Судьба, неизбежность и Жизнь

Ну, т.к. единственная рецензия - на размышления о созидании и разрушении, я долго думал, и решил всё же опубликовать так же и один уже относительно давний реферат на тему судьбы.

Предисловие: Некогда я всерьёз задумался над понятием судьбы и взаимосвязью событий. Спустя некоторое время, представилась возможность написать и реферат на ту же тему – совместить приятное с полезным, как говорится. По сути это наработки по будущей работе философской, но основная часть – это лишь «перерытая литература» на ту же тему, но она хорошо подводит к моей мысли. Т.е. я хочу сказать, что непосредственно мои мысли идут в основном лишь в заключение, но для полноты картины основную часть я решил оставить. «В случае, если», её можно пропустить.
(Схемы в формате рисунков, поэтому перенести не удается, к сожалению)

Вступление:

С давних пор люди задумывались над причиной происходивших с ними событий. Искали связь между этими событиями. Им казалось - то, что идет против их воли, не зависит от них. Что же зависит тогда? А что, если все их действия предопределены? Ограничивает ли это свободу человека тогда? От чего эти действия зависят? Словно некоторая случайность, которая ранее приписывалась к богам (наказание, или дар свыше), теперь приобретала некий материально-идейный образ… - образ судьбы.
Живет человек спокойно своей жизнью, трудится на полях, но вдруг прилетает стая саранчи, которая уничтожает весь его урожай. Почему она прилетает именно сюда? Почему не в соседнюю деревню? Ветер, погода, усталость каждой особи, и множество других причин - все эти факторы в совокупности влияют на данное насекомое, но каждое из них считается случайным, и вместе порождает это неприятное событие. Но случайность сталкивается с произошедшим. Могло произойти многое, но происходит именно данное событие.… Почему?
Это заставляет задуматься людей. Может судьба является неким законом, разгадав который, человек может избежать многих ошибок? Ведь если события предрешены, то они не случайны, а если не случайны, то закономерны. Но здесь возникает другой вопрос: является ли судьба предопределенностью?
В итоге идея судьбы постепенно перерастает в понятие рока, и сама приобретает совершенно новое значение. – Неизбежность. Предотвратить данное событие просто невозможно. Особенно отчетливо, и словно отвечая на все вопросы, мысли о неизбежности переносятся на разные проблемы. Но здесь происходит расхождение взглядов: одних предопределенность успокаивает, и дает повод для действий, других же вводит в отчаяние, приводит к мыслям о бессмысленности каких-либо действий, и они «опускают руки». Зарождается так же оптимистическое и пессимистическое отношение к происходящему. «По-другому и быть, то не может…» - словно лозунг, когда мы говорим о судьбе. Но разве – это судьба? в чем истинная сущность данного явления? Какова связь судьбы и свободы? Как она связана с необходимостью, с возможностью, причиной? Как правильно относиться событиям твоей жизни? Ты ли управляешь своей судьбой, или она твоей жизнью? На подобные вопросы можно ответить, лишь внимательно изучив развитие представлений о фатуме. И, пожалуй, наиболее интересным объектом изучения представляется эпоха, являющаяся истоком данного воззрения на происходящее…
Античность породила множество интересных, давших вполне удачную картину мира, философских направлений, таких как: киреанизм, кинизм, мегаризм, эпикуреизм, скептицизм, неоплатонизм, и кончено же стоицизм. Представления о судьбе, разумеется, существовали и ранее (в принципе, прародителем данной идеи можно считать религию... Даже с точки зрения политеизма. Который, в свою очередь, существовал с очень давних времен в культуре различных общественных формирований) но это больше походило на веру, нежели на учение о судьбе.
И вот философская школа, члены которой стали именоваться стоиками, всерьез задумались над проблемой правильного отношения к фатуму. Но для этого нужно было понять, что такое рок, и существует ли он вообще в реальности, или является не более чем нашей выдумкой.

Основная часть:

1) У истоков судьбы

Стоиков очень интересовала связь событий, вещей и явлений в мире. Так как мир представляет собой единую систему, то теория, описывающая этот мир, должна учитывать соотнесенность субъекта и объектов мира, человеческая деятельность должна быть включена в ход мировых событий, а эта включенность характеризоваться теми или иными причинно-следственными связями. Именно из взглядов о причинности возникла проблема свободы воли человека. Казалось бы, само понятие судьбы, в корне исключает свободу, однако многие считали, что она, напротив, её определяет. Например, Хрисипп рассуждал так: «Собака может бежать за колесницей [Колесница была довольно популярным символом судьбы] и сделать тем самым свободу выбора помощницей необходимости, или может сопротивляться движению и тащиться вслед за колесницей, аналогично происходит с людьми: если они не склонны следовать за колесницей, они вынуждены вступить на путь, указанный им судьбой. Этот пример показывает, что выбор может быть сделан охотно, а может – подневольно». И все же возникал неизбежный конфликт между судьбой и свободой воли. Как можно говорить о свободе, если человек всё же вынужден? Некоторые говорили, что данный пример, доказывает иллюзорность свободы в качестве причинного фактора. Хесипп же отвечал так: «Предопределено в отношении событий то, что они происходят с нашей волей». Человек имеет внутренний опыт и осознает принятие им свободных решений, но лишь в соответствии с тем, что предопределено объективной закономерностью мира. Но при этом каждый человек, сам, являясь частью данного мира, создает данные закономерности. (Пока ответа на вопрос: почему? – они не давали). Т.е. они говорили о выборе, и выбор этот может соответствовать тому, что должно произойти и оттого судьба может быть непосредственной частью нашего стремления, наших целей. Осознание стоиками необходимости совмещения ответственности и причинности, привело их к отказу от жестокого детерминизма* и смягчению причинности в пользу ответственности.
При этом, вполне верное представление (но все же сформулированное очень своеобразно), подверглось критике со стороны многих философов последующих поколений, которые впали в заблуждение, считая, что стоики все же были детерминистами и, связывая причинность с необходимостью, избежали, таким образом, конфликта между свободой и детерминизмом, создав весьма несовершенную концепцию свободы. то же время уместно будет, словно в противовес, в качестве опровержения данного заблуждения, упомянуть взгляды А. Ф. Лосева, которые доказывают связь причины – необходимости – свободы: «Но вот в чем дело. Новоевропейский человек из фатализма делает очень странные выводы. Многие рассуждают так. Ага, раз все зависит от судьбы, тогда мне делать ничего не нужно. Все равно судьба все сделает так, как она хочет. К такому слабоумию античный человек не способен. Он рассуждает иначе. Все определяется судьбой? Прекрасно. Значит, судьба выше меня? Выше. И я не знаю, что она предпримет? Не знаю. Почему же я тогда не должен поступать так, как хочу? Если бы я знал, как судьба обойдется со мной, то поступил бы по ее законам. Но это неизвестно. Значит, я все равно могу поступать как угодно. Я — герой. Античность основана на соединении фатализма и героизма».
Стоики признавали существование причинности, утверждая, что ничего без причины не происходит. Но они допускали и существование человеческой ответственности, как нечто промежуточное между мягким детерминизмом и свободой. Образовывалась своеобразная взаимосвязь между тем, что не во власти человека, и тем, что в его власти… другими словами происходит сочетание причинности и случайности. (При этом следует отметить одну мысль: «Любая случайность – есть частный случай закономерности»). Именно здесь очевидным становится, что есть некая цепочка причинно-следственных связей, развивающихся по своему закону, и охватывающие единой системой все происходящие события.
Так, где же искать связь свободы и судьбы?
Плутарх писал так: «Стремление (порыв) человека – это логос, повелевающий ему поступать таким образом, как ему предписано законом. Стало быть, запрещающий логос – это и причина и отклонение, и, причем, разумное отклонение. И поэтому осторожность есть запрещающий логос у мудреца, ибо остерегаться – это отличительное свойство мудрецов, а не глупцов». (По данному выражению можно было бы очень много интересного сказать, но, боюсь, мы тем самым отойдем от рассматриваемой нами проблемы). Поведение и действия определяются событиями. Итак, стоики вводят понятие запрещающего разума. Содержание его двойственно: как причина он идентичен закону, но одновременно он – отклонение. Ответственность предполагает выбор, но у стоиков понятие свободного выбора имеет особый смысл – по-настоящему свободен лишь мудрец, и это выражается в том, что его желания не противоречат происходящим с ним событиям. Зная, что произойдет, он ограничивает эти свои желания. Он выбирает то, что выбрать можно. Видя следствия, он строит свою жизнь в соответствии с ними. Гармония целей, стремлений, желаний с результатом событий. Он свободен, т.к. события никогда не противоречат его замыслам и желаниям. Он сам того хотел, но это и должно было произойти. Можно смело утверждать, что не было резкого противоречия между судьбой и ответственностью в этике стоиков. Им принадлежит мысль о том, что в определении нашего поведения большую роль играют внутренние факторы.
Еще одним важным аспектом у стоиков было то, что возможность не всегда превращается в действительность. Т.е. можно произойти всё, что сейчас не состоит. Значит, судьба не является до конца неким фатумом, которого не избежать. Отсюда возникает разделение причин на абсолютные и непосредственные. Непосредственные причины зависят от психологического фактора, и представляют собой причины морали, в отличие от абсолютных, которые как раз и являют суть необходимости (независимость фактора, события, явления приводит к зависимости субъекта от него), основанной на логических принципах, определяемых законами тождества и противоречия. Противоположенность логической необходимости включает в себя противоречие? Поясним данное выражение. Хрисипп в его споре с прорицателями, говоря, что те должны были вместо фразы «Бели кто родился при восходе Сириуса, тот не умрет в море» лучше говорить так: «Нет такого человека, который бы и родился при восходе Сириуса и умрет в море», имел в виду, что их рассуждения относятся к абсолютной или логической необходимости, в основе которой лежит закон противоречия. Совпадения этих двух следствий не может быть по природе вещей. Отсюда и выражение с отрицательной частицей, приводимое им взамен на импликацию. Данные рассуждения еще глубже. Они показывают, что Хисипп не¬обходимость связывал с понятием возможности, ибо необходимо все то, противоположное чему невозмож¬но. Тем самым он отрицал мнение о том, что возможно только то, что действительно случается, считая возможным и другой вариант: можно мыслить возможное. Тем самым из понятия «судьбы» исключаются противоречия, которые часто воспринимались как необходимость.
Вопрос, рассматривавшийся стоиками, актуален и сегодня. Так, о двух пониманиях категории возмож¬ности пишет в своей статье А. Я. Слинин, обращая особое внимание на «возможность в невыделяющем смысле». Непосредственные причины имеют отношение к миру моральных действий. Так возникает мысль о моральной необходимости. Свободу стоики понимали как отсутствие препятствий для того, чтобы человек мог поступать наилучшим образом. Семена разум¬ности, рассеянные мировым логосом, выражают волю логоса, они как бы заранее предписывают выбор и тем самым моральную необходимость. Мудрец всегда действует в согласии с разумом и потому наилучшим образом, в чем и заключается его свобода. Выбор, таким образом, заключается в подражании свободе мудреца. Итак, если не у всех стоиков, то по крайней мере у Хрисиппа мы видим нечто аналогичное лейбницеанскому принципу достаточного основания, в соответствии с которым находится моральная необ¬ходимость.
По-видимому, стоики пришли к пониманию того важного момента, в отношении ко¬торого сделал очень тонкое замечание Э. Кассирер: «В способности дать разумный ответ на вопрос человек становится моральным субъектом». В самом деле, стоики впервые заго¬ворили об ответственности человека перед обществом. Ведь именно совершаемые действия, являются непосредственными причинами, зарождающими большинство причинно-следственных связей. Величайшая заслуга стоической концепции чело¬века, состоит в том, что она дала человеку одновременно и глубокое чувство гармонии с природой и, при этом, чувство моральной независимости от нее.
Идеи стоиков о независимости человека от внешних обстоятельств и о роли его самооценки легли в основу созданного ими образа мудреца. Проблема мудреца — это проблема рационального, как высшего рода познания: разумные основания действуют на разум мудреца, лишь в нем по-настоящему раскры¬вается природа человека. Отсюда и цель человека, дело всей его жизни — приобретение знания, но более даже понимания. Понимания себя, и своей связи с миром окружающим.
Однако идеи стоиков породили так же множество схожих понятий, которые некоторые люди, путая с их с терминами судьбы, стали упрекать само учение стоицизм, обвиняя его в чрезмерном фатализме. Возможно, их единственной ошибкой было то, что они не провели строгой границы. Но данный недостаток был исправлен философами последующих поколений.


2) Судьба и каузальность**

О. Шпенглер так же выразил свое мнение на счет неизбежности, рассмотрев связь каузальности и рока. (Хоть это размышление больше является изучением понятия, нежели явления). Он утверждал, о том что, если кто-то в силах понять, в какой мере душа может быть названа идеей существования, тому откроется также, как близка ей и родственна достоверность судьбы и в какой мере сама жизнь, в которой свершается осуществление возможного, должна быть принята как нечто направленное, как непреложное в каждой своей черте, как судьбоносное - смутно и боязливо первобытным человеком, а человеком высоких культур ясно и в мировоззрительной формулировке, которая, разумеется, может сообщаться другим только средствами религии и искусства, а не с помощью понятий и доказательств. Никакая гипотеза, никакая наука не в силах вообще прикоснуться к тому, что чувствует человек, погружаясь в смысл и звучание таких слов, как: рок, напасть, случай, стечение обстоятельств, предназначение. Это символы, а не понятия. Здесь проблема картины мира-как-истории, в отличие от мира-как-природы. Идея судьбы требует опыта жизни, а не научного опыта, силы созерцания, а не калькуляции, глубины, а не ума. Кто ищет здесь, в живом, оснований и следствий и думает при этом, что глубоко внутренняя убежденность в смысле жизни равносильна фатализму и предестинации, тот даже не знает, о чем идет речь, тот явно спутал переживание с познанным и познаваемым. Каузальность есть нечто рассудочное, законосообразное, выговариваемое вслух, признак всего нашего понимающего бодрствования. По Шпенглеру идею судьбы можно сообщить, только будучи художником, - через портрет, через трагедию, через музыку. Одно требует различения, стало быть, разрушения; другое есть насквозь творчество. В этом кроется связь судьбы с жизнью, каузальности со смертью.
При углубленном подходе каузальная связь строго ограничивается тем, что нечто происходит, а не тем, когда и как это происходит. "Действие" должно неизбежно полагаться вместе с "причиной". В этом и заключается тесная связь, представляющая собой ту непосредственную закономерность. Его интервал (действия) принадлежит к иному порядку. Он лежит в самом понимании как жизненной черте, а не в понятом. В сущности протяженного содержится преодоление направленности. Пространство противоречит времени, хотя последнее предшествует ему и лежит в его основе как нечто более глубокое. Таким же первенством обладает и судьба. Мы имеем сначала идею судьбы и лишь потом, рожденный из страха как попытка бодрствования заклясть, одолеть неминуемый конец, неминуемую смерть в пределах чувственного мира - принцип каузальности, которым страх жизни силится защитить себя от судьбы, закладывая вопреки ней основы другого мира. "Застилая его чувственную поверхность паутиной причины и следствия, он создает убедительную картину безвременной длительности, некое бытие, задрапированное пафосом чистого мышления. Эта тенденция кроется в хорошо знакомом всем зрелым культурам чувстве: знание - сила. Разумеется же при этом сила, одолевающая судьбу. Телеология - это карикатура идеи судьбы. Оттого морфологическим элементом каузального оказывается принцип, элементом же судьбы - идея, которая не поддается "познанию", описанию, определению, а лишь чувствованию и внутреннему переживанию, которую либо совсем не понимают, либо вообще считают за нечто достоверное, как это делает человек ранней эпохи, а среди поздних все действительно значительные люди: верующий, любящий, художник, поэт. "
Другими словами Шпенглер проводит строгую границу между судьбой и каузальностью, разбивая тем самым стереотипы зависимости от необходимости, и продолжая линию стоиков по симбиозу свободы и судьбы. Судьба отнесена к чувственной стороне. Он говорит о связи самого явления, с тем, что им порождается.
 В итоге можно сказать, что по Шпенглеру: «Судьба предстает доподлинным способом существования первофеномена, в котором созерцающему, непосредственно открывается живая идея становления. Таким образом, идея судьбы овладевает всей картиной мира истории, тогда как каузальность, являющаяся способом существования предметов и превращающая мир ощущений в четко отличающиеся друг от друга и разграниченные вещи, свойства и отношения, охватывает и проницает, в качестве формы понимания».

3) Судьба, как неизменность и предопределенность.

К неизбежным ошибкам приводило ошибочное толкование неизбежности, как ограниченности возможностей. Но иначе не могло и быть, ведь если в конкретной ситуации произойдет конкретное событие, то, что может сделать человек? Если действия порождаются и определяются непосредственными причинами, а потому и имеют конкретное следствие, то можно ли повлиять на это? Способны ли люди изменить судьбу? Казалось бы, - если да, то по определению нет судьбы, а если нет, то личность становится рабом обстоятельств. [Причину данного «противоречия» мы рассмотрели ранее. По этой причине данная глава следует после опровержения рассматриваемых предрассудков]. Но самое поразительное, что, оспаривая фатализм стоиков, подобные философы дают важное дополнение к общей картине судьбы!
«О судьбе нужно рассуждать разнообразно: одно – то, что прямо зависит от провидения; другое – только от одной судьбы; третье – от свободной воли человека; и четвертое определяется вообще разного рода случайностями, царящими в мире». Установив такое понятие судьбы, Халкидий, как сказано, переходит к изображению ее функций. Он устанавливает весьма важное представление о функциях судьбы. Во-первых, оказывается, что судьба вовсе не есть какой-нибудь хаос или беспорядочная случайность. Она есть нечто вполне определенное и ограниченное, поскольку и она, в конце концов, тоже зависит от высшего разума, исходя из него и после всего своего становления возвращаясь к нему же. Поэтому функция судьбы в первую очередь определяется как космическое круговращение. (Свойственный античности космологизм?). Отсюда, во-вторых, вытекает, что судьба есть определенного рода закон, а именно троякая природа души, состоящая из неизменной, то есть надпланетной части (Атропос), изменчивой и вечно блуждающей, то есть планетной (Клофо), и соединяющей то и другое в подлунном мире (Лахесида). Все это существует благодаря повелению бога, который хотел, чтобы мир не только существовал, но также еще был вечным и неразрушимым. В-третьих, от этого первоначального божественного установления надо отличать фактические результаты этого установления, то есть то фактическое переплетение событий, которое возникает в результате функционирования этой общекосмической закономерности души, подобно тому, как геометрические теоремы вытекают из первоначально заданных аксиом. И, наконец, в-четвертых, если перейти к человеческой области, то также и человек, имея правильную установку от бога, вполне свободен в выборе своего поведения; но когда выбор совершен и соответствующее действие совершено, то в дальнейшем уже вступает в свои права необходимость, так что из свободно совершенного человеком поступка вытекает – и уже по необходимости – целый ряд независимых от человека происшествий.
Таким образом, далеко не все в фактических функциях судьбы является безусловной необходимостью. В каждом роковом поступке имеется прямое соответствие воле Божьей, а потому невозможна полная свобода в исполнении этого решения. Но есть она в выборе решения. Абсолютной необходимостью является только тот последующий ход событий, который возникает за правильным, достойным и вполне свободным выбором своего поведения со стороны человека. Другими словами, настоящая и подлинная судьба, по мнению Халкидия, есть только само чистейшее становление, в котором нет ни одного мельчайшего момента разумности. Точно так же необходимо сказать, что никакая судьба невозможна без свободного и разумного решения, то есть что сама судьба, являясь нарушением свободы, только и возможна при реальном существовании этой свободы.
Не могу не поспорить с Халкидием по поводу критики стоицизма. Он утверждает, что стоики, во-первых, считают, что бог знает все с начала и до конца, все предусматривает с начала и до конца, так что всякая отдельная вещь и существо совершенно лишены всякой свободы. Во-вторых, стоики считают, что нельзя оправдывать человека ссылками на других людей и на разные не зависящие от человека обстоятельства, потому что в данном случае необходимо не признавать свободу отдельного человека, но признавать всеобщую предопределенность всех людей и вещей вообще. В-третьих, практика искусств, по стоикам, свидетельствует о том, что, например, опытный врач не вылечивает больного, а вылечивает его вовсе не врач. Значит, у представителей искусства и вообще у поступающих правильно тоже нет никакой свободы, если результат их деятельности может оказаться противоположным. И, в-четвертых, дивинация, то есть пророчество, возможна только потому, что все заранее предопределено богами. При этом Халкидей вовсе не учитывает ни необходимость, ни запрещающий разум, ни ответственность, рассматривая лишь возможности и отсутствие случайности. Основной его аргумент состоит в том, что предопределенность противоречит случайности. Но заранее предусмотренные события уже являются случайными по отношению того, что произошло и того, что могло произойти! Его мысль о том, что если судьба есть добро, тогда существует только одно добро и не существует никакого зла, говорит о том, что он не увидел в идеи стоицизма соотношения психологического фактора: когда обстоятельства совпадают с потребностями и целями «мудреца». Судьба не является абсолютом, и потому разное отношение к ней и приводит к понятиям «добра» и «зла» (Здесь так же важно сказать о том, что Халкидей обобщает судьбу в образе Жизни, а не ее последствий).
Так же Халкидий утверждает, что стоическое учение о судьбе дает только возможность дурным людям оправдывать свои дурные поступки и быть пассивными в совершении добрых поступков, вновь упуская из поля зрения мораль и ответственность, как основополагающий фактор свободы, и как следствие – соответствующей судьбы.
Халкидий далее, в целях систематизации своего изложения, выставляет очень важный тезис о том, что судьба, будучи единой сама по себе, фактически действует везде по-разному. С одной стороны, она действует так, что в природе разум находит для себя полное осуществление; и таково именно строение космоса, который управляется легко и безо всякого насилия, будучи ближе всего к вечному уму. С другой стороны, однако, в природе много таких вещей, которые то нарождаются, то умирают и для существования которых всегда требуется применение силы, то есть то или иное насилие, поскольку где нет разума, там существует насилие . По Халкидию, закон судьбы везде одинаков; и если последствия дурного поступка имеют дурное значение для преступника, то это только результат его свободной воли, свободного решения и свободного исполнения, а самый закон судьбы везде одинаков. Следовательно, вопрос о разных функциях судьбы в отношении человека зависит только от человеческой свободы.
Судьба рассматривается у Цицерона так же, уже многозначно и многопланово. Кроме того, судьба вполне определенным образом возникает у Цицерона, тоже в результате выхода за пределы чистого, вечного и неподвижного разума, в котором ничто и никогда не случается, а все существует вечно и неподвижно и притом без всякого закона, потому что вечный разум сам для себя и является вечным и непреложным законом. Другое дело – душа, которая не есть вечный разум, но его осуществление, а осуществление может быть и полным и неполным. Поэтому здесь уже возникает вопрос о законе, который идеально осуществлен в вечном движении небесного свода, но который в материальных вещах и событиях то осуществляется, то не осуществляется или осуществляется в той или иной степени.
В итоге необходимо сказать, что если человек поступает с виду беспричинно, то есть так, как он сам хочет, то, по Цицерону, это не есть результат ни объективного отсутствия причинности, ни отсутствия ее в самом человеке. Для всякого произвольного поступка человека всегда имеется причина, но причина эта есть не что иное, как вечная сущность самого же человека. И поэтому то жизненное становление, которое люди называют судьбой, всегда есть результат диалектики свободы и необходимости, то есть свободы. Другими словами, судьба у Цицерона, в конце концов, сводится не на что другое, как на само же провидение, то есть на жизненную разработку самого же вечного разума. Поэтому та свободная причинность, которую Халкидий и Цицерон находили в области судьбы, хотя и волновала их своей часто злой несправедливостью, тем не менее, не приводила их к христианскому признанию первородного греха, повредившего раз и навсегда всю человеческую историю и требовавшего для себя нового и специального вмешательства божества в человеческую историю. Зло, характерное для судьбы, было для всех этих мыслителей печальным и скорбным, но временным явлением, а главное, явлением вполне естественным, так что периоды торжества добра и зла считались вполне закономерными, так что люди от этого постоянного чередования хаоса и космоса получали только успокоение и утешение. Попросту говоря, и Халкидий, и Цицерон, и все последующие языческие теоретики судьбы, не чувствуя первородного и ничем не поправимого греха, утешали себя только тем, что старались по возможности ближе связать судьбу с провидением.
Во-первых, совершенно нельзя говорить, что судьба есть нечто вечное и невозвратимое. В мире, действительно, все меняется. Но в то же самое время все то, что есть судьба, обязательно конечно. Все меняется, но все периодически возвращается к тому же самому виду, поэтому все обязательно конечно, и все возвращается к самому же себе путем круговращения. Следовательно, и судьба, вечно вращаясь сама в себе, в точном смысле слова является всегда одной и той же и вполне конечной структурой. Во-вторых, судьбу необходимо понимать как закон всеобщего, но в то же самое время только гипотетического значения. Этот закон гласит: если будет то, значит, за этим последует и вот что. Поэтому индивидуальное поведение остается неподчиненным закону о судьбе, а подчинение возникает только в результате противозаконного выбора своего поведения тем или иным индивидуумом, так что закон судьбы вполне аналогичен государственному закону.
После детального рассмотрения соседних с судьбой понятий, вроде возможности, самопроизвольности, случайности, необходимости, удачи, доступности, предреченности, можно выделить три типа судьбы. Первичная судьба, или первичное провидение, есть первый бог, в котором все осуществлено раз и навсегда, так что не требуется никакого закона для тех или иных осуществлений внутри такого бога. Вторичная судьба уже есть осуществление первичного мышления и воли в области материи. Тут уже возникает вопрос о законе, но закон этот вечно осуществляется здесь в виде правильного движения небесного свода. Третичная судьба относится уже к поднебесному миру и выражается в виде демонов, охранителей тех или иных участков мироздания.

Заключение:

Попытаемся проанализировать полученные взгляды на судьбу и вывести своеобразный ответ, поясняющий суть всех происходящих в мире событий. Опираясь на каузальность, становится очевидным, что в результате действия происходит некоторое событие, имеющее в своей идее некий результат. Если ограничить субъект, то ни его действия, не будут воздействовать на окружающий мир, ни на него не будет воздействовать этот мир. Значит, возможности личности не ограничиваются обстоятельствами, а следовательно свобода заключается в том, что необходимость является лишь тем, что необходимо для проявления возможности. Цепь событий, порождаемая взаимодействием, конкретизирована и определена, но каждое явление и действие субъектов, является часть этой цепи. (Для рассмотрения причины определенности действий, мы наберемся терпения, и оценим для начала то, что стоит выше причинно-следственных связей).
В итоге более или менее понятная картина, которую вполне можно представить схематически (сверху вниз, по тому, как менялись представления, а так же связь «сторон» судьбы):

Каузальность
Свобода
Взаимодействие
Причина – следствие
Необходимость
Возможность
Запрещающий разум – >
 –> Ответственность ( + чувство долга)
Причины, как абсолютные, так и непосредственные
Противоречие
-------------------------------------------------
-------------------------------------------------
Случайность –> закономерность
Движение
Предопределенность
Неизбежность
Каузальность

Схема говорит сама за себя. Однако остаются без ответа несколько вопросов: какова закономерность причинно-следственных связей? Существует ли судьба и/или предопределенность (а так же неизбежность) независимо от своей модели?
[Возможно, тем самым я отступлюсь от привычных форм описания философских моделей, но я считаю, что дальнейшие размышления, которые являются выводом, должны быть просты и понятны каждому, поэтому все примеры основаны на простой логике взаимосвязи и описаны предельно упрощенно]
Рассмотрим некоторое событие, которое воздействует на человека, и приводит к тому, что у него возникает ситуация, требующая решения и имеет несколько вариантов «пути». Т.е. на внешнее действие требуется «ответ». Решение в одной ситуации, приводит к возникновению соответствующих новых моментов, вновь требующих решения. Но что в итоге получается? – если мы возьмем строго определенного человека, то в какой-то определенной ситуации, в соответствии со своим характером, взглядами на жизнь, ценностями и т.п., он поступил бы только так и никак иначе (в то время как другой человек мог бы принять совершенно иное решение). А жизнь, - является своеобразной «суммой» подобных моментов.

Рис.1

Пример (рис.1):
В определенной ситуации (1) у вас есть
выбор между 2, 3 и 4. Вы по своему
мировоззрению, приняли решение в
пользу 3 и у вас теперь новая ситуация
с выбором между 5, 6, и 7. Выбор 7,
порождает ситуацию с двумя «ответами»
– 8 и 9. И так на протяжении всей жизни.



Каждое действие имеет строго определенный результат (в соответствии с противодействием). Человеческий характер допускает лишь определенную ответную реакцию на произошедшее. Ведь даже при пассивном отношении, когда субъект не принимает никаких действий, безразлично ожидает свершения своей судьбы, означает, что его мировоззрение определяет данный выбор (отсутствие ответного действия, - тоже действие при рассмотрении причинно-следственных связей). Следовательно эта пассивность и все возникающие с ней последствия – это и есть его судьба.
Что касательно свободы: наша воля принимать строго определенное решение, строит нашу судьбу – нашу Жизнь. И все же получается, что всё произойдет именно так, как должно произойти (при этом данная «фатальность» именно ПРЕДОСТАВЛЯЕТ нам свободу, ведь именно она дарит выбор, но при этом сделанный выбор создает ощущение ответственность, последствий, которые в свою очередь и образуют иллюзию ограничения свободы). А следовательно фраза: «Вот поступи я в тот день иначе, и вся моя жизнь сложилась бы по-другому» - не имеет смысла, ведь вы поступили в соответствии с тем, кто вы есть на самом деле, а иначе не могло и быть – весь путь человека определяет его характер.
Значит судьба, - не есть то, к чему несмотря на линию жизненного пути придет человек (рис. 2), а она – и есть тот самый путь, по которому личность, относительно своей сущности, идет к определенной цели (рис. 3)
Рис. 2 – показано, что любая дорога с итогом в «!» - это судьба (но это – не так).
Рис. 3 – судьба, как путь определенного человека к определенной цели. Показан путь №1 – судьбы индивида по его характеру, но ни в коем случае не путь №2, который не соответствует его взглядам.

Рис.2

Рис.3

Следовательно, судьбу нельзя изменить, т.к. желание это сделать – и есть черта характера, соответствующая данному решению. Итог – вы не можете сказать, что судьба может быть изменена волей человека, и что она предписана для личности, но вы легко можете сказать, что она определяется личностью, т.к. он строит свою жизнь по определенной неизбежной линии.
Но далее возникает вопрос: почему жизнь идет не так, как мы хотим? Ответ прост: человек не знает результата его действия. Важно так же то, что различные явления, а так же действия других людей (являющиеся ответной реакцией на события уже их Жизни) определяют окружающую человека обстановку, а значит и ситуации, требующие решения и пути, образующиеся при том или ином действии. Получается подобие шара, который, катясь, сталкивается с другим шаром, побуждая его двигаться. Тот в свою очередь ударяется о следующий, и если исключить сопротивление, то в итоге их движение – подобно жизни, а траектория предопределена начальным импульсом, начальным движением первого шара, и расположением остальных. Другими словами нужно учитывать цепь движения причины – следствия всего, что подвергается воздействию и выходит из состояния покоя (становится способно воздействовать).
В итоге: случайность определена, неизбежность обоснована, основания ее (неизбежности) – свобода; свобода основывается на причинах; причина порождает следствие; следствие – возможность; возможность – необходимость; необходимость – ответственность, а ответственность причинна. Такова суть судьбы.
И что в итоге мы видим? – понятие судьбы трактовалось по-разному, создавая тем самым дополнительные ложные термины, несуществующие на самом деле. Именно эта ошибка приводила к «конфликтам», подобным системе «свобода – судьба». При рассмотрении неразумной материи, понятие судьбы сводилось к простым моделям взаимодействия. Но в чем тогда была (да и остается), проблема? – не учитывался человеческий фактор, который создавал очень сложные и запутанные связи.

Термины


* Детермини;зм (от лат. determine — определяю) — учение о первоначальной определяемости всех происходящих в мире процессов, включая все процессы человеческой жизни, со стороны Бога (теологический детерминизм, или учение о предопределении), или только явлений природы (космологический детерминизм), или специально человеческой воли (антропологическо-этический детерминизм), для свободы которой, как и для ответственности, не оставалось бы тогда места.

Детерминизм может перейти в фатализм.

(Информация получена http://ru.wikipedia.org/wiki/Детерминизм)

** КАУЗАЛЬНОСТЬ (лат. causalis - причинный, causa - причина) или причинность - понятие, использовавшееся в философии традиционного типа для обозначения необходимой генетической связи явлений, из которых одно (причина) обусловливает другое (следствие). В таком контексте она трактовалась как одна из форм всеобщей связи явлений, как внутренняя связь между тем, что уже есть, и тем, что им порождается, что еще только становится. Предполагалось, что этим каузальность отличается от других форм связи, которые характеризуются корреляцией одного явления другому. Внутренняя связь рассматривалась как сущность каузальности, она понималась как присущее самим вещам внутреннее отношение; полагалась всеобщей, т.к., согласно естественно-научным воззрениям того времени, нет явлений, которые не имели бы своих причин, как нет явлений, которые не имели бы (не порождали бы) тех или иных следствий. Связь причины и следствия считалась необходимой: если есть причина и налицо соответствующие условия, то неизбежно возникает следствие. В последующем (особенно в 20 в.) принцип каузальности подвергся кардинальному переосмыслению.

(Информация: http://slovari.yandex.ru/art. )