Поездка назад или чудеса

- Кто это сказал, что без любви жить нельзя?
- Можно, вполне можно жить и без любви, миллионы так живут. Едят, спят, детей делают, дома строят, ну, типа, живут.
Просто жизнь такая – серое, пыльное дерьмо.
Но случается, порой, что во всё это нормально-дерьмовое существование врывается сокрушительным смерчем любовь…
Поначалу всё, что про ЭТО называются любовью, все эти игры гормонов, шуры-муры, палки – обжималки. И так всё это завлекательно – привлекательно, что-то вроде свадебного платья невесты – белое, пушистое, воздушное, а потом… эх, да что зря трепаться, сами знаете!
Так вот, потом некоторые любови переименовываются, точнее, разжалываются во влюблённости, увлечения, кое-какие и вовсе забываются, но, врываясь в вашу жизнь, все они вначале зовутся любовью и требуют вас целиком. Бывают, конечно, и исключения: любовь приходит и… остаётся навсегда.
Но, всякая любовь, лишь появившись впервые на пороге, ведёт себя, как налётчик, и, поигрывая наганом, командует:
-А ну всем лежать!

Попробовал бы Марат только ослушаться! Какое там! Они рванулись друг к другу, будто с цепи сорвались! Встречались с Ириной порой лишь для того, чтобы, хоть двадцать минут побыть вдвоём, просто посидеть рядышком в машине.
Когда, наконец, тот единственный раз они остались в квартире наедине, он просто был не в состоянии себя контролировать, так что весь кайф поначалу достался лишь ему. Да, не мальчик уже, но что вошло – то вошло, а что вышло – то вышло. Конечно же, Марат наверстал чуть попозже, но первый раунд был проигран. Впрочем, иногда женщины прощают нам и бОльшие преступления.
У неё были роскошные, густые, светло-русые волосы и не менее роскошные бёдра, грудной голос, так возбуждавший его и столь ценимый им, но грудь… он слышал, что такое бывает, однако видел впервые. То, что должно было называться грудью, выглядело двумя сморщенными мешочками, двумя сдувшимися воздушными шариками. Наверное, это была плата за кормление грудью, впрочем, он не был специалистом по женским болезням. Марату стало её жалко до слёз! Будто драгоценное полотно знаменитого художника ножом покромсали! А каково жить этаким полотном?! Это в наше-то время, когда на европейских пляжах каждая третья спешит похвастаться своей обнажённой грудью!
Из душа она вышла уже без ничего и, в ответ на взгляд Марата, спросила, высоко подняв голову:
- И… как? Устраивает тебя то, что ты увидел?
- Ещё бы! У тебя очень красивое, просто потрясающее тело!
- Попробовал бы ты сказать что-то другое!

Так этот раз близости и остался единственным. Любовь лишь начала набирать обороты, с надрывом, на диком форсаже, но тут же, при разгоне и влетела в бетонную стену, будто на крэш-тесте автомобилей. Только при тесте в салон манекен сажают, а там были живые люди.
Это был тупик. Выхода из создавшегося положения он не видел. Марат, со своей семёй уезжает, она - же, со своей семьёй - остаётся. Ирина тоже была замужем и с ребёнком. У неё была красивая девочка лет пяти-шести, не по годам серьёзная и спокойная.

Однако давайте прокрутим в нашей машине времени колёсико настройки на пару месяцев назад…
- Как? вы не знали, что машина времени уже давно изобретена? Точно, точно, уже имеется!
- Что? Ах, как выглядит? Ну, что значит, как выглядит? Что за вопросики на засыпку? Да никак она не выглядит! А как, собственно, должна выглядеть наша память?..
Эта история закрутилась, когда он, вдруг, стал безработным. Вернее не безработным, а лишившимся главного инструмента для работы. На службу за регулярной зарплатой, как в прошлые инженерные годы, он уже давно не ходил. Кормился сам реализацией. В это время в Одессе буйно развивались швейные кооперативы, причём настолько буйно, что вся страна носила одесские джинсы и куртки из отечественного псевдо-джинса, подвергавшегося краске, тёрке и прочим издевательствам. Случалось иногда достать и настоящий, качественный индийский материал, но против масс не попрёшь, а народ любил подешевле и цену сильно предпочитал качеству. Марат был одним из тех, кто одевал жаждущих в эту униформу.

ВХОД В ЧУДЕСА - ЧЕРЕЗ КИДАЛОВО
А тут, вдруг, так повернулось, что остался он без машины. Выражаясь сегодняшним языком, с машиной Марата кинули. Возникло совершенно непередаваемое ощущение, будто на полном ходу он выпал из поезда - судьбы, что несла его в неведомые дали. Люди, привыкшие к машине, точно к продолжению ног, да ещё кормившиеся за её счёт, поймут его состояние.
Иногда Марату приходило в голову, что те невидимые ангелы,  кураторы, высшие силы (называет их каждый по-своему), что вели его свыше, специально подослали ему тётку-авантюристку, благодаря которой он остался без машины, то есть, по сути, без основного инструмента реализатора, если, конечно, не считать второй инструмент - деньги. Впрочем, есть деньги и ДЕНЬГИ. Были бы эти, с большой буквы «Д», была бы и машина и всё остальное. Однако сильно большие деньги и воняли слишком уж сильно, так что, честно говоря, к таковым Марат никогда и не стремился.

Оставшись без машины, он, наконец, вынужденно получил навалом того, чего всегда не хватало для занятий давно интересовавшим его целительством – у Марата, вдруг, появилась куча времени. Может, для этого он и ДОЛЖЕН был остаться без машины?
Он только-только начал заново учиться ходить! Даже запомнил номера двух
маршрутов автобусов! И буквально через день, чинно прогуливаясь с женой вокруг квартала и открывая для себя много нового, что проскакивало прежде неконтрастным обрамлением дорожной ситуации, они случайно встретили бывшую сотрудницу жены, Нину, занимавшуюся к тому времени экстрасенсорикой очень давно и плотно.
Не тощий, но и не толстый, чуть ниже среднего роста, прямые, каштановые волосы, усы рыжие, «песнярские», осторожный, изучающий взгляд серо-голубых глаз, крупный, но не широкий нос слегка смещён на сторону. Походка чуть ленивая, почти вразвалочку, руки в карманы – это Марат. Всё спокойно, по волечке – ша… пока нет срочных дел, пока не сядет за руль.
Тут уж всё меняется – его, будто из пистолета выстреливают. Куда гонит? Чего дёргается? Никто не знает, Марата спроси – тоже не знает, просто иначе не может. Никакой середины. Или-или.
Нельзя сказать, что Марат был фаталистом, но и в простые случайности он тоже не верил. Значит там, наверху такой вот сценарий задуман... Любопытно!

 Итак, он стал учеником Нины. Нет, не сразу, сначала она проверила, есть ли у него данные, посовещалась со своей учительницей, та дала «добро», вот тогда и началась учёба. Учёба была платной, но не очень дорогой.
К счастью, к тому времени у Марата уже образовались кое-какие связи, и он мог хоть чуть-чуть заработать, отправляя товар своим знакомым по железной дороге.

Нина была на пару лет старше него, стройная брюнетка, глаза чуть навыкате, как женщина она его не интересовала, но это, наверное, и к лучшему – легче делом заниматься, не отвлекают разные там запахи, ноги глаза, ну, вы понимаете, что автор имеет в виду.
С Ниной они были уже знакомы, она уже однажды лечила Марата от воспаления среднего уха. Экстрасенсы стараются не лечить лишь то, на что им показали пальцем, они диагностируют всю ауру человека и по мере сил приводят её в порядок.
Лечиться требовалось почти каждый день, но он не мог быть каждодневно в Одессе, т.к. уезжал почти на всю неделю, на реализацию. Ей пришлось работать с ним на расстоянии.
Знаю, знаю, многие ухмыльнутся в этом месте, мол, говорила, что лечила, говорите тоже! Сказки рассказывала, а ты потом плати! Нет, это был не тот случай. И речь тут не о порядочности и доверии - Марат чувствовал её работу над собой в продолжение всего сеанса, а по окончании звонил сам и рассказывал ей, с какими органами она работала вначале, что было потом, и чем она заканчивала.

Эта его чувствительность и дала ей повод сказать ещё тогда, полгода назад, во время лечения, что у Марата, наверное, если подучиться, тоже кое-что могло бы получаться…

А теперь появилось время для учёбы. Не было бы счастья, да несчастье помогло!
Учёба захватила его. Это было погружение в чудо. Конечно, ничего похожего на нагромождение сказочных чудес в сказке о Гарри Потере или в «Дозорах» Лукьяненко, но, тем не менее, захватывающе!
Чтобы было понятнее, автор опишет лишь парочку - тройку упражнений,  при помощи которых Нина давала Марату азы бесконтактного массажа ещё в самом начале.
Нина завязывала ему глаза и клала на белый пластик, покрывавший её кухонный стол, несколько разноцветных квадратов бумаги.  Он должен был, водя руку над столом, определять границы квадратов и, по возможности, их цвет. До чего же удивительным было убедиться в том, что он, оказывается, это может! Да, с ошибками, конечно, но большей частью он отвечал правильно!
Цвет он не мог назвать точно, но всегда отличал холодный и тёплый, а границы листков находил практически безошибочно.
Затем Нина учила его пускать непрерывный энергетический луч из центра ладони, потом из кончиков пальцев, ощущать этот, свой или её луч ладонью левой руки, рисовать фигуру на стене, считывать её рукой, «смывать» нанесённое лучом изображение. Труднее всего было стабилизировать этот луч и сделать его непрерывным.
Попробуйте на досуге, и вы убедитесь, насколько увлекательно это занятие.
Кое-чему Марат уже научился. Особенно удачно получалось у него диагностировать в присутствии Нины или кого-нибудь другого из экстрасенсов. Мысль такая витала, но ещё не была сформулирована.
Нина однажды с огорчением процитировала свой разговор с наставницей.
- Я ей: мой ученик то, мой ученик сё! А она меня огорошила: - Он, сам того не зная, просто считывает мысли. Нет, Ниночка, ты не огорчайся, он кое-что может, но гораздо меньше, чем тебе представляется.

Хотелось, конечно, гораздо большего, но на тот момент понемногу закрутилась подготовка к отъезду на п.м.ж. и всё остальное тонуло в предотъездной суете и страхах.
-Куда? В Америку уже не принимали, по крайней мере, не прямых родственников. Очевидно в Израиль, во всяком случае, принципиальное решение об отъезде было уже принято. Страна бурлила и кипела, а куда и против кого выливается «неуправляемый» народный гнев, прежде всего, евреи успели изучить в достаточной мере, у них за плечами для приобретения практического опыта имелось несколько тысяч лет.

Нина уже несколько раз говорила Марату, что в Одессе скоро начнутся двухнедельные курсы биокодирования и биорегулирования. Помещение на вечерние часы было уже найдено, вот кто-то там должен был приехать, тогда и начнётся. Наконец, приехали. Занимались очень плотно, лекции читала и учительница Нины, Виктория Николаевна, и Нина, и ещё одна женщина, что училась в своё время вместе с Ниной – Наташа. Но гвоздём и главным деликатесом этого курса была совершенно потрясающая супружеская пара из Киева.

Киевляне, молодые супруги Галя и Николай были уникальной, светлейшей парой ясновидящих и целителей высочайшей квалификации. Наблюдать, как они светятся своей любовью, было сущее удовольствие, уже не говоря об их профессиональных умениях. Любовь – вообще мощнейший движитель, у них же чувство было умножено на дар и профессионализм, короче, было на что посмотреть!

Однажды после лекций Нина пригласила киевлян к себе, посчастливилось и Марату попасть на эту встречу. Пока женщины колдовали у стола, (собственно говоря, ничего особенно не готовилось, тем более, что и киевляне, и Нина были вегетарианцами), Марат перекинулся несколькими фразами с Николаем. Во время поверхностного, вежливого разговора Николай пару раз взглянул на Марата, и тот почувствовал, что внутри грудной клетки что-то происходит. Ах, вот в чём дело!  Он догадался – Николай лечит его!
Лёгкие курильщика со стажем и бывшего маляра цепляли Николая, будто колючей проволокой. Ещё до того, как Николай начал между делом, в ожидании позднего ужина чистить лёгкие Марата,  их поля уже взаимодействовали, поле, аура Николая уже оказывала некое лечебное свойство, как сказали бы физики, через влияние.

Вскоре беседа, вернее редкие реплики между Николаем и Маратом будто сами собой сошли на нет. Каким-то неведомым образом Марат знал, что Николай послал своего энергетического двойника в верхушку его левого лёгкого и тот, будто малюсенькой электрической зубной щёткой расчищал завалы грязи, пыли и копоти. Вот где был экстра-класс! Жаль, что на экране этого не покажешь, а 95% «нормальных» людей эти  заметки и всерьёз не воспримут!
- А курить ты всё равно бросишь. Придётся! – резюмировал Николай. Но дышать уже стало явно легче, отступила, ставшая почти хронической, усталость.
Курить Марат и правда бросил, но уже за границей, после двух лет в общежитии, как только переехали на квартиру, как он и обещал жене.

Киевляне остались в тот день ночевать у Нины, а утром Галя должна была уехать раньше и поспешила к автобусу. Она рассказывала об этом вечером, на курсах:
- Лишь когда в двух метрах от меня я заметила контролёра, вспомнила, что у меня не только нет талончика, но и вообще ни копейки денег. Любопытно, как же сложится ситуация?
- Страх – объясняли киевляне - виновен в тысяче болезней. Почему говорят, что ангел хранит детей и пьяниц? И те, и другие, падая, часто чудесно обходятся без серьёзных повреждений. Они не знают страха, их не сковывает напряжение.
И вот слушателям курсов предстояло узнать, как же действуют наказы Гали и Коли на практике…
Контролёр проверил талончики у пассажира слева от Галины, потом справа, потом за ней и удалился вглубь салона…
- Вот так и выглядит защита свыше! – понял Марат – Галину просто не увидели.
Высший пилотаж!

Надо заметить, что лекции не носили узкой направленности. Ребята давали азы психологии, гомеопатии, рассказывали о разных народных средствах, учили, например, насыщать воду свойствами некоего препарата, который пациент переносить не может, но очень в нём нуждается. Показывали, как чистить детей при помощи яйца и серебра. О, это целая наука! Масса полезнейшей и интереснейшей информации хранилась в головах этих молодых людей. Они делились знаниями охотно, одно цеплялось за другое, они сменяли друг друга, дополняли, вспоминали вместе, отвечали на вопросы.
Однажды кто-то из молодых одесситок спросил, как у Гали с Николаем всё началось, как она это поняла или что-то в этом роде.
- Я мыла полы, одета была в старое, школьной ещё поры коротенькое платьице, волосы растрёпаны, представляете? Вдруг звонок в дверь. Мне должен был принести конспект каких-то лекций знакомый знакомых. Открываю дверь. Стоит обыкновенный парень – курносый, лопоухий, худой, белобрысый. Тут же, сразу вижу, ощущаю, понимаю – да как хотите: это он, мой суженный, мой муж.

Киевляне учили заглядывать в прошлое, в будущее, заряжать воду для конкретного пациента, вводя программу работы как с определёнными органами, так общую гармонизацию. А ещё – кучу всяких интересных мелочей.
Вот лишь некоторые из них:

Просеяв воду через сито, вы её чистите, т.к. сито состоит из множества крестиков.
-Не верится?
-Ну и пусть! Зато работает!

 Даже просто перекрестив многократно воду в стакане, вы очищаете воду и дарите ей новый вкус.

Не кладите ключи на обеденный стол. Ключи символизируют собственность (дом, машина, сейф). Кладя их на стол, мы отождествляем их с хлебом насущным и в то же время обожествляем.

Ребёнок перепутал день с ночью – поверните детскую кроватку на 180 градусов.

Обращаясь к своему подсознанию, не употребляйте никаких «не». Подсознание их пропускает мимо внимания и выполняет команду наоборот. Формулируйте приказ иначе, без «не».

Несколько лет спустя, Марат зарядил своей пациентке воду, и она не портилась два года, причём в сосуде (это была обыкновенная стеклянная банка) не была серебра или иной защиты. Может, вода и дальше бы не завонялась, но женщина переезжала на новую квартиру. Воду вылили.

Незабываемой была процедура знакомства с ангелом – хранителем. Только не думайте, будто дяденька с крыльями деловито шагал по аудитории между рядами, заложив руки за спину, то есть за крылья. Всё было совсем иначе.
Лекция в тот день началась так:
- Обратите внимание, сегодня в аудитории людей значительно меньше, чем обычно и это не случайно. Кто-то сегодня приболел, у других именно сегодня появились неотложные дела, у третьих иные причины, но коль вы сегодня здесь, значит, вы допущены. Сегодня пришли лишь те, кому ДОЗВОЛЕНО познакомиться со своими ангелами – хранителями…
Торжественно, страшновато, непередаваемо!

- Попросите мысленно вашего ангела – хранителя… - Нет, не может Марат это рассказывать, хоть эти воспоминания просто распирают его изнутри, но… нельзя. Не имеет права!
Но с этой минуты жить стало намного легче. Сознание того, что ты не один, что кто-то заботится о тебе, кто-то всегда рядом и не только помогает, но и как-то оценивает твои действия, здорово меняет самоощущение.


ПРАВИЛЬНАЯ ДЕВОЧКА
На лекциях Галины и Николая Марат сидел с Ниной. Однажды Нина показала Марату взглядом на русоволосую девушку в соседнем ряду и прошептала: «Обрати внимание, правильная девочка».
Что она имела в виду, он не понял, но обратил – учительница всё-таки!

Ей было лет 26-29. Невысокая, стройная, с почти балетной осанкой, пышные светло-русые волосы, большие зелёные с золотыми крапинками глаза, почти круглое лицо, улыбчивая. Одета была более, чем просто, на ногах босоножки без каблука и белые носочки.
На следующей лекции место возле «правильной девочки» было свободным, Марат подсел к ней. Девушку звали Ириной.

Оказалось, что живут они в одном районе. Пару раз они ездили домой вместе на автобусе, дорога была длинная, болтали о том, о сём, другой раз сбросились на такси. Отношения были просто приятельскими. Им было интересно друг с другом. Болтали они в основном об услышанном. Она предпочитала слушать, и ему казалось, что сказанное им Ирина внимательно взвешивала, будто определяла на вес, настоящее или нет. Иногда вставляла меткое замечание или просто указывала на его ошибку. Она была ученицей Наташи, так что школа, вроде бы, одна и та же, но как же далеко Наташа, а с ней и Ира продвинулись по сравнению с Ниной!
Наташа открыла кооператив экстрасенсорной диагностики. Ира работала там бок о бок с ней, и вели они диагностику просто на потоке! Вот подходит человек, платит в кассу и получает полную информацию о своих болячках.
Марат мог найти район неблагополучия, отыскать следы старых переломов и т.п., определить воспаление, уменьшить, а то и вовсе ликвидировать очаг воспаления, утечку энергии, отрегулировать потоки энергии, поставить кодирующие знаки, которые будут включать программу последнего сеанса лечения каждый день в час, соответствующий данному органу. Он умел уже и многое другое, но ставить чёткие диагнозы и, главное - отвечать за полноту их списка – нет, ему было до этого далеко!

Наташа учила Иру не только целительству, но заставляла подробнейше изучать анатомию, а справочник молодого врача был у них просто настольной книгой.
Марату было очень интересно с ней. Сначала он немного обижался на её учительские замашки – и он, и она были учениками, ведь умел он уже к тому времени кое-что. Но позже устыдился инстинктивных взбрыков своей гордыни, у Иры было чему поучиться.

Через какое-то время Марат понял, что тянет его к Ире не только, как интересному собеседнику и более компетентной коллеге по увлечению.
И всё же, пока это были лишь разговоры попутчиков. Иногда они просто рассказывали друг другу о себе. Раньше она работала со строителями, то ли техником, то ли мастером, работа была по её словам несложная, с людьми она ладила легко.


ИЗМЕНЕНИЕ НАПРАВЛЕНИЯ
А в это время подготовка к отъезду продолжалась, но пока шло это ни шатко, ни валко. Ребёнок Марата ещё даже не начал ходить, и родители жены, выражая принципиальное согласие ехать, пока плохо представляли себе, как всё это будет выглядеть на практике.

Неожиданно Германия открыла двери для еврейских эмигрантов. Марат мигом смотался в Киев, благодаря чему отъезд резко приблизился. Они были в числе первых тысяч, подавших заявление и буквально за три - четыре месяца получили приглашение!
Вот когда всё закрутилось по-настоящему. Срочно начали продавать мебель, книги, постепенно скопившиеся авто-запчасти, а главное, квартиру.
Двухкомнатная квартира родителей жены ушла за совершенно смешные деньги. Родители сразу отдали часть денег детям. К тому времени Марат с женой тоже избавился от многого, и вскоре купил большой, сильно подержанный Опель Коммодор. Почему-то он был уверен, что в Германию следует ехать лишь на немецкой машине.

Отправляться на чужбину с двумя чемоданами на человека и ребёнком на руках было боязно. Марат уговорил стариков и жену ехать в Германию на машине.
-Всё-таки «в чужих водах» будет оставаться хоть маленький кусочек нашей суши, нашей территории – говорил он. - И с собой мы тогда сможем взять хоть что-то из белья, одежды, книг. К тому же совершенно непонятно, сколько разрешат провезти денег, а машину там и продать можно! И вот они, денежки! А так за билеты заплатил чёртову уйму денег и тебе с них ничего не вернётся.
Можно подумать, что у них было то количество денег, о котором следовало волноваться!
Так наивно рассуждали эмигранты накануне отъезда. Не было времени позаботиться лишь о самом важном, что потребуется за границей – на зубрёжку немецкого.

***
Прошёл год с лишним после отъезда, они жили в мерзком общежитии с тараканами, ни самих немцев, ни их законов толком не понимали, места своего в этой стране не чувствовали, язык шёл туговато, хотя и не сравнить с тем, что было до курсов. Постепенно они заговорили. С множеством ошибок, с примитивным запасом слов и тем, но заговорили.
С другой стороны было одиноко, будущее мелькало перед внутренним взором неясными призраками. Что предпринять? Где можно применить себя? На какую работу можно надеяться при столь слабом знании языка? Нет, на стройку хватило бы и этого уровня, но где взять достаточно здоровья для стройки? Голова от этих невесёлых мыслей шла кругом. Пора была как-то выбираться из этого промежуточного состояния полужизни.
И тогда Марат понял: ему необходимо увидеть родителей, Иру, Одессу.
Многие в то время гоняли из Германии подержанные машины. Вот и он подумал: отгоню, пару копеек заработаю, заодно и увижусь. Да и вообще для нормального самоощущения мужчине необходимо хоть иногда заниматься тем, что он умеет.

ДОРОГА И ВОПОМИНАНИЯ
И не припомнить второй такой холодной зимы в Германии. Марат запасся тёплой одеждой, одеялом, меховой курткой и чувствовал себя готовым к зимней дороге. Старенький дизельный Мерседес, купленный им для этого дела бежал не очень быстро, но уверенно, стрелка температуры масла замерла на 83°, в салоне было тепло и уютно. Дорога не требовала особого внимания, погода стояла сухая и морозная. Много тысяч километров намотал он ещё по России и Украине, когда на взлёте кооперативного бума возил синие тряпки по городам и весям, так что ехал на автомате и в прямом и в переносном смысле.
 
Постепенно и мысли в такт езды покатились по наезженной трассе воспоминаний… Их, воспоминаний было много, они то подплывали по порядку, то толпились, налезая друг на друга, будто пассажиры одесского трамвая и споря между собой неизвестно о чём…

Он вспоминал суматоху сборов, прессинг на этапе подготовки бумажек, судорожные попытки продать хоть что-нибудь из того, что собирается в квартире, будто само по себе годами. Впрочем, эти этапы со всеми подробностями и подводными камнями описаны всеми известными  и неизвестными писателями.
Но больше всего его мысли в этой долгой, зимней дороге занимали воспоминания о встречах с Ирой, о знакомстве с ней, о расставании, о нескольких коротких свиданиях, звонках из Германии…

Итак, Опель, их зелёный корабль эмиграции, он купил, уже посещая курсы. С большим удовольствием Марат прихватывал теперь с курсов всех соседей по району. Рядом  сидела Виктория Николаевна – учительница Нины, сзади – Нина, Ира и ещё один мужчина лет сорока пяти. Первой обычно выходила Ирина, последней – Нина, жившая практически в одном дворе с Маратом.
Место высадки Ирины он проехал молча. Почему Марат это сделал? Наверное, он ещё не отдавал себе в этом отчёта, ему просто не хотелось, чтобы она выходила. Разговор в машине и так был не особенно оживлённым, а тут стало и вовсе тихо, слышалось лишь шуршание шин.
Это надо себе представить – полная машина экстрасенсов разного класса! Иногда Марату казалось, что мысли его напечатаны на лобовом стекле большими буквами и попутчики - экстрасенсы читают их, словно дорожные указатели.
Вскоре они остались в машине одни. Марат вернулся к Ириному дому и пересел к ней, на заднее сидение.
- Можно я тебя поцелую?..

***
Ни в Польше, ни на Украине он старался, от греха подальше, не останавливаться, заправился лишь при въезде в Польшу со стороны Германии и на выезде, не особенно доверяя украинской солярке, тем более при такой холодине. Устал жутко, глаза уже слипались – шутка ли, полторы тысячи километров отмахал! А впереди ещё 700. Возле Хмельницкого нашёл себе местечко сзади будки ГАИ и, замотавшись в одеяло и куртку, заснул.
Проснулся Марат от жуткого холода, зубы отбивали чечётку, руки так дрожали от холода, что он никак не мог попасть ключом зажигания в замок.
Ничего,  заведу мотор, разогреюсь и дальше спатки.- решил он. - Кстати, а сколько проспал то? – Жуть, всего три четверти часа!

Ещё полчаса он пытался натопить салон. Мотор завёлся сразу, но нагревался на холостых оборотах лишь до 42-х градусов. В салоне же не стало теплее ни на йоту. Пришлось снова собираться в путь. Выбора у него не было: либо окоченеть там, прямо на месте, либо заснуть за рулём и расстаться с жизнью в движении.
В ходу мотор снова разогревался до нужной температуры, становилось тепло и уютно, однако снова клонило в сон, снова искал он место стоянки, и всё повторялось опять и опять с безысходной неизбежностью. Кое-как дотащился он до Винницы, въехал во двор частного дома своих знакомых, благо калитка была не заперта, но хозяев не было.
Время близилось к полудню, вышло солнышко и, к его счастью, немного потеплело. Наконец Марату удалось заснуть. Господи, какая благодать – заснуть, не стуча зубами!
Хозяев он так и не видел, но часа три сна приободрили его, а ещё часов через пять - шесть он был уже в Одессе.

ОХРАНЯЕМАЯ СТОЯНКА
Оставлять машину просто на улице было слишком опасно, Марат сунулся на стоянку, но там всё было забито. Всё, что мог предложить охранник – поставить машину поперёк, перекрыв выезд трём другим.
- Но чтоб в 7:00 был как штык!
- Замётано, батя, не боись! – успокоил охранника Марат.

Родители за это время от него успели отвыкнуть, да и вообще он уже давно жил отдельно, богатых подарков не привёз, не с чего было, однако приняли нормально. Наконец можно было раздеться, принять душ.
Выспался Марат великолепно, в 7:00, как и обещал, явился на стоянку. Ожидая заслуженных комплиментов своей пунктуальности,  он был удивлён, услышав вместо этого грубую брань в свой адрес. Автор не станет этот текст цитировать, все и так грамотные, но суть его сводилась к тому, что три солидных мужика… ждут этого ХХХ… и должны в эту ХХХ… холодину толкать эту его дизельную ХХХ… к ХХХ … потому, что она ниХХХ…заведётся!
-Ша, мужики, я что-то не врубаюсь, а какого ХХХ… толкать!?- удивился Марат. -  Я сейчас сяду и уеду, я ж вовремя пришёл!
Всё население стоянки было жутко озабочено и все состояли при деле. Кто заводил окоченевшую машину «прикуривателем», кто пытается растолкать вручную, другие приканчивали свои аккумуляторы, надеясь, что вот, ещё разок и закрутится, хотя, судя по звукам, это больше походило на вздохи умирающего. Некоторые таскали друг друга на «галстуке» или по крайней мере сочувствовали, хотя эффект последнего средства был не очень заметен.

Марат сел в машину и завёл её. Мужики, считавшие свои машины безнадёжно запертыми, даже перестали на несколько секунд материться, таким это было для них потрясением. Трогаясь, он услышал, что после короткого шока они переключились на качество советского автостроения. Короче говоря, старичок «Мерс», своим бравым стартом на морозе произвёл впечатление.
В те времена рассказывали на полном серьёзе байку, будто к «Мерсу» такая инструкция прилагалась:
1. Завести машину
2. Ехать
3. Если машина перестала ехать, значит, следует заправить.
4. Далее смотреть п.1
Чушь, конечно, всё ломается со временем, но эти старые, простые, ещё не напичканные электроникой немецкие машины были действительно потрясающе надёжны.

ЛЕЧЕНИЕ, ЧУДЕСА И СЕКС ВТРОЁМ
Готовясь к встрече с девочками (о том, что они работают вместе, Марат знал уже из писем и переговоров по телефону), он вспоминал и о делах лечебных, как-никак возникло много вопросов. У каждого экстрасенса, не смотря на школу, лечение происходит по-своему.
Марат, например, обычно делал так: осматривал пациента рукой, медленно проводя рукой сантиметрах в пятнадцати над головой, руками, спиной и, нащупывая болевой сигнал, вытягивал его через свою правую руку, а левую руку направлял в землю. При этом большой и безымянный палец левой руки были замкнуты между собой, а указательный и средний - вытянуты в струнку и напряжены.
Толстые, тёмные, лоснящиеся змеи выползали из его руки и, поколебавшись, ввинчивались в землю. Так ему виделась грязь, подлежащая удалению. После этого он рисовал лучами из указательного и безымянного пальца на месте их погружения маленький крест и закреплял его сверху меньшим, диагональным крестиком. Получалась как бы упрощённая роза ветров. Иногда змеи не хотели погружаться в землю и поднимались, кидались на него, стремясь слиться с конечностями. Тогда Марат усиливал нажим и, чаще всего заставлял их всё же погрузиться в землю. Однако бывало, что они начинали слегка покусывать пальцы, сопротивляться, уворачиваться, влезать в него. Это было не очень хорошо, это значило, что болячка будет искать слабину в нём, внутри, что-то будет болеть, что-то воспаляться. Значит защита его ещё слаба.
Вслед за большими змеями при дальнейшей чистке в землю уходили ещё и маленькие, отнюдь не менее опасные. Прекращал он чистку, когда больше ничего из пациента извлечь не мог. Бывало и так, что всё вычищенное тут же возвращалось назад. Так было с мамой Иры, которую они пытались лечить вместе. Усилий было потрачено много, а результат это принесло почти нулевой.

Хорошо ещё открыть все чакры, обратив особое внимание на те, что открываются плохо или вовсе не желают открываться; внимательно пройтись по позвоночнику, проверив его проводимость (запускается энергетический шар из шейного отдела – вниз и прослеживается его движение, где не проходит – ищи проблемы). Если на некоем уровне позвоночника пропала или нарушена энергетическая проводимость, значит, нарушено и снабжение органов на этом уровне. Собственно, последнее очевидно и для традиционной медицины.

Кому-то видятся змеи, другим – ещё что-то, но каждый лечит по-своему.
Пациенту после сеанса он всегда предлагал полежать. Многие не слушали, особенно те, которые во время сеанса ничего не чувствовали. Зря, между прочим. При этой чистке они теряли много энергии. Он был уверен, что, вытягивая грязь, был не в состоянии отделить её и от нейтральной энергии. Но даже в том случае, когда бы он извлекал лишь грязную, негативную энергию, это ведь была энергия этого человека, его целостность, количество энергии составляло для него как бы стандарт на данный момент времени и для восстановления энергии ему требовалось время.
Конечно же, к концу сеанса Марат старался насытить пациента энергией, давая ему свою и представляя при этом, что его энергетическое поле вырастает до размеров комнаты, дома, затем города и даже планеты. Говорить в данном случае о «своей» энергии вообще-то не корректно, ибо для лечения получаешь энергию сверху.

Ко времени приезда Марата, Ира уже не работала в кооперативе, может, его и вовсе закрыли, подробностей он не знал. Ира с Нелей лечили в небольшой комнате в кинотеатре. Платили они директорше чисто символические деньги, так как Ира её успешно подштопывала, и та вообще разрешила платить, просто, сколько не жалко.

У девочек лечение выглядело совсем иначе. Вроде бы у Ирки по большому счёту учительница, Наташа, была из той же школы, что и Нина, но и сама Наташа, и Ира были видящими, Марату же перепадала благодать ВИДЕТЬ очень не часто, и работал он почти вслепую, по болевому синдрому, который ощущал сам. Порой у человека там, где он  чувствовал боль, ещё и не болело, это было предощущение боли. То есть энергетика в этом месте была  уже нарушена, но результаты проявятся позднее. Вот и приходилось бороться с будущим. Поди, объясни, что ты там делаешь и зачем!

 Марат сидел в маленькой комнаткой кинотеатра целыми днями и любовался работой девушек. Движения у них  были совсем другие. Они будто снимали лепестки испорченной ткани, посылая под их отогнувшиеся края воздух лёгкими взмахами руки исподнизу, будто взбрызгивая что-то кончиками пальцев. Получалось у них легко, будто у опытной парикмахерши, порхающей вокруг клиента.

Нельзя сказать, чтоб Марат вовсе ментально слепой был, в общежитии произошёл трагикомичный случай, доказывавший обратное.
Однажды он гонял чаи со своим соседом по общежитию, и сосед посетовал, что очень волнуется за маму, находящуюся сейчас в больнице. Мол, был уже сегодня там, но на душе неспокойно.
- Хочешь, я попытаюсь её «посмотреть» на расстоянии?- спросил Марат.
- Конечно!

Он  осмотрел бабульку и сказал соседу, что его маму сейчас более всего беспокоит сильное жжение вот здесь – и показал на середину грудной клетки.
- Ты, брат, что-то путаешь, она там с печёнкой мучается!
Сосед был явно разочарован. Экстрасенсорные акции Марата резко упали в цене.
А на другой день сосед  пришёл извиняться:
- Ты понимаешь, кормила её какая-то няня безрукая и горячий суп на грудь пролила. Прости, ты был абсолютно прав!

- К чему все эти подробности – спросите вы?
- Да к тому, что Марата жутко тянуло к Ире, но тянула не только одна любовь. В Германии он  был лишён возможности посоветоваться, попросить помощи, а Ира, как никто другой могла ему  помочь, подсказать и делала это охотно, не ставя за скобками жирный восклицательный знак особых заслуг.

***
Войдя впервые в комнатку при кинотеатре, где работали девочки, (а они там лечили уже пару месяцев), Марат ужаснулся. Пол ему представился прозрачным, из толстого стекла, а снизу будто бы бились в это стекло разные чудовища вроде осьминогов и чёрти знает чего ещё. Казалось, что вот поднатужатся они ещё чуток, пробьют стекло и вылезут на волю, а уж тут держись…

С Ирой и Нелей он  просиживал целыми днями, с удовольствием помогал им, что-то перенимал от них, было очень интересно, его постоянно переполняло восторженное состояние.

Ехал он к Ирине, соскучившись по ней, желая её душой и телом, она же перевернула смысл его визита и пребывания в два счёта, безапелляционно заявив Марату, что на самом деле он приехал не тело услаждать, а учиться. Учёба – учёбой, а любовь – любовью, но вот что странно:  отношение Марата к ней она постоянно пыталась заместить отношением и к ней, и к Неле вместе. Зачем ей это? Да откуда ему знать!? Но она приказывала, и он подчинялся. Трудно в это поверить, но подчиняться ей – было для него удовольствием и высшим проявлением свободы.

Как-то вечером, ещё до отъезда пришло Марату в голову пообщаться с Ирой телепатически. А вдруг получится!? Уж не вспомнить ему, что он там ещё выпрашивал, но три вопроса и ответа своего контакта он законспектировал – год, место и время рождения.

На другой день он гордо предъявил Ирине «её» ответы.
- Любопытно! Ты разговаривал… с покойным дядей моего мужа. Вполне безобидный был дяденька. Все принесенные тобой данные – его.
- И чего это он возле тебя околачивается?! – возмутился Марат.
Она лукаво пожала плечами.

Однажды  договорились, что завтра вечером все втроём едут к Марату. Он жил во время своего визита на родину у родителей и они по такому случаю ушли в кино. Как и что объясняли Ира с Нелей своим мужьям – он и понятия не имел, действовал, будто на автопилоте с полной уверенности в правильности каждого шага.
Перед этим он целый день не мог получить весточку от Ирины, звонить ей домой было неудобно,  и он воспользовался знакомством с её дальней родственницей.  Привёз родственницу к Ире домой, сообщив ей, что вечером, якобы, ожидаются чудеса и Ирина для этого, естественно, необходима. Почему Марат вообще заговорил о чудесах, он не имел ни малейшего понятия. 

- А можно и мне посмотреть на чудеса? – спросила родственница. Марат неосмотрительно согласился.
Ира выскочила к нему буквально на несколько минут, будто бы в булочную и, уже уходя, спросила:
- А ты мог бы представить нас с Нелей обеих с тобой в постели?
Марат ошарашено помедлил короткое время, а потом… представил.
-Со мной никогда подобного не было, но… если надо…- промямлил он.

- Очень хорошо! – ответила она и убежала. Похоже, что ожидались таки чудеса!
Пришлось извиниться перед родственницей и объяснить, что «кина не будет». Хамство, конечно, с его стороны, а что б вы сделали на его месте!?

Мать Иры жила неподалёку от родителей Марата, так что Ира обещала подойти сама, а Нелю он привёз из другого конца города. В машине она сидела сзади, он вставил кассету с только что появившейся «Барселоной» Фреда Меркьюри и за время дороги они сказали друг другу не более двух-трёх слов. Неля была очень миловидной девушкой лет до тридцати, чуть начинающей округляться, что ей очень шло. Сын её только недавно пошёл в первый класс. Марат часто сидел у них дома, поджидая, когда Ира сможет вырваться и уделить ему хоть полчаса времени, и знал Нелину маму, мужа и сына. Принимали его радушно и просто.

Странное дело, но под торжественную музыку «Барселоны» Марату чудилось, будто они с Нелей, не с Ирой, а с Нелей(!) идут под венец. Два малыша, то ли ангела, то ли амура глядят на них сверху в прорехе меж надутых пузырей – туч и пихают друг друга локтями, мол, ты только посмотри на них! При этом он, иудей, и уже женатый (!) входил с ней рука об руку в православную церковь. Очень любопытно!
Наверное, это было НЕ ЕГО кино, но Марату его показали.

Наконец, они уселись в гостиной маленькой квартиры родителей в хрущёвской пятиэтажке. Они сели к столу, он попытался поцеловать Иру, но она отрезала эту тему напрочь.

Он никак не мог найти в комнате подходящее место. Ира, будто зная, что с ним  делается, спокойно сказала:
- Просто найди СВОЁ место, то, где ты чувствуешь себя комфортно и защищёно.
Он садился на стул, на софу, на пол и везде ему было как-то неудобно, неловко. Он маялся минут 5-7, пока не растянулся на полу, на краешке ковра.

Девушкам его искания, похоже, доставляли необыкновенное удовольствие. Надо сказать, что к тому времени, по совету-распоряжению Иры он уже купил себе всего Кастаньеду, но ещё не начал читать и замечание Нели:
- Ну, надо же, точно, как у Кастаньеды! – не вызвало у него никаких ассоциаций. Они же были очень довольны и то и дело перекидывались между собой загадочными словами «нагваль», «путь воина», «место силы» и прочее. Марат чувствовал себя полным идиотом! Сексом и не пахло(!), но на разочарования и огорчения времени тоже не было.

Вдруг начались настоящие чудеса. В комнате горела лишь одна лампочка в старом бра над софой. И вот, в этом неярком свете появилось небольшое, полупрозрачное, розовое облачко и медленно, спрямляя углы, поплыло под потолком по периметру комнаты. Не успело оно проползти и двух метров, как откуда-то появились другие и потянулись за ним. Вскоре целая вереница сущностей степенно плыла разноцветными платочками - облачками вдоль стен.
 
Информация о том, что сущности в принципе есть, была не нова, иногда случалось увидеть бесцветную, прозрачную тень, плывущую в воздухе, иногда – почувствовать, а потом увидеть. Кошки их видят очень хорошо и наблюдают за  их передвижениями весьма настороженно.
Но чтобы вот так много сразу и чтобы разноцветные, и чтоб двигались упорядоченным строем!? Никогда подобного он  не видел. Ни до, ни после.

- Ну, и что это за зверинец? – чуть очухавшись, спросил Марат.
- Скорее парад – поправила Ира.
- Ну, девочки, это, значит, в вашу честь!
- Нет – отрезала Ирина – Мы с Нелей много раз находились вдвоём в одной комнате и лечили, и ничего такого не происходило. Это в твою честь.
Неля смотрела на Марата с таким восторгом, будто именно он вытащил из рукава эти разноцветные, прозрачные облачка, запустил кружиться по комнате, а потом обратно собрал в рукав.
- Ира, ну и что же это значит? – глупо улыбаясь, спросил он.
- Пока не знаю.

Время уже было позднее, пора было развозить девушек по домам. Одно лишь смущало его: ставя машину на охраняемую стоянку, Марат спросил у хамоватой сторожихи, можно ли будет потом на часок – полтора машину взять и поставить обратно, на что получил однозначный и полный «отлуп».

- Что ж делать? – размышлял он вслух – Машина хоть и старая, но импортная, с немецкими номерами. Как её на улице бросишь?
- Просто дай сторожихе денег! – резюмировала Ирина.
Гениально! И как для меня это могло казаться таким непреодолимым препятствием?- удивился Марат.
Не иначе, как мозги его начали уже поворачиваться в немецкую сторону. Нельзя – значит нельзя!

Он возвращался, доставив своих прелестных и не соблазненных им  училок волшебной науки по домам. На душе, вопреки кобелиному здравому смыслу, было радостно. Он чувствовал, что чудеса ещё не кончились.
Сторожиха с аппетитом слопала немецкие марки и даже забыла нахамить. 

ИРА 1
Господи, как же он смотрел на меня! От его взгляда у меня в животе что-то нагревалось, будто глоток коньяка в желудке и опускалось ниже, туда и мне начинало казаться – ещё чуть-чуть и у меня потечёт по ногам!
На деле всё получилось гораздо скромнее, но я знала, так бывает в первый раз.
Надо же, как не вовремя мы познакомились! Ведь ещё несколько недель и он должен был уезжать в свою Германию. И тогда уж всё: любовь по телефону – мёртвая любовь.

Однажды я решилась. Попробуйте сами пожить со свекровью, и, уверяю вас, решимости заметно прибавится! Я хлопнула дверью и ушла, в чём была. Дочку заберу потом. Ему нравится моя дочка. С этим не будет трудностей…
Но он не был готов.
- Пойми, я не могу их бросить! Моя жена лишь год назад родила мне сына. А её старики? Это я сорвал их с насиженного места! Они отрывались, оставляя здесь куски кожи. Каждый шаг - с таким трудом, с такой болью! У них ведь даже и жилья больше нет, через две недели в одну из комнат въедет покупатель, так договорено. Им сейчас безумно страшно, их можно понять.
- А меня? Меня можно понять?!
- Да, Ира тысячу раз да, но…  я не имею на это права.

Я вернулась. Как ни в чём не бывало. Я не собиралась оправдываться. В том доме я делала и делаю, что пожелаю. Но я не могу больше в этой нищете и тесноте!
Люблю ли я его? Да, наверное…
За год как-то это всё затянулось, хоть сразу после его отъезда я страшно болела. Муж узнал о моей неверности, и я поклялась ему, что это не повторится.

ПАШКА или СНОВА ЧУДЕСА
Однажды Марат  с Ирой, это было ещё во время курсов, приехали навестить его старого друга детства, Павла. Он был очередной раз в окончательной ссоре с женой, семья была на городской квартире, а он – на даче.
Павел угостил гостей коньяком с фруктами, но Марат  не мог пить, так как был за рулём, а Ира с Павлом уговорили две трети бутылки, так, между прочим.
Кто-то из многочисленных гостей или родственников забыл гитару и Марат спел пару старых песен Окуджавы, что-то из «Иронии судьбы». У него был обычный «домашний» голос, но пел он душевно, лирично, короче, получалось неплохо. Для любимой женщины и старого друга он пел охотно. Постепенно он ушёл в песню полностью, стал частью её, однако вдруг заметил, что сначала пальцы, а потом с ними за компанию и язык стали… заплетаться. Вот это фокус! Ира пьёт, а он пьяный!
-Надо же, как глубоко мы засели друг в друге!- подумал он.
Между тем, Павел разоткровенничался и обратился к Ире, как к экстрасенсу.
- Ты понимаешь – жаловался он – стоит мне скакнуть налево и у меня ничего не получается! С женой – порядок, а как чужая баба случится – хоть стреляйся!
- Красное вино – ответила, хитро улыбаясь, Ирина.
- Какое ещё вино? При чём тут вино?! – возмущался Паша. – Я уж и с коньяком, и с ликёром, и вообще без алкоголя пробовал, а результат один. Вернее, ни одного!
- Красное вино – так называется менструальная кровь. Старо как мир! Стоит капле попасть в пищу и ты – в ловушке. Ну, там ещё наговоры применяются соответствующие, но в принципе - элементарное колдовство.

Тут Марата позвали на улицу – его машина мешала проехать по узенькой улочке. Он с большим трудом развернулся, принял максимально вправо и, выходя из машины, нос к носу столкнулся со странной девушкой. Она была типичной, белобрысой, веснушчатой славянкой, но одета была в некое самодельное ситцевое в розовый цветочек сари. Это сочетание выглядело противоестественно и довольно смешно.
Он мог поклясться, что, включая двигатель, внимательно смотрел в обе стороны дороги. Так вот, никого на дороге не было!
Девушка стала его рьяно уговаривать, что ему, Марату, именно ему совершенно необходимо приобрести её книгу, что это якобы поможет его духовному росту.

- Что ей, комедии ходячей, знать о моём духовном росте!? – подумал Марат.
В руках она держала явно много раз читаную книгу «Бхагават Гита» и просила, честно говоря, вовсе не дорого, да он и действительно давно хотел полистать эту книгу, но странность, противоестественность ситуации отвратила его от покупки. Марату чудилось, что кто-то невидимый хочет таким необычным образом посмеяться над ним. Он побоялся стать таким же смешным, как она.
Как много глупостей совершаем мы, боясь показаться смешными! Вот она, гордыня в чистом виде!

По дороге Марат, немного смущаясь, рассказал Ире о книге и странной её продавщице. Она внимательно выслушала и сказала:
- Очень жаль, что ты не купил её. Это был подарок силы.
- Что это ещё за штука? – спросил он.
- Долго объяснять, прочтёшь у Кастаньеды.

ПАШКА 1
Классно, что Марат заглянул на дачу и застал меня! Эх, Марат, Марат, влюбляется каждый раз по самые гланды, как мальчишка! Помню, так же приезжал когда-то с первой женой. Впрочем, я ему в самом начале говорил: «Она тебе не пара»! Прав был! И где она, та жена? А теперь, вот, Ирина…

 Хотя смотреть на них – одно удовольствие. Буквально купаются в глазах друг друга, даже чуть завидно стало. Ирина – ещё и классный экстрасенс!
А это красное вино! Весьма и весьма похоже на правду. Я давно подозревал, что тут что-то не чисто с моей выборочной импотенцией. Ну, жена! Ну, стерва, погоди!
Хотя, с другой стороны объяснение Ирины к делу не подошьёшь.

Как же Маратик выпутается из этого тупика? Ведь и я бы не знал, как быть. Такая баба! Умница, сложена очень недурно!  Не красавица, но видная, что да – то да! Однако, любовь – любовью, а ребёнок маленький, да и жена его не виновата, что он нырнул в эту Иру, как в омут.
  А она клёвая! Будь с ней не Марат, а кто другой, тряхнул бы стариной. Впрочем, он ведь всё равно уедет, так может потом подкатиться к ней? Нет, нехорошо это. Узнает – не узнает, даже не в том дело - самому же стыдно будет.
Но с этим коньяком... комедия! Просто фокус какой-то! Никогда подобного не встречал. Не видел бы своими глазами – не поверил бы. Опьянеть, просто находясь рядом! Кино и немцы!
Кстати, едет то Марат к немцам. Как он там уживётся? Нет, это не про меня, я бы никуда не уехал. А жаль. Так и теряем друзей…

ПОД ГАЗОМ
Последние дни перед отъездом сплошь состояли из неотложных дел, неизбежных встреч и необходимых бумажек. Они буквально сидели на чемоданах, мебель тоже была продана.
Оставалось двое суток до отъезда. Марат забежал за какой-то мелочью домой, снова сел в машину и понял, что едва ли сможет ехать. Он был пьян! Он  ничего не пил, дело было вовсе не в перепадах давления или таинственных отравлениях, он просто был пьян, потому что... пила Ира. Как тогда, у Пашки, пила она, а его шатало.

Что же делать? Он же не мог позвонить ей! Попробовал пробиться через маму Ирины, но телефон отвечал лишь длинными гудками. Что же делать? Ах да, есть ещё Неля!
- Нелечка, выручай, найди Иру, уговори не пить, пожалуйста!
Вечером Марат заехал к Неле. Она была непривычно сердита.
-Ну, вот, что ты сделал, я тебя спрашиваю!? Ирка вся в истерике и в соплях, да и я тебя… Эх, езжай уже с Богом и семь футов под килем!
- Неля, мы же едем, а не плывём!
- Ира сказала, что тебе ещё плыть и плыть, хотя я  не поняла, о чём она.
Неля хотела меня поцеловать, но потом спрятала нос в платочек, захлюпала носом и махнула:

- Счастливо тебе! Хотя мне кажется, что счастье своё ты оставляешь в Одессе!

Если бы Марат делал фильм, то на экран сквозь лобовое стекло периодически выплывала бы его покачивающаяся физиономия. Он бы закуривал очередную сигарету (в пути Марат курил одну за другой), отламывал бы очередной кусочек шоколада и вновь покачивался в ритм движению и воспоминаниям…
Но это не фильм, посему он просит читателей вызывать периодически в своём воображении эту картинку самостоятельно.

ЛИКБЕЗ
Вместо страстных объятий, мысли о которых согревали Марата по пути в Одессу, Ира усадила их с Нелей за стол и прочитала  плотный, напряжённый курс по диагностике, методам лечения и собственной защите.
Нелина мама предложила чаю с оладьями, но не тут то было. Ира обрушивала на Нелю с Маратом потоки информации. Они едва успевали конспектировать. Периодически она останавливала неведомо откуда льющийся поток и выдавала перлы, так сказать, общего назначения. Так же делали в своё время и киевляне на курсах.
- Там, наверху - говорила она чужим, лекторским голосом – самыми тяжким преступлениями считаются преступления против любви. Это трудно себе представить, но вспомните, что Бог - есть любовь и мысли ваши потекут в нужную сторону…

Прощаясь с Ирой у магазинчика, что напротив её дома (заезжать в её двор ему было запрещено) Марат спросил:
- Ир, а как же мне быть с Ниной? Ведь именно она притащила меня в это всё, научали основам и готова учить дальше. 
- Теперь твоя учительница - я. Нина не может тебя учить, она сама не видящая и тебя научить видеть не в силах.

Была ли она права? Он не был уверен, по крайней мере, Ира была не совсем права и слишком уж  категорична. Нина лечила, он сам был её пациентом, она лечила и тёщу, и его брата.
Он улыбнулся, вспомнив о лечении яйцом.

ГЕВОЛТ! ОНА СВАРИТ МЕНЯ ЖИВЬЁМ!
Однажды тёщу Марата очередной раз прихватило с воспалением тройничного нерва. Она буквально лезла на стены от боли.
- Ой, позовите уже Нину, может она там что-то руками сделает?! – стонала она.
Нина пришла, справившись предварительно, найдётся ли свежее яйцо. Яйцо было. По указанию Нины сварили яйцо вкрутую. Нина добыла его из кипятка, коротко обдала холодной водой, чтоб легче чистилось, моментально сняла скорлупу и приложила болящей тёще яйцо между виском и щекой. Как раз там, где проходит центральная ветвь нерва.

- Ой, геволт, что ж ты со мной делаешь?!
И уже к нам со щекой:
- Она меня перепутала с яйцом и хочет сварить заживо. Смотри какое красное пятно, это ж будет ожёг! Сумасшедшая!
- Мама, там только чуть-чуть розовый кружок, ничего страшного не случится!
- Да, тебе хорошо говорить! А если б тебя так?!
Нина смущённо оправдывалась:
- Ох, и как же это я так неосторожно! – и огорчённо цыкала языком, а, повернувшись к Марату, незаметно подмигнула.

- А как Ваш… нерв, мама?- спросил он.
- Шо ты пристал? Я тебя умоляю, при чём тут нерв, когда она меня… - и осеклась. А после паузы пропела совсем другим тоном:
- Ой! А нерв таки да отпустил! Это ж надо такое?! Ой, Нина, голуба, дай я тебя поцелую! Шоб ты мине была здороа сто лет! Не сердись ты на старую дуру!

ВОСПОМИНАНИЯ ПО ПУТИ В ГЕРМАНИЮ
Много лет назад, заплывая в маске и ластах в таинственные, манящие неизвестностью подводные гроты, Марат умудрился залезть в такое узкое место, что его грудную клетку буквально заклинило между покрытыми многочисленными ракушками камнями. Он  в панике сильно дернулся, и глубина отпустила его, но, выходя из воды, он увидел кровь – на груди остались четыре глубокие царапины. Позже они превратились в воинственные шрамы, напоминавшие след от не маленькой когтистой лапы.

Ира, поглаживая его «боевые» шрамы, декламировала с подвыванием:
- О, бесстрашный завоеватель тигров и львиц, слава тебе, слава!
Львицей была она сама… по гороскопу.
Львов в ближайшем окружении Марата было предостаточно! Львицей была его мама, дочка, тёща, бывший начальник и один из старых приятелей.
- Знал ли Марат львов?
- О, да!
Львы обожают быть в центре внимания, они должны быть первыми, лучшими, но и то, что располагается под их могучей лапой, так же должно быть самым лучшим!
Марат, будучи Стрельцом, подходил львам, это ведь знаки родственных стихий, кроме того, Львы свободолюбивы и уважают свободу Стрельцов.
Так что с появлением Иры, в его львином полку прибыло…

Однажды Ира спросила его:
- А ты уже любил кого-то, как меня?
-Нууу, так или не так, сравнивать трудно…
- Но любил?
- Да.
- И разлюбил?
- Да, пожалуй, а зачем тебе это?
- Очень хорошо! Значит, и меня разлюбишь.
-?
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь любил меня вечно. Вечно – это ведь так ужасно! И сама я не желаю любить вечно.
Он никогда не думал об этом, надо же!

Незадолго до отъезда на п.м.ж., Иру с Маратом пригласили в один дом. Там собралась компания, интересующаяся экстрасенсорикой, а двое из них хотели полечиться.
Лечила Ира, лечил он, потом им гадали. Женщина лет пятидесяти, споро разложив карты, уверенно заявила, что в Германии у Марата хорошо пойдёт лечение, что он сможет на доходы с этого занятия жить и содержать семью. Через два года заберёт туда Иру, и они с Маратом будут с ней 7 лет жить счастливо, а через 7 лет она ему изменит.
Он задумался. Ох, не очень то верил он в гадания, хотя и хотелось, правда, без последнего пункта. В рассказе гадалки всё было так просто! Нет, ситуация не казалась ему простой.
- Но ведь семь лет – это так много! – попыталась успокоить его Ира.
Ей очень хотелось в Германию.

Ничего, абсолютно ничего из этого гадания не сбылось. Быть может, он должен был приложить невероятные усилия, чтобы сбылось? Может быть, даже почти наверняка. Гадалка об этом не говорила.

В ГЕРМАНИИ
Приехав в Германию, Марат на полтора месяца слёг с сильнейшим радикулитом, один раз как-то ночью даже вызывал скорую. Немцы называют эту мерзкую болячку Hexenschuss (буквально - ведьмин прострел). Любопытно.
- Является ли его отъезд, его расставание с Ириной преступлением против любви? – думал Марат. Судя по всему – да!
Помогла соседка - землячка, врач невропатолог. Вытащила она Марата при помощи иглоукалывания. Вот она действительно оказалась молодцом. Проявив завидное упорство, училась, долго практиковала бесплатно, подтвердила врачебный диплом и через несколько лет открыла свой кабинет в самом центре города.

Маленький наследник орал с утра до вечера, их семья стала проклятьем общежития, но никто на всём белом свете не знал, что он, оказывается, не в состоянии переваривать яблоки, абрикосы и морковку, которыми самозабвенно пичкала его жена Марата. Лишь после обследования в больнице сын стал получать в пищу то, что мог переваривать.
Бедная его жена разрывалась между ними, а затем легла с сыном в больницу.
В это самое время и Ирина была в больнице, потеряла половину веса, но никто не мог определить, что же нужно лечить.
- Душу, доктор - мог бы подсказать Марат, но больных душевными недугами в этом мире пользовали в ином месте.

За год ситуация несколько потеряла свою остроту и для того, чтобы затупить её дальше или заострить до невозможности, а если по-простому –  то просто чтобы увидеть Иру снова он и купил этот старенький Мерседес и потащился в Одессу, хоть и  ненавидел зимние автобаны…

Будьте добры, Марат просит вывесить заставочку на монитор – он  покачивается за рулём Мерседеса и вспоминает. Перед глазами проплывают Ира, Неля, цветные платочки под потолком... Спасибо! Убираем табличку.

ИРА 2
Однажды я вырвалась ненадолго, якобы для починки фена. Он повёз меня по разным мастерским, но никто не хотел браться за ремонт.
- Это одноразовая хреновина – говорили мне – чинить нет смысла.
- Давай зайдём, вот рядом магазин, я куплю тебе новый – сказал он.
- А как я объясню это мужу? Пришёл Дед Мороз и подарил мне фен?

На обратном пути мы попали под сильнейший ливень. Улицу Фрунзе моментально затопило. Через  минут десять, то тут, то там замерли неподвижно, захлебнувшись, Жигули, Волги, Москвичи. Некоторые оптимисты оставались в машинах, надеясь, что дождь скоро закончится, вода сойдёт, трамблеры подсохнут, (это он мне сказал про трамблёры) и можно будет ехать дальше.

А мы плыли на его замечательном зелёном корабле «Коммодоре» и он правил в самый фарватер, в самую глубину.
- Я не хочу везти тебя домой – говорил он. – Я буду искать самое глубокое место, машина захлебнётся, мы вынуждены будем в ней сидеть и ждать. Стёкла быстро запотеют, и мы будем на необитаемом острове посреди реки, как Гекки Финн и Том Сойер!
По самой середине, точно по фарватеру реки, бесстрашно плыли лишь высокие грузовики и мы.
- Но они же оба были мальчики – спохватилась я.
- Это уже мелочи, не придирайся!

И что же? Его Опель не то что не захлебнулся, он даже ни разу не заикнулся!

А как чудесно он водил машину! Я привыкла, что тесть мой и отчим ездили неуверенно, вцепившись в руль мёртвой хваткой, и поливали матюгами и проклятьями всех, кто помешал им двигаться равномерно и прямолинейно. Он же занят был, прежде всего, разговором со мной, вёл, как дышал и спокойно притормаживал, будто извиняясь за подрезавшего его таксиста:
- Но таксист же не виноват, он просто думает, что только такие манеры делают его настоящим мужчиной. И потом, мы просто едем, а он зарабатывает деньги!
- Он просто хам, увидел пассажира и больше уже ни о чём не думает – возразила я.
- Значит, тем более он не виноват, его просто никто не учил вежливости.
Мы помолчали. Он держал меня за руку до самого дома.

- У тебя замечательная машина, ты уже сам пытался утопить её, а она выплыла и водитель ты чудесный – сказала я, чмокнула его в щёчку и убежала.

ВОПОМИНАНИЯ В ВОСПОМИНАНИЯХ И ДАЛЬНЕЙШИЕ ЧУДЕСА
- Ира, а как попала к тебе Неля?
- Пришла на приём в кинотеатр. Семья, работа, ребёнок, любящий муж, заботливая мама – а в глазах тоска смертная. Она абсолютно не видела смысла в своём существовании и просто была близка к самоубийству. А сейчас гляди – светится человек!
- А помнишь, ты рассказывала мне ещё про вторую девушку, Надю кажется? А где она?
- Надя… Ира замялась. Надя пошла своим путём. Она о тебе знает, я ей рассказывала. Мы забежим к ней обязательно, кода её мужа не будет. Стррррашно ревнивая личность!

Надя, худенькая, чёрненькая, лет 35, с мягким украинским «г» и совсем не с мягким характером охотно показала Марату розовую ученическую тетрадку с молитвами, которые ей «пришли» готовыми текстами.
Молитвы напоминали ему немного и наговоры из книги Папюса, и в то же время, явно были молитвами. Марат  попробовал проговорить их вслух и почувствовал, что они определённо должны работать.
Надя убеждённо доказывала:
- Мы не имеем права что-то вытягивать, чем-то насыщать, обрезать лишние (?) связи, от чего-то защищать. Кто дал нам такое право?! Это промысел Божий и мы можем лишь молиться, просить за больного, обращаясь к Святым, к Богородице, к Ангелам - хранителям, к Всевышнему. И ещё мы должны объяснять людям, чем вызваны их болезни и что они должны изменить в себе, чтобы от них избавиться. Часто болезнь послана нам, как средство что-то разъяснить и человек, избавившись от болезни без понимания, без работы над собой, непременно заболеет снова, и в болезни своей будет винить нас же.

Да, тут было о чём подумать…
В самом начале обучения Нина предупреждала Марата, что из тех, кто в своё время начинал с ней, соратников, продолжающих действовать (лечить, учиться дальше) осталось очень не много. Кто-то бросил просто так, кто-то – потому что наматывал все болезни пациентов на себя, другие ушли в чистую религию, отказавшись от экстрасенсорного вмешательства, один парень сошёл с ума, другой пытался использовать дар ясновидения в казино, и был сурово наказан…

Он часто вспоминал Надины слова и чем больше думал об этом, тем больше убеждался в её правоте. Люди не желают меняться, они садятся на стул перед экстрасенсом  с внешним смирением, а на уме у каждого практически одно и то же:
- Давай, брат, расчищай мои завалы, я тебе, так и быть, отстегну баксов, а ты меня подштопай быстренько. А то, что ты там болтаешь о приведении в порядок своих отношений, несёшь какую-то лабуду о прощении обиженных тобой и наоборот – это всё чистое фуфло. Ты делай, я просто кивну, мол, принято и хватит с тебя.
 
Но размышления эти пришли много позже, а тогда, во время его визита в Одессу, Марат просиживал целыми днями с Ирой и Нелей, наслаждался общением с ними и атмосферой волшебства.

Вскоре после «парада» сущностей, вдруг, начали  и ему приходить чуднЫе тексты. Например, некий бессвязный набор букв или скорее даже тексты на неведомом ему языке, схожем со славянскими. Он принёс листики с этой белибердой в кинотеатр. Ира, пробежав глазами, ничего не сказала, а Неля вдруг воскликнула:
- Ой, а я, кажется, понимаю эти слова  и начала расшифровывать текст, записывая его тоненько карандашом над его строчками.  Текст представлял собой  весьма общие наставления, хотя изложен был весьма забавно, на старинном русском, не сегодняшнем. Повествование велось от имени лихого старого вояки – Басилонска. Правда, фразы были будто надёрганы из разных кусков.

***
По возвращении в Германию Марат узнал условия сдачи экзамена на звание «Heilpraktikerа» то есть целителя нетрадиционными методами. В Штутгарте было несколько школ, обучение в них было ему явно не по карману. Теоретически экзамен можно было сдавать и экстерном. Сдавали анатомию, но проскочить было практически невозможно. Следовало знать каждую косточку скелета (их, между прочим, в одном черепе целая куча) по-немецки и по-латыни, все мышцы и органы, и лимфатические узлы, и кучу всего прочего, а он до сих пор, спустя уже полтора десятка лет после этого события всё ещё говорит на языке Гёте и Шиллера весьма посредственно.

Экзамен принимают представители союза целителей. Имеется таковых уже предостаточно и новые члены, тем более иностранцы с плохим немецким (а это немцам вообще как красная тряпка для быка) никому не нужны.

Но, стоило Марату узнать эти подробности, как тут же ему стали диктовать или присылать (как хотите, так и называйте) лекции по анатомии. Мол, нужна для экзамена анатомия? Получи!
Кто посылал эти мысле-сигналы? Откуда? – Да он и понятия не имел. Просто слова появлялись в мозгу, их надо было быстренько конспектировать. Начали с системы кровообращения…
Каким голосом? В каком темпе? – спросил бы дотошный читатель.
Просто в какой-то момент возникало знание, что сейчас пойдёт диктовка. Он уже приобрёл привычку всегда держать ручку и тетрадь наготове.
Обычно это происходило не в какое-нибудь нелепое время, скажем за рулём или в туалете, а тогда, когда он и вправду имел возможность записывать.
Бывало, Марат сам пытался вызвать, искусственно симулировать это состояние. Иногда это получалось, но чаще – нет. Или же, если и получалось, текст шёл весьма сомнительной ценности.

Темп диктовки был предельно быстрым, не дававшим возможности отвлекаться на что-либо ещё. Записывать он ещё кое-как успевал, но осмыслить времени не было. Потом читал и воспринимал прочитанное, как абсолютно новый для себя текст, будто не собственной рукой писал его. Создавалось впечатление, что мозг во время приёма текста использовался лишь в качестве примитивного приложения к пишущему устройству.

Голоса не было, просто появлялся текст, вернее слова, складывавшиеся в текст, а если слово и произносилось внутри, то голос был его собственный.
Однажды, ещё до первого отъезда в Германию, он прибежал к Нине и с восторгом показал ей полученный мною накануне текст такого примерно содержания:

Люди Земли! Если вы не прекратите выплёскивать в таком диком количестве в мировой океан злобу, ненависть, ужас, страх и прочую грязь, и не прекратите на планете войны, земля будет уничтожена!
- Я знаю этот текст, он давно уже читается нашими.
- И что же?! Надо ведь что-то делать!
- Что? Идти к Брежневу? Или начать с Громыко? А может написать письмо Дэн Сяо Пину?
- Не знаю, Нина…

ПОРА НАЗАД В ГЕРМАНИЮ
По выходным Марат выезжал на авто-рынок и пытался продать свой старый Мерседес. Кому-то не подходила цена, кому-то цвет, некоторые сокрушались по поводу автоматической коробки, а в основном не нравилось то, что он желал номера и оригинал техпаспорта оставить у себя, чтобы не ехать в Киев для снятия машины с учёта в посольство, а сделать это самому в Штутгарте. Наконец, нужный покупатель нашёлся, и он получил вместо машины пачечку хрустящих портретов президента Америки. К счастью операция прошла на редкость гладко.
Что ж, продажа машины означала лишь одно – пора в обратный путь. Погостил недельки полторы – надо и честь знать.

Автобусная фирма была расположена прямо внутри старого автобусного парка. Водители, с которыми Марату завтра предстояло ехать, сидели в боксе и пили пиво. С первого же взгляда они ему ужасно не понравились, настроение просто упало на пол. Водилы важно надували щёки и «мягко» готовили клиента, то есть Марата к тому, что рэкет нынче обкладывает данью практически каждый автобус, идущий за бугор, вернее его пассажиров.
Он понуро потащился к девочкам в кинотеатр. Пациентов не было. Как только Марат начал рассказывать про водителей, как девочки переглянулись и в два голоса заявили, что на этом автобусе он не поедет и всё тут!
- Только через мой труп – резюмировала Ира.
- Через два! – решительно добавила Неля.

У него десятикилограммовый кирпич упал с души!
Уже в Германии, много позже выяснилось, что этим рейсом поехала одна знакомая. Она рассказала, как водители сами пригнали автобус в лапы бандитов, заехав в тихий тупичок за старым еврейским кладбищем без всякой на то необходимости. Пассажиров обобрали до нитки, а один из бандитов, покидая автобус, очевидно по рассеянности попрощался с водителем, назвав по имени.

Марат поездил ещё, почитал объявления, сделал несколько звонков и нашёл другой автобус, уходивший послезавтра.
В этом автобусе водителей было даже трое. Это уже потом выяснилось, что третий не имеет немецкой визы и намеревается доехать лишь до границы Германии,  второй ехал в Германию, но возвращаться намеревался уже на приобретённой там машине. И лишь первый водитель, являвшийся, как оказалось и владельцем автобуса, должен был развезти пассажиров по всем углам Германии. Этого хитрого хохла звали Остапом. Кто, интересно, вдохновил родителей на такое имя, сатирик Остап Вишня или великий комбинатор, Остап Бендер?

Сильный мороз, сопровождавший Марата с самой Германии до Одессы, уже спал. Днём снежок подтаял и даже чёрный, мокрый асфальт показался кое-где из-под снега. Но ближе к ночи, когда автобус уже приближался к украинско-польской границе, подморозило и водителям то и дело приходилось «ловить» автобус, частенько норовивший сползти с трассы.
Остап сопровождал борьбу с гололёдом сопениями и проклятьями, постоянно тормозил двигателем и вытирал пот, с трудом вытащив очередной раз автобус из заноса.

Витёк вылавливал автобус из заносов играючи, да и юзил у него «Икарус» гораздо реже. Николай же, здоровенный смуглявый детина, намеревавшийся возвращаться из Германии уже на своей машине, водил лучше всех. У него автобус по снегу и гололёду шёл, словно по паркету. Марат, понаблюдав за различными стилями водителей, понял, что спать может только на вахте Николая.

ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ
Первые приключения начались на польской границе. Бойкие парубки по-хозяйски зашли в автобус и объявили пограничную таксу. Сказали, что заскочат через четверть часа. На одного было бы многовато, на всех – вроде, не смертельно. Эта откровенная наглость вызывала смешанное чувство, что-то среднее между восхищением и бешенством.  Мерзко, конечно, а что делать? За удовольствие расставания с родиной придётся слегка потрясти мошной. Скинулись, сдали капусту Остапу. Пусть жрут, козлы! 

Но когда вновь появились мздоимцы, Остап потным шепотком  вступил с ними в долгие дискуссии. Парубки ушли, а автобус остался «загорать».
Другие автобусы приходили и уходили, а они стояли и стояли, время длилось и длилось тягучей каплей на кончике носа, наливалось, набухало, но не капало…
Когда автобус вновь тронулся, прошли почти сутки. Оказалось, что это ещё не Польша. Остап медленно тащился по кочкам приграничного ночного села. Потом он заехал в какой-то не менее куркульский, чем он сам дворик. Там он целую вечность заправлял свой огромный стратегический, дополнительный бак, чьи недра плескались практически под всем автобусом. Итак, автобус стоит на польско-украинской границе. Наверное, и не найдёшь момента более подходящего для подведения итогов визита.
 
Вот как сформулировал Марат вывод для самого себя:
-Телу моему в сухом остатке достался кукиш, но зато душа напиталась любовью моих милых девочек, я мог по дороге сколько угодно перебирать в памяти наши встречи, наши большие и малые чудеса.
Уже тянуло и домой, в семью, к жене и сыну. Погостить было приятно, но ни на секунду не возникало в Одессе, ощущение дома. Нет, тут больше не было его территории. Как он ни рвался в Одессу, а вот прошло почти две недели, всё встало на свои места, он почувствовал, что едет назад с удовольствием.
Прощание, как ни странно, даже не было тягостным. Вино перебродило, отстоялось, его разлили по бутылкам, наклеили этикетки, оно заняло место в винном погребе драгоценных воспоминаний. Иногда, по праздникам можно извлечь и посмаковать. Иногда.
Нет, это вовсе не значило, что Ира стала ему безразличной, он ещё не раз звонил, писал ей, иногда подкидывал денег, но к счастью ли, или же к сожалению, однако сумасшествие кончилось.


ПОЛЬША
Наконец они оказались в Польше.
Поляки глянули навскидку пару сумок и оставили эту затею. То, что магнатов среди пассажиров нет, видно было невооружённым взглядом.
- Декларацию – сказал польский таможенник – можете сделать одну на всех. На радостях Марат вытащил свои авто-деньги из потайного загашника и внёс в общую декларацию. Номерные знаки и техпаспорт Марат попросил Остапа хорошенько спрятать ещё в Одессе и заплатил за эту услугу более чем щедро.
Польшу, как показалось Марату, проскочила довольно быстро, впрочем, может, он просто мирно отсыпался после бесконечного бдения на границе.
Однако въехать в Польшу – одно, а выехать – то совсем другое!

На границе Польша – Германия  их должны были  проверять поляки. Марат узнал потом, что поляки с немцами всё время делили работу так, чтобы одна сторона работала основательно, а другая – просто формально пропускала транспорт сквозь свою таможню. По очереди две соседствующие таможни становились то краником, то трубой. На сей раз, краником служили поляки.

Они приказали всем высадиться, а Коле – подать автобус пару метров назад. Во время маневрирования, стоящей напротив молодой, красивой таможеннице показалось, что Коля въезжает в здание таможни. Она испугано вскрикнула, и мы дружно рассмеялись, потому что на самом деле места сзади было ещё полно.
Если бы пассажиры (соплеменники Марата, выезжавшие на п.м.ж.) знали, как обозлится на их смех эта чёртова кукла, то сами бы себе рты зашили! Ну и дала она им жару за этот смех! Уже коллеги её от одесского автобуса оттаскивали, а она всё рылась и рылась в их сумках и баулах, придиралась к каждой мелочи, всё искала криминал. Длилось это не менее получаса.
- Это серебро! – кричала она, найдя маленькие кофейные ложечки у одной пожилой тётки.
- Мельхиор! – объясняли ей и долго спорили, пока и она не устала.
Наконец, досмотр баулов был закончен. Люди  уже вздохнули с облегчением, когда последовала команда всем сесть по своим местам и предъявить валюту.

У Марата на животе болталась упитанная поясная сумка, где лежали и документы, и сигареты с зажигалкой, и ключи, и, конечно валюта. Как назло, он сидел в автобусе первым.
- Что у вас там, показывайте! – сказала она по-немецки. Немецкий, правда, у неё был не очень, сильно чувствовалось славянское, как и у нас произношение.
Вот когда пришёл страх! А куда деться? Показал.
- Столько нельзя!
- А сколько можно?
- 2000!
- А остальные, небось, Вам отдать?- ухмыльнулся Марат. - Значит так: - и он объяснил этой шляхтенке на собачей, немецкой мове, что деньги эти внесены в общую декларацию при въезде в Польшу, что автобус едет транзитом, и что она к этим деньгам отношения не имеет и иметь не может!
Он и сам не мог бы сказать, что помогло больше –  холодное его бешенство, немецкий его, оказавшийся чуть лучшего качества, чем у неё, или молитвы за него Иры с Нелей, но зверский аппетит к Мартовым деньгам у неё вдруг напрочь отшибло.  Паненка молча проследовала вглубь автобуса.
Через несколько минут и Польша осталась позади.

ГЕРМАНИЯ
Немцы были лаконичны и приветливы:
- Водка? Сигареты?
И, коротко взглянув на взметнувшие, словно флаги красные блоки «Мальборо» и бутылки водки, приступили к проверке паспортов.
- Ну, слава Всевышнему, мы уже в Германии, значит, все приключения кончились! – подумал Марат. И оказался не прав.
Немецкие пограничники быстро проверили визы в паспортах, но всё ещё мусолили в руках один комплект документов и документы эти… ну-ка, напрягите фантазию, чьи бы вы думали?
- Ответ неправильный. Это были бумаги… Остапа.

- Так куда именно Вы едете в Германии?- спросил его пограничник.
- А вот в Саксонии, маленький городок  N  находится. Туда и еду – заискивающе, но довольно бойко по-немецки ответил хозяин автобуса.
- И что же Вам там нужно?
- Служу я там, в ограниченном контингенте советских войск!
- Где Ваши личные вещи?
- А ось, чемоданчик, открыть?
- Не нужно. Берите его и выходите! – громко и с нескрываемым удовольствием отчеканил немец. – Нет там больше русских войск!
А затем обратился к остальным:
- Вы можете продолжать движение. Добро пожаловать в Германию! А господин Куркуль (ну, надо же, Марат его всё время так заочно и называл, а это его фамилия)! возвращается в Польшу.

Раздался громкий щелчок и следом громкое мычание. Это щёлкнула челюсть у Марата, Коля же просто хотел выразить некоторое своё несогласие со сложившейся ситуацией, но не смог. Коля не говорил по-немецки.

Марат выскочил на секунду с Остапом и спросил, где спрятан техпаспорт и номера. Он коротко объяснил Марату и сказал, чтоб его подождали пару часов на той стороне, мол, он пройдёт, когда заступит другая смена пограничников. Лишь этот короткий диалог и соседство пограничников помешали Марату, как следует его выматерить за безответственность, помноженную на жадность.
Надо же, каков фрукт, а?! Второй раз за это путешествие он подставил под удар пассажиров, доверивших ему свою судьбу.
Марат поспешил в автобус, т.к. немец уже торопил его.

Припарковаться сразу после границы не получилось – просто не было места. Ближайший свободный кусочек асфальта они нашли лишь километра через два – два с половиной. На удачу рядом светились окна небольшого ресторанчика. Марат попросил у хозяина разрешения воспользоваться туалетом, следом за ним потащились все пассажиры Икаруса.
У стойки тянули пиво и перекидывались солёными шуточками несколько завсегдатаев. Они уставились на наших грязных, помятых, пришибленных долгой изнурительной ездой горе-путешественников и криво усмехались.

- Мы три дня почти не выходили из автобуса – объяснил Марат. Презрение и насмешка на лицах немцев сменилась сочувствием. Хозяин предложил вариант недорогого меню, и они впервые за эти несколько дней поели нормальной, горячей пищи. Гуляш с подливкой под свежее пиво опустился в желудок, словно драгоценный клинок в точно подогнанные ножны.

Однако прошло уже часа три. Настроение у Коли ухудшалось с каждой минутой.
- Николай, - обратился к нему Марат - я в состоянии понять, что этот автобус вместе с пассажирами нужен тебе, как зайцу – стоп сигнал. Но пассажиры ничего не знают о твоих планах, для них ты – просто ещё один водитель из той же фирмы, который повезёт их дальше. Ссадили Остапа или нет, не играет для них никакой роли. Людей ждут в разных концах Германии, мы и так уже жутко опаздываем.
- Да, влип я по самое… дальше некуда! Но без твоей помощи я тоже не поеду – тебе придётся и штурманить, и переводить, я ж по-немецки – ни в дугу! Да, кстати, ты докуда едешь?
- До Штутгарта.
- Значит, Штутгарт будет в нашем маршруте последним!
Марат лишь пожал плечами.

Итак, прошло уже 4 часа, Остап не появился. Сколько ж ещё ждать?
Коля скомандовал:
- По коням!
- Погоди ещё минуту, Николай, мне нужно кое-что достать, открой мне, пожалуйста, боковой люк – попросил Марат.
Он минут пять шарил в указанной Остапом нише под старым линолеумом, но так ничего и не нашёл.
Не припомнить, чтобы он ещё по отношению к кому-либо, кроме Остапа испытывал подобное чувство! Как же он снимет с учёта проданную машину!? А никак! Не снимут машину с учёта без номеров и документов, и платить ему налог вместе со страховкой до второго пришествия. Славно же он заработал! Ну и поездочка!

Ждать больше не было не смысла ни терпения. Автобус тронулся. Марат попросил у Коли микрофон и сделал объявление:
- Четыре часа назад вы въехали в Германию. Запомните этот день и час. Кто-то из вас будет вспоминать его с радостью, кто-то – проклинать (вторых будет гораздо меньше). Но общее для всех вас то, что отныне вся жизнь для вас будет разделена сегодняшней датой, будто жирной линией на «до» и «после». Поздравляю вас, будьте счастливы в Германии!
Он и сам не знал, отчего ему захотелось произнести этот спич, наверное, воспоминания о собственных ощущениях и желание разгладить морщины страха перед неизвестностью своих товарищей по затянувшемуся путешествию.
Чем больше он узнавал этих людей, тем больше поражался переменам внутри себя. Он и не подозревал, что Германия так изменила его за полтора года.

Как-то в огромной туалетной комнате за заправочной станцией Марат услышал глубокомысленное  разъяснение одного из пассажиров их автобуса своему сыну лет 13-14. Отец держал в руке два квадратика туалетной бумаги и наставлял наследника:
- …вот этих двух кусочков тебе должно хватать!
Он не удержался:
- Мальчик, в Германии туалетной бумаги, хоть жопой ешь, так что не экономь, сделай ей приятно и вытирай, пока не будет чисто!
- Господи, неужели и мы были так же забиты и запуганы, въезжая в эту богатую, ухоженную, словно уютная квартирка страну?! – думал Марат.

Собственно говоря, рассказ о поездке в Одессу, о любви, экстрасенсах,  всяческих чудесах разного калибра можно спокойно завершать. Кому нужны дальнейшие подробности?
Кому может быть интересно, что где-то в Вестфалии, Николай, притормозив очередной раз, сильно побледнел и просипел Марату, что тормозов практически нет? Кому могут быть интересны беспомощные попытки обнаружения неисправности и, наконец, восторг обнаружения причины – утечки тормозной жидкости. Отныне они заливали эту чертову розоватую жидкость, чуть ли не вёдрами.
Стоит ли писать, как по-хамски обращались с вновь прибывшими вершители судеб – управляющие общежитиями и как, посетив несколько общежитий, Марат научился, наконец, ставить их на место:
- Вы что, не знали, что будете работать с русскими? Нас пригласило немецкое правительство, а Вы против решения своего правительства? Как, Вы сказали, Ваша фамилия?
Ему следовало совершить это путешествие хотя бы для того, чтобы понять: кое-чему их на курсах всё же научили!

Последняя остановка перед Штутгартом была уже совсем близко – в Карлсруэ. Там выгружалась пара стариков с кучей имущества сына. Сын договорился с Остапом, что тот позаботится о них в пути и перегрузит багаж в комнату общежития. Но где тот сын и где тот Остап?!
Они с Николаем натаскались коробок и ящиков с книгами так, что с последней ходки еле дотащились до автобуса, впрочем, старики с ними рассчитались не жмотничая, а сын, сказали они, рассчитается с Остапом. Мало ему не покажется!

Последним сюрпризом было полнёхонькое ведро, стоявшее под местами стариков. Всю дорогу оно служило им туалетом…
Старики заплатили не только деньгами, но и универсальной валютой. На радостях, с устатку и за избавление Коля принял на грудь солидно. Пришлось помочь – не мучаться же человеку одному!
Заночевали в автобусе прямо под воротами общежития. Ах, как ему славно спалось! Ведь он почти дома!
Король Карл заночевал пару-тройку веков назад недалеко от этого места и, о совпадение, тоже хорошо выспался. Он назвал это место покоем Карла. Так и называется с тех пор город, выросший в этой лесистой местности – Карлсруэ.
Утром, часов в восемь, Марат распрощался Николаем, предварительно подробнейше расписав ему маршрут до Польши.
Да, эта поездка действительно обернулась долгим плаваньем, права была Ира.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ или ЧУДЕСА НА ЗАКУСКУ
Через несколько месяцев Ира нашла и в муже экстрасенсорные таланты, а ещё через год у них родился второй ребёнок.
Марат был искренне рад этому, в конце концов, он не вражеская армия, чтобы с удовлетворением оставлять после себя руины!
Марат не рискнул сдавать экзамен на звание целителя, да и лечить по разным причинам почти прекратил. Надины доводы казались ему всё более и более убедительными.
А за Мерседес проданный в Одессе он так и продолжал платить налог и страховку.
Однажды знакомые Марата, ленинградцы рассказали ему, что ждут завтра одну целительницу откуда-то из Сибири. Конечно же, он тоже напросился в гости.
Пожилая, немногословная женщина, звали её Серафимой, лечила жену его знакомого, но Марат, к великому своему сожалению, смог проследить за её действиями лишь частично.
Потом пили чай, говорили о всяких разностях и разговор как-то сам собой перекинулся на поездку Марата на родину. Между прочим упомянул он и о потере документов на машину с номерами. Потом разговор потёк дальше, о трудностях нынешней жизни в России, о том, как всё дорого… Марат потерял интерес к беседе. Он взял со столика рядом журнал и стал бездумно листать его.
Но Серафима перемену темы будто и не заметила и негромко сказала, обращаясь к Марату:

- А номера и документы Ваши не потерялись, просто от тряски сместились ещё дальше под линолеум.
Он пожал плечами – может быть…
Однако слова её ещё долго звучали в его ушах. А тут ещё жена стала ворчать:
- Тоже мне, негоциант, так здорово продал машину, что налог и страховку за неё будешь платить по гроб жизни!
 Очень неприятно сознавать, но она была права. Эти выплаты уже съели всякий смысл поездки и грозили съесть заодно и весь маленький «загашник».
Если бы он не знал, что везёт домой достаточный комплект документов, то озаботился бы необходимыми бумагами в Одессе, например копией нового, украинского техпаспорта с указанием номера шасси, но теперь он не располагал этими данными, а координат покупателя не осталось.

Марат разыскал телефон автобусной фирмы, через которую Остап получал клиентов, но телефон самого Остапа ему ни под каким видом давать не хотели. Еле уговорил сотрудницу фирмы, что позвонит ей завтра снова, а она свяжется с Остапом и получит его разрешение на рассекречивание номера, просто детектив какой-то!
Наконец, он получил номер Остапа.
К огромному изумлению и радости Марата, он получил подтверждение словам Серафимы!

- Остап, а как бы мне получить их, я тебе заплачу, сколько нужно, а?
- Ты мне ещё тогда забашлял достаточно. Я через недели три буду в Германии и привезу их или вышлю, не боись! А что не дождались-то меня на границе?
- Мы ждали часа четыре, просто места сразу за границей не было.- ответил Марат.
- Надо было ждать, пока не приду!
- Надо было не жмотиться на нормальную визу! Марат едва сдерживал гнев.
- Так кто ж знал, что там войск больше нет? Все ж были уверены, что это навсегда!
- Слушай, кончай эту туфту нести, Остап, я тебе звоню не для того, чтобы ругаться!
- Да, чего уж там… Просто побил мне Коля автобус!
- Да ты что!? Мы ж с ним практически без приключений всю Германию исколесили! И где же это случилось?
- А на границе польской. Помнишь ту клятую полячку? Вот прямо в том самом месте и въехал в здание на глазах этой самой красотки. Всю корму на хрен разворотил, точняк эта ведьма его заморочила!
- Точно ведьма, Остап! Теперь я понимаю, она и вскрикнула-то, потому что тогда почудился ей как раз тот, второй случай! – Марат был почему-то уверен в своём объяснении.

Остап сдержал слово и через три недели Марат снял, наконец, Мерседес с учёта.

Вот и всё.