке и тащит подкрепление - ящик колы.
       «Ура!» - Майкл увидел живую душу.
       «Спасение». Догоняет солдатика. Встает на его пути.
       «Где наши офицеры? Где их найти? Где ваше начальство?» - все это он естественно говорит на английском языке.
       «Ты что, хапшан, на человечьем языке сказать не можешь. От своих зеков что ли отстал, а теперь дурочку валяешь. Кончай выпендриваться. Помоги лучше» - ответил солдатик и сунул в руки Майкла ящик.
       «Иди туда» - солдатик махнул головой в сторону кухни и убежал. Майкл не понял ни слова, но кивок головой понял. Значит надо идти туда.
       «Там наши» - сообразил Майкл и решительно двинулся в будущее.
       «Ты что, ползешь, как черепаха! Шевелись веселее, проявляй инициативу. Тебя только за смертью посылать»- рыкнул бородач в грязно-белом одеянии, схватил ящик колы и сунул в руки Майкла помойный бак с горкой не аппетитного хумуса сверху.
       Майкл не понял слов, но понял нескрываемый гнев бородача и его решимость стереть его - Майкла с лица земли, если он хоть на секунду задержится перед ним с этим вонючим чудовищем. Приказ надо выполнять, а от гнева бежать. Вынос помойки стал второй, после доставки колы, продолжительной работой Майкла в Армии Обороны Израиля.
       Мусоросборник он нашел быстро, по запаху. Задание было выполнено. Но бородач был неумолим. У двери кухни, за которой, как думал Майкл, скрываются его командиры, стояло уже два мусорных бака. Пир продолжался и баки не кончались. Ну и жрать они горазды. Спина промокла. Солнце палило. Руки дрожали. Помойка не кончалась. Силы были на исходе.
       О чудо! У заветной двери стоял бородач без помойного бака. Он улыбался,бурча что-то ласковое с свою бороду.
       «Какой нежный и певучий этот язык востока».
       Бородач протягивал руки к Майклу, пытаясь его обнять.
       «Наконец-то он понял, что я офицер дружественной армии, их гость, а не раб. Сейчас он извинится за это недоразумение и передаст меня моим командирам.»- должно быть подумал Майкл и широко улыбнулся. Бородач сгреб его о охапку бормоча.
       «Мотек, Мотек.» - он буквально на руках понес обессиленного Майкла в глубину пещеры - столовой.
       «Он все понял - этот добрый бородач».
       После тяжелой работы Майкл размяк в теплых руках Деда и позволил себе расслабиться. Кайфовал в обьятиях бородача Майкл недолго. Бородач принес его в большую комнату и уложил в кресло. Тоже хорошо. В комнате было много американских солдат и работал кондиционер.
       «Наконец-то я среди своих»- подумал Майкл. «Как приятно дремлется в прохладе кондиционера. В полной безопастности. Среди своих командиров. О счастье».

       Перед Майклом стол, полный вкуснятины, улыбающиеся лица ребят. Родные знакомые имена и звания: лейтенант Валески, майор Тейлор, а вот и полковник Армстронг, Майкл знал его еще по Вест-Пойнту. Как он изменился. Сбросил лет двадцать. Волосы черные, глаза-угольки, да и ростом стал выше, стройнее и брюшко пропало. Правда, форма мятая, да не по уставу штаны сползли ниже дозволенного рамками приличия. Зато какой сексуальный-красавец, а дома претворялся артритиком.
       Чушь какая-то. Просто сон. Ребята обнимаются, не обращая внимания на ранги, смеются и говорят на этом певучем восточном языке. Свобода. Где я? Во сне или на яву.
       «Вау! - Это не наши? Или наши?»-пронеслась мысль в голове у Майкла и тут же исчезла. Ему было хорошо здесь в этой странной компании и думать, тем более о плохом, совсем не хотелось.
       А вот и Борода. Он кажется от меня что-то хочет. Отвечаю ему, что нужно обратиться по уставу. Не понимает. Еще раз прошу. Или мне это сниться. Спать. Хочется спать. Все-таки я так долго летел в эту экзотическую и непонятную страну. Налили кофе, запах востока закружил голову. Майкл выпил с наслаждением полную чашку. Сон унес его прочь.
       Веселье продолжалось. Гуляли после тяжелого дня исправительных работ наши штрафники. Майкл спал среди новых друзей.
       Спали и его командиры. Кого куда пригласили. Разобрали всех. В Израиле любят и умеют принимать гостей.

       ***

       МОТЕК ( СЛАДЕНЬКИЙ ) И ЕГО БРАТЬЯ

       «Кончай дрыхнуть Мотек, бокер тов» - слово «Мотек» Майкл уже хорошо знал. Оно не предвещало ничего плохого. Он с радостью раскрыл глаза на этот мир и был абсолютно прав. Золотое облако волос приблизилось к нему.
       «Чудо. Где я?» - Майкл что-то пробормотал.
       «Мирит.» - представилась лейтенант - «дежурная по кухне. Сьешь кисленького яблочка. Полегчает. Похоже ты вчера перестарался. Можешь поваляться. Ребята уже ушли разгружать овощи. Помоги мне помыть овощерезку.»
       Как дивно звучал голос той самой загадочной восточной царицы, которую он еще вчера выделил из строя заморских красавиц. Майкл не понял ни слова, но понял, что пойдет за этим голосом хоть на край света. Он шел за Мирит, как прикованный цепью. Она смеялась и что-то напевала или говорила.
       Ему было все равно. Она была здесь, перед ним. Он не мог оторвать взгляда от извивающегося и играющего его воображением тела. Она была одета в скромную зеленку, но он видел малейшие ее движения. Грудь, плечи, бедра и конечно все остальное не менее соблазнительное существовало не в его воображении. Это было чудо. Оно было рядом. Такой грации он не встречал за всю свою короткую жизнь.

       «Что прикажет моя королева» - Смотреть в ее глаза и мыть посуду. Нет большего счастья. Главное иметь возможность смотреть, слушать ее. Она смеялась и не была против, когда Майкл, как бы нечаянно, дотрагивался до ее руки, плеча, бедра... С ней так было легко. Она была возлюбленная и сестра одновременно.
       «Какая девочка! Она бы непременно понравилась бы моим старикам». Мысль о родителях вернула Майкла из снов любви в грешную действительность. Как когда-то папин окрик вынимал маленького Майкла из дедушкиного книжного шкафа, полного дивных книг в золотых переплетах, на страницах которых вместо скучных школьных букв красовались таинственные, кружевные знаки.
       «Я здесь. Родители в Нью-йорке. А где же мои командиры? Не уже ли, как и я они где-то вкалывают или отсыпаются после вчерашнего? Надо как-то выбираться из этой ситуации» - соображал Майкл.
       Ход правильных мыслей Майкла нарушил щебет Мирит. Ее теплая, нежная ручка коснулась руки Майкла. И он вновь лишился разума.
       «Где достал это прикольное кольцо. Я даже на Шенкине таких не встречала. Круто. Да это прямо как у американских офицеров. Клевая работа. Сними лучше, а то хлопот с Прапором не оберешься. Тебе мало столовой, так будешь туалеты мыть».
       Быстрые, не по девичьи сильные ручки Мирит уже сняли кольцо Майкла. Каким чудесным образом это произошло мы не знаем, но именное кольцо Вест-Пойнта лейтенанта армии США Майкла Гольда оказался в руках обольстительной и деловой Мирит.
       Взамен этой безделушки Мирит повесила на шею Майкла маленькую жестянку с выбитыми на ней диковинными, кружевными буквами-знаками (она-жестянка болталась на гвозде в кухне уже около месяца, кто-то потерял ее, а потом взял новую).
       «Наверное это амулет»- догадался Майкл и с благодарностью посмотрел на Мирит. Он молчал и улыбался. Он был счастлив. Она поняла его чувства.

       Для Мирит- зелененького офицера, только что вылупившегося с офицерских курсов, молчаливое послушание этого чудаковатого солдатика с влюбленными глазами было, как награда за служебное рвение, которое мало кто понимал.
       Особенно, эти ужасные хамы - зэки из боевых частей. Они оттягивались по полной на работе в столовой. Вольница, по сравнению с другими местами. Мирит, эту маленькую птичку, назначили над ними командиром. Пусть хоть временно, но это было ужасно. Они ее просто не замечали.
       А этот солдатик- такая лапочка. Молчит и бесприкословно подчиняется. Она готова была его защищать от всех армейских невзгод. Вот, что значит женская благодарность. А может быть в ней просыпался материнский инстинкт любящей женщины.

       ***

       Надежда, что вот вот раскроется дверь кухни и в лучах Голливудского солнца появятся его - Майкла освободители - отцы командиры - грела Майклу душу, в которой и без этого уже расцветали фиалки любви. Все так хорошо и лучше, казалось бы, быть не может. Чувство полного счастья не покидало Майкла. Но он ошибался. Ведь всегда надо надеется на лучшее, еще более лучшее, то чего ты может быть пока еще не заслуживаешь.
       Дверь не раскрылась, она «взорвалась» под напором веселой, гогочущей толпы. «Это не наши»- подумал Майкл и приготовится к отражению вражеской атаки.
       Солдаты были в американской форме, но не американцы. Теперь только Майкл понял, что вчера это был не сон. Ребята весело кричали и ржали, но это был не уставной смех американской армии. Ничего хоть отдаленно похожего на дисциплину Майкл не приметил.
       «Мацав эфес! Держи» - и в сторону Майкла полетел мандарин.
       «Как, оклемался Цаир, после вчерашнего? Ну ты и дал прикурить нашему Старшине - надзирателю кашрутному. У того глаза на лоб полезли. Круто ты им командовал, да все на английском, он не хрена не понял. Такой Мацав штайм ему устроил. Только держись. Во даешь!
       Перегрелся что ли? Или лишнего нюхнул? Ну мы тебя и затащили в подсобку, подальше от его глаз, пока он как чумной истукан стоял от твоей наглости.
       Миритка-то тебя с утра выпустила, когда Борода смылся» - Майкл ничего не понимал, но парень так улыбался и похлопывал его по плечу, что Майкл понял - «Это - друг».
       «Ты что, немой? Чего скалишься? Язык проглотил?»- вопрос был задан по делу.
       «Я, лейтенант армии США, Гольд...» - начал свою речь Майкл.
       «Брат, ты что по человечески сказать не можешь здесь все свои»- перебил его стройную речь Носатый.
       «Ребята, да он чудной какой-то. По нашему не вякает. Олим, что ли? Быстро это как-то он в нашу компанию попал. Наверняка, супер крутой. Братаны, есть кто по аглицки лопочет». - Народ зашумел, замахал руками.
       «Давид! Давид! Да он сегодня на разборках. Он лучше полковника все знает. Он ведь ралаш у него.»
       «Да оставь ты этого шлимазла в покое. Миритка видать его утихомирила. Сегодня он не буйный. А что по нашему не вякает, ничего. Парень он сообразительный и так все понимает» - Носатый протянул руку.
       «Брат, я Офер, Цанханим»- Майкл пожал протянутую руку.
       «Брат, я Дани, Цанханим».-еще один друг.
       «Рони. Гивати».
       «Шай ...». Еще и еще имена и фамилии. Дальше шли имена из вечности -Аврам, Иосиф, Яков,...И руки братьев тянулись к нему.
       «Какие же это огромные семьи; Цанханим, Голани, Гивати... Не-то что наша- Гольд» - стал понимать ситуацию Майкл. Хотя надписи на кармашках форм солдат гласили; Амстронг, Тейлор, Валески,... Эти надписи поначалу вводили Майкла в душевное беспокойство. Он было засомневался в своих умственных способностях. Сейчас это было уже неважно. Все встало на свой места. Не верь глазам своим - верь друзьям своим. Брат за брата.

       ***

       «Ну что же мне с тобой делать? Всех по списку в казарму увели. А что мне стобой делать? Неприкаянный ты мой»- причитала Мирит совсем как мама, глядя на этого застенчивого Молчуна.
       «Кушать-то небось хочется? Спать тебя пристроить тоже надо. Да, и я с ног валюсь. Целый день тут с вами, никакой личной жизни, только одни мужики вокруг, поговорить не с кем. Сейчас накормлю тебя, что с офицерского ужина осталось, да и заваливайся в кладовку, спать. Там у ребят дежурная кровать.
       Считай, что номер люкс на одного ты уже получил. Давидка придет завтра, бог даст, сообразит, что с тобой делать. Он у нас дока. Полковник - Голова всему, а Давидка - его Шея, куда повернет, туда Голова и смотрит. Ралаш он у него. Как -нибудь разберется и с тобой - Горемыка ты наш, потерянный. С нами не пропадешь. Не дрейфь».
       Так под тихое урчание Мирит, кончался второй день службы Майкла в Армии Обороны Израиля. Все не так уж плохо. Сплошной экшен! Не заскучаешь.
       
       ***

       ИМЯ ПРОРОКА И ПОВАРА

       «Бокер тов, Мотек» - ЕЕ голос, ни с кем не спутаешь, блаженно потянулся Майкл. Любовь. « Мирит...» - пропел Майкл. «Лейтенант Маргалит, дежурная по кухне»- представился ЕЕ голос. Розыгрыш? ЕЕ волосы, ее глаза - ни с чем не спутать эту красоту и загадку Востока.
       Девушка засмеялась.- «Мирит сегодня работает у себя, в медпункте. Она все рассказала о тебе Молчун. Да, у тебя же есть имя. Тут на жетончики все написано. Давай посмотрим.». ЕЕ теплая рука коснулась ЕГО груди. И снова- это потрясающее чувство любви ударило и разлилось по всему его телу.
       «Что происходит? Это безумие. Что, я и в нее влюбился?»
       «Моше! Да ты же Моше! Имя пророка и нашего повара - тебе повезло. И чего же все дурачились называя тебя Молчуном. Это кличка у тебя что ли такая? Моше-Шаткан ( Молчун, Тихим его не назовешь). А фамилия тут что-то стерлась Го...., Гол.... , да черт с ней, и так понятно - ты наш.» - Маргалит внесла ясность в жизнь Майкла. Она впервые назвала его еврейским именем и дала ему кличку.
       «Сегодня на базе появится Давид. Дождемся его и будем принимать решения. А пока, поешь, что бог послал» - с материнской любовью пропела Маргалит, подвигая к нему тарелку.
       Нет это была не тарелка, а скорее тазик средних размеров. Бог послал много разной вкуснятины, оставшейся от офицерского ужина. Моше, подумал, что все это для большой компании великанов. Обернулся, огляделся. В комнате никого не было.
       «Неужели я должен все это съесть?» Тазик неумолимо надвигался на него. Что ж, рискнем. Он мужественно стал наворачивать салаты, курицу, чипсы и еще что-то совсем неизвестное, но очень острое.
       Для Моше не существовало невыполнимых задач. Тазик еды он ликвидировал быстро, несмотря на то, что привык питаться MRE (сухой паек американской армии, не годен к употреблению нормальному человеку). За ушами потрескивало, слюнки текли.
       Было трудно во время, да и после выполнения этого задания. Но Моше не отступал и был награжден ласковым взглядом командира Маргалит и ее похвалой «эйзе Мотек».


       ***

       БАЛЬТАМ

       День начинался. Выползали повара и рабочие кухни. Скоро приведут зэков и Моше сольется с их толпой. Потом придет Давид, во всем разберется и наконец кончится для Моше это представление. Пойдет Майкл прямехонько к своим отцам-командирам. Так думает нормальный человек. Но человек предполагает, а Господь располагает.
       «Атас!!! Бальтам!!! Инспекция!!!»- вопил майор. Команда «ТРЕВОГА» - это приглашение к танцу по сравнению с командой «БАЛЬТАМ. Это взрыв среди мирного сна. Бомба.
       «Где все!!! Хапшаны! Бездельники! Увижу, кто без дела шляется, уши оторву!»- вопил, махал руками и краснел Майор.
       «Быстро!» Что собственно Быстро, Никто не знал. Все было как всегда - в порядке . Жизнь текла не спешно, размеренно по определенным законам.
       Бальтам - это Извержение. Природное явление, не подчиненное воле человека. И тут выиграет тот, кто успеет увернуться или прикрыться. Мелкие увертываются. Средние прячутся по щелям. Крупные прикрываются. У каждого свои приемы пережить стихийное бедствие.
       «А этот, шлимазл, что тут околачивается? Мне только небритых зэков в столовой не хватает!»- продолжал вопить Майор.
       «Что ты орешь? Это мой клиент»- подал голос Давид. Он имел особенность появляться в нужное время, в нужном месте и принимать мудрые, порой неординарные решения. Все-таки носил он царское имя. А его нельзя позорить.
       Как корабль назовешь, так он и поплывет. Давид плавал по-царски. Управлял и вертел мудро и тихо. Подковерно. «Аидише копф»- подсмеивались над ним товарищи, но звали его в трудные минуты. Этот не подведет.
       «С глаз моих долой! Переодеть, побрить и убрать ЭТО, отсюда, а с тобой Давид мы еще поговорим!»
       «Поговорим , поговорим, когда ты что- нибудь у меня попросишь.»
       «Ну ладно уж, сам понимаешь. Ситуация.» Майор обмяк, притих и прикрыл за собой дверь.
       С улицы с новой силой зазвучало его «Хапшаны, лодыри, уши оторву...»
       Извержение продолжалось. Надо было пользоваться временным затишьем. Давид подал руку Моше - «Давид». Он уже давно не называл своего звания. Его звание все знали - «Давид» в этом звании было все, человек, который приходил на помощь и мог это сделать красиво.
       «Сейчас брейся и переодевайся в рабочку. На базе балаган, переждать надо, пока начальство получит свое и утихнет.»
       Он говорил, а Маргалит уже подсовывала Моше кучку вонючей зеленки. За эти дни запах кухонной помойки стал родным для Моше, да и своя форма Американской армии уже мало чем отличалась от этого зеленого тряпья. Жить по новому, так и одеваться по новому. Так Моше закончил свое пребывание в штрафбате. В зеленой рабочке он был как все на этой базе. Свой.
       Моше вместе со всеми ребятами что-то пилил, таскал, крутил. Классно! Парни выхвалялись силой, девчонки грацией и ловкостью, командиры силой голоса и оборотами речи, прапорщики причудами. Задание, в котором участвовали Маргалит и Моше, было красить караванчики, выходящие на тропу Полковников, в желтый цвет. Красили только два фасада, которые видно с дороги. На все-то краски не хватит. Да и зачем красить все. Всегда так жили и дальше проживем.
       Какому-то Умнику пришла идея, обложить камушками дорожку в туалет и покрасить их. Это был полный восторг. Моше и Маргалит, за старшего, остались вдвоем. Она была так близко от него, Теплый запах ее тела. Колокольчик ее смеха. Мелькающее, в прорезях формы, ее загорелое тело. Все сводило Моше с ума.
       Он видел ее впервые так близко. Длинноватый носик только украшал ее смуглое личико. Бровки поднимались и опускались, как крылья маленькой птички, в такт звукам ее голоса. Глаза прикрытые кружевом ресниц, смеялись и блестели. Он не мог понять какого они цвета, они отражали весь мир. Это личико было похоже на птичку, выпорхнувшею из гнезда ее золотых волос. Он готов был идти за этой восточной красавицей хоть на край света. Такую хочется познакомить с родителями надолго.
       «Так. Стоп. Позавчера хотел познакомить Михаль, вчера - Мирит, сегодня — Маргалит. Брр...Что происходит?» Близость и свобода кружили голову Моше.
       На грешную землю Моше вернул душе-раздирающий крик майора.
       «Летят! Кончай работы! Стройся!»
       Кто не спрятался, я не виноват. Летели к кучу за кладовкой: кисти, метла, лопаты, стремянки - все, что можно назвать орудием солдатского пролетариата. Народ строился, подтягивая штаны и стряхивая пыль великих преобразований.
       Жару поддал грохот приближающегося «Яншуфа» (вертолет UH-60). Над нами кружил ОН -Второй после БОГА. Как и полагается ВТОРОМУ, ОН осматривая свои владения сверху. Не опускаться же ему на грешную землю.
       Сделав несколько кругов над базой, над нашими нестройными рядами, ОН предпочел взмыть вверх и раствориться в глубине неба. Должно быть ЕГО удовлетворил внешний вид своих владений, а обед в маленьком уютном ресторанчике на берегу озера привлекал ЕГО больше, чем запах нашей столовой.
       «Благословен ГОСПОДЬ, не опускающий начальство на головы подчиненных» - эта мысль объединяла все наше воинство в едином желании воздать ЕМУ хвалу и упасть в травку. Команда «ВОЛЬНО» уложила всех на зелененький газон. «Все. Аут. Казнь перенесли на попозже.»

       ***

       2 часть. БАКУМ

       ДОРОГА В БУДУЩЕЕ

       Моше и Маргалит лежали рядом и любовались на глубину голубого неба. Взявшись за руки Они плыли в нем .
       «Привет, что Будем делать дальше?» -спустил их на землю голос Давида. «Надо пошевеливаться пока все в шоке. Я тут кое что написал брату Моти на Бакум, передай ему лично в руки»- Давид говорил на хорошем английском, он и это мог.
       «Быстро ноги в руки и мчись в Тель-A-Шомер. Пока тебя здесь начальство не зацепило. Моти о тебе уже знает. Я звонил. Он тебя определит дальше. Пока, брат!Успеха! - Дани. Ты на Бакум? Подбрось парня и предай его Моти. Да. да тому самому, которого в Ливане танковой пушкой по башке трахнуло».
       
       ***

       Вот он какой — ветер свободы. Моше сидел среди ящиков в открытом кузове «Хаммера». И ветер быстренько прополоскал его вонючую робу. Ароматы неизвестной, горькой травы, бензиновой гари, цветущих апельсинов, коровьего навоза сменяли друг друга. Мелькали поля, апельсиновые рощи, беленькие домики мошавов. Тянулись горные цепи. Всю эту красоту сторожило небо, а небо сторожили еврейские летчики под присмотром А-Шема.
       Глаз Моше радовался этому великолепию и спокойствию. Он впервые так близко видел и чувствовал Израиль. Как совсем недавно он чувствовал близость и единение с Любимой. Такие же чувства он испытывал сейчас к земле Израиля. Любовь Святой Земли к нему, ее теплый ветер, солнце, улыбки людей. Восторг влюбленного не покидал его. Он улыбался себе и людям.
       Неожиданно возникший, среди полей и холмов, лес высоких белых домов.
       «Тель-Авив - Холм весны, придумали же люди такое название. Однако, красиво звучит.»- обратился Дани к Моше.»
       «До Тель-А-Шомера рукой подать. Считай до трех.» Поворот, еще поворот, скрип тормозов, КПП , пожатие рук. Традиционное: « Как дела? Что слышно? Как там наши?». Приехали.
       «Моти. Я тебе письмо от Давида привез».
       «Давай сюда.»
       «Сейчас, само прийдет. »
       «Моше, давай быстрей! Чего засмотрелся. Моше, из наших» - представил его Дани.
       «У него кое какие проблемы. Разберись, брат».

       
       ***

       Моти развернул письмо Давида.
       «Привет братан! Как дела? Что слышно новенького? Наши тебя все помнят. Привет тебе от Руби, Шимона, Левы, Иеуды, Саши, Нати, Шломи, Бени, Йоси .... -Всех наших. Помнишь как ты один........ , но ты нас тогда и напугал. С кем не случается. Девчонки: Сарочка, Ривка, Маришка — до сих пор лопаются от смеха. Они тогда были от тебя без ума. Герой. Да, разберись ты с этим парнем. Он брат мой. Чучело, документы все посеял. Выручай его, как сможешь. Звони. Давид.»
       «Ладно. Брат моего брата - мой брат. Ну, что там у тебя. Давай, я заполню твою анкету с твоих слов. Валяй, отвечай на вопросы.».
       Моти по школьному понимал английский Моше. Когда- то он контачил с УМ -Шмумцами и считался вторым, после Давида знатоком английского.
        «Имя
- Моше.
        Фамилия.
- Гольд.
Нет, это не фамилия. Это кличка собачья, какая -то.
Будешь лучше- Гольдберг. Длиннее, но зато красиво, по-еврейски как -то.
Национальность не спрашиваю. И так видно.
- Еврей.
- Олим из США, круто.
Дата алии? Что ты лепишь? Не понял? Да ладно и так запишем. Хадаш.
Ну что, там еще....
Вот вроде бы и все записали тебя в бойцы.
Слава Богу. Живи без проблем Брат. Пойдешь на тиронутную базу. Местечко я тебе присмотрел — курорт: солнце, море, песчаные дюны, озера, а главное круглый год громы без дождей. Зато, ребята там какие! Ну, с Богом, Брат. Иди получать амуницию и в путь.» - Моти обнял Моше и хлопнул его пониже спины.
       С этого момента Моше стал носить еще одно гордое имя.- Рядовой Армии Обороны Израиля. Рядовой - это стоящий в ряду Братьев по оружию.


       ***

       3 часть. ТИРОНУТ.

       МОРЕ, ВЗРЫВЫ И ЦВЕТЫ
       ИЛИ
       ВЫБЕРИ ЖИЗНЬ

       Моти был прав, это была не военная база, а прямо курорт. Шум моря, шелест песка переползающего дюны, щебет птиц на озерах в зарослях мимозы, перебивали лишь звуки выстрелов на стрельбище и частые взрывы ракет, выпускаемых нашими беспокойными соседями. Наши неугомонные соседи - «братья» по праотцу Аврааму, регулярно посылали нам «приветы» в виде ракет - касамов.
       У них было то же, что и у нас, море, то же небо, те же птицы и цветы, но у них была еще и черная душа. Она - глупая и жадная не давала им покоя. Зависть душила их. «Сам не ам и другим не дам.» Они хотели только отнимать. Мир не радовал их, они не умели радоваться жизни, а мы радовались, смеялись, пели и любили на этой Земле. Это злило их, они хотели видеть нас несчастными. За нами, с Божьей помощью, было будущее и мы не сомневались в своей «вечности».
       Жили арабы рядом с нами (мы видели их каждый день), но за забором, так как были слегка бешенные. Наше начальство называло этот забор- «укрепленной границей». Ровно в назначенное (ими) время, арабские молодцы посылали нам из- за границы касамские приветы. Они, со страшным грохотом, падали весьма близко.
       Было как-то, что снаряд грохнулся как раз перед столовой, во время обеда. Все бы ничего. Цаиров взрыв, конечно, попугал. Один из них, так ложку прикусил, что потом ему зубы чинили. А ложку изо рта санитары доставали. Челюсти разжимали. «Мертвая хватка у солдата». Ложку ту повесили в рамке на стенку рядом с остатками искореженного снаряда, как наш «достойный» ответ на хамасовский обстрел. Под рубрикой- «Знай наших, мы тоже огрызнуться можем».
       Все бы было так смешно, если бы нескольких солдаток не увезли с базы. Они не смогли самостоятельно справиться с истерикой, прилетевших на звук взрыва мамочек.
       Предупреждающий сигнал о взрыве звучит обычно во время взрыва или после него, подливая масла в огонь. Вой предупреждающей сирены, как голос солиста, сливается с хором сирен машин и мамочек. Этот ведьмин хор изрядно портит аппетит. Снарядом еще накроет или нет - вопрос, а вот оставленную, перепуганным новичком тарелку с курицей, так точно кто- нибудь из голодных стариков накроет.
       Кипастые ребята молились в синагоге, а остальные в душе. Снаряды пугали, но не убивали нас. Шхина. Происходило обычное для Святой земли Чудо. Мы привыкаем жить в стране чудес и не всегда задумываемся почему они происходят, за что они нам даны.
       Моше был привычен к тяготам армейской жизни, но это были совсем не те тяготы, которые он испытывал в лагерях Вест-Пойнта, и не та жизнь.
       Он стал одним из тех, кто жил, смеялся и любил под обстрелом. Выбери жизнь - одна из заповедей евреев. Здесь на этой маленькой тренировочной базе ребята учились выполнять эту заповедь - жить несмотря на войны и смерти.
       Среди этих простых ребят, под вражеским обстрелом, рождалось боевое братство - сила народа. Моше чувствовал себя частичкой народа. Сыном ЗЕМЛИ Израиля.

       ***


       Раннее утро. Воскресение. Моше дежурит на караульной вышке у входа на базу. С той высоты, на которую его вознес приказ начальства, было хорошо видно все: солдатские палатки, стрельбище, развалины совсем недавно- цветущих еврейских поселений, на которых арабцы то ли пасли овец, то ли устанавливали пусковые установки, плац и стоянки у входа.

       Самое интересное, в эти часы, должно было происходить перед входом на базу. Возвращались в лагерь ребята с шабата (субботы) из дома, от теплых пирогов влюбленных в них мамочек.
       Первыми приезжают автобусы из большого города. Это еще не так интересно. В автобусе всем хватало сидячих-спячих мест. Бои за места развернуться позже. Ранним птичкам это не угрожает. Кто рано встает, тому Бог дает (сидячие места автобусе, в том числе).
       Дисциплинированные солдаты с заспанными лицами выходили из автобуса как из кровати, потягивались, зевали, неспеша доставали из брюха автобуса огромные сумки с домашними «боеприпасами». Неужели все съедят? Съедят свое и еще, чем друзья поделятся.

       Моше высматривал в толпе Мирьям. Она привезет чего-нибудь вкусненькое. Не забудет тихонечко подкормить своего «любимчика» - Моше. Ведь только он способен выполнить все, приказы командира Мирьям беспрекословно (как принято в армии США), без балагана, и представлений (как принято в армии Израиля). Он отрада ее глаз. Моше научился нравиться девушкам, особенно одной.
       С первым автобусом Мирьям не приехала.
       Второй, третий автобусы еще ничего. Из четвертого - последнего автобуса изрядно помятый народ вываливался из дверей и окон. Площадь перед входом заполнилась галдящими, обнимающимися, зелеными людьми, сумками, ружьями. Они соскучились друг по другу. Бойцы не виделись уже два дня. Сколько их было- не счесть, но точно не на один автобус. Освободившись от внутренностей, автобус облегченно вздохнул, уменьшился в обьеме, но с места не двинулся. Устал. Не было сил. Хотелось тишины.
       «Моше! Привет Моше! Как наши! Что слышно! Хорошего дня тебе! Мир тебе Моше!» - Моше стоял на вышке и принимал поздравления с добрым днем. Да пусть будет утро таким добрым всегда. Он увидел Мирьям. Копну ее рыжих волос. Утро было добрым, как лицо Мирьям. Мир был прекрасен. В нем было все.
       «Доброе утро, Мирьям! Солнечного утра всем!»- кричал Моше с вышки. Совсем не по уставу.

       ***


       Толпа втягивалась в ворота базы. За воротами базы это уже были хоть и молодые, но готовые к испытаниям солдаты.
       Моше продолжал наблюдать за входом. Это не только входило в его обязанности, но и было весьма любопытно.
       Потянулась вереница авто «идише мам» - «полани». Они везли своих чад, проспавших (возможно после буйной дискотеки) рейсовый автобус. Машин было много. Проспавших столько же. Мамочки не могли вообразить, что их крошек кто-то будет толкать в автобусе. Машины любящих мамаш внаглую заняли стоянки старших офицеров и проезды к ним.
       Прощание с любимыми детками было долгим и основательным. «Рони-Заинька ты забыл... Шай, поцелуй мамочку, сынок...Хая, девочка, возьми еще сьешь сама и подружек угостишь...». Подъезды к базе были основательно блокированы.
       Отчаявшиеся старшие офицеры пытались маневрировать среди мамочек. Они должны были начать свой трудовой день на базе, хотя бы не позже последнего вбежавшего солдата. Но далеко не всем из них удавалось занять место на стоянке. Были те, что застряли и отчаянно подавали сигналы бедствия. Они знали ,что это напрасно. Ведь и они когда-то были мамиными деточками - зайчиками, куколками, котиками...

       Среди «идише мамочек» встречались и «идише папочки». Открылась дверь Мазды. На плац выкатилась Талька - самая маленькая девочка в отряде. Она была похожа на свое имя - росинка: кругленькая, улыбчивая, при ней был «Бурекас- нешех слихот» (ружье старого образца) с нее ростом. Из водительской двери вышел очень крупный, суровый мужчина в офицерской форме, с красной береткой под погоном, в коричневых ботинках (их носят в боевых частях). Он улыбнулся улыбкой малышки Таль. Она привычно подпрыгнула и поцеловала его в щетинистую щеку. Лисичка. Офицер сгреб Тальку, ее ружье и сверх огромную сумку в охапку, поднес к воротам базы, поставил.
       «Сынок!»- обратился он, к случайно оказавшемуся рядом с воротами, солдату: «Помоги девчонке».
       Просьба командира больше, чем приказ. Солдатик взвалил сумку Тальки, и покорно понес ее. Талька запрыгала рядом. Воздушный поцелуй папе. Просто поцелуй молодому, красивому парню (возможно,он потом станет генералом) поджидавшему ее у ворот. Вот это сервис. «Умница малышка.» - Моше улыбнулся маленькой хитрости маленькой женщины.

       Как на гонке формулы-1, в клубах пыли, со скрипом тормозов примчалось такси. По всему было видно, что это последний недостающий элемент воинства. Тростинка-Нелли - выше ее на базе был только Майор, да и то по званию.
       Со скоростью гонщика или его машины она прыгнула к багажнику машины, рванула на себя, что- то зеленое, похожее на бегемота средних размеров и встала на колени перед ним. Похоже просто упала. Сумка-бегемот лежала сверху. Боец был повержен.
       На помощь молодому солдату, уже неспеша выползал из машины таксист. Он, как тяжелоатлет берет вес, поднял сумочку молоденькой девушки и положил ее на спину поднявшегося с колен бойца-Нелли. Боец рухнул под тяжестью «боеприпасов»: косметики, маечек, щеточек, пилочек, пузыречков, баллончиков.... Всего-то по чуть-чуть. Самое необходимое.
       Таксист понял, что без его помощи бойцу не подняться с колен. Плюнул и понес «бегемота» сам до ворот, а там пусть боевая дружба помогает. Красавица Нелл плелась рядом отряхивая колени. «За то я буду самая привлекательная»- утешала себя Нелли.
       Вроде бы все в сборе. Пора начинать день. Сегодня пока все тихо.

       ***

       За сценой прибытия наших героев Моше наблюдал с высока. Сейчас настало время спустится с высот сторожевой вышки (смена пришла) и встать в ряды героев повествования.
       Хорошо начать день с отдыха. Эту восточную мудрость Моше усвоил с первых дней прибывания в лагере. Друзья научили. Да и жара располагала к размышлениям о вечности. После дежурства так приятно растянуться в тени полога палатки. Подумать о величии Творца или об лакомствах, которые принесет Мирьям. В жизни нет мелочей. Из мелочей складывается вечность. Вечность делится на мелочи...

       ***

       ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
       ИЛИ
       ВЫБОР НЕБЕС

       В палатке у Моше было любимое место. Для других ребят в нем не было ничего особенного - размалеванная английскими надписями и картинками материя, да и только. Для Моше это был кусочек той его американской жизни. Надписи навевали воспоминания о Майкле Гольде - молодом курсанте Вест- Пойнта. Когда-то, Моше написал :«Дженни, я тебя хочу». Его старая палатка, через океаны проследовала за Майклом-Моше. На вооружении Израильской армии много американского старья - дружеская помощь называется. Но мы не обижаемся подходим к этому по-философски. Рухлядь в вещах менее опасна, чем рухлядь в головах.
       «Чего я хочу сейчас?» - ведь я уже не тот безбашенный парнишка из Бруклина. «Для чего я здесь в этом мире? В чем смысл моей жизни?» - на этой веселой ноте Моше сделал перерыв в освоении вечности. Вечность - вечностью, а неплохо вздремнуть, пока ребята на занятиях.

       ***

       Не получилось. Молоденький лейтенант вел занятие в классе. Все солдаты были там. У командиров роты выдалось личное время. Сержант роты «Драконов» (кто придумал такое название их роте — Моше не помнил) - Мирьям заглянула в палатку. Конечно под предлогом проверить ровность рядов коек. Ей это прямо сейчас было так необходимо.
       Она прекрасно знала, что в палатке Моше. Ей нравился этот красавчик - ашкеназ. От ее взгляда бывалой (три месяца) военной разведчицы не ускользнул его влюбленный взгляд, повышенное к ней внимание и почтение.
       Мирьям пришла не одна. Предчувствия не обманули Моше. Девушка принесла домашние угощения сделанные ей и ее мамой в моцей шабат, для сердечного друга. В коробочках аккуратненько лежали: аппетитные мясные котлетки, кусочки шашлыка, разные салатики, пирожки всевозможных видов и форм. Милосердие к такому симпатичному солдату-одиночке свойственно настоящей еврейской женщине-командиру (семьи).
       Мирьям нравилось кормить Моше. Видя, как он с самозабвением уплетает вкуснятинку, Мирьям чувствовала свою власть над ним. Нет не ту власть, что ей давали нашивки на рукаве, это все проходящее, а настоящую власть женщины над мужчиной.
       Моше ел «с ее рук». Ему хотелось ее тепла, уюта, дома. Ради этого он готов был стерпеть ее команды на плацу, полигоне, кухне, даже в своем доме. В конце-то концов он был сильнее и готов был потерпеть некоторые ее капризы. Уж больно манили его, тянули к себе: копна рыжих волос, личико похожее на маленькую птичку и голос заботливой мамочки. Моше преследовало чувство, что он где-то раньше видел лицо Мирьям, Оно было очень родным.

       «Михаль, Марганит, Мирит — это все были ее лица. Лица его женщины. Нет, он видел это лицо еще раньше. Где? Кто говорил таким ласковым нежным ,теплым голосом? Мама? Нет мама, целовала и убегала. Бабушка. Конечно, бабушка! Это ее голос, длинный носик и этот удивительный запах пирогов.
       Бабушка Мири, но она всегда была в платочке. Какие у нее волосы? Да, в дедовом шкафу в доме на Брайтон-Бич хранилась фотография девушки с лицом испуганной птички выпорхнувшей из гнезда пушистых волос. На обороте фотографии была подпись «Мирьям Штерн, ученица гимназии». Так это же она, моя бабушка Мири в юности, невеста деда Якова. Вот, где я видел это лицо» - это открытие просто ошеломило и обрадовало Моше.
       «Мне все говорили, что я похож на деда Якова. Но Мирьям - это же вылитая бабушка Мири. Возможно это и есть это моя судьба. Похоже мне никуда не деться от этого наваждения. Мы предназначены друг для друга» .
       Выбор небес. Браки заключаются на небесах.

       ***

       Как жаль, что блаженство имеет конец. Лучше перерыв. Пора приниматься за дела. Мирьямка выбежала на призывный вопль майорши. Близилась минута общего построения.
       База «вставала на уши». Молоденькие командиры соревновались в беге на короткие дистанции, пытаясь собрать свое воинство хотя бы, для начала, в кучу. Они кричали, срываясь на визг, суетились отдавая команды. Крутились вокруг своих рот, как назойливые пчелы периодически кусая, то одного то другого цаира.
       Построить толпу в строй не так уж просто. Мирьямка во всю мощь пищала своим голосишком. Маленькая девочка с нашивками сержанта, командовала кучей загорелых, высоченных парней, привыкших к школьной вольнице.
       «Равнение налево!» - визжала сержант.
       Мальчишки все как один (этот один, конечно, влюбленный в командира, Моше) повернулись направо.
       «Слушай команду! Равнение налево!».
       Все как один продолжают смотреть направо поверх головы командира. Там строится рота - «Соколов», а чтобы было понятно, почему мальчишки смотрят направо, «Соколих» - девичья рота.
       Первая красавица Нелли, за ней, как на подиуме, одна девчонка красивее другой, ближе всех к «Драконам» хитрушка Таль. Форма не делает девочек одинаковыми. Она лишь подчеркивает их природные достоинства. Куда там смотреть налево, когда справа такая красота.
       Мирьям проявила военную смекалку. Пошептавшись с подружкой - командиром «Соколих», она поставила своих «Драконов» слева от девичьей роты. «И волки сыты и овцы целы». Теперь все как надо. Равнение налево, на командира. Умница Мирьям, не устает восхищаться ей Моше. Любая задача ей по плечу. И решает она их по женски.
       Построение прошло без происшествий. Новобранцы все выслушали, все выдержали. Никто не ушел с плаца без команды. Никто не сел перед строем передохнуть. Никто не отвернулся от командира во время его речи. Чувствовалась почти месячная работа командиров рот по дрессировке солдат.

       ***

       ВОСЕМЬ ИЗ ПЯТИ

       Трудное было позади. Интересное - впереди. Ночные стрельбы. (Чтобы в дальнейшем легче было «договариваться с друзьями», мы проводим стрельбы. Это реальный путь к нахождению доступного им языка.)
       Ночь у моря и дюн - это нечто! Небо, море и дюны - все полно жизни. Звезды подмигивают своим отражениям в волнах, а те танцуют от радости единения.
       Царица-Луна, длинным шлейфом раскинула по водам свое подобие, соткала из него золотое кружево и наслаждается неповторимой красотой своего одеяния. В своем величии и великолепии она наблюдает картину ночного праздника.
       Дюнные жители: жучки, ящерки, мышки, тушканчики - перекидываются золотым песком, как пуримским конфетти. Все шумит, шуршит, пищит - Праздник в разгаре. Не хватает только венца Создания - Человека.
       Вот, мы уже здесь. Солдаты спешат. Командирша дает приказ «Бегом!». Топот ног, становится еще одним звуком праздника жизни. Человечьи тела падают на песок в скопления дюнных жителей.
       Жители песков потеснились, отдав лучшие места для незванных гостей. Гостеприимство - заповедь для всех жителей Эрец Исраэль. Бывает, что недостаточно гостеприимные хозяева дюн вступают в непосредственный контакт с гостями. Но в отличии от наших «арабских друзей» с ними можно договориться. Они не врут. Против них нам разрешено применять силу.

       ***

       Моше тихонечко лежал в золотом, теплом песочке, дожидаясь своей очереди стрелять. Ждали когда уйдет луна и станет совсем темно. Безобидный жучок ползал его руке. Моше наблюдал за ним.
       «Тарантулов дрессируешь?»- спросил друг. Моше замер.
       «Шутка, но будь осторожен, береги жизнь,боец, ты нужен Родине.»
       Пришла очередь стрелять Моше. Пять патронов в обойме. Пять выстрелов.
       Моше знал, что он метко стреляет. Кромешная темнота не смущала его. Раз, два, три, четыре , пять. Все. Отстрелялся. Рядом друг. За ним другой, третий — вся рота. Отстрелялись. Тихо. Послали солдата за мишенями.
       «Вот, это класс! Восемь попаданий из пяти выстрелов! Тиронутное чудо!»- Моше залился смехом.
       Его сосед, очкарик, ничего не видел в темноте и стрелял по памяти, но почему-то в мишень Моше. Другой солдат стрелял впервые, наобум, и достаточно удачно поразил мишень своего соседа. Историю можно не продолжать?
       Стрельбы прошли удачно. Стреляли кучно. Выручила солдатская взаимопомощь и Чудо, что никого не подстрелили. Стрельбы зачли. Солдатам еще предстояло научиться стрелять в темноте, но по другим мишеням. Они только попробовали «вкус» оружия.
       День за днем. Приключение за приключением. Победа за победой. Парни взрослели, становились настоящими,как им тогда казалось, солдатами. Приходило понимание, что командир -это не визжащая барышня, а умелый, умный боец - наставник.
       Время тренировок (тиронута) заканчивалось. Будущие боевые друзья много риса сьели вместе, много анекдотов перетравили, много узнали о себе и о своих друзьях. Пришло время получать назначение в солдатскую жизнь. Пути братьев-друзей разойдутся для того, что бы сходиться и расходиться вновь... Первая дружба, как первая любовь - на всю жизнь.

       ***

       4 часть. СЛУЖБА.

       СЛУЖБА ЕСТЬ СЛУЖБА
       ИЛИ
       БУДНИ


       База назначения. Это не то, о чем мечтал солдат - Моше, человек военный по призванию души. Это не семьи Голани, Гивати..., но приказ есть приказ.
       За Моше закрепилась репутация человека знающего английский язык на уровне родного. Угораздило же. Армии потребовались люди хорошо знающие этот язык общения. Опастность угрожала всему человечеству. Израиль, как обычно, оказался на переднем крае борьбы. Совместные учения дружественных армий стали необходимостью. Назначение Моше на столь, казалось бы не боевую должность, было вызвано именно стратегической необходимостью.
       В армии каждый боец выполняет свою роль. Как в машине маленький винтик, вынь его и налаженный механизм через некоторое время - развалится. Моше стал одним из таких винтиков, определяющих четкость взаимодействия союзников по борьбе с общим врагом.

       ***

       О полковнике, к которому был прикреплен, Моше уже слышал в первые дни пребывания в Израиле, на своей базе «прикрытия», с которой он начал свою военную карьеру. Оказалось это был тот самый, мифический полковник - гроза хапшанов, лодырей и разгильдяев.
       На базе его никто не видел, он хронически совещался. Имя его само по себе должно было наводить ужас. Человек-невидимка. О нем ходили разные легенды и слухи. Поговаривали, что он лишь голова, которой крутит шея. На самом деле это было не так и Моше в этот убедился. Полковник просто доверял умению и мудрости своих подчиненных.
       На знакомой Моше базе, когда-то роль шеи выполнял старший сержант с царским именем - Давид. Давид не рвался за чинами, но любил порядок во всем: в делах и в людях. Со временем командир научился ценить это качество в людях и доверять таким, как Давид. Когда стало подходить время Давиду покинуть (на некоторое время) свою величественную должность-управителя, полковник попросил его подготовить себе замену.
       У Давида была на примете кандидатура. Моше. Хоть не царское имя, но тезка пророка все же. Давид следил за жизненными приключениями Моше. На его глазах Моше стал частью еврейского народа, своим, научился жить и побеждать вопреки обстоятельствам.
       Его природные качества: порядочность, ответственность, решимость, находчивость, склонность к принятию неординарных решений, а, главное, любовь и привязанность к родине - определили выбор Давида. Моше стал опорой командира, его базой на базе, ралаш. На таких обычных парнях держится Армия.

       ***

       Для начала, Моше пришлось научиться отражать телефонные атаки и выстаивать под бумажной бомбежкой. Это было немного не то, с чем приходилось сталкиваться Моше на тренировочной базе, но психологические навыки сохранять невозмутимость при налетах противника пригодились ему и здесь.
       Моше был в курсе происходящих событий. Ему ужасно хотелось быть там, вместе с ребятами, а не просиживать штаны в штабе. Его мутило от бумажек. Душа профессионального военного рвалась к настоящему делу.
       Он было заикнулся полковнику о своей мечте уйти туда, где сейчас все его братья. Командир сделал вид, что не слышит. Моше ему нужен был в штабе. Только тогда командир чувствовал крепость своего личного тыла и мог действовать не оглядываясь на политиканов.
       Моше прикрывал сего спину и ..., как в бою, от бумажных кинжалов «друзей». Удар в спину грозил командиру не только в бою. Погибнуть от «дружественных» советов и речей было реальностью. Моше понимал важность своей роли в сохранении жизни командира в обеспечении его боеспособности, но уж очень хотелось «настоящего дела». Самому ощутить боевое братство.
       Моше выполнял свой долг «бойца прикрытия», в тоже время он искал себе замену. Он надеялся, что раньше или позже, найдет парня достойного стать опорой командиру в его делах.


       ***


       ПОСЛЕСЛОВИЕ
       ИЛИ
       НАЧАЛО


       Негев. Совместные учения Армии Обороны Израиля и Армии США. Из облака пыли и песка увесистыми лягушками выпрыгивают желтые танки. Запрыгнув на вершину высоты, они крутят носами пушек. Выстрел. Цель поражена. Танки, как хищные птицы за добычей, слетают в грубину пересохшей реки и молниеносно исчезают в клубах песка.
       «Красиво. Профи работают»- с восторгом замечает американский полковник Амстронг.
       «Габи, представь мне командира этих ребят. Очень хочется с ним познакомиться лично.»
       «Дов, позови Моше.»
       «Моше к командиру! Моше к командиру!..... Моше к...»- улетали в высь неба голоса.

       Обычный парень, ничего героического. Черная борода. Песок на одежде и лице. Кипа на голове. Танковый шлем в руке. Представился, не очень-то вытягиваясь в приветствии. Устал.
       «Моше Гольдберг. Капитан. Командир танковой роты...»
       «Полковник Армии США, Амстронг» - представился американец.
       Капитан улыбнулся. Ему знакомо было это имя, еще с Вест- Пойнта. Сколько жизни утекло с тех пор.»
       «Улыбка? Неужели это он, потерянный лейтенант Гольд. О чудо! Чудо Святой Земли.» - Сколько лет полковник носил этот камень на душе. Исчезновение Майкла стоило ему немало бессонных ночей.
       После возвращения на родину Билл Амстронг записал в отчете, что Гольд прикомандирован в армию Обороны Израиля, как консультант. Уж больно страшно было признаться начальству, что Майкла потеряли. Ведь так недолго лишиться чинов, да и и пенсию потерять можно.
       «Но это же ОН. ОН - Майкл, здесь, сейчас перед ним. Почему Моше? Почему Гольдберг? Почему офицер Израильской армии?» - Сколько вопросов без ответов, но главное, Благословен Господь, они встретились.
       «Майкл -мальчик!»
       «Полковник!»- Моше салютовал своему первому командиру.
       «Расскажи, что с тобой случилось?»
       «Об этом позже. Я вам, лучше, напишу. Сейчас нет времени. Учения. Вот только посмотрите на мое семейство».
       Моше протянул Амстронгу фотографию. Он хранил ее в кармашке робы у самого сердца. Семья берегла его, он ее. Господь их - свой народ.
       С фотографии на полковника смотрела уверенная в себе женщина, с лицом похожим на птичку. Рядом смеялись три ангелочка с гривами золотых волос. Две внушительные собаки, важно лежали у ног хозяйки большого белого дома, утопающего в цветении миндаля. Женщина нежно поддерживала свой животик, в котором уютно расположился следующий Гольдберг.
       «Это мой дом. Мое семейство. Жена Мирьям. Доченьки: Михаль, Мирит, Маргалит» - с гордостью сказал Моше.
       «Будешь в моих краях, в Самарии, заходи. Будем очень рады. В поселке спросишь Гольдбергов. Нас все знают.»
       Моше отдал салют полковнику Американской армии и исчез в облаке песка пустыни Негев.


       14 адара 576.....года ( Пурим)