Чалый

... Он сидел под деревом и наблюдал за проезжающими машинами. Шипяще-рычащие - они проносились мимо по каким-то своим, наверняка важным, делам. Светило яркое солнышко, но летняя жара пока не началась. Ласковый ветер трепал его чёлку... Почему-то вспомнилось детство... В такой же весенне-летний денёк они с братишками беззаботно резвились на молодой траве, когда на них напали собаки с соседней улицы. Мама бросилась на помощь, но не успела... Тогда выжил только он и теперь хромой - Рыжий. Отца своего он не знал, да не больно-то и хотелось, если честно! Зато от него Чалому досталась та самая пушистая чёлка и сильные ноги, а от мамы-только глаза... Карие и печальные они и созерцали сейчас этот, так изменившийся с тех пор, мир. Откуда-то сбоку вкусно запахло... Чалый повёл носом... Мальчишка. Жуёт горячий, истекающий соком беляш... Слюна непроизвольно заполнила рот. Нет, мне нельзя горячее... И жирное тоже нельзя! Аааа, чёрт-чёрт-чёрт! Желудок тоскливо и требовательно взвыл... Предатель! Надо ж было остановиться возле продуктовой палатки! Старею... Желудок снова кувикнул... Мальчишка обернулся. Улыбается, протягивает беляш... Секундная борьба с совестью. Хватаю беляш и со слезами убегаю. Стыдно, очень стыдно.
Был бы я моложе... Беляш горячий, но я слишком голоден, чтобы ждать! Боже, ну что ж он такой маленький-то? Раньше их вроде делали толще? Кусок клейкого теста оставил после себя лишь воспоминания и запах, разжигающий просто-таки зверский аппетит. Надо отвлечься... Чалый снова присел на газоне и стал наблюдать за машинами. Он даже не заметил, как задремал. Ему снилась мама и большая белая курица, которую он когда-то схватил за хвост. Вонючая птица вырвалась, оставив Чалому лишь два грязных пера на память, но почему-то запомнилась на всю жизнь. Громкий звук вырвал Чалого из объятий сна слишком грубо...
- Охти ж мне дуре старой! Ведь просила ж два пакета у этой мымры! Ведь знала ж, что не выдержит! Шутка ли три кило сосисок в тонюсенький пакетик! Охти ж господи...
Сосиски рассыпались по асфальту, забавно прыгая и разбегаясь. Всё ещё причитая и ругаясь, бабулька торопливо собирала их в расползающийся пакет. Чалый лениво наблюдал за этой сценкой, всё ещё с досадой вспоминая Белую Толстуху из сна. Бабка подняла последнюю сосиску и, бурча что-то себе под нос, удалилась. Чалый вздохнул. Какие же всё-таки бессмысленные создания эти люди. Столько крику и суеты вокруг куска паршивого полиэтилена, а ведь бабка эта наверняка столько всего уже пережила! Хотя... Три кило сосисок... Слюна снова заполнила рот. Пора становиться вегитарианцем! Чудесные овощи и травки прекрасно отражаются на фигуре и пищеварении, но...не на настроении, к сожалению!Размышления о сочных помидорах и бодрящей капусте приглушили голод, но ввергли Чалого в пучину мрачных мыслей. Он снова почувствовал тяжесть прожитых лет и совершенную свою несостоятельность на их фоне. Не плакать! Ты же-мужчина! Не реветь, я сказал! Помутневшим взглядом он снова уставился на дорогу. Что это? Там, где пару минут назад суетилась с пакетом бабка, одиноко лежала, уже наполовину раздавленная кем-то сосиска. Забыла она её или оставила, Чалому было не интересно. Главное-успеть! Успеть, пока бабка не вернулась, пока сосиску не увидел кто-нибудь ещё, пока... Кутерьма мыслей и эмоций заполнила его голову. Голодный желудок призывно протрубил атаку! Чалый с пробуксовкой, с места рванул через дорогу... Визг тормозов...Глухой удар...Потом ещё один потише...Противный чавкающий звук...
- Б...ть! Развелось этих дворняг! Опять решётку менять! Уроды!
"Мерседес" взвыл всеми своими лошадинными силами и умчался по своим, наверняка, очень важным делам, оставляя грязную серо-бурую тушку безродного пса в придорожной пыли...